Де’Уннеро занялся делами, постепенно втягиваясь в распорядок монастырской жизни. Как ни странно, Бурэй не стал чинить ему никаких препятствий и позволил, как и прежде, обучать молодых монахов воинским искусствам.

— Твоя левая рука! — заорал Де’Уннеро на брата Теллареза, служившего в монастыре всего второй год.

Утро выдалось хмурое и дождливое. Де’Уннеро подскочил к монаху и с силой дернул его руку, поставив ее в правильную оборонительную позицию.

— Как ты собираешься отражать мой удар, если твоя рука находится на уровне груди?

Но рука молодого монаха вновь неловко опустилась. Де’Уннеро тут же ударил Теллареза прямо в лицо, сбив с ног.

Недовольно ворча, магистр повернулся и отошел.

— Идиот, — пробормотал Де’Уннеро.

Затем он махнул монаху-первогодку, обладавшему кое-какими бойцовскими задатками, и велел встать в пару с Телларезом.

Монахи начали бой и обменялись парой несильных ударов. Они явно хотели прочувствовать силу друг друга и не стремились нападать. Остальные десять братьев оставили занятия и окружили их плотным кольцом.

Когда левая рука Теллареза снова оказалась на уровне груди и противник нанес ему удар в лицо, Де’Уннеро вдруг отшвырнул его и вновь встал напротив Теллареза.

— Я д-думал н-нанести контрудар, — заикаясь, оправдывался тот.

— Ты что же, позволил ему ударить, чтобы понять его маневр?

— Да.

Де’Уннеро презрительно фыркнул.

— Значит, ты позволяешь противнику лупить тебя по лицу? Ради чего? О каком контрударе ты говоришь, если тебя дубасят, а ты стоишь?

— Я думал, что…

— Да ни о чем ты не думал! — заорал на него раздосадованный Де’Уннеро.

Как странно все повернулось. Когда-то он был епископом Палмариса, большим человеком, наделенным неограниченной властью. Если бы в тот судьбоносный день Маркворт уничтожил Элбрайна и Джилсепони, то он, Де’Уннеро, стал бы его непосредственным преемником на посту отца-настоятеля. Когда-то он охотился за Полуночником, знаменитым Защитником и, быть может, величайшим в мире воином. Де’Уннеро выступил против него честно и открыто и, безусловно, превзошел его.

Да, когда-то он знал великую славу, а теперь… теперь он обучал идиотов, которые никогда не научатся защищаться против низкорослых уродцев-гоблинов, не говоря уже о настоящих противниках.

Злость на судьбу выплеснулась из Маркало Де’Уннеро, и он правой рукой ударил Теллареза в лицо, а затем, когда тот попытался загородиться, добавил еще сильнее левой. Несчастный Телларез, у которого ответные реакции вечно опаздывали, попытался загородиться другой рукой, но Де’Уннеро, сломив его жалкую защиту, снова поразил монаха своей правой.

— А если бы у меня был кинжал, ты бы тоже позволил мне воткнуть его тебе в брюхо, надеясь, что, истекая кровью, разгадаешь маневр? — спросил Де’Уннеро.

Зверея, он бил Теллареза снова и снова. Когда же тот, защищаясь, прикрыл голову обеими руками, Де’Уннеро ударил его в живот. Затем снова нанес несколько ударов по лицу.

Де’Уннеро слышал возгласы и вздохи стоявших вокруг молодых монахов. Но сочувствие к слабому лишь подхлестнуло его ярость. Его удары стали сильнее и посыпались чаще. Потом они неожиданно прекратились.

Телларез не сразу отважился выглянуть из-за поднятых вверх рук. Затем он медленно, очень медленно опустил руки вниз.

— Я не понимал, — тихо сказал он.

— А теперь? — спросил Де’Уннеро, и собравшимся показалось, что в его голосе они слышат странные отзвуки звериного рычания.

— Теперь понимаю.

— Тогда защищайся! — крикнул Де’Уннеро и прыжком встал в боевую стойку.

Руки Теллареза заняли правильное положение. Де’Уннеро вращал плечом, делая вид, будто собирается бить.

К его удивлению, этот мальчишка умудрился ударить его прямо в лицо. Монахи, окружавшие их, как ни старались, не могли удержаться от ободрительных восклицаний.

Рука Де’Уннеро с бешеной скоростью метнулась вперед и со всей силой полоснула Теллареза по лицу. К ужасу Теллареза, к ужасу собравшихся и самого Де’Уннеро, на лице ясно обозначились четыре глубокие борозды.

Де’Уннеро немедленно опустил руку вниз, прикрыв широким рукавом лапу с острыми когтями. Как это произошло? Как и когда он утратил власть над собой?