Старов или Болотов?!

История Богородицкого парка непростая. Архитектор — Старов, построивший усадебный дом, впоследствии присылает и план регулярного парка. Подобно дому, изумляющему простотой форм и изысканностью пропорций, парк на чертеже очень мал, но предельно изящен. Архитектор скован уже существующими размерами участка. Здесь и частично сохранившиеся валы старинной Богородицкой крепости, и прибрежная крутизна Большого пруда. Как же поступить в данном случае? И Старов умело вписывает парк в границы участка неловкой трапециевидной формы.

Однако, как ни высоко было имя зодчего, местные власти решают от такого парка отказаться. В итоге дело перепоручают Болотову, в ту пору управляющему Богородицким имением. Единственное условие, которое ему ставят, — парк должен быть нерегулярным.

«Мое первое дело было обегать все обнажившиеся от снега высокие и беспорядочнейшие берега и горы, — писал А. Болотов, — прикосновенные с нашей стороны к большому пред дворцом находящемуся пруду. И на всяком месте останавливался смотреть и соображаться с мыслями о том, к чему бы которое место было способнее и где бы произвесть мне водяные, где лесные, где луговые украшения, где обделать, сообразно с новым видом, бугры и горы, где произвесть каменные осыпи, где проложить широкие, удобные для езды, и где узкие, назначаемые для одного только хода, дороги и дорожки, где смастерить разных родов мосточки и потом где б со временем произвести и разные садовые здания и отдыхальницы и прочее тому подобное.

Все сие, бегая и ходя несколько дней сряду по всем сим неровным местам, не только я придумывал, но в мыслях своих изображал их уже в том виде, какой должны они получить по отделке и разросшись.

И не успевала какая отменная мысль родиться в моем воображении, как спешил уже я изображать ее на бумаге не планами и не обыкновенными садовыми чертежами, а ландшафтами и теми разнообразными садовыми сценами, какие должны были впредь иметь в самой натуре свое существование…» ( Болотов А. Т.Жизнь и приключения А. Болотова, описанные им самим для своих потомков).

При разбивке парка он проявляет особый подход. «…Тут советоваться надобно с самим натуральным положением места и не то делать, что бы хотелось, а то, что самое местоположение надоумит и к чему удобнее и способнее быть месту».

Как аукнется, так и откликнется

С северной стороны парка взору открывалась прямо-таки театральная, рассчитанная на многочисленные декорации долина. Ее необыкновенно украшало ожерелье маленьких, аккуратных прудиков.

Часть парка, которая ограничивала дом с севера, получила название Эхонической долины или «жилища Эха». Здесь же А. Болотов устраивает каскад прудов и строит павильон, предназначенный для купания, отдыха и дружеских бесед. Имел он несколько входов истинных и ложных. А главное, удачно декорированный под старину, с кое-где обвалившейся штукатуркой, покривившимися слегка окнами производил впечатление древнего сооружения.

Андрей Тимофеевич называет павильон «жилищем Эха». Благодаря созданному Болотовым акустическому эффекту в павильоне слышались слова, произносимые с определенного места, на расстоянии 80 шагов от сооружения.

Интересно, что молва о таинственном отзвуке распространилась моментально. Восторгаясь красотами парка и пользуясь необыкновенным радушием управляющего, сюда частенько наведывались жители окрестных поместий. Поначалу мало кто верил в акустические эффекты, случайно возникшие при постройке павильона. И конечно же предполагали самое простое — спрятанного человека. Но как ни исхитрялись обнаружить подвох — растягивали фразу, кричали, пели, — эхо, как бумеранг, услужливо возвращалось к произносящему.

Наконец кто-то из приглашенных заговорил на иностранном, в полной уверенности, что слуги, скрывающиеся за стенами павильона, языкам не обучены и в ответ он услышит лишь тишину. И что же? Эхо оказалось тоже иностранным.

А открыли впоследствии эту тайну музыканты. Им, оказывается, всегда были известны акустические свойства некоторых музыкальных инструментов, изготовленных из древесины. Эту закономерность как раз и подтвердил гладкий сухой тес, использованный в обшивке сооружения.

Эффект «улитки», подземелье грота

До XIX века частенько доносились отзвуки того искристого, порой грубоватого веселья и причуд, что были так широко распространены в XVIII веке. И если городская усадебная жизнь шагала в ногу с веком, то провинциальная, глубинная запаздывала, а иногда и просто не хотела бежать вприпрыжку за нуворишами. Сохраняла достоинство и степенность в делах, а беззаботное, простоватое веселье — в отдыхе.

В Богородицкой усадьбе и в XIX веке развлечения продолжают оставаться совсем не чопорными, а все такими же — простодушными. Причем веселятся не только всем обществом, коллективно, но и каждый персонально.