Дымовая завеса

Аннотация

Очнувшись ранним утром в постели детектива Джея Берджесса журналистка Бритт Шелли совсем не помнит, как там оказалась и почему рядом лежащий полуодетый детектив спит... вечным сном.

Несколько лет назад детективу довелось стать свидетелем большого пожара, который унёс жизни семи человек. Жертв не стало больше лишь благодаря храбрости Джея. Расследование этого дела поручили его давнему  другу детства Рейли, но завершить его он не смог: крах карьеры и измена любимой женщины разрушила всю его размеренную жизнь.

Всё происшедшее весьма странно и запутанно. Рейли с Бритт стараются разузнать, что же случилось на самом деле, но чем ближе они к разгадке, тем большая опасность им грозит. Теперь предстоит не только выяснить правду, но и спасти себя самих от смерти...

Пролог Девяти храбрецам посвящается Слава богу, он еще спал. Черт, как же случилось, что она оказалась в одной постели с Джеем Берджессом? Надо сосредоточиться и быстренько придумать, как вести себя с ним, когда он проснется. Она тихонько откатилась на край кровати, выскользнула из-под простыни, стараясь не потревожить Джея, и, оказавшись на самом краю матраса, оглянулась. Из кондиционера несло холодом. Ее тело покрылось мурашками, но Джей, оголенный до пояса, даже не шевельнулся. Медленно-медленно, стараясь скоординировать перемещение своего тела, она встала. Стены накренились, и, чтобы не упасть, она инстинктивно протянула руки вперед. Звонкому звуку шлепка ее ладони о стену, всколыхнувшему безмолвие дома, мог бы позавидовать ударник на медных тарелках. Уже не думая о том, как бы не разбудить Джея, и оставив попытки разобраться в событиях вчерашнего вечера, она прижалась спиной к стене, стараясь глубоко дышать и сфокусировать взгляд на лампе под потолком, пока качка не прекратилась. Ее неуклюжее барахтанье чудом не разбудило Джея. Кое-как она добралась до изножья кровати, где ее ожидала первая находка — трусики, затем на цыпочках прошлась по спальне, собирая разбросанные предметы одежды и прижимая их к груди, как будто старалась прикрыться. В данных обстоятельствах дань скромности была, по меньшей мере, нелепой. В студенческие времена, когда девушка пыталась незамеченной выйти из комнаты парня после совместно проведенной ночи, этот «тернистый» путь называли дорогой стыда. Только колледж остался в далеком прошлом. Их с Джеем детьми уже не назовешь, они одиноки и свободны в своем выборе. В своем выборе. Эти слова из ее внутреннего монолога больно хлестнули ее, как сорвавшийся конец натянутой резиновой ленты. Шок от пробуждения в постели Джея сменился тревожным осознанием того, что она не помнит, как вообще там оказалась. Она не помнит, как принимала сознательное решение переспать с ним. Она не помнит, как взвешивала все «за» и «против» перед окончательным выбором. Она не помнит его уговоров, не помнит, как чувственное влечение перевесило доводы рассудка. Она не помнит, как мысленно пожала плечами, и подумала: какого черта? Мы взрослые люди. Она вообще ничего не помнит. Она обвела взглядом спальню: приятная комната, со вкусом обставленная и декорированная для одинокого мужчины. И ничего знакомого. Абсолютно ничего. Как будто она видит все это впервые. Несомненно одно — это комната Джея: повсюду его фотографии, по большей части сделанные на отдыхе в компании друзей, мужчин и женщин. Но она точно никогда не бывала ни в этой комнате, ни в этом доме. Она даже не уверена, что знает название улицы, хотя остались смутные воспоминания о том, как она шла сюда от… откуда-то. Ах да, «Уилхаус». Они с Джеем встретились именно там. До ее прихода он уже успел пропустить пару стаканчиков, но в этом не было ничего необычного. Джей любил выпить и прекрасно переносил любые дозы алкоголя: мог пить много, не пьянея. Она заказала бокал белого вина. Они сидели и разговаривали о том, что нового случилось в их жизни с тех пор, как они виделись последний раз. Потом он сказал… Вспомнив, что он сказал, она задрожала, но не от холода, и прикрыла рот ладонью, подавляя тихий стон. И снова оглянулась на него. Он все еще спал. Она горестно прошептала: «О, Джей», повторив те самые слова, что вырвались у нее прошлым вечером, как только он сообщил ей ужасные новости. — Может, продолжим разговор в моей берлоге? — спросил он. — Я переехал после нашей последней встречи. Скончалась пожилая тетушка, оставив мне все свои земные сокровища. Много фарфора, хрусталя, антикварной мебели и прочего. Я все это продал через агента и на вырученные деньги купил таунхаус. Здесь недалеко, несколько минут пешком. Он говорил непринужденно, словно о чем-то постороннем, вроде приближающегося сезона ураганов, но его новость была сногсшибательной. Ужасной. В нее невозможно было поверить. Эта новость ошеломила ее, потрясла до глубины души. Не жалость ли повлияла на ее решение? Не сочувствие ли привело ее в его постель? Боже, почему она не может вспомнить? Еле передвигая ноги, она вошла в гостиную — может, хоть там что-то поможет ей разобраться в произошедшем. На полу она обнаружила свои небрежно сброшенные босоножки, в кресле — платье и кардиган. На журнальном столике перед диваном — два стакана и открытая бутылка с остатками виски. Подушки на диване разбросаны и измяты, как будто на них долго барахтались. Ну да: это, конечно, они с Джеем устроили этот кавардак. Она вернулась в спальню, нашла дверь в ванную комнату и даже умудрилась бесшумно закрыть ее за собой. Предосторожность, оказавшаяся излишней, поскольку через секунду ее уже шумно выворачивало над унитазом. Она корчилась от спазмов, скрутивших живот, из горла извергались потоки желчи с запахом виски. Брррр! Она ведь ненавидела этот напиток, а теперь уж точно никогда к нему не притронется! В зеркальном шкафчике над раковиной она нашла зубную пасту и указательным пальцем вычистила зубы и десны, чтобы избавиться от мерзкого привкуса во рту. Стало легче, но ненамного, и она решила принять душ. Он наверняка поможет ей прийти в себя, возможно, она почувствует себя увереннее и сможет посмотреть в глаза Джею, не слишком смущаясь того, что произошло этой ночью. Душевая кабина была отделана плиткой, головка душа вмонтирована в потолок. Она намылилась и сполоснулась несколько раз, особенно тщательно терла между ногами. Вымыла шампунем голову. Выйдя из душа, она решила не оттягивать неизбежную встречу с последующим разговором. Скорее всего, Джей уже давно проснулся. Она оделась, причесала мокрые волосы его щеткой, глубоко вздохнула, собирая в кулак всю свою храбрость, и открыла дверь ванной комнаты. Джей еще спал. Ничего себе! Он отлично переносил большие дозы алкоголя, но, похоже, вчера перебрал даже он. Сколько же виски было в бутылке, когда они начали пить? Получается, вдвоем они вылакали почти литр? Вполне вероятно. Иначе почему она не помнит, как раздевалась и занималась сексом с Джеем Берджессом? Много лет назад у них был короткий роман, быстро разгоревшийся и так же быстро угасший. Они не выясняли отношения и не очень-то переживали по поводу разрыва, просто перестали встречаться, но остались друзьями. Правда, Джей, обаятельный и неотразимый Джей, не оставлял попыток затащить ее в свою постель всякий раз, как их дорожки пересекались. «Кувыркание в койке и дружба — вовсе не взаимоисключающие понятия», — с обворожительной улыбкой говорил он. Подобная практика противоречила ее жизненным принципам, о чем она всякий раз сообщала ему, когда он предлагал ей переспать в память о прошлом. Но, судя по всему, вчера он ее все-таки убедил. Но в таком случае он должен был бы проснуться рано утром, чтобы насладиться своей победой, разбудить ее поцелуем и шутливым приглашением позавтракать в постели. Она отчетливо вспомнила его слова: Раз уж ты здесь, то можешь расслабиться и насладиться щедрым гостеприимством Берджесса. Ну ладно, допустим, он просто крепко спал. Но шум, доносившийся из ванной, уж точно должен был разбудить его. Тогда почему он не присоединился к ней в душе? Джей никогда не упускал такой возможности. Он вошел бы в кабинку и сказал что-нибудь вроде: Ты оставила грязное пятнышко на спице. О! И вот здесь, на груди, тоже. Но, вероятно, ее громкая возня не потревожила его. Как ему удалось проспать все это? Он даже не… Пошевелился. Ее желудок снова скрутили спазмы. Прокисший виски подступил к горлу, и она испугалась, что ее снова вырвет. Она с трудом сглотнула слюну и неуверенно позвала: — Джей? — Затем еще раз громче: — Джей? Ничего. Абсолютная тишина. Ни вздоха, ни сопенья. Никакого движения. Ей стало страшно. Она словно приросла к полу, сердце бешено забилось. Наконец она стряхнула оцепенение, бросилась к кровати, схватила его за плечо и затрясла: — Джей! 1 Рейли открыл дверь, затянутую ржавой сеткой. Жалобно взвизгнули дверные петли. — Эй! Ты здесь? — А где еще мне быть? Рейли вошел в единственную комнату хижины. Деревянная дверь захлопнулась за ним, потеряв при этом очередной завиток отслаивающейся, когда-то красной краски. Внутри воняло жареной свининой и изгрызенным мышами армейским одеялом, покрывавшим узкую койку в углу. Его глаза не сразу привыкли к сумраку, и старика он увидел только через несколько секунд. Тот сидел за трехногим столом, сгорбившись над кружкой кофе, как собака, охраняющая обглоданную кость, и таращился на покрытый рябью и мелькающими призрачными тенями экран черно-белого телевизора. Единственным звуковым сопровождением телевизионной картинки было потрескивание электрических разрядов. — Доброе утро. Старик гнусаво что-то пробормотал в ответ и кивнул на эмалированный кофейник, стоящий на плите. — Садись. Сливки не предлагаю. Скисли. Рейли перешагнул через трех охотничьих псов, неподвижно лежавших на полу, и подошел к холодильнику, втиснутому между древним буфетом, где хранились продукты, и чертежным столом, покрытым толстым слоем пыли и еще больше загромождавшим тесную хижину. Ручка холодильника, похоже, отломалась уже не один десяток лет назад, но дверца открывалась при нажатии на мягкое резиновое уплотнение. — Я принес тебе зубатку. — Рейли сунул газетный сверток на одну из ржавых проволочных полок и быстро захлопнул дверцу, чтобы вонь тухлятины не распространялась по комнате. — Премного обязан. — Всегда к твоим услугам. — Кофе, видимо, не раз перекипевший, по консистенции приблизился к патоке. Поскольку разбавить его было нечем, Рейли решил воздержаться. Он взглянул на безмолвный телевизор. — Надо бы настроить «усы». — Дело не в антенне. Я выключил звук. — Почему? Старик только хмыкнул, давая понять, что не видит смысла в ответе. Он стал отшельником добровольно, с тех самых пор, когда пришел с «войны», правда, он никогда не уточнял, с какой именно. Свои отношения с прочими Homosapiens он свел к минимуму. Они столкнулись с ним как-то в лесу, вскоре после того, как Рейли сюда переехал. Рейли пристально смотрел в глазки-пуговки мертвого опоссума, когда старик, с треском продравшись сквозь кусты, заявил: — Даже не думай. — О чем? — Забрать моего опоссума. Рейли бы и в голову не пришло дотрагиваться до раздувшегося, кишащего мухами и жутко воняющего трупика с голым розовым хвостом. Он поднял руки, демонстрируя свою капитуляцию, и отодвинулся, чтобы босой старик в грязных штанах на лямках смог беспрепятственно освободить добычу из металлических челюстей маленького капкана. — Видел, как ты тут бродишь. Странно, что не попался в ловушку вместо опоссума, — проворчал старик. Рейли и не подозревал, что по соседству с ним живет кто-то еще. Он предпочел бы полное уединение. Особенно не понравилось ему, что этот дед, судя по всему, следил за ним. Старик с трудом поднялся — колени его скрипели и трещали, видно было, что боль досаждала ему, он скривился и приглушенно выругался. Держа тушку за хвост, старик оглядел Рейли с головы до ног, то есть с бейсбольной кепки и бородатого лица до кончиков туристических ботинок, и, завершив осмотр, выразительно сплюнул. — Любой имеет право ходить по лесу. Только не трогай мои капканы. — Не помешало бы знать, где именно они расставлены. Потрескавшиеся губы старика растянулись в широкой ухмылке, обнажив почерневшие от табака обломки зубов. — Не помешало бы? — Он захихикал, отвернулся. — Ты найдешь их, могу поспорить. Еще долго после того, как старик исчез в густых зарослях, Рейли слышал его смех. В последующие месяцы они несколько раз случайно сталкивались в лесу. Во всяком случае, для Рейли эти встречи были случайными. Он решил, что старик показывается, лишь когда сам хочет этого, и скрывается, когда не желает удостоить нового соседа даже ворчанием вместо приветствия. Однажды жарким днем они встретились в ближайшем городке в дверях универсама. Рейли входил в магазин, а старик выходил оттуда. Они кивнули друг другу. Через некоторое время, покидая универсам с пакетами продуктов, Рейли заметил, что старик сидит на тенистой веранде у входа и обмахивается соломенной шляпой. Повинуясь внезапному порыву, Рейли выдернул из пакета банку холодного пива и бросил старику. Тот, проявив поразительную реакцию, поймал ее одной рукой. Рейли сложил покупки в кузов пикапа и забрался в кабину. Подавая пикап задним ходом, он заметил, что старик следит за ним с нескрываемым подозрением, но пиво все же открыл. На следующее утро раздался резкий стук в дверь. Это случилось впервые, и Рейли насторожился. На пороге стоял старик со щербатой керамической миской в руках, в которой колыхалось сырое мясо какого-то животного. У Рейли возникли опасения, что эту падаль отвергла даже троица стариковских псов. — За пиво. Не люблю оставаться в долгу, — сказал старик и буквально воткнул миску в руки Рейли. — Спасибо. — Гость развернулся и начал спускаться по ступенькам. Рейли окликнул его: — Как вас зовут? — А кто интересуется? — Рейли Гэннон. Старик заколебался, затем проворчал: — Делно Пикенз. С того утра между ними завязалось нечто вроде дружбы, основанной на пристрастии к одиночеству и нежелании общаться с другими людьми. Все имущество Делно не стоило и сотни долларов. Он вечно тащил домой все, что подбирал черт знает где. Хижина возвышалась на сваях, спасающих от затопления, когда Комбахи выходила из берегов. Все пространство под хижиной и вокруг нее было забито — насколько мог судить Рейли — никогда не используемым хламом. Процесс собирательства был Пикензу гораздо важнее, чем сами вещи. Делно ездил на грузовике, который Рейли прозвал «Франкенштейном», поскольку старик собрал его собственноручно из разномастных деталей, не рассыпающихся лишь благодаря проволоке и изоляционной ленте. Каким-то непостижимым для Рейли образом эта штуковина заводилась, и, как сказал Делно: «Не красавец, но везет меня, куда захочу». Он ел все. Абсолютно все. Все, что мог сбить с дерева, поймать в капкан или выловить из реки. И, подружившись с Рейли, он всегда охотно делился любой своей добычей. Поразительно, но Делно был начитан и обладал глубокими познаниями в таких областях, о которых, если судить по его внешнему виду, он и слышать-то не должен был. Рейли заподозрил нарочитость в деревенском акценте и ограниченном лексиконе старика. Как и нищета, в которой жил Делно, они служили выражением протеста против его прежней жизни. Однако, какой бы эта жизнь ни была, для Рейли она оставалась тайной. Делно никогда не упоминал ни о родном городе, ни о своем детстве или родителях, ни о профессии, детях или жене. Он ни с кем не разговаривал, кроме своих собак и Рейли. Его интимная жизнь ограничивалась стопкой старых, замусоленных журналов с голыми красотками, хранившейся на полу под койкой. Рейли тоже ничем личным с Делно не делился. Во всяком случае, в первые два года знакомства. А потом как-то вечером на закате Делно материализовался на его пороге с двумя банками мутного пойла собственного изготовления. — Целую неделю тебя не видел. Где ты был? — Здесь. Рейли хотел остаться один, но Делно бесцеремонно протиснулся мимо него в дом. — Подумал, может, тебе не помешает глоток-другой. — Он окинул Рейли привычно пренебрежительным взглядом. — И, похоже, предчувствие меня не обмануло. Совсем расклеился, парень. Унюхал тебя, еще за дверью. — Только тебе и критиковать чей-то внешний вид и личную гигиену. — Кому ты звонил? — Что? — Вертихвостка, что сидит за кассой в магазине, у нее еще волосы кверху зачесаны и длинные серьги, помнишь? Сказала мне, что ты приезжал на прошлой неделе, взял горсть мелочи и скормил ее всю уличному автомату. Поговорил пару минут, повесил трубку и выглядел так, будто был готов кого-нибудь убить. Сел в машину и свалил, даже не заплатив за покупки. Делно отвинтил крышку и передал одну банку Рейли. Тот понюхал содержимое, покачал головой и отдал банку обратно. Делно сделал огромный глоток. — Вот я и спрашиваю, кому ты звонил? Рейли умолк только на рассвете. К тому времени Делно вылакал обе банки. Рейли же чувствовал себя совершенно опустошенным: эмоционально, морально, физически. Он пережил болезненный, но целительный катарсис, вскрывший дюжину душевных нарывов. Когда уже не осталось ни слов, ни сил, Рейли взглянул на старика, выслушавшего его без единого комментария. Задубевшее, морщинистое лицо выражало глубокую печаль. Впервые за все время их знакомства старик скинул маску, оставив незащищенными глаза, и Рейли словно заглянул в душу человека, пережившего невыразимые страдания. Как будто Делно Пикенз собрал все несчастья и несправедливости мира и упаковал их в тот один-единственный, абсолютно безнадежный взгляд. Потом старик вздохнул и — один из их редких физических контактов — протянул руку и похлопал Рейли по колену. — Поди-ка вымой под мышками, пока из-за твоей вони я не выблевал хороший алкоголь. А я приготовлю тебе завтрак. Они никогда не вспоминали о том, что Рейли тогда рассказал, словно и не было никогда той длинной ночи. Однако Рейли не забыл, как печально смотрел на него Делно тем утром. И сегодня, когда старик перестал таращиться в свою кружку с кофе, поднял голову и посмотрел на Рейли, в его глазах была та же безысходность. Сердце Рейли замерло. Мелькнула мысль о большой беде. Набитый пассажирами «Боинг-747» врезался в гору. Убили президента. Теракт, сравнимый с 9/11 [1] . — Что случилось? — Только не наделай глупостей, ладно? — выдавил Делно. — Что случилось? Бормоча под нос зловещие предсказания, мол, «ничего хорошего из этого не выйдет», Делно дернул подбородком в сторону телевизора. Рейли подошел к древнему агрегату и включил звук, покрутил антенну в надежде получить более приличную картинку. 1 Имеется в виду серия координированных террористических актов, которые произошли 11 сентября 2001 года в Нью-Йорке и Вашингтоне (США). Изображение осталось неустойчивым, звук скрипучим, но через пару мгновений Рейли понял, что именно случилось и о чем Делно так боялся ему рассказать. Джей Берджесс мертв. 2 — Ведь они мне не верят? Бритт адресовала этот вопрос мужчине, которого наняла себе в адвокаты. Прошло двадцать четыре часа с того момента, как стало очевидно, что Джей умер, лежа с ней в одной постели, в то время, пока она спала, а она еще продолжала надеяться, будто все это кошмарный сон и она скоро очнется. Но реальность была жестокой. Вскоре после ее безумного звонка в службу 911 в дом Джея приехали медики и пара полицейских. За ними явились коронер [2] и два детектива, представившиеся как Кларк и Джавьер. Они допрашивали ее в гостиной Джея, а в спальне в это время осматривали и готовили к отправке в морг его тело. Затем детективы отвезли ее в участок, чтобы зафиксировать письменные показания. Подписав последний протокол, она решила, что все — кроме скорби — осталось в прошлом. 2 Коронер (англ. coroner) — в Великобритании, США, некоторых других странах специальный судья, в обязанность которого входит выяснение причины смерти, происшедшей при необычных или подозрительных обстоятельствах. Однако этим утром Кларк позвонил ей домой, извинился за беспокойство, сказал, что они с Джавьером хотели бы прояснить несколько моментов, и попросил ее снова приехать в полицейский участок. Приглашение прозвучало спокойно и даже дружелюбно, но ей стало не по себе, причем настолько, что она почувствовала, что ей необходим адвокат. Прежде ее отношения с юристами ограничивались сферой налогов, сделок с недвижимостью, контрактов и родительского наследства. Вряд ли такие юристы когда-либо бывали в полицейских участках. Ей нужна была хорошая рекомендация, и она решила позвонить генеральному директору телестудии. Разумеется, накануне шокирующая смерть Джея Берджесса стала главной темой вечерних новостей на всех каналах. Тележурналисты тактично умалчивали о причастности к этой истории своей коллеги, но, несмотря на туманные формулировки, это была горячая новость. Имя телерепортера с высочайшим рейтингом — Бритт Шелли — теперь само стало сенсацией. С объективной точки зрения телевизионного журналиста, Бритт не могла не признать, что эта новость щедро сдобрена скабрезной иронией. Генеральный директор ей посочувствовал: — Какое ужасное испытание, Бритт. — Да, конечно. Ужасное. Вот почему я и беспокою тебя дома. — Я сделаю все, что возможно. Можешь на меня рассчитывать. Она попросила порекомендовать адвоката. — Специалиста по уголовным делам? Она поспешила уверить его, что всего лишь проявляет осторожность, что визит в полицейский участок — она даже не может назвать это допросом — просто рутинная формальность. Но тем не менее даже в этом случае ей может понадобиться адвокат. Гендиректор с готовностью согласился и пообещал связаться с нужными людьми. — Прошу прощения! Застрял в пробке! Запыхавшийся Билл Алегзандер ворвался в полицейский участок, рассыпаясь в извинениях за десятиминутное опоздание. Бритт рассчитывала увидеть представительного, авторитетного и харизматичного человека, а потому с трудом скрыла разочарование при виде худощавого, скромного и несколько измотанного молодого мужчины. Алегзандер едва успел протянуть ей свою визитную карточку, как к ним подошли два детектива. Внешность Кларка и Джавьера резко контрастировала с внешним видом ее адвоката, — они без труда могли бы претендовать на первые роли крутых копов в полицейском телесериале. Накануне, когда эти двое прибыли в таунхаус Джея и поняли, что разговаривают с той самой Бритт Шелли из новостей Седьмого канала, они явно растерялись и даже испытывали определенную неловкость, как бывает иногда с людьми, неожиданно встретившимися с телеперсоной в реальной жизни. В то утро детективы извинялись за то, что приходится ее задерживать и задавать вопросы после такого травмирующего испытания, но, к сожалению, им нужно было знать точную картину произошедшего. Она отвечала на их вопросы так подробно, как только могла, и, казалось, они вполне удовлетворились ее рассказом. Однако сегодня утром смысл их вопросов несколько изменился, а в тоне почувствовались нотки раздражения и нетерпения. Телевизионная слава Бритт больше не ослепляла детективов. Бритт старалась помочь им, зная, что нежелание сотрудничать со следствием обычно воспринимается как признак виновности, по крайней мере, отчасти. Но она виновна лишь в том, что спала с мужчиной, который случайно умер во сне после их близости. Да уж! Хорошая пища для грубых шуток насчет их сексуальной доблести. Он помер мгновенно. Тик-так. Бьюсь об заклад, он умер с улыбкой. Тик-так. Он кончил и помер. Тик-так. Если детективов интересовали подробности секса, то им не повезло. Бритт абсолютно ничего не помнила. Ее память хранила воспоминания лишь о моменте пробуждения в постели Джея. Даже за час напряженного диалога ей, кажется, не удалось убедить в этом детективов. Пару минут назад они предложили сделать перерыв и оставили ее наедине с адвокатом. Это позволило ей не только получше познакомиться с ним, но, что более важно, узнать его мнение о происходящем. — Ведь они мне не верят? — повторила она, поскольку он пробурчал что-то невнятное, когда она задала этот вопрос в первый раз. Адвокат натянуто улыбнулся. — У меня вовсе не создалось такое впечатление, мисс Шелли. — Подобным тоном успокаивают встревоженную кошку. — Когда кто-то умирает при необычных обстоятельствах, они должны все выяснить досконально. — У Джея Берджесса был рак. Последняя стадия. — Да, но… — Он много выпил. Вероятно, алкоголь несовместим с теми сильнодействующими препаратами, которые он принимал. — Несомненно. — Люди слишком часто смешивают лекарства с алкоголем, и это их убивает. — Я уверен, вы правы. — Тогда объясните, почему меня так интенсивно допрашивают? — Отчасти, это вполне понятная реакция на смерть одного из своих. Джей Берджесс был незаурядным полицейским, героем для всех, кто работал в управлении и даже за его пределами. Разумеется, его коллеги хотят знать во всех подробностях, что происходило с ним незадолго до смерти. Бритт не раз делала репортажи с похорон погибших полицейских, и ее всегда поражало братство стражей порядка, сплачивающихся после смерти одного из своих. Она потерла лоб и устало вздохнула: — Наверное, вы правы. Но мне нечего сказать. Я не знаю! Я говорила им, что не могу вспомнить. Думаю, они мне не верят, но клянусь, это правда. — Придерживайтесь этой линии, — сказал адвокат, как будто одобряя ее пылкую речь. — А лучше вообще ничего не говорите. Бритт бросила на него презрительный взгляд и заметалась по крохотной комнате, предназначенной для допросов. — Все, адвокаты особенно, говорят, что лучше молчать. Но, как репортер, я знаю, что те, кто отказывается говорить, выглядят так, будто что-то скрывают. — Тогда не отклоняйтесь от вашей истории. Бритт обернулась, возмущенная тем, что он назвал ее отчет о смерти Джея «историей», но как раз в этот момент вернулись детективы. — Вы не хотите посетить туалетную комнату, мисс Шелли? — спросил Кларк. — Спасибо, нет. — Принести вам что-нибудь выпить? — Спасибо, не надо. Они как будто были скроены по разным лекалам: высокий и тощий Кларк, с редеющими рыжеватыми волосами, и приземистый и плотный Джавьер, с черной и густой, как щетина, шевелюрой. Невозможно было представить двух более непохожих людей, но Бритт одинаково опасалась обоих. Она не доверяла вежливости Кларка, полагая, что таким образом он пытается замаскировать свою провинциальность. А рябые щеки Джавьера навевали ей мысли о его участии в потасовках с ножами, которые наверняка нередко заканчивались смертельным исходом. У Кларка глаза синие, а у Джавьера — такие темные, что невозможно различить зрачки, но обе пары глаз смотрели на нее внимательно и недоверчиво. Покончив с любезностями, Джавьер подвел итоги. — Перед нашим уходом вы сказали, что ваша память дала сбой после того, как вы выпили бокал вина в «Уилхаусе». — Верно. Все, что случилось после того бокала шардоне, воспринималось ею расплывчато и фрагментарно. До некоторого момента. Затем она не помнила совсем ничего. Как один безобидный бокал вина смог начисто лишить ее памяти? Это невозможно. Если только… если только… — Наркотик сексуального насилия. Она поняла, что произнесла это вслух, только когда заметила, что все трое мужчин уставились на нее. Она вновь вернулась к своим воспоминаниям, обдумала свои слова и поразилась вероятности, нет, уверенности в своей правоте. — Должно быть, мне подмешали одно из веществ, объединенных в группу так называемых наркотиков сексуального насилия. — Оба детектива и адвокат не шевелились и по-прежнему таращились на нее так, будто она говорила на иностранном языке. — Я делала о них программу. Случай в Клемсоне спровоцировал озабоченность участившимся использованием их на вечеринках и в барах, где постоянно бывает молодежь. Эти наркотики вызывают кратковременную потерю памяти. Иногда воспоминание об определенном отрезке времени начисто стирается из мозга. Но это не имеет значения, потому что к тому времени, как действие наркотика прекращается, вред уже причинен. Бритт переводила взгляд с одного мужчины на второго, на третьего, ожидая, что они разделят ее волнение по поводу столь правдоподобного объяснения опушившегося у нее провала памяти, но они все так же молча глазели на нее, не реагируя на эту версию. — Моргните, если вы меня слышите, — довольно резко сказала она. — Мы слышим вас, мисс Шелли, — отозвался Кларк. — Ну, и? Неужели вы не понимаете? В мое вино добавили один из этих наркотиков. Они действуют очень быстро. Становится понятно, почему я не помню ничего после того, как вошла в квартиру Джея. — А как насчет бутылки виски? — спросил Джавьер. — Я не люблю виски. Я никогда не пью виски. Если Джей и предлагал мне его, я наверняка отказалась бы, тем более что плохо себя чувствовала. — На одном из стаканов остались отпечатки ваших пальцев. На ободке — ваша губная помада. — Вы уже исследовали стаканы? Почему? Детективы недоуменно переглянулись. — Давайте начнем с самого начала и повторим все еще раз, — предложил Кларк. — Расскажите нам обо всем, что случилось. — Я не знаю всего, что случилось. Я могу рассказать только о том, что я помню. — Хорошо. Расскажите, что помните. Не возражаете, если на этот раз мы сделаем видеозапись? Неожиданная сговорчивость Кларка насторожила ее. — Зачем? — Просто чтобы, если понадобится, мы могли бы вернуться к записи и освежить в памяти подробности этого дела. Не доверяя его объяснению, как не доверяют фальшивой улыбочке торгового агента, она взглянула на Алегзандера. — Это стандартная процедура, мисс Шелли, — заверил тот. — Вы вправе не отвечать на вопросы, если не захотите. — Я хочу отвечать на вопросы. Мне самой необходимо знать ответы. Может, даже больше, чем им. Сразу после звонка в 911 она попала в водоворот неприятных формальностей, сопровождающих внезапную смерть: подтверждение коронером факта смерти Джея, вопросы полицейских, протоколы. У нее не было времени на личные переживания. Она еще не осознала и не оплакала потерю друга. И сейчас это невозможно. Во всяком случае, сначала надо разрешить все неприятные недоразумения. — Я очень хочу знать, что случилось с Джеем, — твердо сказала она детективам. — Отлично. В таком случае приступим. — Джавьер устроился за маленьким столиком и жестом пригласил ее сесть на стул лицом к видеокамере. — Я уверен, что вы не боитесь камер. Его улыбка напомнила ей акулью пасть с рядами зубов, разрывающих беззащитную плоть. Она отвернулась и села. Кларк сфокусировал объектив камеры, установил время и дату, перечислил присутствующих, присел на край стола и стал покачивать тощей ногой. — Кто кому позвонил? — Что вы имеете в виду? — Кто назначил свидание? — Джей. Я вам уже говорила об этом. — Мы можем проверить входящие и исходящие звонки, — заявил Джавьер с плохо завуалированной угрозой. Бритт посмотрела ему прямо в глаза. — Джей позвонил мне в тот день и спросил, не могу ли я встретиться с ним в «Уилхаусе», пропустить по стаканчику. Он сказал, что хочет поговорить со мной. — Когда до этого вы в последний раз виделись с ним? — Я точно не помню. Несколько месяцев назад. Когда арестовали мужчину, подозреваемого в сексуальном домогательстве к ребенку в детском саду в Норт-Чарлстоне. Джей выступал на пресс-конференции и отвечал на вопросы о ходе полицейского расследования. А я делала репортаж. Мы помахали друг другу, но не разговаривали. Интервью мне дал один из офицеров, проводивших арест, не Джей. — Но вы и Берджесс находились в дружеских отношениях? — Да. — Более чем дружеских? — Нет. Детективы многозначительно переглянулись. Алегзандер подался вперед, словно хотел напомнить ей об осторожности. — Никогда? — спросил Кларк. — Когда-то, много лет назад, — невозмутимо ответила она. Ее краткий роман с Джеем не был секретом. — Я переехала в Чарлстон и начала работать на Седьмом канале. Джей был одним из моих первых знакомых в этом городе. Мы несколько раз встречались, но наши отношения всегда были более или менее платоническими. — Более или менее? — Джавьер выразительно вздернул брови на слове более. — Последние несколько лет мы были только друзьями, не более того. — До позапрошлой ночи, когда снова стали любовниками? — Я… — Бритт заколебалась. Алегзандер поднял указательный палец, словно предостерегая ее от ответа. Она потупилась. — Я не знаю, были ли мы близки в ту ночь. Я не уверена. Я не могу вспомнить. Кларк вздохнул, как будто не в силах был в это поверить, и продолжил: — Итак, вы встретились в «Уилхаусе». — Я пришла в семь, в назначенное время. Джей был в баре и уже успел выпить. — Откуда вы знаете? — По пустым стаканам на стойке. Вы допрашивали официантку бара? Кларк проигнорировал ее вопрос. — Вы заказали бокал белого вина. — Да. Вино было не очень хорошее. — Глядя прямо в камеру, она добавила: — Я уверена, что в вино что-то добавили. — Это сделал Джей? В этом случае Бритт вполне разделяла очевидный скептицизм Джавьера. — Не представляю, как он мог что-то добавить. Я бы обязательно заметила. Не думаю, что он прикасался к моему бокалу. В любом случае зачем ему было давать мне наркотик? Кларк потянул себя за нижнюю губу. Джавьер не пошевелился. Оба продолжали сверлить ее взглядами. И она не сомневалась, что видеокамера фиксирует каждый взмах ее ресниц, каждый вздох. Покажется ли она виновной тем, кто будет просматривать эту запись? Бритт знала, что следователи всегда обращают внимание на жесты и мимику подозреваемых. Она старалась сидеть неподвижно, сохраняя невозмутимое выражение лица. — О чем вы беседовали? — спросил Джавьер. — Я вам говорила, — устало проговорила она. — О пустяках. Как работа? Прекрасно. А твоя? Есть планы на отпуск? Вот примерно так. — Ничего личного? — Джей спросил, встречаюсь ли я с кем-нибудь. Я сказала, что никого постоянного у меня нет. Он улыбнулся: «Хорошо. Не хотелось бы покидать этот мир, оставляя тебя недостойному счастливчику». Это был тот самый шутливый флирт, которым так славился Джей. Я рассмеялась, а потом до меня дошло, что он сказал, и я спросила, что он имел в виду, говоря о нежелании покидать этот мир. И он ответил: «Я умираю, Бритт». Когда она вспомнила эти слова и мрачное лицо Джея, ее голос стал хриплым от нахлынувших чувств. — И тогда он сказал мне, что болен раком. Поджелудочная железа. Последняя стадия. Ни шанса на выздоровление, поэтому никакой химии и прочей дряни. По меньшей