Учитель рисования был почтенный Иван Андреевич, добрый, смирный человек, в жилетном кармане которого торчали серебряные часы луковицей, таких огромных размеров, что каждый раз, как он наклонялся над нашими рисунками, в ушах у нас отдавалось такое оглушительное тик-так, что мы невольно переглядывались между собой и тихонько посмеивались.

Два раза в неделю, вечером, приходил учитель танцев Фома Антонович, маленькая, подпрыгивающая, точно гуттаперчевая фигурка, со скрипочкой в руках; он выделывал мудреные па, наигрывая какой-нибудь веселый мотив и пискливо командуя: chassez en avant!etc. Но нас он не путал, и урок проходил весело» ( Мельникова А.Воспоминания о давно минувшем и недавно былом).

Управитель имением

В конторе наряд [29]начинается в восемь часов, и небезынтересно посмотреть на всю эту обстановку, в которой управитель, согнувшись над конторскими книгами и сурово сдвинув брови, является если не Юпитером громовержцем, то по меньшей мере министром внутренних дел.

«Эй, ты, Иван! Сколько за тобой недоимки числится?» Подходит маленький мужичок и в пояс кланяется: «Вам лучше знать, батюшка; только уж потерпите маленько, все как есть отдам… справлюсь… года какие были!» — «Ладно, знаем мы вас…» Мужичонка отходит к стороне. «А тебе что надо?» Выдвигается вперед рослый молодой парень: «К вашей милости, жениться желаю». — «А это нам кстати!» — и управитель шепчет что-то приказчику, который уходит в соседнюю комнату, так называемую сборную избу, где ожидают просители, и возвращается снова в контору в сопровождении нескольких крестьянских парней и молодых девок из дворни, которых ставят группою у двери.

«А, девицы ткачихи!» — приветствует их управитель, обращаясь преимущественно к одной, отличающейся маленьким ростом и хорошеньким личиком, почти детским. Взоры ее не опустились перед взорами владыки, и смеющиеся глазки вызывающе устремлены на управителя, который приступает к делу: «Вот для чего я пригласил вас сюда: как вам известно, барин, по дошедшим до него слухам, давно недоволен вашим поведением; вместо того, чтобы заниматься своим делом у ткацкого станка, вы по целым дням балуетесь с садовниками и с другими ребятами в саду; и сами ничего не делаете и других от дела отвлекаете. Я получил приказ выдать вас всех замуж за крестьянских ребят. Вас тут четверо, вот и жениха четыре».

В кучке девушек послышался сдержанный смех: ни тени негодования или досады, ни малейшего протеста. Зато парни громко возроптали: какие, мол, они работницы для нашего брата мужика, не нужно нам их и т. д. Но ловкий приказчик уговаривает недовольных и с видимым удовольствием расставляет девушек с парнями.

Тогда маленькая ткачиха, взглянув на назначавшегося ей в супруги рослого и здорового парня, смело обратилась к управителю: «Лучше бы вы мне того маленького паренька дали, он бы мне и по росту подошел, а этот уж велик очень». Все расхохотались, и маленький, такой же как она, хорошенький мальчик лет девятнадцати стал в паре с нею.

«Вот теперь ладно будет: он на дудке играет, а я на кувичках [30], весело заживем». Управитель написал несколько слов на клочке бумаги и подал приказчику: "Отнеси к священнику и проси, чтобы завтра же повенчали всех". Затем все четыре пары удалились, и издали слышался звонкий смех и веселые песни. Странно было сватовство, но еще страннее то, что все четыре пары прожили в ладу до преклонных лет. Вот и разбирай как знаешь…» ( Мельникова А.Воспоминания о давно минувшем и недавно былом).

Буфетчик и цирюльник Николай Павлов

Среди помещичьей дворни встречались и люди, обладавшие немалыми талантами, которые замечались барином и всячески развивались. И с годами человек становился профессионалом. Так, например, случалось с крепостными художниками, зодчими, актерами. Их умение было всегда в ходу. И уж конечно, в сельской местности было немало людей, знавших лечебные травы. Так что при соответствующих навыках, наблюдательности и смекалке из них выходили неплохие специалисты. И если эти крестьяне не получали никакого образования, они, благодаря природному усердию, трудолюбию все же добивались известного мастерства. А люди, вылеченные ими, оказывались лучшей тому рекламой.

«…Между тем в контору входит новое лицо: буфетчик Николай Павлов, родной брат дворецкого Ивана. Это чрезвычайно благообразная фигура, с серьезным, даже строгим лицом, по которому временами как бы скользит ироническая улыбка. В ранней молодости он был отвезен в Петербург и отдан в обучение парикмахеру; он скоро выучился своему мастерству, вернулся домой прекрасным парикмахером и искусным цирюльником. Никто лучше его не дергал зубов и не пускал кровь и не обладал при этом таким серьезным хладнокровием.

При исполнении своих цирюльничьих обязанностей, в деревне и в городе, Николай нередко сталкивался с докторами и фельдшерами, от которых набрался кое-каких знаний, и затем начал лечить сперва членов собственной семьи, потом соседей из дворни, потом крестьян и хуторян наших, и, наконец, к нему начали приходить из других сел и деревень люди, горячо веровавшие в его медицинские познания.

Он вовсе не был шарлатаном и лечил крайне осторожно; главную же роль в его медикаментах играли травы, которые он собирал сам и несколько таинственно, никому не поверяя своих научных открытий. Каждому, обращавшемуся к нему, он сумел внушить доверие и глубокое уважение к своей серьезной личности и многосторонним знаниям, а также и к добросовестному отношению к делу. Словом, он был в целом околодке авторитетной личностью, а если подчас, среди своих людей, он рассказывал эпизоды из своей жизни в Петербурге, — он был уверен, что его слушают с почтительным вниманием и слепо верят ему.