— А ну-ка, мухой! Чтобы я этого больше не знал! Обнаглел совсем, молодой! Пирожки мамины из жопы ещё торчат. Будешь у меня, как медный котелок! — смысл этих выкриков не понимал никто, но часто ими пользовались, как шумовым оформлением.

Раф тоже не растерялся и заладил на одной ноте:

— Ты чё?! Ты чё?!..

Славный у них получился диалог, но через минуту дежурный стих и они продолжали опять мирно пить чай, но уже без пирога, просто с сахаром.

— Этого сперматозавра и куревом биксы справно снабжают! — сказал лейтенант. Открыл стол и, вертя по очереди в руках разнообразные пачки сигарет, спросил:

— Ты куришь?

— Нет. Здоровье берегу!

— Ну, тогда пойдём, я тебе покажу этого зверя!

Лейтенант взял ключи, они прошли в боковой коридор, и он отпер последнюю камеру, отверзнув тяжёлую дверь, оббитую железным листом. Железо изнутри было набито дырочками-пупырышками внутрь камеры, чтобы заключённые не стучали кулаком в дверь. Стены камеры были оштукатурены «под шубу», очень рельефно, «Чтобы не стучали головой в стену? Может быть…» — подумал Раф. В камере на нарах, скинув с себя всю одежду, абсолютно нагишом, сидел здоровый мосластый мужик. Наколок у него было мало, и все они были не впечатляющие. Впечатлял его половой орган. Он был весь полностью, снизу доверху, набит шарами — пирсингом. Отчего член являл вид кукурузного початка. Возможно оттого, что он был армирован внутри этими шариками, он «стоял» постоянно и был огромных размеров, даже в пропорции с огромным мужиком, который угрюмо молчал, подперев голову рукой, упёртой в согнутую ногу. Узник в их сторону даже головой не повёл, очевидно, привыкши, что на него приходят посмотреть. Экскурсанты на него немного посмотрели, Раф оторопело, а дежурный с видом бывалого человека, который ещё и не такое видел, будто бы. Когда пришли назад в дежурную комнату, Раф спросил:

— А чего его не выпускают?

— Наверное, майор боится, что он до его жены доберётся. Тогда майору ловить будет нечего!

Так немного побалагурив, они разошлись спать, Раф в камеру, а лейтенант улёгся на лавку, на которой в другое время ожидают посетители со своими казусными вопросами. Эти вопросы временами бывают столь несуразными, что лейтенанту не позавидуешь. Вот если побили или ограбили, допустим, родственника прокурора, или секретаря райкома, здесь всё ясно — поступает звонок «сверху», дежурный высылает наряд, те хватают подходящих, обычно приезжих в поиске работы мордоворотов, и дело сделано! «Раскрыто по горячим следам!» — рапортует начальник РОВД. Все в этом случае в ажуре! Злоумышленники найдены, негодование удовлетворено, мордовороты трудоустроены — хозяину на зоне хорошая рабсила подвалила. Все довольны! А случай с Рафом — совсем тухлый! Он молодой специалист, в несознанке. Упёртый по своей натуре, да ещё и хитрый. Вначале сознается, чтобы не били на допросах. Потом на суде скажет, что его били и заставили подписать протоколы под давлением. Майор, пришедший утром, орал на всех подряд:

— Работать не можете! На фельдшера со скорой помощи работаете! А вдруг подадут заяву, что Золотая Звезда пропала? Зачем мне такой висяк с «голдухой»?

И он выпустил Рафа. Даже, вроде как, извинился.

Раф, у которого образ виденного ночью «кукурузного початка» от плохого сна ещё и увеличился в размерах, не стал качать права, опасаясь ударов дубинкой, которой поигрывал один из сержантов, и помчался в заезжую. Комната Павла Ивановича была опечатана. Раф нашёл комендантшу в дальней комнате, пьющей чай в компании с кастеляншей. Он спросил с порога, не здороваясь:

— Пал Ивановича увезли в больницу всё-таки?

Взор Рафа выражал счастливое ожидание чуда.

— В морг увезли твоего Павла Иваныча, ещё вчера ночью! — путаясь, сказала комендантша.

— Как в морг? — оторопело переспросил ошеломлённый Раф.

— Да так! Зашла я разузнать про Звезду золотую, правда, что ли, её украли? А он уже начал остывать. Лицо стало восковое…

Дальше комендантша стала смаковать подробности. Раф уже не слышал её. Он взял свою так и не разобранную сумку и пошёл на автобус в аэропорт. С Печоры, кроме теплохода, можно было использовать для переезда «Ан-2», есть такой реликтовый двукрылый самолёт, который эксплуатировался по серьёзному и возил чуть ли не по пятнадцать человек. При этом мог летать очень долго без посадки, часов пять.

После обеда Раф был в городе, где окончил университет и стал инженером, тем Рафом, каким он был в настоящее время. Чтобы не блокировать себя в общении, он не пошёл к своим знакомым подружкам, которых у него было в изобилии, а подался в своё общежитие, где должны были уже начать возвращаться с практики студенты, учившиеся на курс ниже его, которые очень хорошо его знали и уважали. По дороге он прихватил угощение и прошёл по коридору, прислушиваясь. Из-за двери несся шум, характерно до боли знакомый. Это спорили геологи, подогретые небольшой дозой спиртного. Раф вошёл без стука, как родной. Навстречу к нему потянулось весьма банальное словосочетание:

— …и без охраны!!!

У многих отпрактиковавшихся студентов на лице проросла жиденькая борода, свидетельствующая, что они были «в поле». Теперь они вели беседы «бывалых». Случаи из практики чередовались без зазоров на антракт. На вопрос: «Ты как?» — Раф поведал, что он работает бурильщиком. Общество бывалых геологов не одобрило такое предательство чистой геологии и Рафа негласно записали в расстриги. Но он был тоже не лыком шит, поэтому сумел заинтриговать рассказом о том, что опытный буровой мастер был очевидцем светящегося объекта, после чего стал понимать, где находится залежь нефти, а где она отсутствует категорически! Это повествование получило горячую поддержку у без пяти минут геологов. Они единодушно согласились с существованием такого эффекта. Сразу посыпались гаммы примеров, что подобное рассказывали старые геологи и в случаях нахождения залежей руды. Дипломант Максим, с жидкой русой головой и нечесаными волосами, кричал самый веский аргумент:

— Вот геолог Попугаева, молодая девчонка, на практике открыла второе по величине в мире месторождение алмазов в Якутии — «Трубку Мира». Говорят, что ей тоже снизошло видение, она не стала его отвергать и предприняла поиски. Она настойчиво пробилась на практику в Якутию и обнаружила там кимберлитовую трубку. Стала известной на весь мир. Её именем назвали один из крупнейших алмазов, найденных человечеством — алмаз Мария. Назвали по её имени.

— А потом она ещё что-нибудь находила? — спросил Раф.