мере, похоронят меня с собственными волосами на голове. После паузы подал голос Джавьер. — Согласно показаниям онколога, Джею оставалось жить несколько недель. Месяц, два — самое большее. Когда он сообщил о своем диагнозе, всех в управлении как громом поразило. Некоторые плакали. Джей хотел сдать жетон, но шеф приказал ему работать до… ну, до конца. Бритт кивнула, подтверждая, что именно это Джей сказал и ей. — Он был таким жизнелюбом. Словно создавал собственное энергетическое поле. Я никак не могла в это поверить. Кларк откашлялся. — Не думаете ли вы, что он пытался добраться до всех женщин, с которыми хотел переспать… Ну, в последний раз, прежде чем… — Нет, — твердо сказала она. — Приглашая меня, он сказал, что хочет поговорить. У меня сложилось впечатление, что о чем-то важном. Джавьер фыркнул. — Более важном, чем рак в последней стадии? Она взорвалась. — Одна из важных составляющих моей работы — оценивать людей, детектив. Я чувствую, когда кто-то скрывает нечто очень важное, потому что не хочет попасть в эфир новостей, или когда человек преувеличивает свою роль, стараясь выглядеть значительнее, чем на самом деле. Джей отмахнулся от моего сочувствия и сказал, что хочет поговорить о чем-то действительно для него важном. Он сказал, что готов предоставить мне эксклюзивную информацию, которая поможет росту моей карьеры. Это не был флирт, и это не было попыткой заманить меня в постель. Если бы это было так, я бы поняла. Джей был серьезен. Он хотел рассказать мне о чем-то чрезвычайно серьезном. Бритт замолчала. Кларк наклонился к ней. — Ну? И что же? — Что? Вот тогда-то Джей и предложил поговорить в более камерной обстановке. Ей не хотелось говорить им, что как раз в тот момент Джей занервничал. В правдивости ее показаний и так уже сомневались. Кто поверит, если она скажет, что Джей Берджесс занервничал? Детективы явно почувствовали, что она что-то недоговаривает. Кларк снова подался к ней. — Но ведь и в «Уилхаусе» обстановка была подходящей, мисс Шелли. Вы с Джеем сидели в уютной нише в баре. Вас видели. Свидетели сообщили, что вы сидели, склонив головы друг к другу, как будто никого вокруг не существовало. Свидетели? Слово, связанное с преступлением. Тревожное слово. — Вы извращаете факты. Там было очень шумно, и мы просто хотели слышать друг друга. — Или нашептывать милые пустяки? Она свирепо взглянула на Джавьера. — Я не собираюсь комментировать всякие глупости. — Ладно, ладно. Прошу прощения. Инициативу перехватил Кларк: — Джей пригласил вас к себе? — Да, чтобы продолжить разговор. — И вы охотно согласились? — Охотно? Разумеется. Я думала, он собирается сообщить мне эксклюзивную информацию. — Вы посещаете квартиры всех мужчин, которые предлагают вам эксклюзивы? — Мистер Джавьер! — воскликнул Алегзандер. — Я не допущу оскорблений своей клиентки! — Я сделал вывод из ее собственных слов. — Оставьте, — сказала Бритт адвокату. Она даже обрадовалась. Ей стало казаться, что защитник заснул, поскольку уже несколько минут он не подавал никаких признаков жизни. Подлый выпад Джавьера не сбил ее с толку. Ей хотелось поскорее закончить свой рассказ. — Когда мы выходили из «Уилхауса», у меня кружилась голова. — Вы выпивали перед встречей с Джеем? — Я уже говорила вам. Нет. — Вы принимали какие-нибудь… лекарства? От простуды? От аллергии? — Нет. — Вы опьянели от одного бокала вина? — Так получается, мистер Кларк. Не кажется ли вам это странным? — Не особенно. Вообще-то, ничего странного, если речь идет о даме, которая не пьет виски. Вы вполне могли опьянеть и от одного бокала вина. — Со мной никогда не случалось ничего подобного. — Все когда-то бывает в первый раз. — Джавьер поудобнее устроился на своем пластмассовом стуле. Проигнорировав его замечание, Бритт проговорила в камеру: — Когда мы вышли из «Уилхауса», я плохо себя чувствовала. — Как именно вы себя чувствовали? — Ну, пьяной. Меня тошнило. Я плохо соображала. — Случилось ли что-нибудь необычное, пока вы добирались от бара до дома Джея? — Я смутно помню эту прогулку, но думаю, что нет. — Никаких встреч по дороге? — Нет. — Джей просил вас провести с ним ночь? Она посмотрела Джавьеру в глаза. — Этого я не помню. — Джей знал, что вам плохо? Хороший вопрос! Хотела бы она сама знать об этом. — Не уверена. Не помню, говорила ли я ему, что мне не по себе, но вполне возможно. Он мог спросить, что со мной. Честно, я не помню никаких разговоров. Мы добрались до его дома. — Что было потом? Что вы сделали сразу, как вошли? — Я помню, что была смущена своим состоянием. — Из-за опьянения? — Или из-за наркотиков. Я помню, как шла к дивану. — Получается, вы знали, где находится диван? — Нет. Я никогда прежде не бывала там. Я увидела диван и поняла, что должна поскорее сесть. — Вы сбросили туфли? — Нет. — Платье? — Нет. — Вы разделись до или после того, как Джей начал наливать виски? — Я не раздевалась. — Значит, вас раздел Джей? — Нет! Кларк ухватился сразу. — Откуда вы знаете, если не помните? Она не успела ответить, поскольку вступил Джавьер: — Если вы не разделись сами и если вас не раздел Джей, то как получилось, что вы проснулись голой в его постели, в чем вы сами и признались? Хотите, я зачитаю эту часть заявления, которое вы сделали вчера утром, пока мы отправляли тело Джея в морг? — Нет, нет! Я помню, что говорила, и это правда. Но я не помню, как мы разделись и легли в постель. — Вы не помните, как пили виски? — Нет. — Как снимали одежду? — Нет. — И как занимались сексом. — Я не знаю, чем мы занимались. Джавьер сунул руку в карман своей куртки и вытащил маленький пластиковый пакетик. Внутри была обертка презерватива из фольги. Пустая. — Мы нашли это между диванными подушками. Бритт таращилась на пакетик, тщетно напрягая память. — Вы обычно носите в сумочке презервативы, мисс Шелли? Не уклоняясь от его вкрадчивого взгляда, она холодно ответила: — Очевидно, это принадлежало Джею. Он мог использовать его когда угодно. Кларк покачал головой. Вид у него был печальный. — Тем утром приходила его уборщица. Она сказала, что тщательно убрала весь дом, пропылесосила даже под диванными подушками. Она клянется, что обертки там не было. — Вы нашли сам презерватив? — спросила Бритт. — Нет. Видимо, Джей спустил его в унитаз. — Он мог воспользоваться им днем. После уборки, но до встречи со мной. Кларк опять отрицательно покачал головой: — Джей весь день был в участке. Он даже на ленч не отлучался. Уехал только в шесть часов. Вряд ли он успел заскочить домой, переспать на диване с другой женщиной, добраться до «Уилхауса» и пропустить несколько стаканчиков до вашего прихода в семь часов. — Кларк ухмыльнулся, а Джавьер захихикал, предвкушая следующие слова напарника: — Даже Джей не был таким шустрым. 3 Дверь своей спальни Джордж Магауан открыл как раз в тот момент, когда Миранда, на которой он был женат уже четыре года, накидывала на голое тело махровый халат. Молодой человек, находившийся в комнате, застегивал «молнию» чехла складного массажного стола. Миранду совершенно не смутило внезапное появление мужа. — О, привет, дорогой. Я и не знала, что ты дома. Если хочешь, Дрейк останется. Он только что закончил заниматься со мной. — Ее веки сонно опустились. — Сегодня он просто творил чудеса. Джорджу стало жарко. Пальцы крепко сжали стакан с «Кровавой Мэри». — Нет, спасибо. Дрейк поднял стол, продемонстрировав идеально вылепленный бицепс. — До среды, миссис Магауан? — Пусть будет девяносто минут вместо обычных шестидесяти. Лицо парня искривилось в непристойной ухмылке. — Я могу делать свое дело, сколько вам будет угодно. Джордж заметил и двусмысленность реплики массажиста, и знойный мускусный запах секса, пропитавший комнату, и скомканные атласные простыни на широченной кровати. Дрейк не ограничивал сеанс пространством массажного стола, это подтверждал и его лукавый взгляд, брошенный в сторону Джорджа, когда он направлялся к двери. Догнать бы этого скользкого ублюдка, согнуть через колено, переломать все кости, разбить физиономию и выбросить из массажного бизнеса раз и навсегда. Смуглый черноволосый мерзавец был, конечно, прилично накачан, но Джордж все равно легко надрал бы ему задницу. Может, он и размяк душой, но еще сумел бы заставить парня пожалеть о том что его предки не остались на Сицилии или еще черт знает где. Но Джордж просто закрыл дверь спальни и мрачно уставился на жену. Его молчаливое осуждение осталось незамеченным, поскольку Миранда уже стояла у туалетного столика и, восхищаясь своим отражением в зеркале, расчесывала густые рыжие волосы. Она с радостью сцепилась бы с ним, вздумай он заговорить о ее случках с массажистом в их супружеской спальне. Нет, он не доставит ей это удовольствие. К тому же у него было более важное дело. — Посмотри. Ты должна это увидеть. — Джордж распахнул дверцы высокого шкафа и включил стоявший там телевизор. — Бритт Шелли проводит пресс-конференцию. — Интересно. — Еще бы. Она клянется, что ей подсыпали наркотик сексуального насилия. Поднятая рука Миранды Магауан, державшая щетку, замерла, затем медленно опустилась. — Джей? Джордж пожал плечами и увеличил громкость как раз в тот момент, когда репортер местного канала задала Бритт вопрос о ее отношениях с недавно усопшим Джеем Берджессом. — Мы были друзьями. — Ну, конечно, — прокомментировала Миранда, отходя от столика и присаживаясь на край незастеленной кровати. — Тише! — Не затыкай мне рот! — Ты можешь послушать молча? Джордж стоял посреди комнаты с пультом в руке, не сводя глаз с лица Бритт Шелли, заполнившего плазменный экран. Телезвезда уверяла, что совершенно не помнит событий, предшествовавших смерти Джея. — Я смутно помню, как мы с ним вошли в дом, и больше ничего. — Вы сказали, что вам подмешали наркотик сексуального насилия. Вы обвиняете в этом Джея Берджесса? — Нет. Но я уверена, что кто-то это сделал. Мои ощущения совпадают с ощущениями женщин, которым давали этот наркотик. — Джордж отвернулся от экрана и посмотрел на жену. Их взгляды встретились. Они оба не проронили ни слова. Джордж снова повернулся к телевизору. Отвечать готовился адвокат Бритт Шелли. Он поднес ко рту кулак и прокашлялся. Как бывший полицейский, Джордж знал, что этот жест — верный знак беспокойства и неловкости. Адвокат собирался сказать что-то, в чем был неуверен, или нагло солгать. — Мисс Шелли предоставила образец мочи для проверки на содержание всех этих веществ, однако они относительно быстро выводятся из организма. Каким бы ни был наркотик, подмешанный мисс Шелли, время, скорее всего, упущено. — Следовательно, вы не можете доказать, что ей был подмешан один из наркотиков сексуального насилия? — спросил репортер из первого ряда. — Я не могу давать комментарии, пока не узнаю результаты анализов. — К сожалению, я все делала неправильно, — вклинилась Бритт Шелли. Адвокат явно испугался и мрачно посмотрел на нее. И тут же поспешил объяснить все сам: — Мисс Шелли не сразу поняла, что стала жертвой преступников, иначе бы она не принимала душ. — Другими словами, — сказала Миранда, — она делает совершенно бездоказательные заявления. Джордж не обернулся, просто махнул рукой — молчи, мол. — Нет, я понятия не имею о причине смерти Джея Берджесса, — говорила Бритт Шелли в ответ на очередной вопрос. — Ему диагностировали рак поджелудочной железы в последней стадии. Предполагается, что его смерть вызвана этой болезнью, но будет произведено вскрытие… — Когда? — Это вопрос к судмедэксперту. Я надеюсь, что оно произойдет в ближайшее время. Я, как и все остальные, хочу узнать причину смерти Джея. — Нет ли у полиции подозрений в неестественности его смерти? Адвокат зашептал что-то на ухо Бритт Шелли, и она кивнула. — Больше мне нечего сказать. — Собирается ли полиция… — Были ли вы и Берджесс… — Что вы пили в «Уилхаусе»? Бритт с адвокатом уже покидали студию, а репортеры все выкрикивали вопросы. — Выключи. Джордж выключил телевизор и снова присосался к «Кровавой Мэри». Тишину нарушало лишь позвякивание кубиков льда в его стакане. — И сколько ты сегодня уже выпил? — Тебе не все равно? — Черт, мне не все равно! — завизжала она. — Мне не все равно, потому что ты пьешь с того самого момента, как мы узнали эти новости. — Джей был моим другом. Я скорблю по нему, а выпивка — часть этого процесса. — Но это ужасно! — Кому какое дело? — Любому, кто вдруг заинтересуется и обратит внимание, — сказала она, сердито подчеркивая каждое слово. — Все интересуются и обращают внимание. Смерть Джея — сенсация. Он был героем. — Как и ты. Джордж долго таращился на стакан, затем опрокинул в глотку остатки коктейля. — Да. Герой. Знаменитость. Поэтому ты и вышла за меня замуж. Она тихо засмеялась. — Верно, любимый. Мне нужен был герой. — Она распахнула полы халата. — А ты нуждался в этом. Было время, когда в такие моменты он падал на колени, полз к ней, вжимался лицом в ее бедра и лизал ее, лизал, пока не нащупывал языком крохотный золотой брелок, вживленный в ее плоть. Соблазнительный пустячок, появлявшийся, лишь когда она возбуждалась. И, лаская Миранду, он доводил ее до безумия. Но когда он узнал, кто предложил ей завести эту миленькую игрушку, никакого наслаждения от этих любовных игр он больше не испытывал. Миранда рассмеялась и запахнула халат. — Бедняжка Джордж. Так расстроился из-за кончины Джея, что даже не может заняться любовью с собственной женой. — Провонявшейся Дрейком. — Да брось ты. Со мной можешь не лицемерить. Сам спутался с малолеткой, которая выклянчивает спиртное в загородном клубе. — Ей двадцать шесть. Она только выглядит на восемнадцать. Если что и могло задеть Миранду — а сейчас он испытывал острую необходимость причинить ей боль, — так это напоминание о том, что она не молодеет. Как-то незаметно промелькнул тридцатник. На горизонте маячило сорокалетие. Пусть пока отдаленное, но уже сейчас вселяющее в нее ужас. В юности она была «Мисс Округ Чарлстон», «Мисс Южная Каролина», «Мисс То» и «Мисс Это». У нее было такое количество разнообразных корон и призов, что домработница едва успевала наводить на них глянец. Теперь эти титулы завоевывали другие девушки. Девушки с более крепкими бедрами и более дерзкими грудками. Девушки, которым не приходилось обкалываться ботоксом так же регулярно, как делать педикюр. Он лениво подумал: стала бы нынешняя «Мисс Округ Чарлстон» делать аборт только для того, чтобы сохранить упругость живота? Гортанный смех Миранды прервал его мучительные, мрачные мысли. — Так из-за этого жалкого романчика ты начал глотать виагру? — Он внимательно взглянул на нее. — Да, да. Я нашла в аптечке. — Удивляюсь, как тебе удалось обнаружить ее среди всех своих таблеток. — Джордж поставил пустой стакан на передвижной бар, решил было налить водки, но передумал. Он пил непрерывно последние тридцать шесть часов. Миранда права. Это плохо выглядит со стороны. — Если у тебя без таблеток не встает даже на свеженькую подружку, то ты еще более жалок, чем я думала. Миранда изо всех сил пыталась раздразнить его, затеять ссору или, вернее, продолжить ее. Обычно он попадался на крючок, и ссора кипела до ее победы. Миранда всегда побеждала. Однако сегодня ему не хотелось играть в ее игры. Сегодня он был занят размышлениями о другом, куда более важном, — о жизни и смерти, — и это никак не могло сравниться с их бесконечными состязаниями во взаимных оскорблениях. — Мы оба жалки, Миранда. Джордж подошел к окну и приподнял штору, плотно задернутую для создания в комнате романтической атмосферы. С высоты второго этажа открывался прекрасный ид на скрытую от посторонних глаз часть поместья, порядок в которой поддерживала большая группа работников. Зеленым фартуком раскинулась орошаемая лужайка, отделенная каменным бордюром от классического газона. За белой каймой деревянного забора мирно паслись скаковые лошади. Немного в стороне виднелась крыша просторного гаража, где размещались коллекция классических автомобилей тестя Джорджа и его собственный автопарк, вычищенный, отполированный, заправленный, в любой момент готовый поступить в его полное распоряжение. Джордж Магауан родился в рабочей семье. Деньги — вернее, их нехватка — были постоянной головной болью его родителей. Чтобы прокормить семь ртов, отцу приходилось вкалывать сверхурочно в цехах «Строительной компании Конуэя». Жар и пыль преждевременно свели его в могилу. Однажды августовским вечером он просто свалился замертво прямо на рабочем месте во время второй подряд смены. Врач сказал, что отец ничего не почувствовал в тот момент. Кто бы мог подумать, что его старший сын Джордж женится на Миранде Конуэй, единственной дочери владельца компании, самой завидной невесте округа. Миранда была не только самой богатой, но и самой красивой. Юная королева красоты и богатая наследница могла заполучить любого мужчину. Но ей понадобился Джордж Магауан. — Я не могу вернуться в прошлое и изменить его, — тихо сказал он, наблюдая за чистокровными лошадьми, принимающими свою привилегированную жизнь как нечто принадлежащее им по праву рождения. Как Миранда. — Даже если бы мог, то не бы ничего менять. Да поможет мне Бог, я не мог отказаться от всего этого. — Он отпустил штору повернулся к жене. — Я не мог отказаться от тебя. Миранда откинула назад волосы и с раздражением посмотрела на него. — Хватит ныть, Джордж. Джей Берджесс умер в постели рядом с голой дамочкой. Неужели ты думаешь что он предпочел бы такой кончине смерть от рака? — Прекрасно зная Джея, я скажу, что он предпочел бы счастливую смерть. Миранда улыбнулась ему неподражаемой улыбкой, которая заставила бы любого мужчину продать душу за обладание этой женщиной. — Молодец. Мой герой. Мой сильный красивый Джордж. — Миранда встала и с кошачьей грацией направилась к нему, медленно развязывая пояс халата и легким движением плеч сбрасывая его на пол. Подойдя к Джорджу, она прижалась к нему всем своим роскошным телом и начала дерзко массировать его член через брюки. — Ты огорчен, малыш? Ты встревожен? Я знаю, как улучшить тебе настроение. Со мной тебе никогда не понадобится виагра, ведь правда? Она ласкала его с умением, достигаемым лишь долгой практикой. Очень долгой практикой. Он скрежетал зубами и старался подавить стремительную, мощную эрекцию, но сопротивляться ей было бесполезно. Он проклинал ее всеми известными ему ругательствами, но она лишь смеялась и расстегивала его брюки. — Джорджи Порджи, пуддинг, эль. Трахал девок и… [3] 3 Парафраз английского детского стишка из сборника «Мелодии матушки Гусыни». — Встав на цыпочки и закинув ему на талию длинную ногу, она прикусила мочку его уха и прошептала: — Заставь меня кричать. Он давно продал свою душу, так давно, что не осталось никакой надежды на спасение. Тогда, собственно, какого черта? И он грубо взял ее. Он просил личную помощницу напомнить, когда повторят запись пресс-конференции Бритт Шелли. Дневную, прямую трансляцию он пропустил из-за совещания. — Мистер Фордайс, начинают. — Благодарю вас. Помощница вышла из кабинета, оставив генерального прокурора Кобба Фордайса в одиночестве. Он развернулся во вращающемся кресле к шкафу с телевизором, стоявшему позади письменного стола, и нажал на кнопку дистанционного пульта. Кобб знал Бритт Шелли только как тележурналиста. Во время выборов, которые привели его в этот кабинет, она была начинающим репортером, но с тех пор заметно продвинулась по карьерной лестнице, как и он. Она часто вела передачи из Законодательного собрания штата, и он видел ее работу в эфире. Бритт Шелли была жестким, но объективным интервьюером, гораздо более профессиональным, чем остальные местные репортеры, и он часто удивлялся, почему ее не перехватила более крупная телесеть. Ему также было любопытно, не намеренно ли она приглушает свое личное очарование, чтобы не отвлекать внимание от освещаемых событий и вызывать у зрителей больше доверия. Когда в прошлом году на Чарлстон обрушился ураган, она вела репортаж в прямом эфире, одетая в куртку с капюшоном, крепко стянутым шнурком под подбородком. Проливной дождь смыл с ее лица весь макияж, и вид у нее был далеко не гламурный. Насколько он знал, она никогда не вела себя как мадонна или как вертихвостка. И уж точно не была похожа ни на то, ни на другое, когда в зале, забитом коллегами, утверждала, что не помнит ничего после того, как вошла в таунхаус Джея Берджесса. А потом она заявила, что ей подмешали наркотик сексуального насилия. Она говорила четко, пылко, убедительно. Тем не менее, если анализ мочи не выявит следов наркотиков, ее адвокату придется попотеть, доказывая, что вещество, способное вызвать потерю памяти, уже выведено из ее организма. Похоже, адвокат это прекрасно понимал. Ему явно было не по себе, и, видимо, он не слишком верил заявлениям своей клиентки. Более того, он выглядел испуганным. Такие неуверенные защитники в действительности лишь помогают обвинению выиграть дело. Бритт Шелли, напротив, была воплощением уверенности. Конечно, она умела вести себя перед объективами камер. Кобб и сам это умел. Она знала, как вызвать симпатии публики. Он тоже научился использовать чужие эмоции в собственных интересах. В конце пресс-конференции Бритт Шелли сказала, что хочет узнать причину смерти Джея Берджесса. Она заявила это с такой убежденностью, что, несмотря на врожденный скептицизм, Кобб Фордайс ей поверил. Он уже собирался выключить телевизор, когда местный новостной канал выдал в прямом эфире новую информацию. Пресс-секретарю полицейского управления Чарлстона задали вопрос, не находится ли Бритт Шелли под арестом. — Ни в коем случае, — ответил тот. — На данный момент нет никаких доказательств правонарушения с ее стороны. Стандартное заявление, подумал Кобб. — Джей Берджесс умер во сне. Это все, что мы знаем на данный момент. Ну, вряд ли. Это далеко не все, что они знают. У них что-то есть. Может, всего лишь подозрение. Однако что-то напугало Бритт Шелли, иначе она не нанесла бы упреждающий удар, созвав пресс-конференцию. Мисс Шелли объявила о своей дружбе с Джеем Берджессом и выразила глубокое сожаление по поводу его безвременной кончины, а на самом деле заявила о своей невиновности. Полицейские допустили промашку, позволив ее вырваться вперед. Они должны были засекретить расследование или взять с нее подписку о неразглашении. Грубейшая ошибка — позволить Бритт Шелли через средства массовой информации выстраивать свою защиту еще до того, как на нее завели уголовное дело. Он опять потянулся к пульту, но на экране возник местный репортер, стоящий перед зданием Законодательного собрания штата. Если бы Кобб выглянул из окна своего кабинета, то, возможно, увидел бы припаркованные вдоль улицы машины новостного канала. Именно этого он боялся и надеялся избежать. — Днем мы пытались связаться с генеральным прокурором Коббом Фордайсом в надежде услышать его заявление о внезапной смерти Джея Берджесса, однако мистер Фордайс оказался недоступен. Как, вероятно, многие из вас помнят, Фордайс и Берджесс — двое из отважной четверки, спасавшей чужие жизни с колоссальным риском для себя во время пожара в чарлстонском полицейском участке, случившегося пять лет назад. На экране появилась архивная пленка: объятое огнем здание и пять пожарных машин, заливающих водой разверзшийся ад; затем фотография: он, Джей Берджесс, Патрик Уикем и Джордж Магауан в кислородных масках на закопченных лицах. Обугленная одежда, опаленные волосы, устало поникшие головы и плечи. Эта фотография в свое время украсила первые страницы не только всех газет Юга, но и «Нью-Йорк таймс». Центральные газеты напечатали ее вместе с редакционными статьями, превозносившими до небес их храбрость. Фотографа номинировали на Пулитцеровскую премию. — Генеральный прокурор Фордайс в то время работал в офисе окружного прокурора, — объяснял репортер, вновь появившийся на телеэкране. — Остальные трое были полицейскими. Джей Берджесс — второй из скончавшихся героев того дня. Патрик Уикем трагически погиб при исполнении служебных обязанностей примерно через год после пожара. Вчера я разговаривал с Джорджем Магауаном, ныне чарлстонским бизнесменом. Я попросил его прокомментировать смерть человека, с которым он бок о бок сражался с огнем. Магауан уклонился от съемок, но сообщил, что Джей Берджесс был его лучшим другом, таким другом, о каком только может мечтать любой мужчина, и что ему, как и всем, кто был знаком с Джеем, будет его не хватать. Репортер передал эстафету ведущим в студии, прокомментировавшим драматичные и пикантные подробности этого дела. В финале передачи вновь показали легендарную фотографию и крупным планом лицо Джея Берджесса с отблесками пламени в глазах и дорожками слез на щеках, покрытых сажей. Кобб нажал на кнопку пульта, и изображение погасло. Проклятая фотография. Она положила начало стремительному взлету его карьеры, и все ожидали, что он повесит ее в рамочке на почетное место в своем кабинете. Именно поэтому он ее и не повесил. Кобб встал и подошел к окну. Как он и предполагал, телевизионные микроавтобусы вытянулись вдоль обочины; репортеры разных каналов всего округа выстраивали кадры со зданием Законодательного собрания штата на заднем плане. Пожар в полицейском участке. Неотступный кошмар, возвращающийся с пугающей настойчивостью. На этот раз интерес к нему возродился из-за смерти Джея Берджесса. Больше всего на свете Кобб хотел, чтобы о пожаре вообще перестали упоминать, чтобы средства массовой информации навсегда забыли о нем, прекратили бы снова и снова с упоением давать в эфир архивную запись, пересказывать всю эту историю и показывать обессмертившую их проклятую фотографию. Будь его воля, он наложил бы на все это судебный запрет. Он хотел, чтобы избирателям перестали напоминать о том, что, если бы не пожар, он, возможно, и не занял бы этот кабинет. И больше всего на свете он хотел бы сам забыть об этом. 4 Остаток дня после пресс-конференции Бритт провела дома, отвечая на бесконечные телефонные звонки. Звонили знакомые, звонили репортеры. Все жаждали получить полную информацию, узнать подробности ночи, которую она провела с Джеем Берджессом. Самое интересное, что хорошие знакомые были ничуть не деликатнее наглых репортеров. Они говорили, что потрясены случившимся, возмущались тем, что ей приходится оправдываться, но за их сочувствием ей мерещилось лишь неуемное любопытство. Как же им не терпелось выведать, что же произошло на самом деле! Устав отвечать на одни те же вопросы, она отключила домашний телефон прикорнула на диване с сотовым в руке. Она ждала одного-единственного звонка. Она надеялась что позвонит Билл Алегзандер и скажет, что эксперты обнаружили следы рогипнола, одного эффективнейших наркотиков сексуального насилия, иногда задерживающегося в организме до семидесяти двух часов. Звонка она дождалась, но услышала совсем не то, что хотела. Адвокат не стал ходить вокруг да около. — Мне очень жаль, — сказал он. — Тест на все вещества, которые могли вызвать потерю памяти, отрицательный. Бритт испустила долгий вздох. — Вообще-то, я другого и не ждала. Эти наркотики наносят молниеносный удар и быстро выводятся из организма. В этом вся прелесть для сукина сына, подсыпающего их женщине в напиток. — Да, конечно… Адвокат принялся рассказывать о том, как начальник полиции и окружной прокурор задали ему хорошую трепку за проведение пресс-конференции. — Они сказали, что сначала я должен был согласовать наши действия с ними. Я напомнил, что вы не подозреваетесь в совершении преступления, что еще даже неизвестно, было ли вообще оно совершено, и что вы имеете право на свободу слова согласно Первой поправке. — Представляю, как они перепугались. Судя по раздражению, зазвучавшему в его голосе, шутка ему не понравилась. — Дело в том, что вы не входите в число любимчиков полицейского управления, особенно детективов Кларка и Джавьера. Они предъявили мне претензии, что вы намеренно препятствуете их расследованию. Созывая пресс-конференцию, она точно рассчитала шансы на успех и понимала, что полиции эта акция не понравится. Однако она хотела заявить, причем заявить публично, что самое вероятное объяснение ее потери памяти в ночь смерти Джея — прием какого-то наркотического вещества. И теперь, когда результаты анализа оказались отрицательными, она радовалась тому, что все-таки поделилась с общественностью своими подозрениями. — Если необходимо, я готова на проведение магниторезонансной томографии, чтобы доказать отсутствие опухоли мозга или каких-либо других причин внезапного провала памяти. Теперь решил пошутить адвокат: — Но там еще был виски. Она хотела было спросить, на чьей он стороне, но решила не тратить попусту остатки сил. — Джей был моим другом, и его смерть — удар для меня. У него был неизлечимый рак, и он умер во сне, что многие сочли бы благом. Однако из-за того, что я работаю на телевидении, а он был героем, и мы явно были близки, его смерть превратили в медийное событие. Это унижает его и поэтому возмущает меня. — Надеюсь, вы понимаете, что долг полицейского управления выяснить, что с ним случилось. — Разумеется. Но я не понимаю, почему полиция не считает своим долгом выяснить, что случилось со мной. — По-моему, разница очевидна. Вы живы. Этот разговор рассердил и огорчил ее. Если собственный адвокат не видит в ней жертву, как убедить в этом полицию? Может, не следовало так быстро осуждать друзей, которые звонили ей сегодня? Может, их озабоченность была искренней? Может, ей просто померещилось, что они охотятся за непристойными подробностями? Она отчаянно нуждалась в верных друзьях, которые не стали бы подвергать сомнению ее заявление о провале памяти или, что более важно, ее честность. У нее не было стандартной группы поддержки — родителей, сестер, братьев, мужа. У нее не было духовника, который помог бы ей советом и утешением. Зато у нее был список известных людей, которые были ей обязаны. Кроме репортажей о текущих событиях, она часто делала передачи об интересных личностях. В герои она выбирала тех, чьи достижения, по ее мнению, заслуживали признания. И никогда не требовала что-либо взамен. Но теперь, пожалуй, пришел час расплаты. Бритт набрала первый номер из своего списка. — Офис судьи Меллорс. — Здравствуйте. Могу я поговорить с судьей? — Представьтесь, пожалуйста. Бритт назвалась, и ее попросили подождать. Снова взяв трубку, секретарь рассыпалась в извинениях и уверила, что до конца дня у судьи не будет ни одной свободной минутки. — У нее просто невероятное количество дел в связи с предстоящим президентским назначением. — Да-да, разумеется, — проговорила Бритт, понимая, что с ней просто не желают разговаривать. Когда президент предложил кандидатуру судьи Меллорс в первую инстанцию Федерального суда по гражданским делам, Бритт подробно освещала это событие, включая и длинное интервью. Завершила она репортаж словами: «Голосование Сената по кандидатуре судьи Меллорс, безусловно, всего лишь формальность». Очевидно, судья решила не омрачать свое светлое будущее даже намеком на связь с человеком, попавшим в скандальную историю. Затем Бритт попыталась поговорить с владельцем частной страховой компании, разоблачившим злоупотребления гигантов страхового дела. Его заявления вылились в череду исков на огромные суммы. Когда он в конце концов победил, Бритт сделала о нем передачу, представив его в образе Давида, боровшегося с Голиафом. Тогда он сказал ей: «Если я когда-нибудь смогу помочь вам…» Однако, как и судья, он оказался слишком занят, чтобы поговорить с ней. Во всяком случае, ей так передали. Хирург, половину своего рабочего времени посвящавший неимущим пациентам. Супружеская пара, после смерти своего ребенка основавшая фонд помощи детям, больным диабетом. Летчик, благополучно посадивший поврежденный самолет и спасший жизни пассажиров… Бритт прошлась по всему списку. Безрезультатно. Либо в тот вечер весь Чарлстон был безумно занят, либо, проснувшись в постели с мертвым Джеем Берджессом, она моментально превратилась из суперзвезды в прокаженную. В конце концов Бритт позвонила генеральному директору студии, чтобы поблагодарить за столь быструю реакцию на ее утреннюю просьбу о помощи. — Мистер Алегзандер — настоящая находка. — Это, конечно, было большой натяжкой, но она произнесла эти слова со всей искренностью, на какую была способна. — Неприятная история, Бритт. — Да. Очень неприятная. — Я разрешил пустить в эфир твою пресс-конференцию. Сейчас я сомневаюсь в правильности своего решения. — Правда? Почему? — удивилась она. — Нас могут обвинить в пристрастном освещении этой темы. — Вопросы наших репортеров были такими же прямыми и острыми, как остальные. — Кое-кому так не кажется. — И кому же? — Полицейскому управлению. Местным властям. Джей Берджесс был героем. Людям не нравится, что его обвиняют в одурманивании женщины с целью затащить ее в постель. — Я подчеркнула, что не обвиняю Джея. — Да, это так, но люди не идиоты. Они умеют читать между строк. — Я никогда… — В любом случае я рад, что ты позвонила. Я сам собирался позвонить тебе чуть позже. — Я высоко ценю твою заботу. Последовала короткая, но многозначительная пауза. — Вообще-то, Бритт, я хотел попросить тебя не приходить завтра на работу. Выражение «земля уходит из-под ног» показалось ей в этот момент воплощенной реальностью. Секунду назад она была просто обеспокоена. Сейчас она падала, падала, падала, понимая, что вот-вот шлепнется на каменистое дно пропасти. Она была ошеломлена настолько, что потеряла дар речи, не могла дышать, не могла думать. Уж слишком неожиданными были слова директора. Нет, нет. Она просто не расслышала. Она неправильно поняла. Неужели он действительно просил… нет, приказывал ей не являться на работу? Наконец голос прорезался. — Я тронута твоей заботой, но я в порядке. Честно. Я хочу работать. Мне сейчас просто необходимо работать. И это была чистая правда. Если она бросит работу, все подумают, что она прячется, что ей есть что скрывать. Она не хотела создавать подобное впечатление. Кроме того, она просто сойдет с ума, если еще хоть один день проведет взаперти, в неизвестности, в ожидании чего-то страшного. — Возьми тайм-аут, Бритт. Считай себя в отпуске. До особого распоряжения. Она несколько раз