Медицина в Китае выросла из практики древних «лекарей-шаманов» и со временем отошла от нее. Большинство ученых считают это прогрессом, но есть и такие, которые усматривают в подобном развитии признаки упадка, Какая из этих двух точек зрения истинна? Решить нелегко. Но одно можно сказать с уверенностью: оторванная от учения об инь-ян и Пяти стихиях, от практики «внутреннего достижения» китайская медицина потеряет свою жизненность.

Лаосская медицина не ограничивается понятиями и законами низшего, материального мира. Она основывается еще и на опыте познания двух высших миров человеческого бытия, и это обстоятельство значительно расширяет арсенал применяемых ею средств и методов лечения. Но залогом успешного применения этих средств является знание врачом секретов «внутреннего делания». В этом отношении врач-даос не отличается от «шамана». Он не просто лекарь, знаток методов лечения. Он — живое воплощение традиции духовного совершенствования.

Приведем простой пример, Недавно Ван Липин читал лекции по даосской медицине в одном медицинском институте. На лекциях он подробно разъяснил значение трех слоев, или уровней, энергетических каналов — «небесного», «земного» и «человеческого». Профессора, слушавшие лекции, признались, что впервые поняли принципы энергетической системы человека и даже сами стали ощущать токи энергии в своем теле. В ответ Ван Липин заметил, что обыкновенный человек не может распознать в себе энергетические каналы. Этих каналов насчитывается в теле несколько десятков, различия между их слоями чрезвычайно незначительны, и тот, кто не имеет опыта «внутреннего достижения», не в состоянии обнаружить ни каналов, ни тем более различий между их тремя уровнями. Не принимая в расчет практики «внутреннего достижения», невозможно даже понять древние медицинские книги Китая. Опытный китайский врач, не причиняя больному новых страданий, может по его внешнему виду определить и болезнь, и способы ее лечения.

Западный же врач как правило не может поставить диагноз без специальной аппаратуры, а болезнь внутренних органов нередко может вылечить лишь посредством хирургической операции, нарушающей естественную целостность организма. Западный врач не видит в организме единое целое: если у пациента болит голова, он лечит голову, если у него болит нога — лечит ногу, не думая о возможных побочных действиях его лекарств. И часто бывает так, что, исцеляя от одного недуга, он порождает другой. У даосов же врачебная практика, по сути, очень проста. Даосы отвлекаются от промежуточных стадий и врачуют непосредственно источник болезни. И хотя непосвященным людям их достижения могут показаться чуть ли не волшебством, на самом деле в них нет ничего сверхъестественного. Ван Липин говорит, что он просто видит строение жизненных систем человеческого тела. Естественно, он «видит» и заболевание этих систем.

Почему же даосы с таким неослабевающим упорством занимаются совершенствованием? На то есть еще и особые причины. Во-первых, без длительного опыта совершенствования сознание не может достичь высокого уровня, и высшие откровения древней культуры останутся недоступными для нас. Во-вторых, не владея секретом «внутреннего делания», нельзя будет применить на практике многие принципы и приемы, доставшиеся нам в наследство от древних наставников. В-третьих, сама идея «единения Неба и Человека» настолько глубока и многопланова, что осмыслить ее в полной мере можно лишь совместными усилиями многих подвижников и в течение жизни многих и многих поколений. А что касается медицины, то, скажем, со временем свойства некоторых веществ могут изменяться, и одна из задач последующих поколений даосских врачей как раз и состоит в том, чтобы отмечать эти изменения и с их учетом составлять новые лекарства.

Если же говорить в целом, то развитие китайской медицины неотделимо, во-первых, от развития всей китайской культуры, во-вторых, от практики «внутреннего достижения», и, в-третьих, должно поверяться повседневной жизнью и достижениями западной медицины.

В этой главе речь пойдет о преодолении мыслью узких границ чувственно воспринимаемого нами времени и пространства. Способ же этого преодоления есть практика гадания, которая позволяет знать о событиях, чрезвычайно удаленных от нас как во времени, так и в пространстве.

Древняя наука гадания или, как ее теперь называют, «прогностика», сегодня не очень-то в чести. Разобраться в ней мешают многие предрассудки, привитые односторонней материалистической наукой Запада. И если человек с помощью этой науки добивается хорошего результата, многие люди склонны утверждать, что ему просто «повезло», Только отказавшись от современных предрассудков и взявшись со всей серьезностью за изучение китайской традиционной науки, мы можем по достоинству оценить наследие древнекитайской прогностики. Хотя методы гадания в данном случае являются только вспомогательным инструментом, своего рода заурядным ремеслом, отчего не воспользоваться ими, если они тоже помогают сделать жизнь лучше?

Прогностика необходима и отдельным людям, и обществу в целом. Все мы хотим знать будущее и разными способами пытаемся предсказывать его. Ведь только имея какое-то представление о будущем, мы способны действовать в настоящем.

Умение предсказывать будущее предполагает знание законов мирового движения. К примеру, все люди знают, что солнце, сев за горизонт, через несколько часов вновь выйдет из-за горизонта с другой стороны. Но многие ли знают, когда произойдет солнечное затмение? Знание таких явлении дается уже не житейским опытом, а методами науки. Прогностика есть, в сущности, знание связей между вещами. Если информации недостаточно, невозможно сделать и правильный прогноз. Но что такое, в самом деле, «знание связей между вещами»? Как становится возможным определить, например, по лицу, руке пли спине человека его судьбу? Как можно по одному моменту жизни человека узнать весь его жизненный путь? Многие, наверное, скажут, что эти вещи отстоят друг от друга слишком далеко и никак не связаны между собой.

Однако традиционная культура зиждется на другой посылке, а именно: идее о том, что жизнь природы и жизнь человека находятся между собой в нерасторжимой связи, и все вещи, все явления бытия, материальные и духовные, вплетены в одну всеобъемлющую, хотя и чрезвычайно сложную, сеть соответствий.

Читатели должны помнить, что с тех пор как Ван Липин пережил опыт смерти или, можно сказать, прошел «посвящение в смерть», он уже не был просто человеком низшего, материального мира, хотя и продолжал в нем пребывать. Все, чему он теперь учился у своих наставников, имело отношение к высшим уровням бытия. И мы сможем понять смысл его «посмертного» обучения только в том случае, если будем иметь представление о законах, управляющих этими высшими мирами. Однажды старший наставник обратился к Ван Липину со словами: