Шрифт:
— Ксандрос...
— Что?
— Остановись.
— Но ты же не хочешь этого. — Он нежно водил пальцами по ее шее, чувствуя ее дрожь. — Ммм, ты прекрасно пахнешь.
— Я пахну молоком.
— Я знаю. И это невероятно. Ты сама невероятная.
Да? Правда? Ребекка ощутила бешеное биение своего сердца. Он нежно шептал ей эти слова, не обращая внимания, что она поправилась после рождения их детей. Его пальцы уже спустились к низу ее живота, и она уже хотела умолять о том, чтобы он добрался до самой чувственной точки и доставил ей незабываемое удовольствие.
— Ксандрос! — прошептала она.
— Тебе нравится?
Она ответила ему его же словами:
— Стоит ли терять время на вопросы, если ты знаешь на них ответы?
Он рассмеялся, но это был смех с раздражением и каким-то еще смешанным чувством, в котором он не хотел разбираться.
— Тогда давай не будем тратить время на вопросы. Позволь мне вместо этого поцеловать тебя.
Он приподнял ее лицо и перед тем, как поцеловать, долго смотрел в голубые глаза. Она пахла зубной пастой, кофе и чем-то детским. Он не мог припомнить, чтобы когда-либо вдыхал более чувственный аромат. Впрочем, он раньше и не бывал в такой ситуации.
— Ребекка, — простонал он, не отрываясь от ее губ, — о, Ребекка.
— Ксандрос, — шепотом отозвалась она, как будто они только что познакомились. Она обнимала его за плечи и крепко прижималась к нему, чувствуя, как ее тело отзывается на его близость.
Это был самый сладкий поцелуй на ее памяти. А может, ей так показалось, потому что прошла целая вечность с того раза, как он последний раз прикасался к ней губами. Она раскрылась ему навстречу и застонала от удовольствия.
Он исследовал ее рот губами и языком так, как будто это было в первый раз.
— Я хочу отнести тебя в постель, — неуверенно признался он, — но я так понимаю, что еще слишком рано.
Она тоже его хотела. Но понимала, что не должна. И дело было не в том, что она только недавно родила. Их отношения закончились, но Ксандрос продолжает распоряжаться ее жизнью. Сначала настоял, чтобы она согласилась на переезд, сказал, что сам все оплатит. Это еще терпимо, потому что он прав насчет переезда. Но если ему так же легко удастся склонить ее к сексу, она будет полностью морально раздавлена.
Однако он всегда добивался желаемого. Что ему стоит нанять адвоката, который в считанные секунды докажет, что она не в состоянии вырастить двоих детей? Ей придется сдаться.
Но самое страшное заключается в том, что у нее до сих пор сохранилось чувство к нему. Разлюбить человека не так просто, как взять и выключить свет…
Несмотря на то, что желание захлестнуло ее с головой, а сердце почти выпрыгивало из груди, она все же уперлась руками в его мощную грудь и отстранилась.
— Мы должны остановиться, Ксандрос, — твердо заявила она. — Это неправильно! И ты знаешь об этом.
Неправильно? Ему стоило больших усилий отпустить ее. Он стоял и молча ждал, пока его дыхание выровняется.
— Нет, — не согласился он с ней, — в этом ты совсем не права, красавица. Единственно правильное во всей этой ситуации, не считая наших прекрасных детей, — это...— он обхватил ее груди руками, чувствуя, как напряглись соски, — это как раз это,Ребекка. И ты будешь лгуньей, если станешь возражать.
Больше всего она сейчас хотела прильнуть к нему и снова раствориться в его поцелуях. Но они обманчивы. Заставляют верить в то, чего на самом деле нет. А Ребекка больше не хотела разочарований. Только не сейчас, когда ей нужны силы на сыновей. Ксандрос ее не любит, и глупо надеяться, что когда-либо сможет полюбить.
Она боялась, что не сможет устоять, поэтому резко отошла от него. Пора уже прекратить витать в облаках. Он скоро исчезнет из ее жизни, вернется к своему привычному образу жизни в Нью-Йорке, а ей меньше всего хотелось снова к нему привязаться.
— Да, секс у нас всегда был отличным, — холодно согласилась с ним Ребекка. — Я уверена, что с тобой по-другому быть не может. Но это больше не имеет значения, Ксандрос.
— Ты же на самом деле так не думаешь? — спросил он.
— Так должно быть. Когда наши отношения закончились, они закончились. Мы же не можем притворяться, что ничего не случилось, только потому, что хотим друг друга. Это нечестно.
Он смотрел в ее потемневшие глаза и пытался унять бешеное желание, так как понял, что она говорит серьезно. Сейчас она ему нравилась как никогда. Он не мог припомнить, когда в последний раз женщина смогла устоять перед его обаянием с настойчивостью и сопротивлялась своим желаниям.
— Очень хорошо. Я переключусь на более важные вещи. Ты хочешь сад, и ты его получишь. Я позабочусь, чтобы у нас был дом к концу этой недели, — пообещал он.
Ребекка замерла. У нас?Она была уверена, что это оговорка. Конечно, оговорка. Она нервно улыбнулась.