открыла и закрыла рот прежде, чем сумела выдавить: — Ты меня увольняешь? — Нет! Черт побери, нет! Разве я это говорил? Я не идиотка. Я умею читать между строк. — И как долго продлится этот отпуск? — Пока все не выяснится. Подождем и посмотрим еще пару дней. Потом будем действовать по ситуации. Обеспечив себе путь отступления шириной с Большой каньон, гендиректор вновь стал заботливым и щедрым, предлагая как свою помощь, так и помощь со стороны студии. — Твой отпуск будет полностью оплачен, — заверил он и, прежде чем проститься, велел ей хорошенько питаться и как следует отдыхать. Будь он рядом, наверняка по-отечески погладил бы ее по головке и быстренько смотался. Она повесила трубку, возмущенная и убитая его лицемерием. Бритт Шелли оказалась в компрометирующей ситуации. Горячая новость на местном уровне. Ее канал имеет доступ к внутренней информации, что дает ему огромное преимущество перед конкурентами и, соответственно, мгновенный взлет рейтингов. Гендиректор счастливо снимает сливки с произведенного ею фурора и в то же время дистанцируется от нее. Если грянет гром, его репортеры первыми окажутся в нужном месте, но опозорившаяся звезда не сможет подорвать репутацию его канала. Гнев гневом, но только теперь она чувствовала себя совершенно одинокой. От нее отвернулись все. Она лишилась любимой работы. Она не знала, чем себя занять, за что ухватиться. В вечерних новостях показали основные моменты ее пресс-конференции, и она пришла к выводу, что ее сожаления по поводу внезапной смерти Джея и заявления о провале памяти из-за одурманивания наркотиками выглядели вполне искренними и заслуживающими доверия. Однако Бритт наивностью не отличалась. Она понимала, что люди скорее заподозрят худшее, чем поверят хорошему. Стемнело, и Бритт совсем упала духом. Убедив себя что проголодалась, она разогрела готовый порционный ужин, но не съела и половины. Мысленно она снова и снова возвращалась к той ночи. Она делала это уже тысячу раз; пыталась вспомнить, что происходило с того момента, как она вошла в «Уилхаус», до пробуждения на следующее утро. Из ее памяти начисто выпало несколько часов, в которые могло случиться все, что угодно. Она не помнила секса с Джеем, но она и не помнила, как пила виски, а ведь она его пила. Если наркотик подмешал не Джей, то кто? И зачем? Представив себе варианты, она содрогнулась от отвращения. А хочет ли она вспомнить? Не благо ли, что она не может восстановить в памяти все, что делали с ней, обнаженной и не способной защитить себя? Она сходила к своему гинекологу и попросила осмотреть ее. Она настояла на том, чтобы врач приготовила набор для анализа на изнасилование, если вдруг возникнет необходимость. Врач сделала все, что требовала Бритт: взяла соскобы изо рта, влагалища и ануса, уверяя при этом, что шансы на доказательство изнасилования очень малы. Ведь она приняла душ. И прошло слишком много времени. Во всяком случае, Бритт смогла утешиться тем, что если сексуальный контакт и был, то не насильственный. Она не получила никаких физических повреждений. Пусть не физически, но эмоционально и психологически ее изнасиловали, а поскольку она не могла вспомнить произошедшего и разобраться с этим, то чувствовала себя так, словно насилие продолжается. Сидя в ванной, опустив голову на поджатые к груди колени, она рыдала так, что, казалось, сотрясаются стены. Она плакала до тех пор, пока не иссякли слезы. В конце концов Бритт вылезла из ванны, расстелила постель, обошла дом, выключая свет. Она выглянула из окна гостиной, чтобы удостовериться, что какой-нибудь назойливый репортер не обнаружил, где она живет. Это было сделать довольно сложно, поскольку Бритт Шелли было ее профессиональным именем. В налоговых и кредитных документах, контрактах и прочих официальных бумагах фигурировало другое, подлинное имя. Номер ее телефона не был внесен в справочник, а корреспонденцию она получала на абонентский ящик в почтовом отделении. Только самые близкие знакомые знали ее адрес. Покидая полицейский участок после последнего допроса, ей удалось улизнуть от репортеров, поэтому ее вряд ли могли выследить. Тем не менее она решила удостовериться в отсутствии нежелательных лиц. Улица была темной и пустынной. Позже она еще удивится, что ей удалось не просто моментально заснуть, а провалиться в такой глубокий сон, что она не слышала звука тревожной сигнализации при нарушении контакта, не чувствовала присутствия постороннего человека в своей квартире до тех пор, пока чужая ладонь не накрыла ее рот. — Отключи сигнализацию, — прорычал кто-то ей в ухо. — Отключи ее! В ее ладонь ткнулся пульт. В ужасе Бритт завозилась с кнопками, пытаясь вспомнить специальный код, который даст понять оператору, что она отключает сигнализацию под принуждением. Но она не вспомнила ничего, кроме стандартного набора цифр. Давно ли пищит сигнализация? Когда поднимется настоящая тревога? Господи, помоги мне. Скорее! Скорее! — Код. — Чужое дыхание обжигало ее шею. — Нажимай. Ладонь, обтянутая перчаткой, протягивала ей пульт. Она нажала кнопки в правильной последовательности и писк прекратился. Мужчина слегка расслабился, но ладонь не убрал. Свободной рукой он сдернул одеяло и стащил ее с постели. Бритт споткнулась, упала и очень больно ударилась. Зато освободилась. Чужая ладонь больше не сжимала ей рот, и она, завизжав, поползла в сторону. Он схватил ее за волосы, и она завизжала еще громче. Он снова зажал ей рот. Она изо всех сил ткнула локтем назад и с удовлетворением услышала, как он хрюкнул от боли. И это последнее, что слышала Бритт перед тем, как потеряла сознание. Придя в себя, она обнаружила, что лежит на боку. Все тело ныло, голова раскалывалась. Вдобавок каждый волосяной фолликул представлял собой отдельный, точечный источник боли. Ее ноги были связаны, руки стянуты за спиной. Рот заткнут какой-то тряпкой, возможно, носовым платком, крепко скрученным в нечто, похожее на лошадиный мундштук. Ей удавалось подталкивать кляп языком, но пошевелить челюстями она не могла. На голову Бритт было наброшено что-то вроде капюшона палача. Или приговоренного к казни. От этой мысли ее бросило в дрожь. Похоже, она лежит на заднем сиденье автомобиля, хотя автомобиль не двигается. Может, она пришла в себя, когда он остановился? Вероятно. Потому что через пару секунд открылась дверца рядом с ее головой. Через ткань капюшона Бритт почувствовала приток свежего воздуха и глубоко вдохнула через нос. Капюшон не только лишал ее света, но и резко ограничивал окружающее пространство, вызывая клаустрофобию. Бритт притворилась, что еще не пришла в сознание. Все равно бороться бесполезно. Она не могла пошевелить затекшими конечностями. Крепкие руки подхватили ее под мышки и, вытащив из машины, оставили на земле. Голыми ногами она чувствовала грязь, камешки, сухую колючую траву. Послышались шаги, позвякивание ключей. Открылась дверца другого автомобиля. Похититель вернулся, взял ее на руки и перенес в другую машину, очевидно, стоявшую неподалеку. Она была больше и выше первой. Бритт поняла это по усилию, с которым похититель взгромоздил ее обмякшее, отяжелевшее тело на переднее сиденье. Она безвольно обвалилась влево. — Брось притворяться, — сказал он. — Я знаю, что ты очухалась. Она не шевелилась, припоминая все, что обычно советуют женщинам, находящимся в подобной ситуации. Не садитесь в автомобиль с вашим похитителем. Но она уже в машине. Попытайтесь выхватить у него ключи и использовать их, как оружие. Это невозможно. Постарайтесь с помощью органов чувств понять в какой именно машине вы находитесь и куда следуете. Со связанными руками ее осязанию была доступна лишь обивка. Кожаная. Об этом говорило и обоняние. Зрение исключалось. Попробовать на вкус она могла лишь кляп, но пользы от этого было немного, разве что платок чистый, с легким привкусом моющего средства. Правда, оставался слух, и она сосредоточилась на звуках. Закрылась дверца с ее стороны. Шаги. Открылась левая дверца. Он уселся за руль. Что-то поставил ей под ноги. Закрыл водительскую дверцу. Вдруг он навалился на нее, и она подумала: Конец. Но он всего лишь дотянулся до ремня безопасности, сунул под нее вторую руку и стал на ощупь искать вторую часть ремня. — Мне было бы легче, если бы ты села. Она не шевельнулась, никоим образом не показала, что услышала, свято веря, что ее единственная защита — абсолютная пассивность, даже если он даст волю рукам. — Как хочешь. — Он еще повозился и наконец нашел второй конец ремня под ее левой грудью. Защелкнул пряжку и отодвинулся. Бритт услышала, как он защелкнул свой ремень, завел двигатель. — Ехать далеко. Дорога оказалась ухабистой. Машину непрерывно трясло на выбоинах и колдобинах. Несколько раз Бритт чуть было не свалилась с сиденья, но ее удержал ремень безопасности. Если похититель планировал ее убить, то вряд ли стал бы пристегивать. Или все-таки стал бы? Кто он? Зачем она нужна ему? Выкуп? Она знаменитость. В некотором роде. Может, он психически больной? Собирается покончить с ней и с собой каким-нибудь изощренным драматическим способом? Или же это все-таки обычное похищение ради получения выкупа? Страшные истории — о некоторых она сама делала репортажи — промелькнули в ее мозгу. Психи иногда хорошо, можно даже сказать, нежно обращались с заложниками, а потом убивали их с особой жестокостью. Будь она проклята, если сдастся без сопротивления. Но как бороться? К несчастью, она не знает, как долго находилась без сознания. Минуты? Или часы? Она ничего не могла сказать о том месте, где он поменял машины. Знала только, что теперь они едут по разбитой дороге. Никаких знакомых звуков. Ни шума проносящихся по близлежащему шоссе автомобилей или шелеста набегающих на берег волн, ни рокота взлетающих и приземляющихся самолетов, ничего, никакой подсказки. Направление она тоже определить не могла. Однако можно хотя бы приблизительно определить время в пути. И она начала отсчитывать пятнадцатиминутный отрезок времени. Закончить Бритт не успела. Машина свернула на более ровную дорогу. Трудно было не сбиться. Похититель включил радио и поймал станцию, передававшую музыку кантри без рекламных пауз. Бритт сконцентрировалась, пытаясь подладить счет под ритмы песен. Прошли первые пятнадцать минут. Еще пятнадцать. Где-то на третьем отрезке она перестала считать. Неподвижность стоила таких усилий, что мышцы свело. Пряжка ремня безопасности впилась в тело. Голова болела, руки и ноги онемели. Ее терпение лопнуло. Она решила пошевелиться и дать ему понять, что пришла в себя, но тут автомобиль резко свернул, ремень безопасности натянулся. Они снова оказались на ухабистой дороге, правда, далеко не проехали и вскоре остановились. Весь ее левый бок от плеча до лодыжки покалывало тысячей тонких иголочек, но она не пошевелилась даже тогда, когда он сунул под нее руку, чтобы расстегнуть пряжку ремня. Затем он вылез из машины. Кроме его шагов, послышалось жужжание насекомых и кваканье лягушек. Он открыл пассажирскую дверцу. — Так и будешь лежать? Бритт не удостоила его ответом. Похититель вздохнул, схватил ее за правую руку и усадил ровно. Ее голова закачалась, словно собралась скатиться с плеч. Острая боль пронзила все клеточки тела. Бритт прикусила кляп, чтобы не застонать. Он вытащил ее из машины, сделал пару шагов и поднялся на три ступеньки. Ему пришлось повозиться, чтобы открыть дверь. Затем, держа ее на руках, как молодой муж новобрачную, он боком протиснулся в какое-то помещение. Воздух внутри был горячий и спертый. Теперь шаги звучали так, будто под полом было пустое пространство. Что-то с грохотом упало. Ее грубо свалили на жесткий стул. — Сядь нормально, а хочешь и дальше притворяться трупом, свалишься на пол и будешь лежать до Судного дня. Поднимать не буду. Бритт не стала валиться на бок и услышала его довольное сопение. Он щелкнул выключателем и неожиданно сорвал с ее головы капюшон. Она зажмурилась от яркого света, затем приоткрыла глаза и замигала, фокусируя взгляд на похитителе. Он стоял прямо перед ней, суровый, мрачный. — Давненько не виделись, мисс Шелли. 5 Сначала ее сбила с толку борода. Затем, вглядевшись, Бритт узнала лицо. На то, чтобы соотнести лицо с именем, ушла еще секунда, но в конце концов выплыло давнее воспоминание: Гэннон. Рейли Гэннон. То, что она узнала похитителя, не уменьшило степень ее страха. Наоборот, когда похититель протянул руку, она отпрянула. Он хмуро смотрел на нее будто оценивал, насколько она испугана, затем снова протянул руку, развязал ее и вытащил кляп. Бритт облизнула губы. Вернее, попыталась. Во рту совершенно пересохло. Когда она попыталась заговорить, из горла вырвался хрип. — Вы спятили? Гэннон молча отвернулся от нее. Кроссовкой отодвинул в сторону маленький черный вещевой мешок, который, видимо, и упал, когда он втаскивал ее внутрь. Проходя под потолочным вентилятором, он дернул за веревку. Моторчик зажужжал, лопасти начали неохотно вращаться, расшевеливая и чуть охлаждая воздух. Они находились в помещении, которое представляло собой гостиную, совмещенную с кухней. За внутренним дверным проемом, видимо, располагалась спальня, но там было темно. Мебель старая и разномастная, но в доме чисто и опрятно. Все окна распахнуты. Насекомые, привлеченные светом, бьются о сетки. За окнами абсолютно непроницаемый мрак. Ни лунного света, ни фонарей. Кроме ночной рубашки и легких шорт, в которых она спала, на ней оказалась ее собственная нейлоновая ветровка. Последний раз Бритт видела ее в шкафу. Вероятно, Гэннон надел на нее ветровку, когда она была без сознания. Он вытащил из древнего холодильника бутылку воды, отвинтил крышечку и стал жадно пить. Затем швырнул пустую бутылку в мусорное ведро под раковиной. Покосившись на пленницу, он достал вторую бутылку и приблизился, открывая ее. Ветер от вентилятора всколыхнул его волосы, и Бритт отметила еще одну перемену в его внешности. Раньше он стригся коротко, почти по-военному. Теперь волосы падали на воротник, а спереди спутывались с бородой. Темные волнистые пряди были слегка тронуты сединой. Он поднес бутылку к ее рту. — Освободите мне руки. — И не подумаю. — Я не могу… — Вы хотите пить или нет? — Он прижал горлышко к ее губам. Бритт засасывала воду, пока рот не наполнился; откинула назад голову, показывая, что хватит. Он перестал лить воду, но не сразу. Вода потекла по подбородку Бритт, закапала на грудь. Немного воды из бутылки выплеснулось на голое бедро. Бритт опустила глаза, а когда снова подняла их, то увидела, что Рейли пристально смотрит на то же место. Затем их взгляды встретились. Рейли метнулся в сторону так быстро, что она подпрыгнула. — Можете расслабиться. Я не причиню вам вреда. — Уже причинили. Он снова завел руку за ее голову, погрузил пальцы в ее волосы и стал осторожно водить ими по затылку, пока она не поморщилась. — Шишка. — А что вы искали? — Шишку. Сами виноваты. Вели бы себя тихо и слушались меня, тогда не пришлось бы вас вырубать. Она собралась было ответить, что обязательно вспомнит этот урок, когда в следующий раз посреди ночи ее выдернут из постели, но сдержалась. Рейли Гэннон похитил ее через два дня после того, как она проснулась рядом с мертвым Джеем Берджессом. Вряд ли это случайное совпадение. Она не знала, как связаны эти два события, но подозревала, что связаны, и эта связь ее пугала. Гэннон исчез в темном проеме. В соседней комнате вспыхнул свет. Рейли шуршал чем-то, открывал и закрывал дверцы, а вскоре вернулся с маленьким флакончиком, вытряхнул две таблетки и протянул ей. — Примите. — Что это? — Ибупрофен. — Он повернул бутылочку так, чтобы она смогла прочитать этикетку. — Непатентованный. — Я не буду принимать таблетки. — Почему? Боитесь, что я заменил их наркотиком сексуального насилия? Бритт посмотрела ему в лицо. Он постарел с их последней встречи. И дело было не в седине. Его кожа потемнела от долгого пребывания на солнце. Черные пиратские борода и усы скрывали губы, как ей казалось, твердые и не привыкшие улыбаться. Но особенно его старили глаза. И не только отчетливая сетка морщин в их уголках, но сами радужки, твердые и холодные, словно тихий зеленый пруд, затянувшийся ледяной коркой. А, может, его глаза всегда были такими. В конце концов, она видела его всего несколько раз, да и то издали, когда он смывался от репортеров. Она ведь и знала-то его всего лишь как малопонятную фигуру, уклонявшуюся от видеокамер как героя горячих новостей. Если он жаждет возмездия, то лучше поскорее все прояснить. — Почему вы привезли меня сюда? — Попробуйте догадаться. — Джей Берджесс. — Умница. Смерть Джея — причина этого похищения… Смерть Джея выдернула Рейли Гэннона из забвения. Гэннон покинул Чарлстон пять лет назад, и больше о нем никто ничего не слышал. Во всяком случае, она ничего о нем не знала. Возможно, Рейли и Джей поддерживали связь. Правда, Джей никогда о нем не упоминал, а ей и в голову не приходило расспрашивать его о Рейли Гэнноне. Как только имя Гэннона перестало ассоциироваться с сенсацией, она о нем забыла. Рейли подкинул таблетки на ладони. — Ночь будет долгой и не слишком приятной. Примите таблетки. Поколебавшись не больше секунды, она открыла рот. — Не вздумайте кусаться. Высуньте язык. Бритт высунула язык. Он положил таблетки на ее язык, снова прижал к ее губам бутылку. Теперь он лил медленнее, ей было легче глотать, и она пила, пока не опустошила всю бутылку. Он повернулся и выбросил пустую бутылку. — Вы… — Она запнулась, потом все-таки продолжила: — Вы имеете какое-то отношение к тому, что случилось с Джеем и со мной в ту ночь? — Почему вы спрашиваете? — Да или нет? Он выхватил стул из-за маленького обеденного стола, сел, оседлав его и сложив руки на спинке. — Рассказывайте. Бритт Шелли, само спокойствие, хладнокровие и собранность перед телекамерами, с удивительной невозмутимостью смотрела на своего похитителя. О, она боялась, можно не сомневаться. Но не подавала виду. Он поставил бы ей высший балл за то, что она не ударилась в истерику, узнав его, а узнала она его почти сразу. Узнала, несмотря на то, что он изменился. Во всяком случае, изменилось его лицо. — Вы помните мое имя? Она кивнула. — Должны помнить. Именно она вбила последний гвоздь в крышку гроба его репутации. Она поставила крест на его будущем. Сколько еще судеб она сломала с тех пор? Должно ли льстить его самолюбию то, что его она помнит? Пожалуй, нет. Может, она никогда не забывает лица и имена уничтоженных ею людей. — Я помню вас, мистер Гэннон. — Вот как… А прошло пять лет. Зато вы не помните несколько часов позапрошлой ночи. Во всяком случае, так вы утверждаете. — Это правда. — Очень удобная амнезия. Он почти следовал за ходом ее мыслей, чувствовал, как она продумывает линию поведения, выбирает нужную тактику. — Я расскажу все, что вы хотите знать, если вы меня развяжете. Значит, остановилась на сделке. — Не надейтесь. Расскажите, что случилось в ту ночь в доме Джея. — Если вы снимете… — Расскажите, что случилось в ту ночь в доме Джея. — Неужели вы думаете, что я сама не хотела бы знать? Вот и вся цена ее сделки. Что дальше? Начнет кричать от отчаяния или страха? Он увидел набухающие в ее глазах слезы, но не дрогнул. Он этого ждал. — Могли бы не устраивать это драматичное похищение, мистер Гэннон, не тратить бензин на дорогу до Чарлстона и обратно. Уберегли бы себя от тюремного срока. Зря старались. Я не помню, совершенно не помню, что случилось после того, как мы с Джеем вошли в его дом. Умоляющий взгляд и легкий наклон головы, подчеркивающий беззащитность. Дрожащие веки. Скатившаяся по щеке слеза. — Развяжите мне руки и ноги. Пожалуйста. От сделки — к отчаянию, от отчаяния — к слезной мольбе, и все это за шестьдесят секунд. Талантливая актриса! — Нет. — Я расскажу вам все, что знаю и помню. Я обещаю. Но мне очень неудобно. Пожалуйста. — Нет. Она кивнула на открытую парадную дверь. — Куда мне бежать? Я даже не знаю, где я. — Расскажите, что случилось в доме Джея. Ее голова бессильно упала на грудь, светлые волосы рассыпались по плечам. Так она просидела несколько секунд, затем подняла голову и с чувством сказала: — Я не помню. Теперь вызов. Должно быть, читала специальную литературу. — Расскажите, что помните. Целую минуту, может больше, они пристально смотрели друг на друга. Без макияжа, с распущенными волосами она казалась моложе, чем на телеэкране. И миниатюрнее. Синие глаза, твердый взгляд, бесхитростный, что наверняка помогает ей и перед камерой, и в жизни. Но на него ее обаяние не действует. У него иммунитет. Должно быть, она это почувствовала, потому что сдалась первая, однако взгляд не отвела, только судорожно вздохнула. — Я пришла… Я пришла в «Уилхаус» по приглашению Джея. Она рассказала, как Джей позвонил ей в начале дня, пригласил выпить и сказал, что хочет поговорить. — Он не сказал о чем. Только, что это важно. Бритт говорила монотонно, без выражения, почти механически. Видно, не раз повторяла одно и то же в полиции. — Он явно не приглашал меня на свидание. Mы не виделись несколько месяцев, не разговаривали по телефону. Это был первый звонок за долгое время. Я сказала: «Конечно, с удовольствием». Он просил приехать в семь часов. Я пришла вовремя. — Бритт умолкла. После паузы спросила: — Вы бывали в «Уилхаусе»? — Сегодня вечером. — Сегодня вечером? Зашли выпить перед тем, как вломиться в мой дом и похитить меня? Да, наверное, предстоящее похищение вызывает жажду. Он пропустил ее колкость мимо ушей. — «Уилхаус» открылся после того, как я покинул Чарлстон, так что я никогда там не был. Хотел познакомиться с его планировкой. — Зачем? — За каким столиком вы сидели? — В дальнем углу. — Справа от входа? У окна? Бритт отрицательно покачала головой. — Слева. — Ладно. Пока он мысленно фиксировал картинку, она спросила: — Как вы узнали, где я живу? — Выследил вас. — Сегодня? — Пять лет назад. Он увидел, что ей стало не по себе. Она слегка поежилась, но обошлась без комментариев. — Я знал про вашу сигнализацию. Знал, что задняя дверь ведет в кухню и, вероятно, вы пользуетесь ею чаще, а потому там отсроченный сигнал тревоги. Я взломал замок. — Вы умеете взламывать замки? — Сигнализация сработала. Я рассчитывал, как минимум на полторы минуты. Многие устанавливают и большую отсрочку, но я подумал, что девяноста секунд мне хватит, чтобы убедить вас набрать код. Я также подумал, что незамужняя женщина, живущая одна, держит пульт рядом с кроватью. — Как вы узнали, что я не замужем и живу одна? — Джей никогда не встречался с замужними женщинами. Бритт удовлетворилась его ответом. — Девяносто секунд на то, чтобы найти мою спальню и заставить меня отключить сигнализацию. Немного. Вы были очень уверены в моей уступчивости. — Я рассчитывал на ваш страх. — Я и перепугалась. До чертиков. — Значит, интуиция меня не подвела. — А если бы я не испугалась? Если бы рядом лежал пистолет, а не пульт? Я могла бы вас убить. Он обвел взглядом свое жилище. — Как видите, мне нечего терять. Ей стало неловко. Она потупилась. — Не могли бы вы освободить мои ноги? Только ноги? Он отрицательно покачал головой. — Они затекли. — Как упоминали в газетах, «Уилхаус» в тот вечер был битком набит. После бунтарской паузы, на которую он, впрочем, не отреагировал, она продолжила: — Да, народа было много, но Джея я заметила сразу, как только вошла. Я направилась… — Подождите. За стойкой бара были клиенты? Я там сидел сегодня. Десятка два табуретов или даже больше. — Люди стояли по трое возле каждого стула. — Сколько было барменов? — Я не считала. — Сколько официанток бара? — Несколько. Четыре, пять, шесть. Я не знаю. — Но все они были заняты. — Очень заняты. И было очень шумно, разговоры, громкая музыка… — Вы спрашивали, пришел ли Джей? — За стойкой администратора никого не было. Я уже говорила, что сразу заметила Джея. — Значит, вы никому не сказали, что пришли? — Не сказала. — Кто-нибудь подходил к вам? — Нет. — Кто-нибудь обратил на вас внимание? — Нет. Он посмотрел ей в глаза, многозначительно опустил взгляд на ее грудь, затем ниже, на голые бедра. Задержал на них взгляд и снова посмотрел ей прямо в лицо, мол, трудно поверить, будто никто не обратил на нее внимания. Она поежилась под его взглядом. — Послушайте, я уже проходила это с полицейскими. Не было ничего необычного. Не было. — Вы каждый день на телеэкране. И никто не узнал вас? Вы ни с кем не встретились взглядом, кроме Джея? Она закрыла глаза, словно пытаясь мысленно восстановить ту сцену и стараясь выжать максимум из своей памяти. — Кажется… кажется… — Она открыла глаза и медленно прошептала: — Кажется, я встретилась взглядом с мужчиной, сидевшим за стойкой, но я не знаю, это воспоминание или лишь игра воображения. — Может, если вы не будете так уж стараться, то само собой вспомнится. — Рейли изучал ее пару ceкунд и вдруг тихо сказал: — Если история с потерей памяти — неловкий обман, и вы все прекрасно помните. Он подумал, что, если бы не связанные ноги, она набросилась бы на него. Ее лицо вспыхнуло такой яростью что ему точно не поздоровилось бы. — Зачем мне выдумывать про потерю памяти, мистер Гэннон? — Ну, одна веская причина точно есть: вы проснулись рядом с мертвым парнем и хотите прикрыть свою задницу. — Я не сделала ничего такого, что вызвало бы смерть Джея. — Предположим, секс был грубым или извращенным. — Не предположим. — Вы не успели оглянуться, а ваш любовник не шевелится. Или вы поссорились. — Мы не… — Может, у Джея случился сердечный приступ, вы перепугались и не смогли помочь ему. Или не пытались. Все возможно. Вы оба надрались виски… об этом тоже было в газетах… может, виски — не ваш напиток. От виски вы звереете, перестаете соображать. Вы… — Ничего подобного! — Откуда вы знаете, если ничего не помните? — Если бы я убила человека нечаянно или умышленно, я бы наверняка об этом помнила. — Вы уверены? Насмешка разъярила ее еще больше. — С меня хватит. Вы мне надоели. Освободите меня! — завопила она. — Можете визжать в свое удовольствие. Никто вас не услышит. Вы только сорвете свое золотое горлышко. Но вы же этого не хотите. Синие глаза Бритт испепеляли его. — Я засажу вас в тюрьму. Я буду вести репортаж с вашего судебного процесса. В тот день, когда вас посадят, я буду рядом с микрофоном и камерой. — Вы знаете, как умер Джей? — Нет! — Его убили вы? — Нет! — Вы с ним трахались? 6 Грубость шокировала ее и вмиг погасила ярость. — Что? — Повторить по буквам? Она отвела взгляд, уставившись в пол. — Мне нужно в туалет. Он хамил намеренно и достиг цели. Бритт перестала злиться. Но если из упрямства она по-прежнему не захочет с ним разговаривать, то фокус не удастся. Теперь, когда она притихла, можно немного уступить. Он опустился на колени и ножом разрезал, а потом отодрал липкую ленту, опутавшую ее лодыжки. — Спасибо. — Она попыталась встать, но плюхнулась обратно на стул. — Меня ноги не держат. Он подхватил ее под локоть и помог подняться, придержал, когда она осторожно сделала первый шаг. — Ух. — Пошевелите пальцами. Только через минуту она смогла почувствовать себя увереннее и тихонько побрела к спальне, где была ванная комната. Он поддерживал ее. — Вы живете здесь с тех пор, как уехали из Чарлстона? — Да. — Один? — Енот болтался рядом несколько месяцев. — Вы не женились? — Нет. Они добрались до спальни. Рейли потянулся через дверной проем и включил свет в ванной комнате. Днем перед тем как уехать, он все здесь вычистил. И повесил на перекладину чистое полотенце. А на бумагодержателе закрепил новый рулон туалетной бумаги. На блюдце, принесенное из кухни, положил новый кусок мыла. И делая все это, Рейли не переставал спрашивать себя, зачем он так хлопочет. Не в гости же он ее приглашает. Однако сейчас он не жалел, что навел чистоту. И ванная, и он сам выглядели довольно прилично. — Кажется, вы были помолвлены? — спросила она. — Да. — Он отодвинулся и кивком предложил ей пройти в ванную комнату. Он видел вопрос в ее глазах, но не собирался обсуждать с ней свою разорванную помолвку. Время еще не пришло. — Поспешите. Нам о многом надо поговорить. — Вы не освободили мне руки. — Справитесь. — Как же я справлюсь? Руки-то связаны за спиной. — Если приспичит, держу пари, справитесь. Пройдя в ванную комнату, Бритт ногой захлопнула дверь. Рейли повернул ручку и распахнул ее. — Дверь останется открытой. — Не вижу в этом необходимости. — А я вижу, если вам действительно сюда надо. — Вы меня наказываете, не так ли? За… за старое. Вы унижаете меня от злости, а я ведь просто выполняла свои обязанности. — Если не хотите в туалет, возвращайтесь на стул. Она подумала, затем сказала: — Вы могли бы закрыть дверь хотя бы наполовину? В этом он ей уступил. Пока она делала свои дела, он беспокойно слонялся по спальне. Подошел к окну, выглянул в ночь, черную и спокойную. Подергал веревку жалюзи, сердито стукнул по раме и отошел к кровати. Сел. Черт побери, он действительно затаил на нее злобу. Дал ей почувствовать, что такое унижение. Невкусно, мисс Шелли? Если она чувствует себя беспомощной, не способной контролировать ситуацию, — отлично. Потому что именно так он чувствовал себя пять лет назад, когда она развлекала телевизионную аудиторию рассказом о его личном кризисе, самодовольно, с увлеченностью карнавального зазывалы вещала о его деградации. Его пальцы сжались в кулаки. Ее он не ударил бы, но запросто мог бы разбить руки о стену, изливая свою ярость, выколачивая обрушившуюся на него несправедливость и вклад Бритт Шелли в историю его падения. Не очень-то умно с ее стороны упоминать Холли в этой ситуации. Кажется, вы были помолвлены? Неужели она не видит, как он раздражен? Глупо было вскрывать этот нарыв. Когда Бритт ногой открыла дверь, он сидел на краю кровати. — Вы… — Слова замерли на ее губах, когда она увидела его искаженное горечью лицо. Да он и не отворачивался. Бритт качнулась на пороге между двумя помещениями, словно решила нырнуть в безопасную пустоту ванной комнаты. Наслаждаясь ее ужасом, он медленно поднялся. — Повернитесь. — Зачем? — Повернитесь. Ее лицо вытянулось. — Мистер Гэннон, пожалуйста. Я понимаю. Вы, наверное думаете, что я… что из-за моих репортажей что я… что я вас… — Использовала? — Я была молодая, неопытная… ужасно амбициозная. Я старалась завоевать аудиторию. — За мой счет. Рейли направился к ней, и она попятилась. — Это было давно. — Я ничего не забыл. — Но вы же не хотите вовлечь себя в еще большую беду. — Она взвизгнула, когда он схватил ее за плечи и развернул. И заскулила. — Господи боже мой. Пожалуйста, не надо. Он наклонился к ее уху и зашептал: — Расслабьтесь, мисс Шелли. Я всего лишь хотел проверить ваши руки. Должен же я убедиться, что вы ничего не захватили из ванной. Он резко отпустил ее. Бритт повернулась, несколько раз глубоко вздохнула, сглотнула, пытаясь избавиться от комка в горле. На его глазах ее страх переродился в гнев. — Вы нарочно испугали меня. Чтобы я подумала… — Что? Что я зверь, каковым вы меня представляете? — И что же я, по-вашему, могла прихватить? Бритву? Он не ответил. Он привез ее сюда не для того, чтобы пререкаться. — Мы тратим время. Идите и сядьте. — И сколько еще мне здесь сидеть? — Пока я не узнаю все, что мне нужно. — Что вам нужно? И для чего, Чего вы добиваетесь? Похищение, гестаповский допрос. Чего вы хотите? — Я хочу, чтобы вы сели. Он кивнул головой в сторону гостиной. — Если не сядете добровольно, я привяжу вас к стулу. Она прошла к стулу, а, как только села, он опустился на колени и достал из черного мешка рулончик липкой ленты. Бритт спрятала ноги под стул. — Пожалуйста. Я обещаю не вставать, пока вы не разрешите. Пожалуйста. После недолгого раздумья Рейли уступил и вернулся на свой стул. — Вы так и не ответили на мой вопрос. Вы занимались сексом с Джеем? Взгляд Бритт остановился на пуговице его рубашки или где-то в районе пуговицы на его груди. — Клянусь вам, я не знаю. Меня обследовала мой гинеколог, но она лишь смогла определить, что никакие… ткани не травмированы. Рейли задумался, пытаясь разобраться, верит ли он ей, и какая ему, собственно, разница, был у нее с Джеем секс или нет. — Вы сели за столик в углу бара. Как Джей выглядел? Она тихо и немного печально засмеялась. — Как Джей. Красивый и хорошо одетый. Обаятельный. Флиртующий. — О, да, Джей, которого мы знаем и любим. Бритт с любопытством посмотрела на Рейли. — Он всегда был таким? Даже в детстве? — Всегда. Что вы пили? Бритт вроде хотела еще что-то спросить об их детской дружбе, но воздержалась и ответила на его вопрос: — Джей пил водку, может, джин. Что-то прозрачное, со льдом. До моего прихода он выпил две-три порции. И заказал еще одну, когда я заказывала вино. — У одной из официанток? — Она подошла к нашему столику. — И она же принесла ваш заказ? Или другая? — Я почти уверена, что та же самая. Я помню, как поблагодарила ее, когда передо мной появился бокал, но была увлечена разговором с Джеем, поэтому мало что замечала. — Что потом? — Мы чокнулись. — Вы думаете, именно Джей что-то подсыпал в ваше вино? — Зачем? — Да или нет? — Нет. — У него была возможность? — Нет. Мы… Она осеклась, ее взгляд словно обратился внутрь. — Что? — Я… — Бритт посмотрела ему в глаза, судорожно облизнула губы. — Я просто кое-что вспомнила. У меня был кардиган. Я всегда ношу его с собой. Из-за кондиционеров. — Ну, и… — В битком набитом баре было тепло, поэтому кардиган мне не понадобился. Я отвернулась, чтобы повесить его на спинку стула. Спинка была округлой, вот как здесь. — Она кивнула на стул, на котором он сидел. — Кардиган соскользнул на пол. Я наклонилась, чтобы поднять его. — И Джей получил шанс что-то подсыпать в ваш бокал? — Я не знаю. Может быть. Но ему пришлось бы действовать очень быстро и ловко. — Она покачала головой. — Я не верю, что он это сделал. И опять же, зачем? — Верно. Если он знал, что вы все равно прыгнете в его постель без всяких наркотиков. — Бритт снова уставилась на него с нарастающей враждебностью, но смолчала. Он не стал извиняться. — Я тоже не думаю, что Джей вам что-то подмешал. Использование наркотика оскорбило бы его самолюбие. Джей всегда гордился своим умением затаскивать женщин в постель. — Рейли замолчал, давая ей возможность осознать смысл его слов. — Если не Джей, то кто? — Понятия не имею. Может, это чья-то злая шутка. Но я абсолютно уверена, что это случилось в «Уилхаусе». Когда мы оттуда выходили, я уже как-то странно себя чувствовала, а когда дошли до дома Джея, мне стало совсем плохо. — Вы сказали Джею о том, что вам плохо? — Не думаю. Я очень хотела услышать его историю. Я не хотела, чтобы из-за моего состояния он отложил разговор. — Понятно. Не хотели упускать сенсацию. — Вы чертовски правы! — огрызнулась она. Рейли мог бы добавить, что на своей шкуре испытал, как далеко она может зайти ради сенсации, но смолчал. — Джей соблазнил вас… — Он меня не соблазнял. Он сказал, что должен со мной поговорить. Когда он сообщил мне о своей болезни, я подумала, что дело именно в этом. — Бритт умолкла, а когда заговорила снова, ее голос смягчился: — Вы знали, что он болен? Что-то щелкнуло в его душе, но лицо осталось невозмутимым. — Узнал вместе с новостями о его смерти в постели с вами. — Вы не поддерживали связь после вашего отъезда из Чарлстона? — Нет. — Понимаю. — Нет. Не понимаете. — Он был вашим лучшим другом. — Был. — За все пять лет вы ни разу не виделись с ним и не разговаривали? — Нет. — Почему вы перестали общаться? Из-за вашего отъезда? Или из-за предшествующих событий? Об этом он не был готов говорить. Прежде чем рассказывать о своей жизни, он должен был выяснить, как умер Джей. — Джей сказал вам, что умирает. — Бритт кивнула. — Он сказал это, чтобы вы трахнулись с ним из жалости? Она пронзила его уничижительным взглядом. — Подростковый вопрос. И типично мужской вывод. Я подумала об этом, когда детективы задали мне этот же вопрос. — Что вы им ответили? — Я ответила им «нет». Джей не нуждался ни в наркотиках сексуального насилия, ни в жалости. — А это типично женский вывод. — И все равно нет. — Личный опыт? Она хотела было возразить, но передумала и снова с гневом уставилась на него. — Значит, он вызвал вас не ради сообщения о своей скорой смерти. — Джей отмахнулся от моей жалости. Он говорил, что у него нет времени на разговоры о раке и похоронах. Сказал, что должен сообщить мне нечто важное, и что эта история поможет моей карьере, что я получу работу в национальной телесети. Рейли ждал, его сердце колотилось от предчувствий. Через несколько секунд он не выдержал. — И что же это за сенсационная история? — Я не знаю. — Чушь собачья! — Он вскочил так быстро, что она в тревоге подпрыгнула. — Я не репортер-конкурент. Я не собираюсь звонить на телеканалы, чтобы опередить вас. Держите свою бесценную историю при себе. Я просто хочу знать, что сказал вам Джей. Бритт тоже поднялась, чтобы не смотреть на него снизу вверх. — Ничего! Он… — Что? — Занервничал. Сильно. Рейли грубо расхохотался: — Джей? — Джей. — Стальные нервы, полный контроль, абсолютная невозмутимость. И этот Джей Берджесс сильно занервничал? — Да. Конечно, это не в его характере. Я понимаю, что это звучит странно… — Нет. Это звучит абсурдно. — Говорю вам, он занервничал и даже вспотел. Рейли обеими руками отвел волосы от разгоряченного лица и, отпустив их только через несколько секунд, хлопнул себя по бедрам. — Ну, вы и штучка. Никогда не упустите шанс. Обожаете держать за яйца всех. Полицию. Меня. Ничем не гнушаетесь. Выдумываете затейливую историю о провале памяти. Уверяете, что не помните, как напились с Джеем и затрахали его до смерти. — Мне плевать, что вы обо мне думаете, — сказала она сердитой скороговоркой. — Вы удрали в эту… эту… берлогу в глуши. Вы ничего не понимаете в амбициях и в том, как строить жизнь. Думайте, что хотите. — Спасибо за разрешение, я думаю. И буду думать. — Но какая бы я ни была, я не лгунья. Если вы притащили меня сюда, чтобы выбить из меня правду, то совершили абсолютно бесполезное преступление. Все это вы могли узнать из газет. На пресс-конференции я сказала правду. Нравится она вам или нет, принимаете вы ее или отвергаете, верите вы в нее или сомневаетесь — мне глубоко наплевать. Бритт шагнула к нему, и теперь они стояли почти вплотную друг к другу. — Джей собирался поделиться со мной чем-то очень для него важным. Но он занервничал и отвлекся. Стал рассматривать людей за соседними столиками. Несколько раз оглядывался на барную стойку. И даже когда разговаривал со мной, смотрел мимо меня, через мое… Бритт осеклась и несколько секунд смотрела на Рейли невидящим взглядом. Затем она словно очнулась отступила и плюхнулась на стул, продолжая таращиться в пустоту. Рейли вернулся к своему стулу и сел, не сводя с нее глаз, но не проронил ни слова. Он боялся спугнуть ее мимолетное воспоминание. Не зря он оскорблял ее, унижал, допрашивал. Он надеялся разбередить ее память. Кажется, удалось, и теперь он терпеливо ждал. Наконец она заговорила: — Я однажды брала интервью у человека, согласившегося поговорить о забастовке, но только если не всплывет его имя. Звукооператор изменил его голос, мы надели на него капюшон. Через дырки в капюшоне я видела его глаза. Он смотрел мимо меня, через мое плечо, его взгляд метался из стороны в сторону. Я даже один раз обернулась, чтобы увидеть, на что он смотрит. Я не увидела ничего опасного. Но он видел. Ее взгляд остановился на Рейли. — Вот так же и Джей. Я связала его тревогу с болезнью, подумала, что, может, ему стало душно в переполненном баре, или, хоть он и отмахнулся, но он все же расстроился, когда мы заговорили о раке. А теперь я думаю, что он боялся. — Кого-то в баре? — А чего же еще? — Вы хоть раз обернулись? Посмотрели назад? — Вообще-то, собиралась. Может, Джей почувствовал опасность, потому что взял меня за руку и спросил, не могли бы мы пойти к нему и продолжить наш разговор там. Он оставил деньги на столике, и мы направились к выходу. — Покидая бар, вы разговаривали? — Нет. Только извинялись, когда протискивались сквозь толпу. — Не ругались ни с кем? Никаких обидных замечаний? — Даже ни одного обидного взгляда. — Никто не показался вам подозрительным? — Подозрительным? — Зловещим? Угрожающим? — Все так расплывчато. — Бритт потрясла головой. — Нет. Ничего отчетливо не помню. — Кто-нибудь последовал за вами? — Нет. — И менее уверенно. — Не думаю… — Но вы сомневаетесь. — Мелькнуло какое-то воспоминание, но… Он заметил, что она пытается удержать в памяти промелькнувший образ, но, к сожалению, безрезультатно. — Я не думаю, что кто-то следовал за нами, однако утверждать не берусь. Я все это объясняла в полиции. Ничего, ничего необычного не случилось по дороге от столика к выходу. — А от бара до дома Джея? Вы кого-нибудь встретили? — Вряд ли, хотя я плохо помню эту прогулку. Я совсем окосела. Смутно припоминаю, как мы вошли и я сразу же направилась к дивану, хотела поскорее сесть. Мне необходимо было сесть. И я все удивлялась, как сумела так опьянеть от одного бокала вина. Тем более я его даже не допила. — Итак, вы подошли к дивану и… — И все. Больше я ничего не помню. — Джей сел рядом с вами? — Не помню. — И вы сразу начали обниматься? — Я же сказала, я даже не помню, сел ли он рядом со мной. — Вы помните, как пили виски? — Нет. Но, должно быть, пила, потому что на следующее утро меня выворачивало. — Джей умел уговаривать женщин делать то, что им не хочется. Слишком много пить, раздеваться. Он был экспертом по раздеванию женщин. Хвастался своей ловкостью. Рейли пристально смотрел на нее. Ему было очень интересно, как она отреагирует. — Может, он и применял свои методы, но я не помню… Я не знаю, как разделась, как мы оказались в постели, что мы там делали. — Вдруг ее голос дрогнул. На синие глаза навернулись слезы. — Вы можете представить, как мне страшно? Я понимаю, вы обо мне очень низкого мнения, только никто не заслуживает, чтобы его так использовали. Я не знаю, что со мной делали той ночью, но меня тошнит только оттого, что я могу себе представить. Мне больно и страшно. — Думаете, Джей воспользовался вашей беспомощностью? — спросил он после паузы. Бритт глубоко вдохнула, выдохнула, подняла голову. Слезы отступили, но из носа потекло. — Поверить не могу, что он это сделал, но я не знаю, — прохрипела она. Рейли ушел в ванную комнату, отмотал длинный кусок туалетной бумаги и вернулся к ней, прижал сложенную в квадрат бумагу к ее носу. — Сморкайтесь. — Ее глаза широко распахнулись, она затрясла головой. — Не дурите. Сморкайтесь. Бритт высморкалась. Он вытер ей нос, отошел к мусорному ведру, выбросил бумагу, спросил, не хочет ли она воды. Она отказалась. Рейли вернулся на свой стул. — Расскажите мне о своем пробуждении. Она рассказала. Джей лежал на боку спиной к ней. Она плохо соображала, голова кружилась. Она собрала свою одежду — часть нашла в спальне, часть в гостиной, — потом пошла в ванную комнату, где ее вырвало. — Мне следовало еще тогда понять, что меня одурманили, но ведь я была с Джеем Берджессом. С полицейским. С мужчиной, которого я знала и которому доверяла. Я увидела пустую бутылку из-под виски и обвинила себя в том, что отпустила тормоза и совершила глупость. Бритт выразительно посмотрела на него. — Обычно я так себя не веду. Я не напиваюсь до потери сознания, не просыпаюсь в постели мужчины, не помня, как туда попала. На самом деле ничего даже отдаленно похожего со мной никогда не случалось. Я всегда контролирую ситуацию. — В это я верю. — Он не собирался льстить ей. Она нахмурилась, значит, уловила нюанс. — Ну вот… Я сходила в туалет, приняла душ. Чего, конечно, делать ни в коем случае не следовало, если подозреваешь, что тебе дали наркотик сексуального насилия. И теперь я не могу ничего доказать. — Когда вы потеряли девственность? Вопрос застал ее врасплох. — Что? — Сколько лет вы спите с мужчинами? — Не ваше собачье дело. — Да мне плевать, просто верится с трудом. Вы спокойно сидите передо мной и без зазрения совести уверяете, что не знаете, трахнулись ли с Джеем. — На диване нашли упаковку от презерватива. — Ага. Значит, трахнулись. — Возможно, но я не знаю. Мой врач… — А зачем вам понадобилось медицинское освидетельствование? Неужели это можно не знать? Неужели вы бы этого не почувствовали? — А вы! — Я не женщина! В мое тело не проникают. Бритт с трудом удержалась от слов, готовых сорваться с языка. Отвернулась, поджала губы и попыталась успокоиться. — Да, я действительно не ощущала нашей близости, — сказала она, снова повернувшись к нему. — Но я не могу в этом поклясться. Да и какая разница? Не отклонились ли мы от главного? — Пожалуй. Джей не ожил. Рейли встал, достал из кармана нож, обошел ее. — Спасибо, — искренне поблагодарила Бритт, когда он разрезал скотч, стягивавший ее запястья. — Не больно радуйтесь. Мы еще не закончили. Он схватил ее и, волоча за собой, потопал к спальне. — Что вы… Подождите! Вы сказали, что не причините мне вреда. — Больно не будет. Если не станете сопротивляться. Рейли легко подтолкнул ее, и она, споткнувшись, полетела на кровать, но сумела выпрямиться и рванула к двери. Когда она пробегала мимо него, он обхватил ее за талию, приподнял на бедро, сделал пару шагов и бесцеремонно бросил ее на кровать. Она задохнулась и не сразу опомнилась, а потом начала драться; лягалась изо всех сил, махала руками, пытаясь ударить его по голове. Но ее сопротивление было абсолютно бесполезным. Рейли оседлал ее, и лягаться стало бессмысленно, да и невозможно. Затем он выдернул из кармана рубашки все тот же рулончик скотча и, увиливая от ее кулаков и ногтей, оторвал зубами кусок и примотал ее левую руку к грядушке кровати на уровне матраса. Он слез с нее, промокнул щеку тыльной стороной ладони. Увидел свежую кровь. — Еще раз оцарапаете меня, и я привяжу вашу руку к верхушке изголовья. Это будет не так удобно. — Идите к черту! Удостоверившись, что в ближайшее время пленница не причинит особого вреда и не убежит слишком далеко, Рейли пошел выключать свет. Когда он вернулся в спальню, Бритт стояла у кровати, отчаянно дергая левой рукой и раздирая липкую ленту ногтями правой. Больших достижений не наблюдалось, разве что кровать отодвинулась от стены на пару дюймов. — Вы потащите эту кровать до самого Чарлстона? — Будьте вы прокляты! Отпустите меня! Рейли расстегнул джинсы и стянул их. Бритт осеклась. Вытаращила полные отвращения глаза. — Что вы делаете? — Раздеваюсь. Разве не понятно? — Он скинул кроссовки. Стащил джинсы, снял носки. Расстегнув две пуговицы рубашки, стянул ее через голову и швырнул на ближайший стул. Нагнулся, поднял с пола скотч. — Ложитесь. Она затрясла головой и прохрипела: — Нет. Бритт еще не успела спланировать эффективную защиту, когда он набросился на нее, повалил на кровать, снова оседлал и примотал ее правую руку к своей левой. И опять оторвал скотч зубами. — Если хотите, грызите левую руку, но от меня не отделаетесь. — Может, и нет, — процедила она сквозь сжатые зубы, — но испортить вам жизнь могу. Ее зловещая улыбка должна была насторожить его, однако, расслабившись, он чуть не пропустил момент, когда Бритт подняла колено, нацелившись ему в пах. Она промахнулась совсем немного, он даже затаил дыхание в предчувствии боли, но, к счастью, обошлось. Расстроившись от неудачи, она завизжала: — Слезьте с меня! Рейли вытянулся во весь рост, во избежание новых атак пригвоздив ее ноги к матрасу. Но Бритт продолжала лягаться, как жеребенок, стараясь сбросить его. Он опустил голову. Его лицо оказалось в паре дюймов от ее лица, достаточно близко, чтобы чувствовать злобное дыхание противника, но слишком близко, чтобы четко видеть лицо. — Прекратите! — приказал он. Естественно, она не прекратила. — Хотите знать, почему я привез вас сюда? — Думаю, я знаю, почему, — ответила она, задыхаясь от напряжения. — Ни черта вы не знаете. Я могу рассказать вам об этом, если вы прекратите драку. Она мгновенно замерла, но если бы взгляды могли убивать… — Я привез вас сюда, потому что поверил. — Ее синие глаза распахнулись. — Возможно, я единственный человек в этом штате, который вам верит. — Что? — выдохнула она. — Да. Я верю, что вашу память стерли преднамеренно. — Он сильнее прижал ее к матрасу, словно подчеркивая свои слова, словно привлекая ее внимание. — Потому что то же самое случилось и со мной. 7 Бритт разбудил солнечный свет, бьющий прямо в глаза. Она лежала на боку лицом к окну. За сеткой шелестел листвой густой лес, трепетали на ветру листья глицинии, обвившей столб с бельевой веревкой, высоко в безоблачном небе кружила хищная птица. Вспомнив вчерашнее происшествие, Бритт перекатилась на спину и приподнялась на локтях. Дневной свет не сильно облагородил комнату — маленькую, едва вмещающую кровать, стул и столик под телевизор вместо прикроватной тумбочки. На столике — лампа с длинной гнущейся «шеей». В угол втиснут большой комод с шестью глубокими ящиками. Никаких излишеств, если не считать наброшенного на ее ноги одеяла, стеганного вручную из умело подобранных лоскутков. На комоде стоял кувшин с водой, из которого торчал батат — единственное украшение спальни. Корни клубня сплелись в тугой клубок, а пышная лоза, заполнившая весь угол, вилась до самого потолка, цепляясь за веревочную сеть, прикрепленную к стене. Бедная комнатка, но опрятная. Одежды, сброшенной Гэнноном накануне, в комнате уже не было. Ее руки были свободны, хотя на запястьях еще болтались обрывки липкой ленты. Бритт скинула одеяло и встала с кровати. В дверную щель пробивался аромат свежесваренного кофе. Бритт проглотила слюну, мгновенно наполнившую рот. Сходив в туалет, Бритт неуверенно приоткрыла дверь. Гэннон стоял у входа, опершись плечом о дверной косяк. Прихлебывая кофе из большой кружки, он пристально смотрел на лес через внешнюю, затянутую сеткой дверь. То же самое случилось со мной. После того ошеломляющего заявления он несколько секунд смотрел на нее, потом скатился на бок выключил настольную лампу и вытянулся на спине. Теперь они касались друг друга только тыльными сторонами ладоней стянутых скотчем рук. Он не шевелился, и она не смела пошелохнуться. Через несколько минут он задышал ровно, очевидно, заснул. Каким бы невероятным это ни казалось, но она тоже вскоре погрузилась в сон… Почувствовав ее присутствие, Рейли обернулся. Пока они смотрели друг на друга, она пыталась оценить его сегодняшний настрой — насколько он враждебен. Она прекрасно понимала, что он никогда ее не простит, однако если бы он планировал физически расправиться с ней, то ни за что не освободил бы ее руки. Лицо Рейли было непроницаемым, во всяком случае, она ничего не смогла прочесть по той его части, что не была скрыта бородой. — Растение в кувшине — очень милый штрих, создает уют, — бросила она пробный камень. Рейли еще несколько секунд смотрел на нее, затем кивнул на кухонный уголок. — Кофейные кружки в шкафчике справа. Ковер из сизаля [4] , почти полностью покрывавший пол гостиной, в кухне уступал место линолеуму, приятной прохладой охлаждавшему ее босые ноги. Из шкафчика над покрытым пластиком рабочим столом Бритт достала кружку и налила себе кофе, оказавшийся крепким и вкусным. 4 Сизаль — жесткое, грубое натуральное волокно, получаемое из листьев агавы. — Где-то там завалялся сахар. Бритт отрицательно покачала головой. — У вас найдется молоко? — В холодильнике. Подлив в кружку молока, Бритт села за маленький деревянный обеденный стол и принялась соскребать с запястий остатки липкой ленты. — Если вам от этого станет легче, у меня к скотчу прилипли волоски. Отдирать было ужасно больно. Бритт вымученно улыбнулась: — Можете считать, что мне стало легче. Закончив отдирать липкую ленту со своих рук, она скатала из нее два тугих шарика и опустила на протянутую ладонь Рейли. Он швырнул шарики в мусорное ведро. — Как голова? — Шишка осталась. И вся кожа под волосами болит. — Так и бывает, когда жертва похищения сопротивляется. — Бритт бросила на него испепеляющий взгляд. — Я должен был убедить вас, что не шучу. — На извинение это, конечно, было мало похоже, но Бритт поняла, что большего от него не дождется. — Ну, я вам хоть как-то отплатила, — сказала она, кивнув на царапину, алевшую на его щеке над бородой. — Ерунда. Если бы вы попали коленом мне по яйцам, вот это была бы расплата. — Он открыл холодильник. — Думаю, вы проголодались. — Вчера вечером — злобный похититель, сегодня утром — радушный хозяин? Какая метаморфоза! Рейли включил горелку газовой плиты, поставил на нее сковороду и начал нарезать туда бекон. — Мистер Гэннон? Рейли? — Он оглянулся. — Почему вы разрезали скотч? Почему вы освободили меня? — Разве вы не слышали, что я вчера сказал? — Что поверили мне, так как с вами случилось то же самое? — Поэтому надобность в скотче и отпала. — Могли бы сообщить мне об этом по телефону или еще каким-нибудь другим, цивилизованным способом. Зачем вы протащили меня через все кошмары прошлой ночи? — Злоба. Месть. — Вы это признаете? — Отчасти да. Однако страх — еще и отличный мотиватор. Я должен был убедиться, что вы говорите правду о своем провале памяти. — Убедились? — Если бы не убедился, не освободил бы вас. Бритт обдумывала его ответ, пока на сковороде шипел бекон, пока Рейли взбивал яйца в миске. — Если вы мне поверили прошлой ночью, то почему не отпустили сразу? — Сразу? Вы бы тут же помчались на студию раздувать эту историю, вылетели бы в ночь, не зная дороги, даже не представляя, где находитесь. И точно заблудились бы. А чтобы с вами ничего не случилось, мне пришлось бы погнаться за вами. День был долгим, я устал, хотел спать. Даже на споры с вами у меня не осталось сил. Показалось, что гораздо проще привязать вас, чтобы вы никуда не делись. Мысленно Бритт признала, что поступила бы точно в соответствии с его сценарием. — Что мешает мне удрать сейчас? — Вы этого не сделаете. Рейли вывалил бекон из сковородки и залил в нее яйца, затем сунул два ломтя хлеба в ржавый помятый тостер. Его экономные движения говорили о привычности этих действий. — Вы знаете, что совершили несколько преступлений? Стоя к ней спиной, он пожал плечами. — Подумайте только, какая может получиться история. — Бритт посмотрела сквозь сетку двери на пикап, припаркованный лишь в паре шагов от порога. — «Рейли Гэннон вломился в мой дом и похитил меня». Отличная новость для полуденных новостей. Наверняка шоссе не очень далеко отсюда. — Четыре целых семь десятых мили. Но вы останетесь. Он подошел и бросил на стол ножи и вилки. За разномастными столовыми приборами последовал рулон бумажных полотенец. Рейли разложил еду на две тарелки, одну пододвинул Бритт. Затем он сел, полил свою яичницу соусом «Табаско», взял вилку и начал есть. От аромата горячей еды у Бритт слегка закружилась голова, но она не спешила приниматься за завтрак. Ей только сейчас пришла в голову мысль: почему он так уверен, что, оказавшись свободной, она никуда не денется? — Я пока останусь, потому что мне интересно узнать, что с вами произошло, из ваших уст. Он отложил вилку, оторвал кусок бумажного полотенца и вытер губы. Борода не помешала разглядеть улыбку на его лице. — Ваше любопытство гораздо надежнее моего скотча. — Это связано с тем, что хотел рассказать мне Джей? И с тем, что случилось пять лет назад. Верно? — Словно дразня ее, он продолжал молча жевать. — Когда вы мне все расскажете? — Завтрак остывает. Рейли расскажет ей все. Она в этом не сомневалась. Может, придется хитрить, уговаривать. Неважно. Он хочет рассказать. Как и Джей. И что бы то ни было, ее ждет сенсация. Возможно, и взлет карьеры, как обещал Джей. Но, похоже, придется подождать до конца завтрака. Бритт набросилась на еду. Подождав, пока она закончит, Рейли убрал со стола. Она вытерла вымытую им посуду. И все это время она умирала от любопытства, но Рейли не проронил ни слова. Молчала и Бритт. Потом они вернулись к столу и сели друг напротив друга. Рейли взял коробочку с зубочистками, стоявшую в центре стола, и начал крутить ее в руках. Молчание становилось совершенно невыносимым. Похоже, Рейли ждал, что она заговорит первой. — Если бы вчера вы сразу сказали мне, что с вами случилось то же самое, и дали бы мне несколько минут, чтобы осознать это, я бы поняла причины вашего поведения. — Возможно. — Я бы не сбежала. Я бы не сорвалась сломя голову в чащу леса. Во всяком случае, не услышав всю историю. — Возможно. Он противоречил сам себе. Бритт недоуменно покачала головой: — Тогда зачем было привязывать меня к себе и к кровати? — Незачем. — Значит, вы это сделали просто от злости. — Не совсем. — Тогда почему? Почему вы… — Бритт прервалась, потому что вдруг поняла, почему. Он долго сидел, опустив голову. А когда наконец посмотрел на Бритт, то ей показалось, будто он потянулся через стол и легко ударил ее под дых. И в этот момент на ступеньках хижины послышались тяжелые шаги. — Рейли! Просыпайся, малыш! — О, черт, — пробормотал Рейли, вскакивая со стула. Чуть не сорвав с петель сетчатую дверь, в комнату ввалился самый странный человек, какого только доводилось видеть Бритт. Вместе с ним в дом ворвались три пса. С их свесившихся языков на заскорузлые босые ноги старика стекали слюни. Старик споткнулся о собак и заковыристо обругал их. — Убери отсюда своих чертовых псов, — приказал Рейли. — У них блохи. Как и у тебя, если уж на то пошло. Старик словно и не слышал его. Он просто застыл каменной статуей на пороге гостиной и вылупил глаза на Бритт. Она тоже вскочила, испугавшись собак, окруживших ее и обнюхивавших ее босые ноги. Правда, в их поведении было больше любопытства, чем угрозы. Рейли резко свистнул. — Вон! — Подвывая и поджимая хвосты, свора неохотно удалилась и тяжело плюхнулась на крыльцо. Рейли вернулся к столу и сел, как будто никакого вторжения неожиданных гостей и не было. А старик все стоял, словно вросши в пол, и по-прежнему таращился на Бритт. — Что она здесь делает? От Бритт не ускользнуло уничижительное ударение на слове «она». — Вы знаете, кто я? — Я не слепой. Конечно, я знаю, кто вы. — Старик стрельнул глазами на Рейли. — Я все о вас знаю. Судя по его тону, ничего хорошего Рейли о ней не рассказывал. — Он меня похитил. — Похитил вас? — Он влез в мой дом, связал меня, воткнул кляп и привез сюда. — Против вашей воли? — Разве похищение подразумевает что-то иное? — Не задирайте передо мной нос, девушка. В вашем положении не стоит разбрасываться друзьями. Рейли наконец подал признаки жизни. — Зачем ты пришел? Что случилось? — спросил он, пристально глядя на старика. — Я утром смотрел телевизор. — Старик, покосившись на Бритт, посмотрел Рейли прямо в глаза. — Они сделали вскрытие твоего покойного друга Джея. Смерть полицейского, произошедшая не от болезни или от старости, всегда вызывает острый интерес средств массовой информации. Патрик Уикем Младший осознал это, когда погиб его отец. Отца застрелили и бросили истекать кровью в грязном, кишевшем крысами проходе между домами. Газеты подняли целую бурю, негодуя по поводу отвратительного преступления, совершенного подлым ублюдком. Общественность скорбела и возмущалась, превозносила безграничную храбрость погибшего героя, проявленную им в день пожара полицейского участка, и клялась помнить его вечно. Едва ли год прошел между пожаром и убийством Пата Старшего. Шумиха вокруг пожара только начала утихать, но смерть стража порядка вновь привлекла интерес к его персоне. Как полицейский, Пат Младший знал, что в ту ночь его отец нарушил установленный порядок и пошел против здравого смысла. Однако посмертные восхваления его необыкновенной храбрости затмили дорого обошедшийся ему промах. Превозносить мужество Патрика Уикема призвали и трех других героев пожара. Фотографии Кобба Фордайса, стоявшего с непокрытой головой рядом с гробом, вымостили ему дорогу в кабинет генерального прокурора. Джордж Магауан, не стесняясь, рыдал на похоронах. Джей Берджесс предложил Пату Младшему и его матери любую помощь, какую только смогут предоставить он лично и полицейское управление. «Любую», — повторил Джей, сжимая руку матери и целуя ее в щеку. В первые недели после похорон Пата Старшего Джей часто звонил, даже несколько раз заезжал к ним, привозил цветы и небольшие подарки. Постепенно звонки и визиты становились все более редкими и в конце концов совсем прекратились. Иногда Пат Младший и Джей сталкивались в полицейском участке. Они всегда по-дружески здоровались, но Пат ясно видел, что Джей избегает разговоров, и это его вполне устраивало. Сейчас красивое открытое лицо Джея Берджесса заполняло маленький экран кухонного телевизора. — Еще один офицер, отличившийся при тушении пожара в полицейском участке пять лет назад, пал жертвой преступления, — с подобающей случаю серьезностью произнес ведущий в студии. — Папочка? — Тсс! — Хочу молока. Каждое утро Пат Младший готовил завтрак двум своим детям. Нельзя сказать, чтобы ему нравилась эта обязанность, честно говоря, он даже побаивался ее. Нытье, бесконечные вопросы, неизменные опрокидывания полных стаканов. Но это самое малое, что он мог сделать для своей жены и детей. Самое малое. Он автоматически налил молоко в чашку с носиком, завернул на ней крышку и вручил ее трехлетнему сыну. Его двухлетняя дочь, которой давно пора было сменить мокрый памперс, взбивала на подносе высокого стульчика пюре из вафель и сиропа. — Два дня назад Джей Берджесс был найден мертвым в своей постели тележурналисткой Бритт Шелли. Мисс Шелли, позвонившая в службу 911, заявила, что накануне вечером встретилась с Берджессом в популярном баре, но ничего не помнит о ночи, проведенной с ним. На экране появился фасад «Уилхауса». Пат Младший знал этот бар, но никогда там не бывал. — Папочка? — Подожди, — нетерпеливо огрызнулся Пат. — Полицейские, интенсивно допрашивавшие мисс Шелли, уклонились от комментариев относительно ее роли в этом деле, однако они настояли на скорейшем проведении вскрытия тела Джея Берджесса. Гэри, учитывая содержание отчета, полученного от судмедэкспертов, думаете ли вы, что мисс Шелли снова будут допрашивать? На экране появилась фигура репортера, стоявшего перед таунхаусом Джея Берджесса, ставшим местом преступления. — Разумеется, Стэн. На вчерашней пресс-конференции мисс Шелли заявила, что жаждет узнать причину смерти Берджесса. По ее собственному признанию, она была последним человеком, видевшим его живым. У полиции, получившей результаты вскрытия, появились важные вопросы к ней. — Пат? — Пат Младший резко обернулся к жене, только что поднявшейся с постели. Ее глаза, еще припухшие от сна, были устремлены на экран телевизора. — Это о Джее Берджессе? Что говорят? — Что он не просто умер во сне, — неохотно процедил он. Слова словно застревали в уродливом рту Пата Младшего, но в конце концов ему удалось произнести их. — Ты не шутишь? — удивилась жена. Он отрицательно покачал головой. Господи, как же он хотел, чтобы это была шутка! — Так что же с ним случилось? Пат Младший не знал, что ответить. Когда прибывший тесть надавил на автомобильный клаксон, Джордж Магауан уже распахнул парадную дверь. Тем не менее, пока он втискивался в новенький красный «Корветт» с открытым верхом, последнее приобретение Леса Конуэя, тот смотрел на него с такой укоризной, словно ему пришлось тратить время на ожидание. Джордж проигнорировал этот взгляд. Он бы скорее отрезал себе язык, чем стал извиняться за то, что не просто не опоздал, но и вышел из дома раньше назначенного времени. Лес, проживавший всего в миле от Джорджа и Миранды в поместье, похожем на их, предупредил, что приедет ровно в семь пятнадцать, чтобы успеть в загородный клуб к семи тридцати и загнать мячик в первую лунку в семь сорок пять. Безжалостно рванув ручку «Корветта», Лес спросил: — Ты захватил планы? — Вот они. Интересно, а что еще, по мнению этого сукина сына, могло лежать в его портфеле, если не архитектурные планы нового муниципального спортивного комплекса. Сегодня им предстояла встреча с городскими планировщиками и подача официальной заявки на строительство. Если «Строительная компания Конуэя» получит этот контракт, чековая книжка Леса прилично распухнет. Не в первый раз тесть использовал славу Джорджа и его связи в городском совете для получения выгодного контракта. За четыре года брака Джорджа и Миранды таких соглашений было немало. Однако ни разу ни Лес, ни Миранда не оценили вклад Джорджа в развитие компании. Он давно перестал ожидать хотя бы благодарного кивка в свою сторону. — Дай им выиграть, — сказал Лес. Джордж кивнул. Когда деловые переговоры начинались с гольфа, он должен был уступать оппонентам. Это было стандартной практикой. В противном случае ему бы не поздоровилось. Джордж был отличным спортсменом. И в школе, и в колледже он участвовал почти во всех соревнованиях. Гольфом же он занялся, когда ему было далеко за двадцать, но и здесь преуспел. Он бил сильно, точно, красиво, с естественной легкостью. Леса безумно злило, что, даже если ему удавалось сжульничать, Джордж все равно побеждал его. — Но не дай бог, если они заметят, что ты поддаешься. — Лес покосился на Джорджа, затем на собственное отражение в зеркале заднего вида. Каков отец, такова и дочь. В любом зеркале они выглядели отлично. — Не заметят. — Джордж чувствовал себя ребенком, которого везут в школу и дают указания на предстоящий день. — Как поживает моя девочка? — Еще спала, когда я уходил. Лесс рассмеялся: — Она любит поспать днем. — Это правда. — Ты слышал? — Что именно? — рассеянно спросил Джордж. Он смотрел в боковое окно, за которым среди зелени мелькала река Эшли. Утренний воздух был пронизан ароматом речной воды. — Полиция получила отчет о вскрытии твоего покойного дружка Джея. Джордж резко обернулся. Его тесть фыркнул, затем громко расхохотался. — Так и знал, что это привлечет твое внимание. — Ну? И что в отчете? — Джордж очень не хотел расспрашивать Леса, но ему необходимо было узнать эту новость, даже если пришлось бы умолять этого сукиного сына. Лес не спешил, наслаждаясь моментом. Он поправил темные очки, снова посмотрелся в зеркало. — Смерть Джея Берджесса не была естественной и не имела никакого отношения к онкологии. «Корветт» резко — на двух колесах — свернул на парковку загородного клуба и, взвизгнув шинами, остановился на личном, ежемесячно оплачиваемом месте Леса. Выдернув ключи из замка зажигания, тесть повернулся к Джорджу. Теперь его лицо было абсолютно серьезным. — Думаю, не нужно напоминать тебе, Джордж, что твоя ошибка приведет к катастрофе. — Я знаю, что делать. Играть прилично, но уступить им победу. Лес снял темные очки и мрачно уставился на зятя. — Я говорил не о гольфе. На этой зловещей ноте тесть вылез из машины и хлопнул дверцей с такой силой, что «Корветт» закачался. Джордж последовал за тестем в клуб. Лес даже придержал ему дверь. — Эти парни должны думать, что мы делаем им одолжение, а не наоборот. Поэтому на минутку-другую мы опоздаем. Джордж обрадованно кивнул. Он собирался задержаться на минутку-другую у своего шкафчика, где хранил фляжку со спиртным. Он должен выпить, иначе не сможет удержать в руках клюшку. Уж очень сильно трясутся руки. 8 — Что там со вскрытием? — набросилась Бритт на Делно. Рейли приготовился к худшему. Пожалуй, Бритт этого не понимает, поэтому он подошел к ней и встал рядом. — Они сказали… — Кто? Кто сказал? — Парни по телику. — Делно посмотрел на Рейли поверх ее головы. — Зачем ты похитил ее? Совсем чокнулся? — Репортеры? — А? — Взгляд Делно вернулся к Бритт. — Ага, репортеры. И коп, с которым они разговаривали. — Делно снова взглянул на Рейли. — Каким местом ты думал? Чем это тебе… — Что он сказал? Коп? Старику надоели ее приставания. — Он сказал, что, согласно результатам вскрытия, Джей Берджесс умер от удушения. Бритт попятилась. — Удушения? — Ну, да. Придушили его. Подушку к лицу прижали. Бритт недоверчиво таращилась на Делно. — Это невозможно. — Я не лгу, леди. Так тот парень сказал. На несколько секунд все замерли. Затем Бритт дернулась, как будто ее ткнули электрошокером. — Где телефон? — Не дожидаясь ответа, она заметалась по комнате, сшибая со стола книги, разбрасывая игральные карты, сметая все, что попадалось ей под руку. — У меня нет телефона. — Ну, сотовый. Уж сотовый-то должен быть. — Нет. И ваш я специально не взял. — Телевизор, радиоприемник? — Ничего нет. Бритт, успокойтесь. Она посмотрела на него так, словно он только что свалился с другой планеты, затем бросилась к двери. — Я возьму ваш пикап. Ключи в замке? До того, как он опомнился и догнал ее, Бритт успела добежать до входной двери, перепрыгнуть через собак и скатиться с лестницы. Рейли ухватился за ветровку, но это Бритт не остановило. Она вывернулась из ветровки, оставив его с синтетической тряпкой в руках. Рейли все же схватил ее за локоть, когда она огибала кузов, и резко остановил. — Черт возьми, вы можете подождать хоть минуту? — Отпустите меня! — Не сейчас. Сначала скажите, что вы собрались делать. — А вы как думаете? Вернуться. Все отрицать. Сказать им, что я не имею никакого отношения к смерти Джея, не помню, что случилось той ночью, но точно знаю, что не убивала его. Прижать к его лицу подушку? Боже милостивый! — Бритт выдернула руку и схватилась за голову, вцепившись в свои волосы. — Вы уже говорили, что ничего не помните. Они вам не поверили. — И до сих пор не верят, — сказал Делно, вышедший следом и смотревший на них так, словно они разыгрывают для него спектакль. — Они вас ищут, — обратился он к Бритт. — Сказали, что выписан ордер. Они были в вашем доме. Думают, что вы смылись, чтобы избежать ареста. — Он ухмыльнулся Рейли, демонстрируя обломки зубов. — Версия о вашем похищении им и в голову не пришла! — Я заставлю их поверить мне. Бритт развернулась и потопала к кабине. Рейли снова догнал ее и схватил за руку, повернул лицом к себе. — Как? Как, Бритт? Вы были там с Джеем всю ночь. — Да, но у них нет против меня прямых улик. — У них есть подушка, — сказал Делно. Бритт перестала выдергивать руку и уставилась на Делно, потом перевела взгляд на Рейли. — Как я могла удушить человека, а потом спокойно заснуть рядом с ним? — Я не верю, что вы его задушили. — Тогда… — Но они верят. Они верят. Джей был одним из них. Они ищут козла отпущения, и кто-то — убийца Джея — подсунул им такового. — Убийца Джея? Вы все это время знали, что его убили? — Подозревал. И не меньше вас хотел услышать о результатах вскрытия. — Вы подозревали меня? — спросила она очень тонким голосом, совершенно непохожим на ее обычное глубокое контральто. Рейли ответил не сразу. — Всерьез нет. — Вы знаете, кто… — Пока нет. Он мгновенно заметил мелькнувший в ее глазах слабенький лучик надежды. — Я должна вернуться и отмести от себя подозрения. Рейли придвинулся к ней почти вплотную. — Выслушайте меня. Вам нельзя возвращаться в город, не имея никаких доказательств вашей невиновности. Они пропустят вас через мясорубку. Я знаю. Я прошел через это. Идите в дом. Делно расскажет все, что услышал в новостях. Потом я сам отвезу вас. Обещаю. Бритт пристально посмотрела на Рейли, затем на Делно — старик поднял на руки одного из псов и гладил его свесившуюся голову, — затем снова на Рейли. — Даю вам час. * * * Делно опустил пса на крыльцо, открыл дверь и придержал ее для Бритт и Рейли. Вошел следом и угостился остатками кофе. Рейли предложил сварить свежий, но Бритт отказалась, рассеянно покачав головой. Она устроилась за столом, Рейли занял свое прежнее место, Делно — третий стул. Казалось, силы совсем покинули Бритт. Она сидела, опустив плечи и разглядывая исцарапанную столешницу. Провела по одной из царапин ногтем, подняла глаза и поймала направленные на нее взгляды мужчин. Бритт повернулась к Делно, словно только сейчас заметила его присутствие. — Кто вы? — Делно Пикенз, — ответил старик, и в это же время откликнулся Рейли: — Мой сосед. Живет в паре миль отсюда. Рейли вспомнил свою первую встречу с Делно, шок, произведенный внешностью старикана. Сейчас Бритт наверняка испытывала ту же смесь изумления и отвращения. Рубашку под свой открытый комбинезон Делно не надевал никогда, разве что в самые холодные дни, то есть почти круглый год выставлял на милость природной стихии руки и верхнюю часть груди. Кожа, покрытая редкими седыми волосами, загорела дочерна и совершенно задубела. Шляпа, которую старик носил, не снимая, мешала определить природный цвет его волос. Не помогал даже довольно длинный клочковатый «конский» хвост. Делно смазывал его каким-то жиром, чтобы отпугивать вшей, во всяком случае, так предполагал Рейли. Надо отдать должное деликатности Бритт, она не отодвинулась от Делно, хотя старик любил мыться не больше, чем мыть голову. А может, деликатность тут ни при чем. Может, из-за своего состояния она просто не обращает внимания на специфический запах старика. — Рейли не хочет покупать телевизор, — сообщил Делно. — Парень уверяет, что ненавидит проклятые ящики. Поэтому, если в новостях говорят что-то действительно важное, мне приходится ставить его в известность. — Они забрали подушку Джея? — спросила Бритт все тем же тоненьким голоском. Делно кивнул. — Как улику. Еще в первое утро. Сказали, что она лежала на полу рядом с кроватью. Плотная такая, из пеноматериала. На ней отпечаталось его лицо. Они сразу заподозрили, что вы его задушили, но не разглашали информацию, пока коронер не смог это доказать. — Может, его и задушили той подушкой, но я этого не делала, мистер… э… — Пикенз. И мне плевать, делали вы это или нет. Бритт со скрипом отодвинула свой стул, встала, подошла к холодильнику, достала бутылку с водой и жадно отпила. Рейли чувствовал на себе любопытный взгляд Делно, тысячи невысказанных вопросов в слезящихся стариковских глазах, но делал вид, что не замечает этого. — Они приезжали в мой дом, чтобы арестовать меня. Почему они решили, что я сбежала? — Ну… — На этот вопрос я могу ответить, — сказал Рейли. — Я бросил свой пикап и приехал в город поздно вечером на попутках. От «Уилхауса» до вашего дома я дошел пешком. — Это… — Несколько миль. Вырубив вас… — Ты ее вырубил? Рейли проигнорировал вопрос Делно. — Ключи от вашей машины я нашел на крючке у задней двери. Я ушел, как сделали бы вы, через ту дверь и включил сигнализацию. — Каким образом? — Я следил за вашими пальцами, когда вы ее выключали, поэтому знал код. — Понятно. — Я застелил вашу постель, прихватил вашу сумочку. Между прочим, она в пикапе. — И телефон? — Нет, я его не взял. Бритт обдумала его слова. — Вы не оставили в доме никаких признаков борьбы. — Рейли согласно кивнул. — Свои следы вы замели, а меня выставили беглянкой от правосудия. — По сути, так и есть. В этом и заключался главный план. — Отлично. Великолепно. И как же вы вытащили меня из дома? — Вынес. Меня обучали носить людей, помните? — Он не стал дожидаться ответа. — Я доехал на вашей машине до того места, где оставил свою. — Я помню, как вы перетаскивали меня. — Я знал, что вы пришли в себя. — Где моя машина? — На заброшенной взлетно-посадочной полосе. Вокруг ничего. Глушь, тупик, конец дороги. Никто туда не ездит. — Как вы о ней узнали? — Дядя Джея арендовал поблизости землю. Мы там иногда тренировались в стрельбе. При упоминании Джея ее лицо исказилось. — Я никак не могу поверить, что его удушили. Он должен был сопротивляться. — Бритт опустила голову, потерла виски. — Я хочу вспомнить, очень хочу. Но не могу! — По словам полицейского, он выпил столько виски, что вряд ли мог оказать сопротивление, — сообщил Делно. — И рак, конечно. Болезнь его еще больше ослабила. — Настолько, что с ним справилась бы и женщина, — подсказал Рейли. — Так рассуждал тот коп. — Делно почесал под мышкой. — Кларк, кажется. — Один из полицейских, который допрашивал меня. — Я его знаю, — сказал Рейли. — Хороший коп. Толковый. И на сто процентов предан своему делу и своим коллегам, особенно Джею. Если улики указывают на то, что Джея убили вы, Кларк горы свернет, чтобы посадить вас на скамью подсудимых и добиться сурового приговора. Бритт отвернулась к окну над кухонной раковиной. Рейли взглянул на Делно и отрицательно покачал головой. Вопрос, готовый сорваться с бурых от табака губ старика, остался незаданным. Наконец Бритт повернулась к мужчинам. — Рейли, расскажите, что случилось с вами. Он кивнул на стул. — Сядьте. Бритт села. Делно с кряхтением поднялся со стула. — Я уже все это знаю, и это не та история, какую хотелось бы услышать снова. Побуду снаружи с собаками. Дверь с проволочной сеткой захлопнулась за ним. Псы радостно заскулили, вскочили и замелькали вокруг стариковских ног. Делно удалился, волоча свой мешок и изрыгая поток приглушенных проклятий. — Колоритная личность, — заметила Бритт. — Вы ничего о нем не знаете. Он одержим ненавистью к человечеству. Меня терпит. Иногда. И то через силу. — Но он отнесся ко мне вполне дружелюбно. Рейли окинул ее быстрым, но внимательным взглядом. — Вы совсем другая. Рейли быстро встал, но, как оказалось, лишь для того, чтобы достать из холодильника бутылку воды, потом снова сел. — Как вы узнали, что мы с Джеем выросли вместе? — От Джея. Он как-то сказал, что вы почти всю жизнь были лучшими друзьями. — С подготовительного класса школы, в колледже и после. Наши родители думали, что у нас один мозг на двоих. У нас все было общим. Велосипеды, игрушки, еда, одежда. — Девушки? — Иногда. В бурной молодости, — сказал он без всякого смущения. Во всяком случае, Бритт смущения не заметила. Зато легко представила себе их образы на разных жизненных этапах, особенно когда они были студентами. Оба привлекательные. Джей — белокурый, обходительный, обаятельный. Рейли — смуглый и… И какой? Точно не обходительный, не обаятельный. Или, может, он был обаятельным до того, как жизнь его перевернулась. Может, этот бородатый, хмурый мужчина когда-то был даже обаятельнее Джея? — Мы всегда знали, что Джей станет полицейским, а я — пожарным. — Детские амбиции? — Не только. Мы поступили в колледж, точно зная, что будем изучать. — Что изучали вы? — Я получил два диплома. Пожарное дело. Гигиена и безопасность окружающей среды. Потом мы с Джеем вместе окончили Полицейскую академию. Бритт озадаченно взглянула на него. — Вы окончили Полицейскую академию? — Чтобы расследовать поджоги, необходимо в первую очередь быть полицейским. Иначе при обнаружении поджога пожарный инспектор должен передать дело полиции. — Понимаю. Итак, сначала вы получили полицейский жетон. — Потом выучился на профессионального пожарного, прошел обучение и сдал экзамены на сертификат расследователя поджогов. Его образование и профессиональная выучка поразили Бритт. Она явно не ожидала ничего подобного. — Мы с Джеем начали продвигаться по служебной лестнице; я — в Управлении противопожарной службы, а Джей — в полиции: он стал детективом задолго до намеченного самому себе срока. Мы все еще оставались лучшими друзьями. Рейли умолк, хлебнул воды из бутылки. — А потом? — А потом случился пожар в полицейском участке. И все изменилось. Рейли отодвинул бутылку соуса, потянулся к коробке с зубочистками. Бритт не терпелось услышать продолжение, однако она не торопила его, понимала, что ему нужно собраться с мыслями. И еще она старалась не думать о полицейских с ордером на ее арест, рыскавших по улицам Чарлстона в полной уверенности, что она не только совершила убийство, но и скрывается от закона. Она знала, как подала бы в новостях эту историю, если бы речь шла о ком-то другом. Это была ее работа, и она отлично ее делала. Испытывали ли герои ее репортажей страх перед будущим, как она сейчас? Никогда прежде она не пыталась представить себя на месте обвиняемого или задуматься о том, что испытывает человек, загнанный в угол. Она думала лишь о том, сколько времени в эфире ей дадут на освещение преступления, побега, ареста. — У меня в тот день был выходной, — продолжил Рейли, отвлекая ее от тревожных мыслей. — Я жил в центре города, услышал вой сирен и уже собирался в пожарное депо, когда зазвонил телефон. — Он взглянул на нее. — В те дни у меня всегда был под рукой сотовый. — Бритт вяло улыбнулась. — Огонь разгорался. Пожарные попросили о помощи. Мне приказали явиться как можно скорее. Бритт смотрела, как меняется выражение его лица при воспоминании о том дне. — Я никогда это не забуду. Вы не представляете, какая удушающая жара там стояла. — Вообще-то, представляю. Я делала репортаж о пожаре на фабрике мягкой мебели. — Это был страшный пожар, в котором погибли девять пожарных. — Вы знали кого-то из тех, кто погиб на фабрике? — Троих очень хорошо знал, — печально ответил он. — С остальными был просто знаком. Они помолчали. — Вы заходили в здание? — Нет. К тому времени, как я туда добрался — думаю, это заняло у меня минут шесть, — здание уже пылало вовсю. Наверное, так выглядит адский огонь. Всепожирающий и неотвратимый. Крыша обрушилась. Один за другим начали проваливаться этажи. Всех, кого можно было эвакуировать, уже вывели. Я надел боевой комплект, но наш капитан никого больше внутрь не пускал. У тех, кто еще оставался в помещении, положение было безнадежным. Единственное, что мы могли сделать, — не позволить огню перекинуться на соседние дома. Первые бригады прибыли в шесть ноль две пополудни. Двенадцать часов спустя мы все еще тушили дымящиеся участки. — Рейли поднял на нее глаза. — Вы тогда жили в Чарлстоне? — Я переехала примерно через месяц после этого пожара. Полицейский участок представлял собой груду обугленных обломков. Расследование причин продолжалось. — Да. Мое расследование. — Вы расследовали тот пожар? — Вы об этом не знали, не так ли? — Его лицо окаменело. Бритт отчетливо почувствовала исходящие от него волны гнева. — Не знала. — Вы сделали столько репортажей обо мне, а об этом даже ни разу не упомянули. — Я не знала. — Но ведь должны были поинтересоваться? Вы же были репортером, освещающим мою историю. Вы должны были собрать все факты, а вместо этого копались в грязи! — Простите. Рейли обвел свое жилище презрительным взглядом. — Поздновато для извинений. — Простите, — хрипло повторила она. Воцарилось долгое враждебное молчание. Затем он пробормотал: «К черту!» — и продолжил рассказ безразличным тоном: — Пат Уикем, Джордж Магауан и Кобб Фордайс. Вам знакомы эти имена? — Конечно. — Расскажите, что знаете. — Эти трое и Джей в тот день спасли десятки жизней. Они выводили людей из здания. Еще до того, как прибыли первые пожарные расчеты, они, рискуя собой, спасали людей. Пожар был ужасным, но погибли только семь человек. Если бы не та четверка, жертв было бы гораздо больше. — Эти четверо выводили людей, — хмуро подтвердил Рейли. — Они спасали жизни. — Этот факт вы не собираетесь оспаривать? — Ни в коем случае. Когда я приехал, там царил хаос. Обожженные, наглотавшиеся дыма люди рыдали от счастья, что остались живы. Пожарные боролись с огнем. Полицейские пытались навести хоть какое-то подобие порядка. Парамедики раздавали кислородные маски, оказывали первую помощь, отправляли тяжелораненых в больницу. Те четверо ехать отказались, хотя валились с ног. На кислороде. Обожженные. Вы видели фотографии. Камеры не лгут. Горечь, с которой он говорил, несколько секунд удерживала Бритт от комментариев. Наконец она тихо произнесла: — Вашего лучшего друга Джея провозгласили героем. — Мгновенно. Бритт решила, что можно копнуть поглубже. — Он спасал людей из огня. Рейли поднялся. — Я знаю, о чем вы думаете. — О чем же я думаю? — Что я завидовал Джею. Ведь он спасал людей, а это должен был делать я. Что меня возмущал его героизм на моем поле. — Вы завидовали? Вы возмущались? — Нет! — Вам чужды человеческие чувства? 9 Бритт затаила дыхание, ожидая его реакции на болезненный вопрос. Рейли расправил плечи, сделал глубокий вдох. — Ладно, может, я немного злился. Джей все время поддразнивал меня. «Ты пожарный, а я просто коп, не забыл?» Он говорил это с подкупающей улыбкой, и я знал, что он шутит, но да, это я столько лет учился, это я столько лет тренировался, а Джей Берджесс щелкает пальцами, и вся слава — невероятная слава — достается ему. — Рейли, любой на вашем месте чувствовал бы то же самое. — И одновременно я им гордился и чертовски радовался, что он спас всех тех людей. И я благодарил Бога за то, что он выжил. — Ради этого и устроили ту вечеринку, верно? Чтобы отметить его второе рождение? — Так он сказал. Он хотел отметить свое возрождение из пепла. Я сразу предупредил, что не смогу прийти из-за работы, но Джей позвонил мне в день вечеринки. Он сказал… — Не подводи меня, Рейли. Ты должен прийти. Какой праздник без тебя? Рейли вздохнул в телефонную трубку. Уговорив его во втором классе посадить сверчка в ящик учительского стола, Джей неизменно с той поры лестью и уговорами втягивал его в то, что делать ему совсем не хотелось. Если Джей что-то вбивал себе в голову, сопротивляться было бесполезно, а сейчас он решил во что бы то ни стало заманить Рейли на свою вечеринку. — Джей, я работаю день и ночь. — И я тоже. Это никогда не мешало нам веселиться. — Сейчас все иначе. Это расследование… — Подождет. Во всяком случае, пару часов. Загляни пропустить кружку пива. Я одолжил аппарат для приготовления «Замороженной Маргариты» [5] , но для трезвенников есть бочонок. 5 «Маргарита» — популярный в США коктейль, содержащий текилу с добавлением сока лайма или лимона, апельсинового ликера и льда. Рейли рассмеялся. — Джей, пиво — алкогольный напиток. — Ты шутишь! Неужели? Друзья посмеялись. — Приятель, без тебя вечеринка не вечеринка, — взмолился Джей. Рейли все еще колебался. Целыми днями он тщательно, по крупицам собирал информацию, ночами вновь и вновь проверял ее. Работал круглосуточно. Его назначили помощником старшего расследователя по поджогам, грубоватого, пожилого Тедди Браннера. Браннер работал давно и, пожалуй, знал о пожарах больше всех в управлении. Однако Рейли под носом шефа посещал все семинары и конференции, а, когда не позволял бюджет управления, платил из своих средств, считая эти траты инвестициями в собственное будущее. Пусть Браннер — ветеран, зато за спиной Рейли два университетских диплома и знания обо всех последних научных достижениях в борьбе с огнем. Они были хорошей командой, тем более что Рейли не похвалялся своим образованием, уважая многолетний опыт старшего коллеги. Иногда Браннер бывал резок, придирался по пустякам, видимо, чувствовал в Рейли угрозу своему положению, ведь тот лучше разбирался в современных технологиях. Но Рейли постепенно завоевывал уважение шефа и старался сохранять ровные, деловые отношения. В общем, как ни крути, назначение Рейли помощником Браннера в таком важном деле указывало на то, что его готовят в преемники старшего расследователя, когда тот соберется на пенсию. Эта должность стала бы для Рейли большим личным достижением, наградой за все годы учебы и тяжелого труда. Поскольку на кону стоял поворотный момент в его карьере, Рейли не хотел рисковать и отвлекаться. Правда, Джей мог совратить и монаха. И он никогда не принимал «нет» в качестве ответа. — Да брось, Рейли. Отвлекись хоть на время. Я могу на тебя рассчитывать? Рейли стал объяснять, что Холли нет в городе. — Она в командировке и вернется только завтра. — Холли тебе не доверяет? Парень, она держит тебя на коротком поводке. Джей часто подкалывал Рейли: тот собирался жениться, а Джей регулярно напоминал ему о романтических преимуществах свободы. Но его шуточки не задевали Рейли. Он мечтал о серьезных отношениях с Холли до конца своих дней. А еще он подозревал, что друг втайне завидует его отношениям с невестой, ведь у Джея никогда не было ничего подобного с женщинами. Рейли предполагал, что его насмешки продиктованы именно этим чувством. Часто, мечтательно глядя на Холли, Джей приговаривал: — Я сам подумал бы о свадьбе, если бы невестой была Холли. Ты ухватил последнюю хорошую женщину. Рейли, ты везучий сукин сын! В таких случаях Холли смеялась, и Рейли тоже. Оба знали, что Джей не променял бы холостяцкую жизнь на отношения, если не означающие, то, по меньшей мере, подразумевающие верность. — Холли мне доверяет. Я просто не хочу идти один. — Приходи с Кэнди. Рейли расхохотался. Кэнди Оррин выросла вместе с ними. Она была на несколько лет моложе, но в то лето, когда ей удалось уговорить их тренера взять ее подбирать мячи в бейсбольную команду, она стала их тенью. Кэнди была сорванцом. Она бегала быстрее, била сильнее, стреляла и ругалась лучше, чем мальчики, а когда они стали постарше, то запросто могла их и перепить. Она была забавной. Хороший друг, но Холли она заменить не могла, о чем Рейли и сказал Джею. Джей захихикал: — Понимаю, приятель. Кэнди не так изящна, не так обаятельна и не так красива, как Холли. Между прочим, я не говорил, что тайно влюблен в твою женщину? — Раз сто. — Правда? Ну, получается, ты знаешь. Да, на чем это я остановился? — Кэнди не… — Верно. Ей так же далеко до Холли, как, скажем, тебе до меня. — Ха-ха. — Но ты же не будешь отрицать, что с Кэнди весело, а сейчас у нее нет парня, и она заявила, что если не найдет спутника, то не придет на вечеринку. Ну, и как прикажешь праздновать мое чудесное спасение без двух лучших друзей? Рейли исчерпал все отговорки. Он не хотел говорить Джею о главной причине: он не мог веселиться сейчас. Никак не мог. Последние несколько дней он изучал отчеты о вскрытии тел погибших в огне. Их останки не были для него просто обугленной плотью и костными фрагментами. В неузнаваемых трупах он видел людей, которых настигла ужасная смерть. Разум ни на минуту не позволял ему забыть о том, какими страшными были их последние минуты. Мысли об этом не давали ему спать по ночам, а, когда удавалось заснуть, он слышал в ночных кошмарах их пронзительные крики. У него было далеко не праздничное настроение. Однако обсуждать это с Джеем значило напоминать о том, что героизм, проявленный его другом, не помог спасти тех семерых. Рейли понимал, что Джея преследуют те же призраки, однако Джей справлялся с ними по-своему: устраивал вечеринку. Может, способ друга справляться с унынием лучше его собственного. Джей сказал бы: сколько ни горюй, сколько ни сожалей, тех семерых не вернуть. Похороните мертвых, а живые пусть живут. И если задуматься о сути, он прав. — Знаешь, я легко мог умереть в тот день, — говорил Джей в трубку. — У меня в мозгу до сих пор возникают страшные картинки. Языки огня, задымленные помещения. Ничего не вижу, задыхаюсь, боюсь, что пол провалится под ногами. Были моменты, когда я думал: «Все. Конец. Сейчас умру». Если б не везение, меня уже не было бы на свете. Эта вечеринка вполне могла стать моими поминками, а не… — О, бога ради, не каркай, — простонал Рейли. — Ты же ни перед чем не остановишься, лишь бы заманить меня, верно? — Не ведаю стыда. — Я верю. — Позвони Кэнди и предложи подвезти. Вот увидишь, ты отлично повеселишься, несмотря на свою хандру. — Один вопрос, — поспешил Рейли, пока Джей не повесил трубку. — Кливленд Джоунз. Я получил на него не все документы. — О, черт. Я опять забыл. — Не понимаю, как ты мог забыть. Я уже в третий раз прошу у тебя отчет о его аресте. — Знаю, знаю, извини. Передам тебе в понедельник, прямо с утра. — Ловлю тебя на слове. Рейли повесил трубку, разочарованный тем, что не сможет в выходные поработать над отчетом. Джей разрывался между своей частью расследования и средствами массовой информации, продолжавшими охотиться за ним в надежде на интервью. Не то чтобы другу не нравилось быть в центре внимания, но роль знаменитости отнимала кучу времени. За исключением этого последнего разговора каждый раз, как Рейли звонил Джею, тот был страшно занят и спешил закончить разговор. В любое другое время Рейли заподозрил бы нежелание общаться, но в данных обстоятельствах поведение Джея было вполне объяснимо. Джей, как и все в управлении, работал сверхурочно, стараясь поскорее разобраться с последствиями катастрофического пожара. Здание участка лежало в руинах, персонал разместился во временном помещении, пытаясь реорганизоваться и при этом выполнять свои рутинные обязанности. Ситуацию можно было назвать едва контролируемым хаосом. В подобных обстоятельствах Рейли не мог всерьез винить Джея в отсутствии мгновенной реакции на запрос по документам Кливленда Джоунза, однако он хотел не просто поскорее разобраться с той частью расследования, что поручил ему Браннер, но и поразить ветерана четкой работой. А самое главное: он надеялся, что прекратятся ночные кошмары. Холли прежде остальных заметила его одержимость, и он знал, что ее это тревожит. Он услышал облегчение в ее голосе, когда позвонил ей сказать, что Джей убедил его пойти к нему на вечеринку. — Отличная идея. — Не очень, но он не оставил мне выбора. — Почему ты не хочешь идти? — Потому что придется идти без тебя. — Я польщена. Это единственная причина? Он мало что мог скрыть от нее. — Очень жаль терять вечер. Я весь в расследовании и не хочу сбавлять темп. — Как ты? — тихо спросила она. — Скучаю по тебе. — А кроме этого? — Я в полном порядке. — По-моему, ты устал. — Устал, но все нормально. Холли не стала с ним спорить, однако он представил, как она нахмурилась. Задумываясь, она очаровательно надувала губы. Наверное, у нее сейчас было точно такое выражение лица, когда он увидел ее в первый раз, в канун Нового года на вечеринке у общих друзей. Она стояла у стола с закусками, рассматривая сырых устриц на горке дробленого льда. Он подошел к ней и сказал: — Они не кусаются. А она засмеялась. — Но я все же поостерегусь. Ее задумчиво надутые губы были бесконечно соблазнительными. Он любил целовать их еще больше, когда Холли была в очках. Она не поверила, когда он сказал, что в очках она нравится ему больше, чем в контактных линзах. Но это была правда. Рейли сменил тему. — Как твои совещания? Холли работала кредитным инспектором в местном отделении банковской сети. Повышение, повлекшее за собой переезд в Чарлстон, она получила всего за пару недель до их знакомства. С тех пор Холли добавила к своей фамилии заветные буквы ВП — вице-президент. Всю эту неделю она работала в Бостоне в центральном офисе банка. — Длинные, но полезные. — Значит, командировка себя оправдала. — Угу… О! Я сегодня разговаривала с мамой. В субботу двенадцатого церковь свободна. — Отлично. — Именно этот апрельский день они наметили для своей свадьбы. Весенние цветы. Еще нет влажной летней жары. — Я позвоню маме и передам ей. — Моя мама уже с ней говорила. — Еще лучше. Они посмеялись. Рейли уступил всю подготовку свадьбы трем женщинам при условии, что Холли напомнит ему, когда нужно явиться в церковь с кольцом. Он считал, что больше ему ничего знать не надо. — Я рада слышать твой смех. И думаю, что вечеринка Джея — то, что нужно. Тебе необходимо отвлечься от расследования. — В последнее время я был паршивой компанией, да? — Ты слишком близко к сердцу принял последнее дело. — Я знаю. Прости. — Рейли, не извиняйся за свою преданность работе. Этот пожар — ужасная трагедия. Я не могла бы любить тебя, если бы ты был другим. Ласка в ее голосе и полное понимание пробудили в нем нестерпимое желание прикоснуться к ней, но Бостон сейчас был все равно что другая галактика. — Почему ты не здесь? Почему я не могу заняться с тобой любовью? — Завтра, — сказала она. — Ничего не планируй на завтрашнюю ночь. Я привезу новую ночнушку из «Виктории Сикрет» [6] , отвлеку тебя от работы и от мрачных мыслей. Картины, представившиеся в воображении Рейли, возбудили его. — Как насчет жаркого телефонного секса прямо сейчас? — С удовольствием, но у меня через пять минут совещание. — За пять минут я не заведусь. — Ты меня плохо знаешь, — промурлыкала Холли и рассмеялась в ответ на его стон. — Но я не хочу, чтобы ты опоздал на вечеринку Джея. 6 Victoria's Secret (англ.) — всемирно известный американский бренд женской одежды и аксессуаров. — Он обещает одну из своих безумных оргий. — Ничего другого я от него и не ждала. Я должна встревожиться? Или ты просто пытаешься втянуть меня в жаркий телефонный секс? — Нет, ты не должна тревожиться. Но да, я пытаюсь втянуть тебя в телефонный секс. Если ты поможешь мне снять напряжение, я не собьюсь с пути истинного. — Заманчивое приглашение! Как можно устоять? Рейли рассмеялся. — Не уговорил? — Прости. Он вздохнул. — Ладно, но как мне объясниться с Кэнди? — Кэнди? Я что-то пропустила? — Джей поручил мне сопровождать ее. — Кто за рулем? — Я. Привезу ее, а домой пусть сама добирается или ночует у Джея, это ее проблема. Я выпью кружку пива и сбегу пораньше. Проведу остаток вечера и завтрашнее утро за планированием непристойностей, которые проделаю с тобой. — Жду не дождусь. — Холли продиктовала номер своего рейса и время прибытия. — Увидимся на выдаче багажа. Я люблю тебя. Кэнди остановилась в дверях и окинула взглядом гостиную Джея. — Обычные подозреваемые. Рейли взглянул поверх ее плеча на бурно веселящуюся компанию. — Я и половины присутствующих не знаю. — Это я и имела в виду! — крикнула Кэнди, иначе он бы ее не услышал. — Типичная вечеринка Джея — свободный вход всем и каждому. Квартира Джея была битком набита людьми. Все старались перекричать громкую музыку, внося свой вклад в какофонию смеха, разговоров и песен «Бон Джови». Доставив Кэнди, как и обещал, Рейли уже собрался ретироваться, но не успел. Джей их заметил. Высоко подняв свой бокал с «Маргаритой», он пробрался к ним через толпу и поцеловал Кэнди в щеку. — Потрясающе выглядишь. — Спасибо. Обновка. — Она приподняла юбку открытого платья с завязками на шее и сделала реверанс. — Побаловала себя. И к черту оплату за аренду квартиры в этом месяце! Не выгонят. У меня не слишком большой зад в пышной юбке? Рейли и Джей хором возмутились: — Нет, что ты! — Лжецы. Но спасибо. Вскоре после того, как Кэнди сдала экзамены в адвокатуру, в офисе окружного прокурора открылась вакансия. Кэнди не просто подала заявление, а упорно добивалась должности и в конце концов ее получила. Сначала она была практически «девочкой на побегушках», но вскоре сумела выделиться из общей массы. Кэнди была амбициозна, уверена в своих силах и не давала спуску коллегам-мужчинам. Она не признавала «стеклянный потолок» [7] для женщин в юридической системе и вспоминала о нем только тогда, когда грозилась вдребезги разнести проклятую штуковину и занять высокий руководящий пост. 7 «Стеклянный потолок» — термин американского менеджмента, введенный в начале 1980-х годов для описания невидимого и формально никак не обозначенного барьера, ограничивающего продвижение женщин по служебной лестнице по причинам, не связанным с их профессиональными качествами. Кэнди не родилась красавицей, но когда, как сегодня, снисходила до забот о своей внешности, была вполне привлекательной. — Эй, приятель, я рад, что ты здесь. — Джей потянулся через Кэнди, потряс руку Рейли, обнял его за плечи, похлопал по спине. Рейли — выше Джея на несколько дюймов — неуклюже пригнулся. Его тронуло столь искреннее проявление привязанности, и, помня о причине вечеринки, он хрипло сказал: — Нет, я рад, что ты здесь. Они быстро разжали объятия, но продолжали смотреть друг на друга и улыбаться. Кэнди подозрительно покосилась на них. — Надеюсь, вы не собираетесь целоваться. Друзья рассмеялись. — Сначала ад заледенеет, — сказал Джей и дернул головой. — Бар там. К бару они пробирались минут десять. Сунув Рейли пластмассовый стакан с пивом и обеспечив «Маргаритой» Кэнди, Джей покинул их, отправившись приветствовать вновь прибывших гостей и знакомиться с теми, кого они с собой привели. В противоположном конце гостиной Кэнди заметила коллегу из офиса окружного прокурора. Прижавшись спиной к стене, он выглядел так, словно его вывели на расстрел. — Он женат, — сообщила Кэнди, — но, кажется, они с женой разъехались. Я ее не вижу, а ты? — Очевидно, вопрос был риторическим. Кэнди не стала ждать ответа. — Он довольно смышлен, насколько может быть смышлен тупица, согласен? — О да. — Скорее, все же он просто слегка туповат, однако свое мнение Рейли оставил при себе. — Держу пари, ты гораздо умнее его. Кэнди не различила либо проигнорировала его сарказм. — Без вопросов. — Она повернулась к Рейли и оскалилась. — У меня в зубах ничего не застряло? Рейли взглянул и отрицательно покачал головой. — Ты во всеоружии! — Пока. Кэнди стала пробираться в направлении одинокого обвинителя. Бедняга, сегодня ночью ему скучать не придется, подумал Рейли, мысленно хихикая. Брошенный на произвол судьбы, он вышел на патио. Здесь было потише. Бетонированная площадка, с трех сторон ограниченная узкими полосками травы, была обнесена забором. Сейчас калитка была открыта, и гости Джея могли выходить на общую территорию комплекса. Похоже, никто из остальных жильцов не возражал против слишком громкой вечеринки. Рейли не сомневался, что Джей пригласил всех желающих, нанеся тем самым превентивный удар по жалобщикам. И кого, интересно, мог вызвать недовольный сосед? Копов? Все полицейские, не занятые на дежурстве, и так были здесь; пили пиво и «Маргариту», закусывали чипсами и сырными кубиками. Рейли смотрел на открытую калитку, думая, как бы отсюда улизнуть. Он уже предупредил Кэнди, что уедет гораздо раньше ее, и она согласилась вернуться домой без сопровождения старого друга. Если уйти через калитку, он дойдет до своей машины, не пробираясь через квартиру и не вступая в споры с Джеем, который непременно начнет уговаривать его остаться. Рейли допил пиво, швырнул пустой стакан в мусорное ведро и направился к калитке. — Привет. Он обернулся уточнить, не к нему ли обращаются. Оказалось, что к нему. Однако он никогда не встречался с этой улыбающейся ему девушкой. — Вас зовут Рейли, не так ли? — Виновен. Она расплылась в улыбке. — Рейли Гэннон. Я спрашивала. — Она указала большим пальцем за свое плечо, подтверждая, что наводила справки у кого-то из гостей. — О-о-о! Не самая остроумная реплика, но больше ничего он придумать не смог. Девушка — от пышной копны белокурых волос до алых ноготков на пальчиках ног — была ослепительна. Вся эта необыкновенная красота была упакована в пару босоножек на высоких шпильках, белую юбчонку и красный топ на завязках с аппликацией «FCUK» из стразов. В руках прелестницы — по бокалу с «Замороженной Маргаритой». — Похоже, вы умираете от жажды. — Она вручила один бокал Рейли, заметив, что он смотрит не на коктейль, а на сверкающие буквы на ее груди, и рассмеялась. — Это марка модной одежды. — О, верно. — Привлекает внимание, правда? — Да. — И задерживает взгляд. Во всяком случае, ваш. — Девушка повела плечами, и все четыре буквы запрыгали на взволновавшейся груди. Рейли виновато потупился и уставился в свой бокал. — Я уже собирался уходить. Ему польстило ее явное разочарование. — Неужели? Почему? — Я, э-э, у меня много работы. — В субботний вечер? — Да, я… — Я не слышу воя пожарных сирен. — Вы знаете, что я пожарный? Как вы догадались? Она смущенно опустила голову, взглянула на него из-под ресниц. — Я и об этом спрашивала. Искала тему для знакомства. Ну, о чем с вами можно поговорить. Я не очень удивилась. Ждала чего-то в этом роде, ну, знаете, чего-то мужественного. Ваша фигура и весь ваш облик… Но пожарный! Надо же. Рейли сделал маленький глоток. Отличная «Маргарита», холодная и изумительно вкусная, идеальное сочетание сладости и горчинки. — Я всю жизнь мечтал стать пожарным. — Как большинство маленьких мальчиков. Но вы осуществили свою мечту. — Она слизнула соль с края бокала и улыбнулась Рейли. Рейли улыбнулся в ответ. — Здорово, наверное, мчаться на пожарной машине? — Ну, если мы спешим на пожар по тревоге… — О, я понимаю. Опасность и все прочее… Но все равно, думаю, классно. Рейли смущенно улыбнулся. — Да, иногда классно. Кто-то толкнул ее в спину, и она повалилась на Рейли. — Упс. — Ее грудь, та, на которой красовались буквы F и С, впечаталась в его предплечье. — Простите, — пробормотала она, восстанавливая равновесие. — Все нормально. — Вы пролили из-за меня коктейль. — Чуть-чуть. — Рейли слизнул с ладони несколько капель, глотнул из бокала. Потом сделал еще глоток. — Дом потрясающий, — сказала девушка, — но там уже не протолкнуться. — Да. Рейли машинально последовал за девушкой через калитку на общую лужайку, раскинувшуюся между домами. В центре располагались бассейн с подогревом человек на двадцать, раздевалка для жильцов комплекса, сдвоенный теннисный корт с баскетбольными щитами в каждом конце и площадки для вечеринок, как открытые с шезлонгами, так и огороженные решетчатыми стенами. Девушка положила ладонь на его предплечье, наклонилась, сняла босоножки и вздохнула, ступив босыми ногами на траву. — О, так гораздо лучше. — Не сомневаюсь. Эти каблуки — смертельное оружие. Она рассмеялась. — Просто убийцы, но зато ноги в них кажутся длиннее. Ее ноги и без каблуков были восхитительными. Рейли с трудом отвел от них взгляд. Назвала ли она свое имя? Может быть, и назвала, но он не запомнил. Рейли уже собрался спросить ее об этом, но она быстро проговорила: — А вы носите широкие красные подтяжки? — Это часть нашего снаряжения. — Такие сексуальные. — Она снова лизнула соль на краю бокала. Ее губы были очень красными, язычок острым и розовым. Рейли оглянулся на патио Джея и только сейчас понял, как далеко они успели отойти. С этого расстояния слышались лишь глухие басы «Бон Джови». Казалось, его пульс бьется в ритме с «Разыскивается живым или мертвым». — Простите, но, как я уже говорил, мне пора. — О, я не хотела вас задерживать. — Ничего, все в порядке. Я… — Я подумала, что было бы мило допить коктейли у бассейна. Там прохладнее. Рейли заколебался, однако слово «прохладнее» все решило. — Да, конечно. Он прошел с ней к бассейну, пару раз споткнувшись по дороге. — Крепкие «Маргариты», — заметил он. — Я только что об этом подумала. Не хотите поплавать? В голове прояснится. Промелькнула мысль о купальных костюмах, но он не успел об этом задуматься. — Нет, нет. Я просто хотел бы посидеть минутку. — Я тоже. Пройдемте вон туда. Девушка провела его на одну из площадок, огороженную увитой плющом решеткой. Там могла бы разместиться небольшая компания, но когда он опустился на шезлонг, девушка села рядом с ним. — Откиньтесь на спинку. Я включу вентилятор. Откинувшись на наклонную мягкую спинку шезлонга, Рейли смотрел, как его новая знакомая подходит к столбу с выключателем. Легкий щелчок, и над головой завертелся вентилятор, повеяло прохладным ветерком. Глаза Рейли закрылись, но он понял это, только когда она вернулась к нему. Он распахнул глаза и увидел над собой ее улыбающееся лицо. Девушка склонилась над ним, провела холодным бокалом по его лбу. — Вам лучше? Он пробормотал что-то невнятное. Кажется, его губам мешали ее груди. — У вас есть подружка? — Невеста. — Разумеется. Такие мужчины, как вы, всегда заняты. — Такие мужчины, как я? — Сильные красивые пожарные с волосатой грудью. — Девушка с улыбкой расстегнула пуговицы его рубашки, провела пальцами по груди. — Так где же ваша невеста? — Э-э, в Бостоне. Командировка. Он дернулся, когда она провела ногтем по его соску, и хотел уже было сказать, чтобы она этого не делала… правда, хотел… — Я никогда не бывала в Бостоне. Там слишком холодно. Я люблю более теплый климат, а вы? Холли посещала совещания, длинные, но полезные. Вот! Не настолько он был пьян, чтобы не помнить этого. — Правда, сегодня слишком жарко. — Она обеими руками подняла свои пышные волосы, оголив шею, и резко отпустила их. Ее руки соскользнули на грудь, словно ощупывая ее, и, видимо, ощущения, которые она испытывала, ей понравились: большим пальцем правой руки она начала лениво поглаживать сосок под сверкающей буквой F. Круговые движения ее пальца словно гипнотизировали Рейли. Несмотря на всю пикантность ситуации, он резко моргнул, пытаясь отвлечься. Господи, ну и набрался же он. Тело отяжелело. Он не понимал, может ли шевелить ногами, да особенно и не хотелось, ведь тогда пришлось бы уйти… ух… Она называла свое имя? В любом случае, чтобы уйти, пришлось бы сдвинуть ее с места, а ее бедро так уютно прижималось к нему. Как ему удалось так напиться с одного стакана пива и половины бокала «Маргариты»? Обычно он может выпить гораздо больше и без особых последствий. Закалился на студенческих пьянках… И, вообще, где его «Маргарита»? — Ваша невеста оставила вас одного? Надо было что-то ответить, но, черт побери, если бы он знал, что именно! — Очень глупо с ее стороны. Он не помнил, где оставил свой коктейль. Наверное, потому, что его руки были заняты другим. Одна была на… Черт, как же ее зовут? Одна его рука, умело направляемая девицей, поднималась под короткую юбчонку и выше к внутренней стороне ее бедра, а другая была прижата к затвердевшему соску, оголенному для его удовольствия. Он чувствовал ее жаркое влажное дыхание. — Ее глупость — моя удача. Розовый, острый язычок, на который он еще раньше обратил внимание… слизывает соль с его губ? Приятное тепло внизу живота. Чертовски приятное, но неправильное. Неправильное. Это неправильно. Это неправильно! Почему я это делаю? 10 Рейли умолк. Теперь в комнате слышался лишь редкий стук капель, срывающихся с кухонного крана в раковину. Не сразу он посмотрел на Бритт. — Это последнее, что я помню. Ее язык у меня во рту, ее рука в моих штанах, и я думаю: « Что, черт побери, я делаю? Нужно немедленно это прекратить». — Он потряс головой. — И больше ничего. Бритт судорожно вздохнула. — Это мне знакомо. — Я так и думал. — Я помню, как хотела, не свалившись, дойти до дивана Джея. Все, что было потом, стерто начисто. — Никаких мимолетных воспоминаний? — К сожалению, нет. — Возможно, что-то еще промелькнет. У меня иногда бывают вспышки. Как воспоминание о давнем сне. Картинка появляется и исчезает прежде, чем мозг успевает ее зафиксировать. Или сочетание слов — точно знаешь, что слышал их, но не понимаешь смысл фразы. Вот как-то так. Он взял бутылку с водой, опустошил ее, снова сложил руки на столе и перегнулся к Бритт. — Вам не кажется, что наши истории очень похожи и в обоих случаях это связано с Джеем? — Вы думаете, что Джей подставил вам ту женщину и с ее помощью одурманил вас? — А что думаете вы? Вопрос повис в воздухе, как струйка дыма от задутой свечи. — Я не хочу так плохо думать о Джее, — после долгой паузы ответила Бритт. — Разумеется. Он ведь был героем. А герои не совершают ничего подобного. И уж точно не со своими друзьями. Бритт вспомнила Джея, его обезоруживающую улыбку, озорные огоньки в глазах. Неужели Джей был способен на такое страшное предательство? Она не смогла даже представить себе этого. Кто угодно, только не Джей Берджесс, которого она так хорошо знала. — Больно? — спросил Рейли. Задумавшись, Бритт рассеянно потирала шишку на затылке. — Да, немного. У вас есть кока-кола или еще что-нибудь? Рейли встал, достал из холодильника банку и протянул ей. Бритт открыла банку, глотнула. — Может, Джей имел отношение к тому, что случилось с вами, а может, и нет. Но одурманить меня, чтобы заманить в постель, а потом прижать к собственному лицу подушку и задохнуться? Это просто чушь! — Согласен. Кто-то вошел и задушил его. — Кто? — Я не знаю. — Кого вы подозреваете? — Мы до этого доберемся. А пока я расскажу вам, что случилось утром, когда я проснулся в гостевой спальне Джея. — Он жил в другом доме. Не в том, где живет — жил — сейчас, — сказала Бритт. — Да. В его старой квартире было две спальни, каждая с ванной комнатой. Между ними кухня и гостиная. — Точно. Спальни были в противоположных концах квартиры. Не успели эти слова сорваться с ее губ, как она осознала, что выдала себя, и быстро взглянула на Рейли: понял ли он смысл того, что она сказала. Разумеется, понял. — Вы не сообщили мне ничего нового. Он не увидел в ее лице ни раскаяния, ни сожаления. Только вызов. — Ну и что? Мы с Джеем встречались, когда оба были свободны. Роман быстро закончился. На самом деле он был столь скоротечным, что его едва ли можно назвать романом. Никаких обид. — Никаких обид? И теперь вы главная подозреваемая в его убийстве? Воцарилось долгое напряженное молчание. — Что было дальше? Рейли закрыл глаза, надавил на веки кончиками пальцев, провел руками по заросшим бородой щекам и подбородку. — Я ничего не помню о вечеринке, кроме того, что уже рассказал, но до самой смерти не забуду ужас того пробуждения. Он очнулся, но глаза не открыл. Лежал неподвижно, перебирая мысленно дни недели, пытаясь вспомнить, какой же день сегодня, рабочий или выходной. Что там у него запланировано? Когда он увидит Холли? В мозгах словно щелкнул выключатель. Точно! Воскресенье. Холли возвращается. С этой счастливой мыслью он открыл глаза. И увидел перед собой стену, но не свою. Его стена была другого цвета и располагалась дальше от кровати. Где же я? Он скользнул взглядом по стене, окну и понял, что находится в квартире Джея. Гостевая спальня. Он узнал ее, так как ночевал здесь несколько раз, когда игра в покер затягивалась до глубокой ночи, а поглощенный алкоголь не позволял садиться за руль, или когда в его доме шли малярные работы и невыносимый запах краски заставил его провести пару дней у Джея. А однажды, после затянувшейся вечеринки, Джей убедил его и Холли остаться в этой постели. Все это он помнил прекрасно. Однако он понятия не имел, как попал сюда прошлой ночью. Похоже, было около полудня. Шторы задернуты, но по краям пробивается яркий солнечный свет. Он перекатился на спину и застонал. Голова разрывалась от боли и была тяжелой, как медный чан. Вряд ли удастся оторвать ее от подушки, но ему даже не хотелось и пытаться это сделать, — боялся, что глаза выскочат из орбит. Жуткое похмелье. Он даже не помнил… Он вскрикнул от неожиданности, увидев руку. Рука лежала ладонью вверх в паре дюймов от его бедра, как будто только что его касалась. И эта рука, окоченевшая, неподвижная, принадлежала женщине. Он вскочил с кровати. Или попытался вскочить. Простыня обмоталась вокруг его ног, и, споткнувшись, он с грохотом рухнул на одно колено, но боли не почувствовал. Его сердце бешено колотилось. Услышав собственное прерывистое дыхание, он стиснул зубы. Ужас сковал его, однако мозг судорожно искал объяснение случившемуся. Женщина была мертва. Ее загорелая кожа уже приобрела восковой оттенок смерти. Бледные губы. Полуоткрытые глаза, словно подернутые пеленой. Его оцепенение длилось секунд десять. Может, даже меньше. Затем включились профессиональная выучка и инстинкт. Рейли всегда бросался на помощь без малейших раздумий. Его вели не сострадание, не желание геройствовать — он действовал интуитивно, спонтанно. Через мгновение он уже был рядом с женщиной, пытался нащупать ее пульс. Пульса нет, кожа — холодная, как мрамор. Тем не менее он начал делать ей искусственное дыхание. — Джей! — крикнул он. — Черт побери, Джей! Где ты? — Но ему никто не ответил. В доме было тихо, слышалось лишь его собственное затрудненное дыхание и тихое бормотание: шевелись, дыши, очнись… Понятно, что все его усилия ни к чему не привели, молитвы не были услышаны. Он знал, что мертвое тело не сможет ожить, но не мог не попытаться хоть что-то предпринять. Он делал ей искусственное дыхание и закрытый массаж сердца. Пот стекал по его груди, спине, лицу. Или это слезы бессилия щипали глаза и катились по щекам? В конце концов, обессилев, он сдался. Откинулся назад и уставился на нее, пытаясь представить себе дальнейший сценарий этого жуткого спектакля, где ему была отведена главная роль. Он потянулся к телефону на тумбочке. Набрал 911. — Умер человек. Пришлите машину «Скорой помощи». — И повесил трубку прежде, чем диспетчер начал задавать вопросы. Он выбежал из комнаты и помчался по коридору. Джей оказался на кухне, сидел на высоком табурете с кружкой кофе в руке, перед ним на барной стойке лежала воскресная газета. На голове — наушники. Босая нога отбивала ритм музыки. — Джей! Вряд ли Джей его услышал, но, видимо, краем глаза заметил какое-то движение. Он повернул голову и расхохотался, что в данных обстоятельствах выглядело неприлично. Только гораздо позже Рейли осознал, как странно выглядел в то утро. Он стоял голый и, выпучив глаза, размахивал руками, стараясь привлечь внимание друга. Как только Джей стянул наушники, Рейли едва слышно проговорил: — Девушка… — Ты похож на дикаря с Борнео, — фыркнул Джей. — Там девушка… — Знаю, но обещаю никому не рассказывать. — Она мертва. Джей перестал ухмыляться. — Что? Рейли развернулся и пошлепал обратно в спальню, понимая, что Джей последует за ним. Джей действительно пошел за ним и… замер в открытом дверном проеме, уставившись на труп и прикрыв рот ладонью. — Будь я проклят. — Я делал ей искусственное дыхание, но… — Рейли провел рукой по волосам. — Боже праведный. — Ему показалось, что он теряет сознание, и он наклонился, упершись руками в колени, сделал несколько глубоких вдохов. Когда он выпрямился, Джей стоял у кровати, пристально глядя на неподвижное тело. — Похоже, она давно мертва. — Я проснулся. И обнаружил ее. Вот в таком виде. Джей вытер ладонью губы. — Дерьмо, приятель. — Я знаю. Я вызвал 911. Не сходя с места, Рейли крутил головой, пытаясь разглядесь свою одежду в груде барахла, разбросанного по комнате. Сверкающая аббревиатура «FCUK» издевательски подмигнула ему. Он машинально натянул штаны и застегнул их. — Что случилось? — спросил Джей. Рейли тупо посмотрел на него. — Что? — Что случилось? Господи, Рейли. Мертвая женщина в моем доме. В постели с тобой. Что случилось, черт побери? — Я не знаю! — Как это, не знаешь? — Не знаю. Не помню. — Он кивнул на труп. — Я даже понятия не имею, как ее зовут. Джей по-прежнему в ужасе пялился на тело и очнулся, только услышав ревущую вдали сирену. Он окинул взглядом комнату, заметил женскую сумочку, схватил ее, быстро перебрал содержимое и раскрыл найденный бумажник. — Сузи Монро. — Джей вопросительно посмотрел на Рейли. Тот отрицательно покачал головой. — Если она и называла свое имя, я не помню. — И я никогда не видел ее до прошлого вечера, — сказал Джей. — Я искал тебя и заметил вас на патио. Вы очень мило общались. Рейли пробежал ладонью по липкому от пота лицу. — Да, я это смутно помню. Она подошла ко мне, заговорила. Протянула бокал с «Маргаритой». Мы вышли… к бассейну, кажется. Джей недоверчиво смотрел на друга. — Я и не представлял, что вы зашли так далеко. — В каком смысле? — Рейли, ты и эта цыпочка… — Джей осекся, нетерпеливо затряс головой. — У нас нет времени. — Сирена завывала уже громче. Джей продолжал копаться в сумочке. — Что ты ищешь? — Она явилась без приглашения. О чем это говорит? Она — шлюха, верно? Сбитый с толку Рейли никак не мог понять, что пытается объяснить ему Джей. — О! — Джей извлек сложенную в квадратик алюминиевую фольгу, чуть подцепил ногтями уголок, показал Рейли и бросил обратно в сумочку. Теперь он вел себя, как полицейский на месте преступления. Он опустился на одно колено и обследовал поверхность тумбочки. — Ага. — Поднявшись, Джей наклонился к лицу девушки. — Наркоманка. — Он выпрямился и повернул ей к Рейли. — Ты вчера нанюхался? Рейли ошеломленно молчал. Они с Джеем пробовали марихуану в колледже, но обнаружили, что гораздо больше кайфа ловят от алкоголя. Кроме того, алкоголь был дешевле и не запрещен законом. Джей прекрасно знал, что он не употребляет наркотики. — Принимаю твою бледность за ответ «нет». Сирена оглушительно взвыла и умолкла. Отодвинув Рейли в сторону, Джей направился к входной двери. — Я их впущу. И позвоню в полицию. Я обо всем позабочусь, понял? Медикам ничего не говори. Ты слишком потрясен и не можешь говорить, ясно? — Я действительно слишком потрясен и не могу говорить. — Хорошо. Не вешай нос, — сказал Джей и вышел. Рейли знал их. Они его тоже. И изумленно вытаращили глаза, увидев рядом с обнаженным трупом одного из своих, однако, не задавая вопросов, приступили к работе. Следующие полчаса пронеслись, как в тумане. Позже, когда Рейли пытался вспомнить последовательность событий, они перехлестывались, превращаясь в смесь обрывочных воспоминаний. Одни были яркими, другие — расплывчатыми. О предыдущем вечере он помнил лишь, как привез Кэнди на вечеринку и собирался потихоньку смыться, когда к нему подошла девушка. Медики вызвали окружного коронера. Тот прибыл очень быстро и подтвердил, что тело на кровати — действительно труп. В какой-то момент Джей сунул Рейли кружку кофе. — Я позвонил Пату и Джорджу, коротко обрисовал ситуацию, К счастью, они согласились приехать, хотя сегодня воскресенье и они не на дежурстве. Пат Уикем и Джордж Магауан — коллеги и друзья Джея. Оба были детективами, расследовавшими преступления против личности: нападения, изнасилования, убийства. Рейли запаниковал: — Я ничего не делал. — Разумеется, не делал. Во всяком случае, ничего криминального. Ты просто напился с незнакомой женщиной. Она оказалась наркоманкой. Разве ты мог об этом знать? Ты понятия не имел, что, надравшись, она будет нюхать кокаин. — Я выпил только один бокал, да и то, думаю, не до конца. — Больше одного, дружище. — Джей обнял Рейли за плечи. — Я не раз видел тебя пьяным, но никогда таким пьяным, как прошлым вечером. Рейли стряхнул руку Джея. — Говорю тебе, я выпил стакан пива. Может, половину «Маргариты». Не надо было ее пить. В этот момент явились Уикем и Магауан. Рейли видел, как они бурно веселились накануне. Уикем был с женой. За Магауана цеплялась девица, явно страдающая анорексией. Сегодня утром оба выглядели помятыми, немытыми, мучились похмельем и совершенно не радовались возвращению в квартиру Джея. И уж вовсе не горели желанием осматривать труп. — В гостевой спальне, — сказал им Джей, кивая на коридор, и вместе с Рейли последовал за детективами. Мрачный квартет занял почти все свободное пространство крохотной спальни. Детективы осматривали тело. Джей и Рейли наблюдали. — Вы ее трогали? — спросил Уикем. — Медики, — еле выдавил Рейли. Детективы надели на руки девушки пластиковые мешочки и повернули ее на бок, выискивая ушибы или раны на спине. Во всяком случае, так подумал Рейли. — На тумбочке какой-то порошок, — подал голос Джей. — Думаю, кокаин. В сумочке пакетик из фольги. Если копнем глубже, то, вероятно, найдем бритву и соломинку. Думаю, она наркоманка. Они с Рейли напились. Он вырубился. Она нанюхалась и умерла во сне. — Вскрытие покажет, — глухо проговорил Магауан. Рейли не был подвержен тошноте, иначе не удержался бы в своей профессии, однако при слове «вскрытие» выпитый кофе в его желудке взбунтовался. Как будто почувствовав это, Джей схватил с пола его одежду, взял его за руку и вывел из комнаты. — Пойди приведи себя в порядок. — Джей сунул ему одежду и туфли. — Воспользуйся моей ванной. Прими душ, если хочешь. Когда парни освободятся, мы поговорим. Рейли, как робот, протопал через спальню Джея в ванную комнату. Его вырвало. Моча лилась из него, как из водопровода. Он ополоснул лицо холодной водой. Не помогло, и он принял контрастный душ, переключая с обжигающего на ледяной. Почувствовав себя немного лучше, он вышел в не убранную после вечеринки гостиную, где уже собрались остальные. — Отвратительная история, Рейли, — начал Уикем. После столь точной оценки ситуации любые слова были излишними, поэтому Рейли просто кивнул. — Мы, э-э, обнаружили пару презервативов под кроватью с твоей стороны. Использованные. Пошлем их в лабораторию. Уикем не задал вопрос в лоб, но Рейли прекрасно понял, о чем идет речь. — Я не знаю, занимались мы сексом или нет. Я не помню. — Она была красоткой, — заметил Магауан. — Как это ты не помнишь? — Я не помню, — повторил Рейли. Его голос был хриплым после рвоты. Пришлось откашляться. — Я расскажу вам, что помню. Магауан великодушно взмахнул рукой. — Я приехал с Кэнди Оррин. — Рейли рассказал обо всем и дошел до момента, когда он вышел с девушкой — Сузи — к бассейну. — Но дальше все как в тумане. Я помню, как думал, что «Маргарита» чертовски крепкая. Закружилась голова, потянуло присесть. Зазвонил телефон. Джей извинился, отошел и тихо заговорил в трубку. — Вы лежали в шезлонге, — сказал Уикем, отвлекая Рейли от созерцания спины Джея. — Мы с женой видели вас обоих. Жена страшно смутилась. Мы вернулись на патио, оставив вас предаваться вашим забавам. Рейли покраснел. — Я помню, что целовал ее, вернее, она целовала меня. — Целовала? — Уикем фыркнул. — Ну, может, и целовала тоже. Джей снова присоединился к ним. — Холли, — тихо доложил он, — утром не смогла до тебя дозвониться и забеспокоилась. Я сказал, что ты заночевал здесь и еще спишь. Рейли с трудом подавил новый приступ тошноты. Он оперся локтями о колени, обхватив голову руками. Джей похлопал его по спине. — Все будет хорошо. Это могло случиться с любым. Особенно с тем, кто работал так много, как ты. Ты и не представлял, что пара «Маргарит» свалит тебя с ног. — Я выпил меньше одной, — снова возразил Рейли, выпрямляясь. — Одна «Маргарита», Джей. И одно пиво. Новые звуки привлекли его внимание к коридору. Медики катили носилки с упакованным в мешок трупом к входной двери. На этот раз Рейли не смог подавить рвоту. Торопясь в ванную комнату, он услышал, как Магауан предлагает Джею отвезти его во временный полицейский участок для дальнейших расспросов. Джей пообещал приехать к часу дня, в обмен взяв с Магауана слово вести это дело, рассматривая смерть девушки как несчастный случай. — Не стоит поднимать по тревоге репортеров, не так ли? Рейли с облегчением услышал ответ Магауана: — Не вижу в этом необходимости. Его снова вырвало с такой силой, что он удивился, не увидев крови. В конце концов, ощущая себя совершенно вывернутым наизнанку, пошатываясь, он покинул ванную комнату. Кроме него и Джея, в квартире уже никого не было. Джей принял командование на себя, так как сам Рейли был не способен даже на простейшее решение. — Хочешь, хлеб поджарю? — Нет. — Ты должен что-нибудь закинуть в желудок. — Ладно. — Апельсиновый сок? — Хорошо. — Могу одолжить тебе рубашку. Твоя вся в губной помаде. — Спасибо. Так продолжалось до тех пор, пока не пришло время отправляться в полицейский участок, куда они и приехали ровно в час дня. Уикем и Магауэн — принявшие душ и побрившиеся — ждали их в комнате для допросов. — Парни, неужели это необходимо? — спросил Джей, когда их с Рейли ввели в комнату для допросов. — Да, если нам не нужны лишние уши, — ответил Магауан. — Мы делаем все возможное, чтобы держать это дело в секрете. Он предложил Рейли что-нибудь выпить. Рейли отказался. Дома Джей всыпал в него кучу анальгетиков и заставил выпить огромное количество воды, чтобы компенсировать потерю жидкости при рвоте. Кусок поджаренного хлеба помог унять тошноту. Теперь, вспоминая события прошлого вечера, Рейли чувствовал себя немного увереннее. В голове прояснилось. Когда рассказ был закончен, Джей посмотрел на своих коллег так, словно спрашивал: удовлетворены? Те, похоже, не собирались линчевать Рейли на месте, но и не выглядели полностью убежденными, остановившись где-то посередине — на обоснованных сомнениях. Рейли понял, что пора определить линию защиты. — Я думал об этом. Слишком крепкие коктейли плюс сильная усталость. Аномальный метаболизм, что угодно. В таком состоянии и один бокал мог сбить меня с ног, мог спровоцировать на секс с той девушкой. Вы же сами выдели, что она была красоткой и сама проявила ко мне интерес. Но выпитого было недостаточно, чтобы полностью потерять память. В это я поверить не могу. — Он сделал глубокий вдох, медленно выдохнул. — Думаю, мне в коктейль подсыпали наркотик. Трое полицейских безучастно смотрели на него, никак не реагируя на его заявление. Наконец, Джей произнес: — Подсыпали наркотик? Та девица? — Она принесла мне бокал. Она наркоманка. — Предположительно, — сказал Уикем. — Предположительно, — согласился Рейли. — Точно наркоманка, — сказал Джей. — Наркотик был в ее сумочке, и я уже выследил, с кем она пришла. Перед вечеринкой они нюхали кокаин. Преданность и профессионализм Джея поразили Рейли. Столько узнать за такой короткий срок! А если друг и сомневался в достоверности его рассказа, то виду не подавал. Магауана вызвали к телефону, и он вышел из комнаты. Джей взглянул на свои часы. — Холли, когда звонила, сообщила расчетное время прибытия. Если самолет прилетит по расписанию, то осталось меньше часа. Холли, боже милостивый. Объявляют приземление. Холли предвкушает встречу с ним у багажного транспортера. Возможно, припудривает нос, подкрашивает губы, приглаживает волосы, пшикает в рот освежающий дыхание спрей, ничего не подозревая, представляет, как бросится в объятия своего верного жениха. Его сердце разрывалось при мысли о том, какое ее ждет разочарование, как она будет страдать, когда узнает о его предательстве. Ни он, ни она не были ревнивцами. Холли не впадала в ярость, если он разговаривал с какой-нибудь женщиной, а он не переживал из-за ее командировки в Бостон в компании двух коллег-мужчин. Они полностью доверяли друг другу. Так как же, черт побери, объяснить ей события этой ночи, если он не может объяснить их самому себе? Рейли попытался представить, как скажет Холли то, что должен сказать. Где найти нужные слова? Что может хоть немного облагородить эту мерзость? Женщина, которую он любит, будет раздавлена его предательством, и изменить уже ничего нельзя. Джей сжал его плечо. — Давай я ее встречу. Расскажу в общих чертах, что случилось. Если я смягчу удар, ей будет легче узнать подробности от тебя. — Хороший план, — одобрил вернувшийся Магауан. — По меньшей мере, в той части, что касается встречи Холли. Рейли нам еще нужен здесь. — Зачем? — спросил Джей. — Кобб Фордайс услышал о случившемся. Интересуется деталями. Кобб Фордайс был окружным прокурором. Честолюбивым окружным прокурором. Ходили слухи, что он нутром чует, какие дела можно довести до суда, а какие нет. Недоброжелатели уверяли, что интуиция Фррдайса больше основана на его честолюбии, а не на соблюдении закона, но недоброжелатели составляли меньшинство. Избиратели же ценили окружного прокурора очень высоко. Фордайс любил популярность и после героизма, проявленного в день пожара, старался не выпадать из поля зрения журналистов. — Кто ему позвонил? — сердито спросил Джей. — Какая разница? Джей, ты коп. В твоей квартире твой гость проснулся в постели с голой мертвой девицей. Прибывшие медики узнали Рейли. Рано или поздно, но эти вести не могли не долететь до офиса окружного прокурора. — Она умерла от передозировки! — воскликнул Джей. — Тогда ни тебе, ни Рейли не о чем беспокоиться, верно? — уточнил Магауан. — Вмешательство окружного прокурора просто… Как это называют? Для видимости? — Формальность, — машинально подсказал Рейли. — Верно, — согласился Магауан. — Формальность. Пусть Джей встретит вашу даму в аэропорту и аккуратненько расскажет, как прошлой ночью ваш член втянул вас в кучу неприятностей. Перед уходом Джей отвлек Рейли в сторонку. — Еще одно. Ради бога, больше не упоминай о том, что тебе подсыпали наркотик. — Но… — Да слушай же, черт побери! — Джей схватил его за плечо и слегка встряхнул. — Если ты — неважно, в каком контексте, — упомянешь наркотики, последует неизбежный вывод: ты и покойная Сузи вместе ими баловались, увлеклись, ты вырубился и потерял память, а она умерла. Рейли обхватил голову обеими руками. — Боже милостивый. — Вот именно. — Джей вздохнул и отправился в аэропорт. Через полчаса явился вовсе не Кобб Фордайс. Рейли сидел в одиночестве, когда в комнату для допросов вошла Кэнди. Выглядела она потрепанной, невыспавшейся. Лицо опухло от обильных ночных возлияний, размазанная вокруг глаз тушь для ресниц придавала ей сходство с енотом. На Кэнди все еще было вечернее платье. Помятое. Рейли решил, что она в нем спала. Интересно, где. Кэнди остановилась в дверях, несколько секунд пристально смотрела на него, затем захлопнула дверь и вошла в комнату. — Я им не поверила. Это правда? — К несчастью. Кэнди швырнула портфель на маленький стол и с чувством выдохнула. — Рейли, какой кошмар. — Я знаю. Кэнди собрала волосы в лохматый «конский» хвост и закрепила их резинкой, до этого болтавшейся на ее запястье. — Официально я представляю окружного прокурора Кобба Фордайса. Он позвонил и попросил меня заняться этим делом, поскольку сам празднует день рождения сына. Дедушки-бабушки, воздушные шары, жена разозлится, если он уедет… — Он знает, что мы друзья? — Если бы знал, меня бы здесь не было. И он уволит меня, если узнает. Где твой адвокат? — Адвокат? — Твой адвокат, Рейли, твой адвокат, — нетерпеливо повторила Кэнди. — Что с тобой? Еще не прочухался? — Я, э-э… — Только не говори, что общался с полицией без адвоката. — Не с полицией. — Он повысил голос, чтобы сравняться с Кэнди. — С Джеем. — С Джеем! — фыркнула Кэнди. — И с Магауаном. И с Уикемом. — Она посмотрела на Рейли озадаченно и раздраженно одновременно. — Мой босс, окружной прокурор, устроил бы мне взбучку, если бы узнал, что я всего-то поздоровалась с тобой без адвоката. — Кэнди, поговори со мной. Она упрямо покачала головой: — Нет. — Пожалуйста. — Его голос дрогнул, и, видимо, это подействовало на Кэнди больше, чем сама просьба. Она как-то съежилась, осторожно оглянулась на дверь. — Ладно. У тебя три минуты. Затем я превращаюсь в помощника окружного прокурора. Так что поторопись. Рассказывай, что произошло. И он рассказал, как сумел. — Итак, ты признаешь, что спал с ней. — Я проснулся рядом с ней. — Уже мертвой? — Да. Да. Я сделал ей искусственное дыхание, хотя сразу понял, что она мертва уже несколько часов. — Ты не был свидетелем ее смерти? Он изумленно взглянул на Кэнди. Она замахала руками перед своим лицом. — Забудь, что я это спросила. Конечно, не был. Ты занимался с ней сексом? — Возможно. Наверное. Они нашли использованные презервативы. — Потрясающе, — пробормотала Кэнди. — И, между прочим, ты — подлый обманщик, и я не стала бы винить Холли, если бы она никогда даже не взглянула в твою сторону. — Я не делал это сознательно. — О, понимаю. Заявляешь, что трахал ее, будучи в бессознательном состоянии. — Заявляю, что меня… — Вспомнив совет Джея, Рейли заколебался. — Тебя что? Рейли подумал, что предостережение насчет наркотиков не относится к Кэнди. Понизив голос, он сказал: — Думаю, что меня одурманили. — Я слышала, что при ней нашли кокаин. Вы нюхали? — Нет. Нет, черт возьми! Я думаю, она мне что-то подсыпала… Я не знаю, что. Наркотик сексуального насилия. — Кэнди молчала. — Перестань так смотреть на меня. — Прости, — сердито сказала она. — Я всегда так смотрю, когда друг рассказывает мне небылицы. — Я думаю, что случилось именно это. Кэнди пристально смотрела на него еще пару секунд, потом выдвинула из-за столика стул и села. — Выкладывай. В темпе. Я еще слушаю. Рейли выложил ей свою теорию: Сузи Монро принесла ему коктейль, напичканный стирающим память наркотиком. — От них наступает временная амнезия, точно, как у меня. — Правильно. — Ну, и? — Как и от кокаина. — Джей сказал, чтобы я не упоминал кокаин. — Джей был прав. — Увидев, что Рейли собрался возразить, Кэнди добавила: — Ладно. Я скажу Фордайсу, что, по твоему твердому убеждению, тебе что-то подсыпали. Я не уверена, смогу ли убедить его. Все это очень шатко, Рейли. Твоя линия защиты — «Я не помню» — просто дерьмо. — Ты мне не веришь? — Я верю, потому что я тебя знаю. Но… — Кэнди показала на закрытую дверь. — Окружной прокурор, даже эти детективы в лучшем случае отнесутся к твоей версии скептически. Версия с потерей памяти ужасно удобна. Найми адвоката. Немедленно. Прежде, чем скажешь кому-либо еще хоть слово. И как можно быстрее сдай анализ мочи. Кэнди ободряюще сжала его руку, но ее улыбка была такой же слабой, как его защита. 11 За кухонным окном над цветущим кустом жасмина жужжали шмели. Когда Рейли умолк, Бритт слышала их деловитое гудение так же отчетливо, как если бы над крышей на низкой высоте пролетел самолет, — настолько громким оно было. — Увидев ее, мертвую, там, в кровати, — сухо сказал Рейли, — я сразу понял, что моя жизнь кардинально изменится. Это было, как… как… — Он подыскивал сравнение. — Как будто стеклянная игрушка упала с елки и разлетелась на миллион осколков. Бритт кивнула, одобряя найденное им сравнение. — За мгновение до удара ты понимаешь, что не можешь ни отменить закон тяготения, ни предотвратить неизбежное. Ущерба не миновать и исправить ничего невозможно. Так и здесь. Она мертва, моя жизнь вот-вот разобьется вдребезги. Бессмысленно даже пытаться что-то изменить. Бритт прижала ладонь к дрожащим губам. Это чувство ей было знакомо. — Я испытала то же самое, когда проснулась и увидела рядом мертвого Джея. Рейли пристально смотрел на банку с кока-колой, на запотевшие стенки, на скатывающиеся по стенкам капли, на лужицу у донышка. — Подумать только, что я спал рядом с ней, пока она умирала. — Он опустил голову, стал массировать лоб. — Господи, ведь смыслом моей жизни было спасение людей. Бритт с трудом сдержала желание потянуться через стол, коснуться его руки, как-то утешить. — Рейли, вы не спали. Вас вырубили. И вы ее не убивали. Вы были невиновны. Он поднял голову. Взгляд его зеленых глаз снова стал жестким, холодным. — Вашим зрителям вы говорили совсем другое. — Я никогда не обвиняла вас в совершении преступления. — Но именно это подразумевали. — Я уже просила у вас прощения. — А я вам ответил, что для извинений поздновато. Случившееся в то утро разрушило мою жизнь. Я потерял все. Все. — Ударом кулака по столу Рейли подчеркнул последнее слово. Полупустая банка подпрыгнула. — А ваши ехидные репортажи поставили крест на том, что я еще мог бы спасти. — Так чего вы хотите от меня сейчас? — Бритт беспомощно всплеснула руками. — Я верю вам, но чем я могу расплатиться за причиненное зло? Рейли словно окаменел, а от его взгляда Бритт захотела поплотнее запахнуть ветровку. Ах да, ветровки на ней уже не было, и оставалось лишь скрестить руки на груди и терпеть его тяжелый, пристальный взгляд. Рейли внезапно вскочил. Ножки стула неприятно заскрежетали по линолеуму. Он прошел в центр комнаты, дернул шнурок, включая потолочный вентилятор, вернулся в кухню, но не стал садиться, а зашагал взад-вперед по узкому проходу между рабочим и обеденным столами. — Кэнди не ошиблась. Слабенькой была моя защита, правда, с двумя положительными моментами. Бармен, нанятый на вечеринку, признал, что текилы в «Маргаритах» хватило бы, чтобы сбить с ног мула, плюс почти стоградусный «Эверклир» для большего кайфа. А вскрытие Сузи Монро показало количество кокаина, достаточное для остановки сердца. Однако, как и в случае с вами, Бритт, когда меня проверили на кокаин и некоторые из самых распространенных наркотиков сексуального насилия, никаких следов уже не осталось. — Итак, вы не прислушались к совету Джея? — Прислушался. Отрицательный результат анализа усилил его позицию. С меня сняли обвинение в употреблении наркотиков, и Джей сказал, что лучше оставить все, как есть. — А Уикем и Магауан? О наркотике вы говорили при них. — Джей сказал, что о парнях можно не беспокоиться, он все уладит. Действительно, они об этом не вспоминали. — Окружной прокурор ничего не узнал? — Он-то как раз узнал. Кэнди мне поверила и решила, что Фордайс должен знать об этой истории. Мы с ней встретились с прокурором при закрытых дверях. — Только вы трое? — И адвокат, которого я нанял. — Как его фамилия? Кажется, начиналась с буквы Б? — Конечно, вы не помните. Я нашел его в телефонном справочнике, и он оказался полным профаном. В общем, мы встретились с Фордайсом. — И? — Он выслушал меня, но я ни в чем не смог его убедить. Семенная жидкость в презервативах была моей. С точки зрения Фордайса, если я занимался сексом с Сузи Монро, то с тем же успехом мог предложить ей кокаин. Даже отрицательный результат моего анализа не доказывал, что я не пытался накачать наркотиками ее. — Фордайс так и сказал? — В сущности, да. Он называл мою потерю памяти «предполагаемой». Если он и поверил во временную амнезию, то ее причиной считал алкоголь. Тем не менее он пообещал тщательно разобраться в этом деле, что в переводе с языка высокопоставленных чиновников означает «убирайтесь отсюда и не тратьте попусту мое время». Кэнди ругала себя за неверную оценку ситуации. Она-то надеялась, что мое пылкое признание Фордайсу поможет в сложившейся ситуации, а все свелось к моему признанию, мол, был в ту ночь невменяем и мог совершить что угодно. — К тому времени вас отстранили от работы? — У шефа не было выбора. — Рейли снова сел за стол. — Его я никогда не винил. Он всего лишь делал то, что считал правильным для управления. Я был вовлечен в скандал, связанный с пьянством, сексом и смертью от кокаина, что порочило облик пожарного. Браннер воспользовался этим инцидентом, чтобы снять меня с расследования. Говорил, что очень сожалеет, но втайне, думаю, радовался возможности избавиться от меня. Правда, шеф не сразу меня уволил. Ждал, как и я, реакции Фордайса: выдвинет ли прокурор обвинение в безответственном поведении, повлекшем смерть человека, или в непредумышленном убийстве или ограничится строгим выговором и предупреждением впредь соблюдать осторожность. Рейли умолк. Бритт прекрасно знала, как развивалась ситуация, и тихо сказала: — И тут на сцену выступила я. — Она понимала всю бесполезность оправданий, но все же предприняла еще одну попытку. — Рейли, вы сами перечислили все причины, сделавшие эту историю сенсацией. Тот, кто обязан служить и защищать, найден в постели с мертвой девушкой. — Секс, наркотики и рок-н-ролл. — Вот именно. Ваша история, как спелый плод, свалилась мне в руки, а я не растерялась. — Да уж. Не растерялись. Камеры, микрофоны, прожектора были нацелены на меня круглосуточно. Вы даже припарковали свои проклятые микроавтобусы перед домом… Рейли осекся, и Бритт закончила предложение за него: — Перед домом Холли. Рейли подцепил ногтем крышку коробочки с зубочистками, открыл ее, закрыл, снова открыл, затем решительно закупорил упаковку. Бритт почувствовала, что с той же решительностью он закрывает и тему своей невесты. Наконец Рейли заговорил: — Меня тщательно допрашивали, однако Фордайсу не хватило оснований для возбуждения уголовного дела. Обвинение мне не предъявили, причиной смерти Сузи Монро признали случайную передозировку наркотиков. Рейли с гневом посмотрел в глаза Бритт. — Вероятно, этим бы все и закончилось. Я никогда не оправился бы от последствий, точно не оправился, но, по меньшей мере, если бы все закончилось тогда, то это осталось бы моим личным делом, моим бременем. Однако на телеэкране появились вы и представили Сузи Монро жертвой. — Она и была жертвой. — Она не была моей жертвой! — Рейли ткнул себя пальцем в грудь. — Она была жертвой выбранного ею образа жизни. Она была хронической наркоманкой, любительницей вечеринок, трахавшейся за наркотики. Джей нашел десятки ее знакомых, которые могли это подтвердить. Рейли в ярости вскочил со стула, обошел его и уперся руками в спинку. Наклонился вперед, продолжая сыпать попреками. — А вы показали вашим зрителям не последние снимки, на которых она в более чем откровенных нарядах с двусмысленными сверкающими надписями и в туфлях на высоченных шпильках, а фотографии с ее выпускного вечера. — Он говорил все громче. — В академической шапочке и мантии. То ли соседская девчонка, то ли абитуриентка престижного университета. — Я попросила фотографию у ее матери… — Матери, отчаянно желавшей, чтобы ее девочку запомнили не шлюхой и наркоманкой, а жертвой подонка, который напоил ее, трахнул и не уберег от передозировки. Бритт стоически терпела его осуждение. Ни за что на свете она не признала бы, что манипулировала общественным мнением, дабы произвести впечатление на своего нового босса и сделать карьеру. Но и отрицать, что ее репортажи были пристрастными, направленными против Рейли Гэннона, она не могла. — Я говорила… — Довольно! Он сделал маленький круг по кухне, вцепившись в волосы и отведя их от лица. Бритт уже знала этот жест. Рейли хватался за голову каждый раз, как его гнев готов был вырваться наружу. И каждый раз она с благодарностью воспринимала его усилия сдержаться. Разгневанный, он пугал ее до смерти. Рейли снова сел на свое место. — Когда Сузи представили святой, а меня — ее совратителем, у шефа не осталось выбора, ему пришлось меня уволить. Фордайс не возбудил уголовное дело, но в этом уже не было необходимости. Меня осудило общественное мнение. — Хотя Рейли сказал «общественное мнение», глаза его словно кричали: «Вы!» После напряженной паузы Бритт осторожно спросила: — Именно тогда вы сюда переехали? Он коротко кивнул. — Несколько месяцев я арендовал этот дом, затем решил купить его, поскольку точно знал, что никогда не вернусь назад. Прожить дерьмовую жизнь здесь можно ничуть не хуже, чем в любом другом месте. — Где мы находимся? — Между Бофортом и Чарлстоном вдали от побережья. — Рейли назвал еще несколько городков. — Никогда о них не слышала. — Так и задумывалось. — Кто-нибудь… Вы с кем-нибудь общаетесь? — С кем? С моим адвокатом? Я выписал ему чек, уволил и больше никогда не видел его и не слышал. С верными друзьями? — Он презрительно фыркнул. — Родители? Рейли страдальчески скривился и тихо ответил: — Они тоже уехали из Чарлстона. — Они вам поверили? — Безоговорочно. Я — единственный ребенок. Мы всегда были очень близки. Они всегда защищали меня, что бы я ни натворил. — Они и в этом случае вас защищали. — Да. И поэтому стали изгоями. Даже старые друзья начали их избегать. Они устали от этой истории. Отец вышел на досрочную пенсию из компании по продаже медикаментов, в создании которой участвовал, и они перебрались в Огасту. У мамы там живет сестра. Мне чертовски больно оттого, что я причинил им столько горя. Я никогда не смогу расплатиться с ними. Вся их жизнь прошла в Чарлстоне. Они говорят, что у них появились новые друзья, что им там нравится, но… — Он пожал плечами. Бритт чуть не спросила о его невесте, но вовремя одумалась. — Как вы это выдерживаете? Я имею в виду изоляцию. Никаких контактов с внешним миром. Ну, кроме Делно. Чем вы занимаетесь? — Составляю план мести. Он сказал это тихо, с угрозой. У Бритт мурашки побежали по коже, и она с радостью восприняла шум снаружи, возвестивший о возвращении старика. Поднявшись на крыльцо, Делно повесил на крючок, прикрепленный к скату крыши, маленькую тушку, приказал собакам лежать, открыл дверь и просунул голову внутрь. — Можно зайти? — Нельзя, — откликнулся Рейли. Старик все равно вошел, потирая ладони. — Я пропустил что-то важное? — Ничего нового. Босые ноги старика, как копыта, застучали по линолеуму. — Я проголодался. У тебя есть что-нибудь съедобное? — Делно проверил содержимое холодильника и разочарованно произнес: — «Мясо для завтрака». Может, лучше пожарить того кролика? — Может, лучше пойдешь домой и заберешь своих вонючих, блохастых псов? Рейли неожиданно вскочил и вышел из домика. Бритт посмотрела на старика, явно решившего, что «мясо для завтрака», в конце концов, не самый плохой вариант. Делно сунул в рот несколько розовых ломтиков — зрелище было настолько не аппетитным, что Бритт перевела взгляд на дверь, захлопнувшуюся за Рейли. — Он все еще на меня злится. — Просто сексуально озабочен, вот и все. Бритт резко обернулась. — Извините? — Сексуально озабочен. — Делно хлопнул дверцей холодильника и вытер губы тыльной стороной ладони. — Я сразу заметил. — Он поковырял в ухе мизинцем, вытащил комок серы и растер его о нагрудник своего комбинезона. — Ничего удивительного, ведь вы разгуливаете тут в таком виде. Генеральный прокурор Кобб Фордайс изо всех сил старался следить за ожесточенной дискуссией. Длинный овальный стол для совещаний превратился в поле боя. Полированная столешница разделяла противоборствующие стороны, как демилитаризованная зона — вражеские армии. Сам прокурор занимал нейтральную позицию во главе стола. Перед началом совещания он подумывал попросить об отсрочке. Однако один раз совещание уже откладывалось. Новую просьбу встретят в штыки обе стороны. Пойдут слухи, что прокурор уклоняется от совещания по политическим мотивам. Вопрос был чрезвычайно важным и далеко не консолидирующим. Законодателей поджимали сроки. Именно поэтому Фордайс позволил им собраться, как было запланировано заранее, хотя все его мысли были заняты совсем другим. Выслушав утром отчет о результатах вскрытия Джея Берджесса, он не мог думать ни о чем другом. — Мистер Фордайс, новый Закон о контроле за оружием не пройдет без вашего одобрения, — сказал один из присутствующих, как только ему удалось вставить слово. — Ваше одобрение или неодобрение не сыграют никакой роли, мистер генеральный прокурор, — заявил один из оппонентов с уверенностью, показавшейся Фордайсу фальшивой. — В таком виде юристы ни за что закон не пропустят. — Тогда почему вы так старательно отговариваете прокурора от одобрения закона? — поинтересовался представитель первой стороны. Кобб встал. — Господа, давайте сделаем перерыв, пока из-за Закона о контроле за оружием не пролилась кровь. Это было бы нелепо, не так ли? — Фордайс ослепительно улыбнулся и услышал ожидаемые смешки. — Угощайтесь. Минеральная вода, кофе. А эти шоколадные печенья стоят содержащихся в них калорий. Я вернусь через минуту. Как Кобб и надеялся, никто не последовал за ним в туалетную комнату. Ему пришлось воспользоваться писсуаром (ведь именно под этим предлогом он прервал совещание), затем он подошел к раковине, сунул руки под холодную струю, оберегая от воды накрахмаленные манжеты, украшенные запонками с выгравированными на них гербами. Итак… Новость об убийстве Джея Берджесса прогремит сегодня по всему штату. В стороне не останется ни одна газета, ни одна телевизионная компания или радиостанция. Услышат все, даже те, кто ничего не хочет слышать. Не успел он сегодня утром явиться в свой офис, как секретарша — с неуместным возбуждением — сообщила, что услышала эту новость по Си-эн-эн. — И вас упомянули, сэр. Показали ту знаменитую фотографию, где вы все четверо на фоне пожара. Та проклятая фотография. Тот ненавистный пожар. Сколько раз Кобб желал повернуть время вспять, отменить встречу, из-за которой явился в полицейский участок в тот самый день в то самое время! Если бы было иначе — он сидел бы в своем кабинете в здании суда или уже ехал домой. Тот день был исключением, и Фордайс никак не мог избавиться от сожалений. Но были моменты — множество моментов, — когда он благодарил судьбу за мгновенную славу, обрушившуюся на него после этого пожара. Конечно, его политическая карьера непременно состоялась бы, он достиг бы успеха. Но не так стремительно. А ведь ему страшно хотелось как можно быстрее попасть в кабинет генерального прокурора и стать там полновластным хозяином. Он извлек личную выгоду из пожара, случившегося в полицейском участке, и, как следствие, из гибели семерых людей. И в глубине души, в той самой глубине, где приходится быть абсолютно честным с самим собой, он вовсе не огорчался из-за произошедшего. Что же он за человек в таком случае? Однако подобные мысли — пустая трата времени. Судьба есть судьба. Ее не обманешь. Сопротивляться ей бесполезно. Человек, особенно религиозный, понимает, как ничтожен он сам и его амбиции по сравнению с высшей силой, предопределением. Вот что он говорил себе. Вот что позволяло ему спать по ночам. Он примирился с собой. Он смог жить с этим, ведь смогли и все остальные. Все остальные смогли просто забыть о пожаре и двигаться дальше. Но тем не менее создавалось впечатление, что эта история имеет бесконечные последствия… Если бы Джей Берджесс тихонько скончался от рака… Но нет, не таков Джей Берджесс! Вокруг нынешнего расследования закипели те же страсти, что и после гибели Патрика Уикема. Убийцу Уикема так и не нашли. Со временем эта тема перестала быть главной сенсацией, а потом и вовсе исчезла из выпусков теленовостей и с газетных страниц. Отдав на похоронах последние почести павшему другу-герою, Кобб вполне пристойно вывел убийство Уикема из поля зрения избирателей. Как кандидат на высший в штате пост блюстителя закона, он мог бы ежедневно закармливать электорат напоминаниями о кровавом убийстве полицейского и тем самым усиливать свои позиции в избирательной кампании. Он мог бы стимулировать полномасштабное расследование до победного конца, до того момента, пока убийца полицейского не будет пойман, предан суду и приговорен к наказанию. Однако он это не сделал. Не смог. Холодная вода все лилась на его руки. Он пристально смотрел на свое отражение в зеркале над раковиной. Хорошая фигура — результат ежедневных тренировок. Довольно красивое лицо, седеющие виски. Лицо, говорящее о добродетельной жизни и честности. Преданный муж, примерный отец, усердный прихожанин. И общество видит и принимает его именно таким. А еще он видит человека, верящего в свободу и правосудие для всех и каждого, человека, внушающего доверие к судебной системе и своей роли в ней. Хотя люди воспринимают лишь то, что им показывают, не так ли? Вряд ли кто-то из тех, кому станут известны обстоятельства смерти Джея Берджесса, попытается взглянуть правде в глаза: распутство Джея в конце концов привело к тому, что оскорбленная женщина придушила его собственной подушкой. Интересно, вспомнит ли кто-нибудь некоего Рейли Гэннона и обвинения, выдвинутые против него пять лет назад? Уклоняясь от собственного пристального взгляда, генеральный прокурор Кобб Фордайс наклонился над раковиной и плеснул в лицо холодной воды. Пат Уикем Младший собрался с духом и набрал телефонный номер. — «Строительная компания Конуэя». — Э… Могу я поговорить с Джорджем? — Простите, он будет во второй половине дня. — О-о! — На лбу Пата выступила холодная испарина. Он промокнул ее сложенным носовым платком. — Хотите оставить ему сообщение? — Нет, спасибо. Я перезвоню позже. Пат быстро повесил трубку и уставился на перегородку своего закутка, на других полицейских — таких же канцелярских крыс, как и он сам. Пат прекрасно управлялся с компьютером и был отличным делопроизводителем. А вот оружие пугало его. Преступники вызывали в нем отвращение. Он носил полицейский жетон, но совершенно не был создан для полицейской работы. Он никогда не хотел быть полицейским и рассматривал оставшиеся до пенсии двадцать два года своей жизни как тюремный срок без права досрочного освобождения. Никто не обращал на него внимания. Пат набрал номер сотового телефона. После трех гудков раздалось отрывистое «алло». — Джордж? Пат Уикем. Он отчетливо почувствовал недовольство Джорджа Магауана и даже подумал, что Джордж отключится. Однако тот проворчал: — Подожди. — Пат услышал приглушенный разговор, извинения Джорджа, затем на несколько секунд воцарилась тишина, видимо, Джордж искал уединенное место. — Как ты достал этот номер? — Я полицейский. Джордж презрительно фыркнул. — У меня важная встреча. Мой тесть собирается заключить новый контракт. Ты выбрал самый неподходящий момент. — Нам надо поговорить о Джее. — Черта с два! — пробормотал Джордж. — Они знают, как он был убит. — Я слышал. — Эта журналистка говорит, что ей подсыпали наркотик сексуального насилия. — И это я слышал. — Ну? — Что — ну? По прикидкам Пата, вес Джорджа Магауана превосходил его собственный фунтов на семьдесят пять, и в этот момент он больше всего на свете хотел, чтобы его физическая сила соответствовала силе его гнева. Он разбил бы тупую башку этого верзилы о стену! — Разве вас это не тревожит? — Тревожит. Мне пришлось пройти восемнадцать лунок и проиграть, потом я пережил двухчасовой ленч и уже полтора часа расхваливаю наш проект. Теперь, если переговоры провалятся, Лес возложит всю вину на меня, ведь это я прервал его рекламную речь из-за твоего звонка. Пат не клюнул на фальшивое возмущение Джорджа. Произошедшее волновало Магауана не меньше, чем его самого. — А теперь еще Бритт Шелли пропала. — Пропала? Что значит пропала? — Именно то и значит, — разозлился Пат. — Когда Кларк и Джавьер приехали к ней с ордером, ее не оказалось дома. И на телестанции ее нет. Ее никто не видел со вчерашнего вечера. Автомобиль объявлен в розыск. Джордж молча переварил свалившуюся на него информацию. — И чего ты от меня хочешь? Чтобы я отправился искать ее? — Как, по-вашему, понимать ее исчезновение? — Откуда мне знать, черт побери? Первое, что приходит в голову: она не хочет, чтобы ее арестовали. Пат проигнорировал ответ Магауана. — Как вы думаете, что Джей успел рассказать ей? — Я не знаю. — Теперь голос Джорджа прозвучал иначе… как-то неуверенно. Пат встревожился еще больше. — О, господи. — Ради бога, возьми себя в руки, Пат. Соберись. — Что теперь делать? — Ничего. Вести себя как ни в чем не бывало. Ничего не делай, Пат, ты меня понимаешь? Пату не понравился угрожающий тон Джорджа. Кто он такой, чтобы задирать нос? Все знают, что Джордж — «мальчик для битья» при своем тесте. А его жена не может пропустить ни одного более или менее стоящего мужика. Джордж был одним из лучших друзей Пата Старшего, когда они вместе работали в полиции. Соответственно, он стал другом семьи и часто ужинал в их доме. Пат помнил, как Джордж шутливо мерился с ним силой, поддразнивал насчет девчонок, разговаривал о бейсболе, играл в видеоигры. Джордж был громогласным, неугомонным, и с ним всегда было весело. Только все это было до того, как Джордж женился на Миранде Конуэй. До того, как Джордж и Пат Старший стали героями. До пожара в полицейском участке. А потом Джордж Магауан перестал появляться в доме Уикемов. — Мне пора, — сказал Джордж. — И не звони мне больше. Чем меньше контактов, тем лучше. Понял? В трубке зазвучали короткие гудки. Пат выпустил трубку из потной ладони, притворился, что изучает файл на экране компьютера, если вдруг кто-то пройдет мимо. Звонок Джорджу не успокоил его, как он надеялся, а совсем наоборот. Храбрость Джорджа была напускной. Пат готов был биться об заклад, что, если поскрести мускулистое тело Джорджа Магауана, внутри обнаружится такой же дрожащий трус, как и он сам. Джордж тоже боялся, что кто-нибудь свяжет убийство Джея Берджесса с пожаром в полицейском участке. Можно ли нащупать эту связь? Можно ли заподозрить, что эти два события имеют отношение друг к другу? А вдруг кто-то следит за ним? Пат Уикем Младший часто жалел, что у него нет лишней пары глаз на затылке. И не только в рабочее время. 12 Рейли, сидевший на пне на краю опушки, увидел, как Делно, прихватив мертвого кролика и собак, топает в направлении своей хижины. Густая листва поглотила всю компанию, не оставив никаких следов, если не считать потревоженную вздорную голубую сойку. Домик Рейли окружали лиственные деревья вперемешку с вечнозелеными. Весной цветущие деревья и кустарники разбавляли зелень белыми и пастельными пятнами. Даже в разгар зимы пальмы сабаль и виргинские дубы оставались зелеными, создавая иллюзию вечного лета. Здесь было бы очень приятно находиться, если бы кому-нибудь пришло в голову привести в порядок дом, модернизировать кухню и ванную комнату, сменить обстановку, наладить связь с внешним миром, добавить милые пустячки. Рейли нетерпеливо отбросил приятные картины, нарисованные его воображением. Он использовал Делно, как предлог, чтобы удрать из дома. Если бы Делно не явился, он нашел бы другую причину. Он привык обходиться без кондиционеров. Летняя жара и влажность больше его не раздражали. Разве что сегодня. Сегодня воздух в доме просто душил его. Хотя, если честно, в его состоянии виноваты не Делно и не атмосфера, а разговоры о пожаре и смерти Сузи Монро и всей последующей мерзости, которая до сих пор вызывает в нем гнев и возмущение и сжимает грудь так, что невозможно дышать. Да еще Бритт Шелли. Он просто должен был убраться от нее подальше. Когда она спросила, чем может расплатиться за все причиненное зло, на ум немедленно пришло сразу несколько вариантов. Все дразнящие. Все запрещенные. Прошлой ночью, заставив ее спать рядом с собой, он усугубил ее неуверенность и дискомфорт. Можно назвать это расплатой за все горе, что она ему принесла. Но если быть до конца откровенным, он сделал это потому, что не смог противиться желанию провести ночь рядом с женщиной, с которой поговорил — пусть даже неприязненно, но чуть больше, не ограничиваясь репликами: «Сколько?» или «Уйду утром, это только за ночь». А обычно он уходил задолго до наступления утра. Однако теперь он понимал, что ночь, проведенная рядом с Бритт Шелли, была серьезной стратегической ошибкой. Пусть тактика послужила избранной цели, но уж слишком воспламенилось его воображение. Только прятаться от Бритт на поляне — трусость. Рейли заставил себя встать, подойти к дому и войти в него. Она стояла в самом центре комнаты, как будто получила приказ ждать его возвращения именно в этом месте. Лучи заходящего солнца, проникавшие в кухонное окно, освещали ее фигуру сзади. Потолочный вентилятор развевал ее волосы, и они поднимались и опадали вокруг ее лица в фантастическом танце. — Уже поздно. Я должна вернуться домой. — Верно. — Он проговорил все утро и весь день и только сейчас понял, что наступил вечер. Она бессознательно одернула подол рубашки, доходившей ей до середины бедер. Рукава были закатаны до локтей. Все пуговицы, кроме самой верхней, застегнуты. — Я одолжила вашу рубашку. Надеюсь, вы не возражаете. Ветровку я не нашла. В доме было жарче, чем снаружи, следовательно, она надела его рубашку не потому, что замерзла. Скорее, поняла, насколько скудно ее ночное облачение. Пусть не прозрачное неглиже. Все соблазнительные части тела были прикрыты, но легкая ткань прилипала к телу и, казалось, растворится при малейшем прикосновении. Прошлой ночью он поступил, как джентльмен; накинул на нее ветровку перед тем, как вынести из дома. — Ваша ветровка на земле около пикапа. Кажется, кто-то из псов использовал ее как подстилку. — Ничего. — Вы готовы? Она кивнула. — Не хотите воспользоваться ванной? — Спасибо, нет. — Идите. Я вас догоню. В спальне он сменил вчерашнюю рубашку на свежую. Заметил, что Бритт рылась в его крошечном шкафу. Интересно, почему она выбрала старую рубашку из ткани шамбре [8] , мягкую от множества стирок. Может, из-за удобства, может, решила, что лучше подойдет ей по размеру, а, может, все остальные его рубашки показались ей просто безобразными. 8 Шамбре — легкая тонкая хлопковая ткань с мягкой отделкой, использующаяся первоначально для рубашек. Впервые произведена во французском городе Шамбре. Он сходил в туалет, вымыл руки и уже собрался выйти, но решил почистить зубы. Заметил, что крышечка на тюбике пасты завинчена. Ее работа. Он всегда оставлял тюбик открытым. Она тоже почистила зубы. Почему-то это его взволновало. Рейли выключил вентилятор, запер входную дверь. Бритт уже сидела в кабине пикапа. Рейли подобрал ее ветровку, стряхнул с нее грязь, швырнул в кузов и тоже забрался в кабину. Бритт нашла на полу кабины свою сумку, провела расческой по волосам, посмотрелась в зеркальце пудреницы и вздохнула. Увиденное ей явно не понравилось, однако она не стала ничего преображать и, убрав пудреницу и расческу, поставила сумку на пол между ногами. Они молчали все четыре и семь десятых мили, отделявшие их от главной дороги. После поворота Рейли нарушил молчание: — Я высажу вас у вашей машины. Бритт взглянула на свои босые ноги, натянула на колени полы его рубашки. — Если меня арестуют до того, как я попаду домой, то заберут в полицейский участок в таком виде. Рейли взглянул на ее ноги. — Вы произведете фурор. — Это последнее, что меня волнует. — Неужели? А как же рейтинги? Она испепелила его взглядом. Его ехидное замечание было таким же мерзким, как ее упоминание о бритве прошлой ночью, зато успешно отвлекло ее от раздумий по поводу своих голых ног. В молчании они проехали еще примерно милю. Когда Рейли, наконец, взглянул на нее, то увидел, что Бритт откинула голову на подголовник и закрыла глаза. Она сидела совершенно неподвижно, едва заметно дыша. Несколько секунд он смотрел, как приподнимается и опускается ткань на ее груди. Никогда еще его старая рубашка не выглядела так привлекательно. Рейли откашлялся. — Перед вашим домом наверняка дежурят полицейские. Что вы им скажете? — Пообещаю не сопротивляться, если они позволят мне переодеться. — Я о том, почему вас не оказалось дома, когда они явились к вам с ордером на арест. — Я сама думаю об этом. Сказать им, что меня похитили? И они мне поверят? — Вряд ли. Тем более после заявления о наркотике сексуального насилия, полной потере памяти и вашей ночи с Джеем. — Обе истории звучат одинаково неправдоподобно? — Не повернув головы, она открыла глаза и уставилась на него. — И вряд ли вы выступите с признанием, что силой вытащили меня из дома посреди ночи? Рейли отрицательно покачал головой. Бритт снова закрыла глаза. — Я так и думала, но на всякий случай решила спросить. — Я уже побывал в центре внимания, и мне это не понравилось. Теперь я стараюсь держаться незаметно. — Значит, мне придется объясняться в одиночку. — Как и мне. — Старая песня. Бедняжка Рейли. Он взорвался: — Я не напрашивался на вашу жалость. Бритт выпрямилась и повернулась к нему. — Неужели? — Представьте себе! — А зачем тогда расписывали все, что потеряли? Вашу репутацию, вашу работу, вашу… — Мою что? Заканчивайте. — Вашу невесту… Рейли уставился на дорогу. — Не терпится узнать о ней? — Я спрашивала Делно. — И что он вам ответил? — Спросил, что рассказали о ней вы, а когда я призналась, что ничего, сказал, значит, вы не хотите, чтобы я знала. — Бритт подождала. Рейли упрямо молчал. — Почему вы не хотите, чтобы я знала? — Нечего знать. — Чушь собачья. Он коротко хохотнул: — Вы ни за что бы не позволили себе произнести подобное перед публикой. — Рейли, что с ней случилось? — Господи, неужели вы никогда не угомонитесь? — Нет. Пока не услышу все до конца. Я знаю только, что ее звали Холли. — И сейчас так зовут. — Что она очаровательная женщина. Умная, успешная, красивая. — Вы угадали. — Как долго вы были помолвлены? — Чуть больше года. — Вы собирались пожениться двенадцатого апреля. — Но не поженились. Все. Конец истории. — Рейли ожидал еще одной «чуши собачьей», однако Бритт молчала. Он не отрывал глаз от дороги, но чувствовал ее пристальный взгляд. После долгой паузы Бритт тихо произнесла: — Рейли, ей было тяжело, любой женщине было бы тяжело… — Простить? — Понять. Еще до того, как попробовать простить, ей пришлось принять тот факт, что вы без нее отправились на разгульную вечеринку. Верный рецепт неприятностей. — Она сама убедила меня пойти, помните, я говорил вам об этом? Она радовалась, что я отвлекусь от расследования. — Ужасная наивность. — Повторите. Зная, что он прекрасно все расслышал, Бритт жестко повторила: — Либо Холли была наивной, либо вы были невероятно надежным. — Возможно, что и то, и другое. — Возможно. Я знаю одно: никогда не сказала бы «отличная идея», если бы мой жених собрался без меня пойти на вечеринку, которую устраивал Джей Берджесс. — Значит, вы собственница. — Я благоразумная. — Ревнивая. — Может, хватит? — Нет, не хватит. Какая вы, Бритт? Я имею в виду в отношениях с мужчинами? Прилипчивая? Неуверенная? Цепкая? Или живете, как хотите, не нажимая на парня, и легко отпускаете, когда он устает от вас? Его попытка перевести разговор на личную жизнь Бритт не удалась. — Что случилось после того, как Джей встретил Холли в аэропорту? Он повел плечами, словно пытаясь сбросить тяжелую мантию. — Вам станет легче, если расскажете. Рейли покосился на нее. — Нет, легче станет вам. — Наверное, я это заслужила. Обещаю конфиденциальность. — Почему вы так настаиваете? Болезненное любопытство? — Ну уж в этом вы меня обвинить не можете. Он снова взглянул на нее, тихо выругался. — Ладно. Но приготовьтесь к разочарованию. Не было ни истерик, ни скандалов, ничего, что вы смогли бы выплеснуть на экран. Бритт выжидающе смотрела на него и молчала. С чего же начать? Он глубоко вздохнул. — Когда Джей вернулся, я еще был в полицейском участке. Холли он отвез из аэропорта прямо к ней домой. Сообщил, что она расстроена. Очень расстроена. Затем похлопал меня по спине. Сказал: «Она сильная. Все будет в порядке». Уикем и Магауан заявили, что у них пока больше нет ко мне вопросов и я могу идти. Из полицейского участка я сразу поехал к Холли. Я позвонил в дверь, но она не открыла. Я воспользовался своим ключом и вошел. Она была в гостиной. Свернулась на диване, прижав к груди подушку, и плакала. Он замер на пороге, но поскольку Холли не закричала, чтобы он убрался и оставил ее в покое, вошел и прикрыл за собой дверь. Корреспонденция, протиснутая в щель во время ее отсутствия, все еще валялась на полу. Он переступил через нее. Все окна были зашторены. Холли не включила свет, и в гостиной царил полумрак. Они молча смотрели друг на друга. Ее взгляд, полный слез и отчаяния, пронзил его сердце. Все это так разительно отличалось от планируемой ими встречи. Еще вчера, до этой жуткой вечеринки, он представлял себе пылкое свидание, такое, как показывают в рекламе или романтическом фильме. Со страстью в глазах. С расплывчатым задним планом. Они плывут навстречу друг другу и, наконец, сливаются в жарком поцелуе. Или обнимаются и кружатся, радуясь переполняющей их любви. У них с Холли бывали подобные моменты. Они смеялись без видимых причин, испытывая счастье, что нашли друг в друге идеального партнера. А иногда просто молчали, лишь изредка обмениваясь взглядом или улыбкой, наслаждаясь полным взаимопониманием. Будут ли у них снова подобные моменты? Как же он надеялся на это… Может, случившееся укрепит их отношения? Просто сначала нужно это пережить. Он подошел к дивану и сел. Они не касались друг друга. Холли продолжала тихо рыдать. Он хотел обнять ее, сказать, как сильно сожалеет о произошедшем, как сильно любит ее, что все у них наладится. Он обязательно все исправит. Но он не мешал ей плакать, надеясь, что это первый шаг к исцелению и прощению. Прошло полчаса, хотя это уже не имело никакого значения. Он сидел бы там вечно, дожидаясь хоть намека на то, что можно поговорить. В конце концов она вытерла глаза, высморкалась и посмотрела на него. — Рейли? Ее вопросительная интонация не давала никаких шансов на доверительную откровенность. Холли ждала от него лишь объяснений. Он положил руку на спинку дивана, посмотрел ей в глаза. И сказал единственное, что смог сказать, но эти слова вырвались из глубины его души: — Прости меня. Каким-то образом они оказались рядом, вцепились друг в друга, дружно заплакали. Впервые после утреннего пробуждения он смог дать выход своим чувствам. Он оплакивал умершую девушку, собственный жизненный кризис, страдание любимой женщины. Наконец он собрался с силами. Вытер слезы, сжал обеими руками ладонь Холли. — Я все тебе расскажу. Все по порядку. Потом можешь ударить меня или прогнать, или… — Рассказывай, Рейли. И он рассказал. Он не упустил ни малейшей подробности, даже когда приходилось выдавливать из себя не вполне приятные признания. Холли заслужила полную правду. — Я должен был прервать разговор, как только она подошла ко мне. Я должен был отказаться от коктейля и уйти, как планировал. Мне и в голову не приходили паскудные мысли: Холли нет в городе. Развлекусь, а она никогда не узнает. Джей не выдаст. Клянусь тебе, Холли, все было совсем не так. Я даже не могу толком объяснить тебе, как все это произошло. Да, она была очень привлекательной и общительной, что, наверное, и подкупило меня. — А моей любви тебе недостаточно? — Нет, что ты. Но… — Но твой друг сделал твою работу. Он спас людей и стал героем. Это не давало тебе покоя? — Самую малость. Это признание опечалило ее. — Рейли, ты ничего не должен доказывать мне. И себе тоже. Никто не сомневается в твоем профессионализме, твоих знаниях, твоем мужестве. — Я знаю, — сказал он с легким раздражением, о чем тут же пожалел. — Только с того самого пожара меня гложет мысль, что Джей сделал мою работу. Когда эта девчонка выбрала меня из толпы, да, признаю, я был польщен. Но, как бы то ни было, я не ушел. За это я прошу у тебя прощения. Но что касается остального… — Он придвинулся к ней. — Холли, я понимаю… я не могу доказать, но я точно знаю: в «Маргарите», которую она дала мне, был наркотик. — Джей говорил об этом. — Ты знаешь, сколько я могу выпить. Несколько глотков «Маргариты», пусть даже самой крепкой, не лишили бы меня разума и не заставили бы изменить тебе. Я не стал бы рисковать нашими отношениями из-за ночи с другой женщиной, любой женщиной. Единственное мое объяснение — я был не в себе. Я не мог контролировать свои действия. Как мог, он пытался объяснить ей реакцию мужского организма на сексуальную стимуляцию. Убеждал, что он, его сердце, душа и разум в этом не участвовали. — Ты мне веришь? Если нет, то мне больше нечего сказать. Холли, ты сама хотела, чтобы я пошел на эту вечеринку. Ему не понравился собственный тон. Он вовсе не пытался переложить вину на нее. И уж точно не хотел затевать спор. — Я знаю, знаю. — Она на мгновение закрыла глаза. Когда она снова их открыла, он понял, чего ей стоило заставить себя слушать его признания дальше. Он рассказал о том, как проснулся и обнаружил рядом мертвую Сузи Монро. Рассказал о беседах с детективами. — Они тебе верят? — Вроде да. Джей поверил, а ты знаешь его умение убеждать. Он не упоминал наркотики, а во всем винил алкоголь. Дескать, спиртное в сочетании с усталостью сильно ударило по моим мозгам. Джей убедил Уикема и Магауана в том, что я не могу отвечать за секс с этой девушкой и не имею никакого отношения к смерти Сузи. Он рассказал, как Кэнди утром бросилась ему на помощь, хотя формально представляла сторону обвинения. — Она обозвала меня последними словами и сказала, что на твоем месте никогда бы больше со мной не заговорила. Холли вяло улыбнулась: — Похоже на нее. Она вздохнула, предложила ему кока-колу. Они вышли на кухню, сели рядом на высокие табуреты, касаясь друг друга коленями. Он рассказал, чего, по мнению Джея, следует ожидать в ближайшие дни. — Я сдал мочу на анализ. Семенную жидкость в презервативах отправили в лабораторию. — Он сделал вид, что не заметил, как Холл и поморщилась. — Будет произведено вскрытие. Джей говорит, что многое зависит от результатов. Они хотят сохранить расследование в тайне, вести его как случайную передозировку, что, по моему убеждению, и произошло. Холли помолчала, сосредоточенно изучая крышку своей банки. — Зачем ей одурманивать тебя, Рейли? — Она посмотрела ему в глаза. — Зачем? — Наверное, чтобы я не ускользнул. Ей хотелось секса. — Ты сказал, что она была очень привлекательной. На вечеринках Джея всегда полно мужчин, готовых переспать с такими девицами, как Сузи Монро. Почему она выбрала и одурманила именно тебя, если просто хотела секса? — Я не знаю, что тебе ответить… Холли еще несколько минут пристально смотрела на него, затем отвернулась. — Твои родители знают? — Я позвонил им из полицейского участка и обо всем рассказал. Они лишились дара речи. Рядом со мной, в постели со мной умерла девушка. Естественно, они были шокированы. Поначалу. Потом они хотели приехать, поддержать меня, найти мне адвоката. Но я удержал их, сказал, что пока справляюсь. — Но они тебе поверили. — Безоговорочно. Он надеялся, что она скажет «я тоже верю тебе», но услышал: — Надо рассказать моим родителям. — Позволь, я расскажу. Это была моя ошибка. — Они… Господи, я даже представить себе не могу. — Холли закрыла лицо руками. — Они будут просто убиты… — Это естественная реакция на такие новости. — И как им будет стыдно, когда обо всем узнают их друзья. — Надеюсь, до этого не дойдет. Джей не допустит огласки. Из глаз Холли снова хлынули слезы. Она скорбно посмотрела на него. — Почему это случилось с нами? — Потому что я сглупил. Чертовски сглупил. — Он обхватил ладонями ее лицо. — Но ты не должна ни на секунду сомневаться в моей любви и в том, что я отдал бы все на свете, лишь бы стереть последние двадцать четыре часа из своей жизни. Она не могла говорить, лишь кивнула в ответ. Он притянул ее к себе и поцеловал в губы, легко, нежно. — Холли, мы справимся. — Да. — Сейчас больно, я знаю, но все пройдет. Они крепко обнялись. Она вжалась лицом в его шею, прошептала: — Мне правда очень больно. — Я знаю. Прости меня. Это ужасно. — Мне жаль, очень жаль. Он подумал, что она сожалеет о том, что случилось, случилось с ним. Может, в тот момент так и было. Однако позже он подумал: не говорила ли она о том, что поняла уже тогда: ей жаль, что восстановить их отношения уже невозможно. Последующие дни медленно сменяли друг друга. Холли, как и он, расстроилась, когда его сняли с расследования пожара и временно отстранили от работы. Он не мог доказать, что тоже стал жертвой, однако чувствовал, что Холли верит ему, и был готов защищаться до конца. Но это было вначале. А потом грянул гром. Расстроенная Кэнди сообщила, что Фордайс подумывает о предъявлении обвинения и возможна утечка в средства массовой информации. Джею и остальным пока удается сохранять расследование в тайне, но малейшая оплошность — и огласки не избежать. Какая-то журналистка, новенькая с Седьмого канала, вцепилась в это дело. В ее репортажах Сузи Монро представлялась монастырской послушницей. Вскрытие подтвердило, что девушка умерла от сердечной недостаточности, вызванной передозировкой наркотиком, и встал вопрос, кто подтолкнул ее вдохнуть такое количество кокаина. Самый вероятный подозреваемый — Рейли Гэннон. Исследования подтвердили, что семенная жидкость в презервативах принадлежала ему. Услышав эти новости, он сразу же позвонил Холли и сказал, что встретит ее у банка в конце рабочего дня. Он хотел перехватить ее до того, как она придет домой, включит телевизор и услышит о семенной жидкости своего жениха из уст улыбчивой блондинки, выстраивающей свою карьеру на его насчастье. Он встретил Холли у банка, отвез в Уайт-Пойнт [9] , припарковал машину. Они поднялись в Бэттери [10] . Глядя на мелкую рябь Чарлстонской гавани, он рассказал Холли о результатах лабораторных тестов. — Я не знаю, чем мы с ней занимались. Но в какой-то форме секс был. Холли долго молчала, просто смотрела на скользившие по воде тени от облаков. — Рейли, пожалуйста, отвези меня к моей машине. — Холли… — Пожалуйста, Рейли. Сейчас я больше не могу об этом говорить. 9 Уайт-Пойнт — район в нижней части Чарлстона. 10 Бэттери — парк отдыха в Уайт-Пойнте, известный своей богатой историей. Вероятно, до того момента она еще надеялась, что семенная жидкость принадлежит не ему, что все это ложь или ужасное недоразумение. В тот день она изменилась. Даже когда они бывали вместе, он чувствовал, как она отдаляется от него, понемногу, но ощутимо. Ее поцелуи стали холодными, целомудренными, объятия — вялыми, разговоры — напряженными. Они оба старались избегать скользкой темы, но напряжение не исчезало. Эта скандальная история омрачила их жизнь, украла их счастье. Даже когда они пытались игнорировать случившееся, оно все равно продолжало пожирать их. Наконец он спросил прямо, не хочет ли она разорвать помолвку. — А ты? — Ты прекрасно знаешь, что нет. Но я не вправе удерживать тебя против твоей воли. — Я не хочу. Но… Она так и не объяснила, почему подвергла сомнению их будущее. Он мог выбрать любую из возможных причин. Потому ли, что он все еще находился под подозрением в совершении преступления? Или из-за публичного унижения? По телевидению ежедневно упоминалось имя ее жениха в связи с грязным скандалом. Весь Чарлстон знал, что Рейли Гэннон занимался сексом с Сузи Монро, — веская причина для разрыва помолвки, даже если остальные обвинения беспочвенны. Рейли взял ее за руку. — Холли, я люблю тебя. Я хочу жениться на тебе. Мои чувства к тебе не изменились. Но я не хочу, чтобы ты оставалась со мной из чувства долга или сострадания. — Это не так, Рейли. Клянусь тебе, не так. — Она помолчала. — Мы оба испытываем сильный стресс. В таком эмоциональном состоянии ни один из нас не может и не должен принимать столь важное решение. В данных обстоятельствах трудно думать о свадьбе. Сначала нам надо пережить все это, а уж потом думать о будущем. Необходимо время, чтобы во всем разобраться. — Она посмотрела на него с мольбой. — А ты разве так не считаешь? Рейли наклонился, включил кондиционер, повернулся к Бритт. — Она вернула вам кольцо? — Тогда нет. Но я и не просил. Я просто согласился с ее условиями. — Он горько рассмеялся. — Наверное, я предоставил ей слишком много времени для раздумий. — Что было дальше? — Я снял этот дом и стал приезжать сюда время от времени. Джей воспользовался шансом. — Рейли взглянул на Бритт. Она раскрыла рот от изумления. — Ему было мало, что он может заставить любую женщину есть с его рук, облизывать его, — грубо добавил он. — Ему понадобилась и Холли. Его злило, что она — единственная женщина в Чарлстоне, которую он хотел, но не мог заполучить. Она думала, что он шутит. Как и я. Но он не шутил. Он воспользовался моим отсутствием и ее уязвимостью, а она… Рейли был потрясен и унижен тем, как быстро Джей заменил его в постели Холли и в ее сердце. Даже сейчас, когда прошло столько лет, он испытывал боль и ярость. — Может, она всегда хотела его, а не меня — не знаю. В общем, она прислала кольцо по почте моим родителям. Я велел им выбросить его, продать, отдать первому встречному нищему. Мне было все равно. Некоторое время в кабине слышалось лишь шуршание шин по дорожному покрытию и тиканье часов на приборной доске. Он не знал, обдумывает ли Бритт его рассказ или боится произнести неверное слово, которое может послужить спусковым крючком для его гнева. Может, прикидывала, не крутил ли Джей роман с ней в то время, когда спал с Холли. В любом случае только через несколько миль Рейли прервал затянувшееся молчание. — Мы примерно в пяти минутах езды от взлетно-посадочной полосы. Лучше подумайте, что скажете полицейским. Но прежде, чем сказать им хоть слово, свяжитесь со своим адвокатом. Бритт рассеянно кивнула. — Может, поэтому Джей и подставил вас? То есть, если, конечно, это сделал он. Может, из-за Холли он свел вас с Сузи на вечеринке? А потом ситуация просто вышла из-под контроля? — Она рассуждала вслух. — Джей не предполагал, что Сузи примет слишком большую дозу наркотика и умрет в его гостевой спальне. Он просто хотел поймать вас со спущенными штанами, пока Холли нет в городе, потом все ей рассказать и расчистить себе дорогу. — Джей не стал бы так утруждаться ради женщины. Даже ради Холли. — Но вы верите, что он организовал ваше пробуждение в постели с Сузи. — С мертвой Сузи. — Рейли поймал ее недоверчивый взгляд и кивнул. — Да, Бритт. Я думаю, что все это спланировал Джей. Он проинструктировал Сузи, что нужно сказать мне. Про сексуальные красные подтяжки, про мужественную профессию. Джей вложил в нее эти слова. Он точно знал, чем тронуть мое самолюбие. Он знал, что понадобится нечто большее, чем соблазнительная грудь и красивые ноги, чтобы завлечь меня в постель. — Она подкараулила вас с коктейлем, заправленным наркотиком. — Который вручил ей Джей. Я в этом уверен. Получив презервативы в качестве доказательства моей измены, он дал ей столько кокаина, чтобы она уже не проснулась. Он убил ее. — Рейли… — Бритт недоверчиво затрясла головой. — Вы обвиняете самого близкого друга в убийстве. — Да. — Зачем Джею это было нужно? Зачем? — То, что я напился и трахнул Сузи Монро, было не так уж страшно. У меня появились бы личные проблемы, возможно, я расстался бы с Холли, но это не задело бы другие стороны моей жизни. А вот смерть Сузи от передозировки кокаина в моей постели должна была привести к тотальному крушению. Подобный инцидент, недоказуемый из-за провала памяти, вполне может разрушить жизнь человека. Беспощадно и бесповоротно. После такого уже не подняться. Рейли остановил пикап у перекрестка и взглянул на Бритт. Через несколько секунд она подняла на него понимающие глаза. Тихо, еле слышно произнесла: — Ваше расследование пожара… Он промолчал, просто снял ногу с тормоза, выехал на перекресток и свернул на немощеную дорогу. Следующие полторы мили изобиловали рытвинами. — Я это помню, — сказала Бритт. — Прошлой ночью из меня всю душу здесь вытрясло. — Вы прикинулись мертвой. — Она не шевелилась, пока он искал ремень безопасности. Может, думала, что он лапает ее, но он действительно не мог найти чертову пряжку, застрявшую между сиденьями. Он хотел было объясниться, но подумал, что лучше вообще не упоминать об этом. Ни к чему ей знать, как хорошо он все помнит. Ее машина стояла у ржавого жестяного полуразвалившегося ангара, где он ее и припарковал. Рейли остановился рядом, но ни он, ни Бритт не покидали кабины. Он опустил боковые стекла, заглушил мотор. Когда Бритт доберется до города, уже стемнеет. Солнце почти закатилось за горизонт. На небе появилось несколько звезд. Не так много, как над его домом. Поразительное ночное небо — одно из преимуществ жизни вдали от большого города. А еще абсолютная тишина и полное уединение. Хотя цена всему этому — одиночество. Бритт смотрела вдаль через ветровое стекло. — Красиво. — Ярдов через семьдесят река. Эдисто, — добавил он, заметив ее недоумение. — Входит в треугольник Эдисто, Комбахи, Ашепу. — Я никогда здесь не бывала и ничего об этом не знаю. — Следовало бы знать. Бритт улыбнулась, словно оправдываясь за свое безразличие к топографии, и задала очередной вопрос: — Что случилось между Джеем и Холли? Рейли не обернулся, все смотрел в сторону реки. — Ничего хорошего. Она ожидала верности, но верность не в характере Джея. Этого слова даже нет в его словаре. Он получил то, что хотел, с трудом завоеванную зарубку на своем ремне. Может, даже две, ведь Холли была моей невестой. По сути, Джей Берджесс трахнул нас обоих. Рейли сжал кулаки. Такая же ярость охватила его, когда он узнал, что лучший друг предал его, соблазнил, а потом бросил Холли. Для Джея она была всего лишь очередной любовной победой. — Она узнала, что он изменяет ей, собралась с силами и уехала из Чарлстона. Чувствуя на себе вопрошающий взгляд Бритт, он продолжил: — Я выждал пару лет и решил связаться с ней. Из телефона-автомата у магазина я позвонил ее родителям. Другого способа найти ее я не знал. Как только я представился, ее отец осыпал меня оскорблениями. Ее родители поверили всему, что вы наговорили обо мне в своих репортажах. Правда, перед тем, как повесить трубку, он сказал, нет, прокричал с гордостью, что Холл и вышла замуж за очень успешного хирурга-ортопеда в Денвере и они ждут первенца. Даже насекомые покинули взлетную полосу. Без их ночной музыки ничто не нарушало тягостную тишину, только тиканье часов на приборной доске. Рейли услышал негромкие звуки. Это Бритт повернулась к нему, согнула левую ногу и сунула ее под правую. — Прежде чем я сдамся Кларку и Джавьеру, вам следует рассказать мне о вашем расследовании пожара в полицейском участке. 13 — Сначала ответьте на мой вопрос. Кто был вашим источником? Кто подкидывал вам сведения обо мне? Кто рассказал о событиях того воскресного утра? Бритт глубоко вдохнула, потом медленно выдохнула: — Джей Берджесс. Рейли не стукнул кулаком по приборной доске, не разразился потоком ругательств, как она ожидала. Однако Бритт заметила, как сильно сжались его челюсти. Даже борода не смогла это скрыть. — Я так и думал. С чего все началось? — Мы познакомились на одном из моих первых в Чарлстоне заданий. Мне нужно было сделать репортаж о поножовщине со смертельным исходом в грязном баре в сомнительной части города. Когда я закончила съемку, Джей, обследовавший место преступления, подошел ко мне и представился. Сказал что-то банальное, вроде: «И часто вы сюда заглядываете?» — Вам это показалось остроумным. — Это было остроумно. Мы познакомились, поболтали немного. Он спросил, есть ли у меня постоянный парень, и сказал, что, если есть, он сбросится с моста. А если нет, не соглашусь ли я выпить с ним в более приличном месте. — И вы согласились. — Он был красивый, обаятельный. Полицейский, с которым я чувствовала себя в безопасности. Да, я согласилась, он мне понравился. Рейли вопросительно выгнул брови. — Нет, Рейли, в ту ночь я с ним не спала. — Второе свидание? Она не поддалась на провокацию. — Через несколько дней после знакомства Джей позвонил мне на студию. Она подняла телефонную трубку в отделе новостей и бодро прощебетала: — Бритт Шелли. — Вам сегодня повезло. — Я стала призером: меня выбрали насладиться уик-эндом в апартаментах таймшер [11] на озере Озаркс? — Лучше. — Я выиграла в лотерею? — Профессиональную. — Я вся внимание. — Пожалуйста, не называйте мое имя. 11 Таймшер — право использования одним из владельцев многовладельческой собственности саму собственность в отведенные участки времени. Чаще всего применяется в недвижимости, отчасти как международная система обмена отдыхом среди совладельцев курортных отелей клубного типа. Разумеется, она мгновенно узнала голос Джея и поняла, что он говорил с ней без своей обычной обаятельной улыбки. — Хорошо. — Никогда. Джей был абсолютно серьезен. — Информация? Она потянулась за блокнотом и ручкой. — Сенсация. И вы никому не скажете, что ваш источник — я. — Понятно. — Не сейчас и не по телефону. Они договорились встретиться в тот же вечер, в одиннадцать сорок пять, после последнего выпуска новостей, когда весь персонал покинет здание и стоянка опустеет. Бритт не удивилась, когда Джей снова позвонил ей. Она ждала его звонка. Они отлично провели время в баре. Выпили по бокалу, потом Джей заказал себе второй, но не опьянел. Это было непринужденное свидание-знакомство. Где росли, где учились? Любите ли спорт, кино, книги, острую еду? Были ли женаты? Замужем? Где отдыхаете? Где мечтаете побывать? Приятный вечер закончился обещанием новой встречи, и она поверила. Она ждала нового приглашения на свидание, но никак не информации, однако разочарования не испытала. Рейтинги интересовали ее гораздо больше, чем короткий — в чем она не сомневалась — роман. Уже через полчаса после знакомства она почувствовала, что в их отношениях главную роль будут играть гормоны, а не сердца. Она давно поняла, что многие молодые профессионалы, делающие карьеру, легко относятся к любовным связям, хотя и не говорят об этом. Она знала подобных мужчин, тех, кто не ищет постоянную партнершу, тех, для кого свидания — возможность расслабиться или, по обоюдному согласию, утолить сексуальный голод. Ничего более. В среде молодых, активных и честолюбивых мужчин и женщин мало кто рассчитывал на отношения, способные выдержать требования двух выстраивающихся карьер и бурлящих амбиций. Длительные отношения требовали времени и внимания, но и то, и другое целиком поглощала профессия, успехи в которой ценились выше любви. Бритт любила мужчин. Она наслаждалась их обществом. Периодически она наслаждалась сексом с одним из них. Однако она часто переезжала, иногда работая на студии не больше года, затем рассылала резюме в поисках новой возможности подняться на следующую ступеньку карьерной лестницы. У нее не было ни времени, ни желания выстраивать серьезные отношения. Большинство мужчин, находившихся в ее окружении, так и оставались просто друзьями. Она умела жить легко: уволиться, собрать вещи и покинуть очередной город без сожалений, не оглянувшись назад, не оставив позади разбитых сердец. Лишь иногда в ее воображении возникала встреча с неотразимым мужчиной, который смог бы стать для нее таким же необходимым, как и ее работа. Она не возражала бы против взаимных обязательств и создания семьи, чувства принадлежности кому-то другому, тем более что почти половину жизни провела в одиночестве. Да, несомненно, она дорожила бы близостью с мужчиной, который предугадывал бы ее потребности и желания, разделял ее чувства, ценил ее честолюбие, отвечал бы взаимностью на ее любовь. Она с радостью родила бы детей. Двух-трех, потому что не хотела оставить своего ребенка без близких — она понимала значение семьи, оставшись одной после смерти родителей. Но эти мечты пока маячили где-то далеко, за горизонтом, оставаясь под грифом «когда-нибудь». Здесь и сейчас она наслаждалась свободой. Она мгновенно поняла, что Джей Берджесс из той же породы людей. Он флиртовал подсознательно и, при всей своей любви к женщинам, вряд ли когда-нибудь удовольствовался бы одной-единственной. С ним было весело проводить время, но горе женщине, которая его полюбит. Сидя в машине на темной опустевшей парковке перед телестанцией, она дрожала от нетерпения, как старая дева, ожидающая своего первого возлюбленного. Джей подрулил к ее машине, вышел и, настороженно оглядевшись по сторонам, открыл пассажирскую дверцу, сел рядом с ней. — Привет. — Он нагнулся и чмокнул ее в губы. — Я никогда не целуюсь со своими источниками, Джей. — Неужели? — Его удивление выглядело искренним. — Я целую всех. Девушек, я имею в виду. — Не сомневаюсь, — рассмеялась она. — Это случайно не хитрая уловка, чтобы поймать меня в темноте и одиночестве? — Вполне возможный вариант развития событий. — Он хищно улыбнулся. — Я с удовольствием им как-нибудь воспользуюсь. — Его улыбка дрогнула. — Но не сегодня. — Значит, у вас действительно есть материал. — Боюсь, что так. — Боитесь? — Я — часть этого материала, Бритт. История некрасивая, и прежде, чем я скажу что-нибудь еще, вы должны дать слово, что никогда не назовете меня как источника информации. — Я уже дала слово. — Этой встречи никогда не было. — Я понимаю, Джей. Вы можете доверять мне. Он кивнул и спросил, что она знает о недавней смерти местной девушки по имени Сузи Монро. Бритт ответила, что читала об этом в газетах. — Кажется, передозировка кокаина? Я уже не помню подробности. — Неудивительно. Полицейское управление не сообщало их средствам массовой информации. Официальная версия ее смерти — обычная передозировка наркотиков. Но это далеко не вся история. Мы избегаем огласки. — Кто «мы»? — Детективы, которых вызвали на место ее смерти. И я. — Почему информация утаивается? — Потому что она умерла в моей квартире. Значение этого заявления не ускользнуло от внимания Бритт. Она сразу представила всплеск своих рейтингов. Джей говорил минут десять. Рассказал, что девушка умерла в постели с одним из городских пожарных, его другом детства Рейли Гэнноном. Журналистский радар в ее мозгу словно с цепи сорвался. В литературе это назвали бы ловко закрученной интригой. — Именно этот парень должен был спасти ее, — почти сердито сказал Джей. — Но он напился до потери сознания. Джей признал, что вечеринка была бурной, что алкоголь лился рекой. — Я известен своим… гостеприимством, — застенчиво сказал он. — Поживете здесь подольше и непременно узнаете об этом. Он горестно покачал поникшей головой. — Вечеринка совершенно вышла из-под контроля. Я веселился от души, праздновал свое второе рождение. — Он умолк, взглянул на нее. — Слышали о пожаре в полицейском участке? Она кивнула: — Вы были одним из героев дня. Джею явно польстило, что она знает об этом, но он обошелся без комментариев. — Я хотел закатить лучшую вечеринку в городе, но сам не хотел напиваться. Я должен был следить за происходящим: за своими гостями, за их состоянием… Я полицейский, черт побери. Я поклялся служить и защищать. Она молча выслушивала его самокритику. На одной из прежних телестудий старый профи посоветовал ей помалкивать, если кому-то есть что сказать, и он говорит это без всяких подсказок: — Особенно пристально я должен был следить за своим лучшим другом. Я должен был помнить, как Рейли переутомился. Нельзя было позволять ему столько пить. Он работал, как проклятый, брал на себя слишком много ответственности. Его проклятая привычка: брать на себя ответственность за все зло, происходящее в мире. Даже столкновение планет — его вина. Таков уж его характер. Он слишком требователен к себе… Итак, он вырывается на свободу в тот вечер, когда его невесты нет в городе. Он может выпустить пар, расслабиться и… — Джей тяжело вздохнул. — Черт, это я затащил его на вечеринку. — Он устало потер глаза. — Мы оба виноваты. В равной степени. Бритт не сдержалась. Вопрос сорвался с ее губ прежде, чем она успела остановить себя: — Виноваты в смерти Сузи Монро? — В том, как она умерла, да. Шокированная этим признанием, она выслушала подробности. Как Рейли Гэннон налакался «Маргарит», как увлек столь же пьяную Сузи Монро в гостевую спальню Джея. — Джей, это вы снабдили ее кокаином? — Нет! Боже упаси, нет. И, прекрасно зная Рейли, уверяю вас, он — чертов бойскаут и всегда был таким. Я готов поклясться на куче Библий, что Рейли не принимал с ней никаких наркотиков, почти уверен, что и ей не позволил бы. Скорее всего, все случилось так, как он говорит. Они пару раз трахнулись, он вырубился, а утром проснулся и увидел, что она мертва. — Что думают следователи? — тихо спросила Бритт. — То же самое. Джей сообщил, что окружной прокурор тщательно изучает это дело, но вряд ли можно будет предъявить Рейли Гэннону обвинение. Патологоанатомы не нашли никаких признаков убийства. Обнаружена только смертельная доза кокаина, которую, по всей видимости, девушка приняла сама. — Мы не снабжали ее наркотиками и не заталкивали кокаин в ее нос. Меня гложет лишь то, что мы скрываем нашу причастность к этому делу. Я чувствую себя воришкой. Речь идет о сокрытии преступления, и я больше не могу в этом участвовать, совесть не позволяет. Джей прав. История потрясающая. В духе Вудворда и Бернстайна [12] , расследовавших Уотергейтский скандал [13] . В такую вцепился бы любой репортер и копал бы до бесконечности. А ей — новичку, только пытающемуся прорваться на приличный телерынок — сенсацию преподнесли на серебряном блюдечке. Уж не грезит ли она? Вроде нет. Она утешающе сжала руку Джея Берджесса. Рука была вполне реальной. — Джей, вы ни в чем не виноваты. В вашей спальне устроились взрослые люди, полностью отвечающие за свои действия. 12 Боб Вудворд, Карл Бернстайн — журналисты газеты «Вашингтон пост». 13 Уотергейтский скандал — политический скандал в США 1972–1974 гг., закончившийся отставкой президента страны Ричарда Никсона. Суть инцидента сводилась к попытке установить подслушивающие устройства в штаб-квартире Национального комитета Демократической партии, располагавшейся в гостиничном комплексе «Уотергейт» в Вашингтоне накануне президентских выборов в США. — Я знаю, но… — Очень благородно и мужественно с вашей стороны взять на себя часть ответственности, тем более рассказать об этом мне. Он взглянул на нее и слабо улыбнулся. — Так каким будет наказание? Сорок ударов плетью или сто раз прочитать «Аве Мария»? Бритт улыбнулась, но ответила абсолютно серьезно: — Общественность должна знать об этом. Джей со вздохом откинулся на спинку сиденья. — Поэтому я здесь. Знакомство с вами — Божий промысел. Словно вы ниспосланы мне свыше, чтобы я мог поступить по совести. — Огласка разрушит жизнь вашего друга. Вы это понимаете? Как вы сами сказали, его долг — спасать людей. — Именно по этой причине мы все держали рты на замке. Рейли не поздоровится, а он отличный парень. Честно, — добавил он, увидев, как она скептически нахмурилась. — Рейли все любят. Удар для него будет страшный, а он и так очень сильно переживает. Девушка умерла в его постели. — Джей посмотрел ей прямо в глаза. — Он ни в коем случае не должен узнать, что это я его выдал. Это погубит нашу дружбу. — Я понимаю, Джей. Но и вы должны понять: как только его причастность к этой смерти станет достоянием общественности, уже ничего не изменишь. Можно отрицать, оспаривать, даже дать опровержение, но пятно на репутации, и вашей в том числе, останется навсегда. — Я знаю. Черт побери, я знаю, что пострадаю сам. Но я дошел до той точки, когда уже не могу молчать. Действуйте. Совесть не позволяет мне жить спокойно. Бритт умолкла, сделала глубокий вдох и посмотрела на Рейли. За все время ее рассказа он ни разу не пошевелился. Она потянулась к нему, так же, как в тот вечер к Джею, и положила ладонь на его руку. — Из-за его раскаяния, его готовности принять на себя часть ответственности за смерть Сузи Монро я мгновенно встала на его сторону. Рейли, он переживал и казался абсолютно искренним. Я ни доли секунды не сомневалась в его правдивости, ведь огласка могла повредить и ему. Зачем ему было совать голову в петлю, выставлять себя на общественное порицание, если то, о чем он рассказал мне, не было истиной? Если его действительно не мучила совесть? — Затем, что он знал: полетит моя голова. Не его. И момент он выбрал не случайно. Безусловно, он хотел залезть вам под юбку как можно скорее… Бритт сердито отдернула руку. — …но не это было главной причиной вашей встречи именно в тот вечер. К тому моменту скандал не принес желаемого результата. Меня отстранили, но не уволили. Холли была расстроена, оскорблена, но принимала мои объяснения. За наши отношения еще можно было бороться. Кобб Фордайс не спешил предъявлять мне обвинение. Если бы все текло своим чередом, я смог бы довольно скоро спасти свою репутацию и начать восстанавливать свою жизнь. Я был раздавлен, но не уничтожен. Однако этого было недостаточно. — Гнев в его голосе нарастал. — Меня надо было ликвидировать. Джею пришлось пойти до конца и выставить напоказ безобразную правду, хоть это и означало признать себя беспечным хозяином той мерзкой вечеринки. — Я не понимала, что меня используют. — Да, вы просто вцепились в сенсацию и сделали свое дело. Расписывали, как я набрался, как позволил напиться и нанюхаться кокаина «своей девушке». А откуда кокаин? Вы не обвиняли меня напрямую, но вбили в головы своим слушателям, что это именно я снабдил ее наркотиком. Вы брали интервью у гостей Джея, и они подтверждали, что видели, как я веду ее к бассейну. Что, между прочим, ложь. Еще они говорили, что мы плавали нагишом. Может, и плавали. Я не помню. Думаю, если бы я решил поплавать, то утонул бы, но… Он пожал плечами. — Я не могу поклясться ни в чем. Я хотел построить защиту на том, что моя память была стерта каким-то веществом, добавленным в коктейль без моего ведома. Однако Джей, мой закадычный друг, посоветовал мне не упоминать наркотик, иначе меня сочтут не только пьяницей, но и наркоманом. — Вы могли позвонить мне, привести свои доводы. Он скептически хмыкнул. — И, конечно, вы мне поверили бы. Нет, не поверила бы. Она знала, что не поверила бы. Словно прочтя ее мысли, Рейли презрительно хохотнул, но она не стала извиняться. Она уже признала, что ее репортажи были тенденциозными. Она уже говорила, что сожалеет о случившемся. Но он отверг ее извинения. Пора двигаться дальше. Она выдержала паузу, чтобы разрядить атмосферу. — Итак, Джей хотел прекратить ваше расследование. Рейли коротко кивнул: — Он понимал, что я прежде всего полицейский. Думаю, его это всегда раздражало. Но кто знает. Может, я не прав. В любом случае я слишком близко подобрался к чему-то, что не должен был обнаружить. — К чему именно? К причине пожара? — Я знал причину. Абсолютно точно. Кто-то поджег бумаги в мусорной корзине. — Так просто? — Нет. Не совсем так просто. — Рейли заколебался, как будто хотел углубиться в подробности, но затем передумал. — Мое расследование было неполным и не позволяло сделать окончательные выводы. К моменту вечеринки еще оставались важные вопросы, на которые я так и не нашел ответов. После моего изгнания Браннер удовлетворился данными ему объяснениями, вынес официальное постановление, и народ обнял своих героев. — Герои. Пат Уикем и Джордж Магауан, — выпалила Бритт. — Эти двое мучились похмельем, но именно они, как палочки-выручалочки, примчались расследовать смерть Сузи Монро. — Кобб Фордайс. — Окружной прокурор, который не выдвинул обвинений, но публично похвалил начальника полицейского департамента в день моего увольнения. — И Джей. — Который лучше всех моих знакомых умел прикрывать свою задницу. Перед ее мысленным взором формировалась не самая приятная картина. — По вашему мнению, эти четверо подставили вам Сузи и снабдили ее смертельной дозой кокаина. И все это ради прекращения расследования? — Вы у нас опытный репортер. Что вы скажете? — Вы оспариваете их геройство? — Нет, это не оспаривается. Сотни свидетелей видели, как они выносили людей из горящего здания, возвращались туда и снова выносили людей. — Тогда какую угрозу представляло для них ваше расследование? Зачем им надо было доходить до таких крайностей? По-моему, незачем. Если только… Она умолкла. — Если только? — подсказал Рейли. Мысли мелькали в ее голове, сменяя друг друга. — Если только ваше расследование могло вскрыть нечто, случившееся до пожара. Он молчал, не мешая ей обдумывать это предположение. — Я права, не так ли? Вы вот-вот могли наткнуться на то, что не только бросило бы тень на проявленный ими героизм, но и полностью перечеркнуло бы его. — Бритт заторопилась, боясь потерять мысль. — Это вполне возможно. Они даже рискнули частично взять на себя ответственность за смерть Сузи Монро, чтобы вы не обнаружили что-то очень, очень скверное, о чем знали лишь они четверо. — Один за всех, все за одного, — с горечью прокомментировал Рейли. — Джей собирался открыть мне их общую тайну. В тот вечер в «Уилхаусе». Да? Он хотел облегчить душу и на этот раз по-настоящему. — Похоже на правду. Ему оставалось жить всего несколько недель. Перед встречей с Создателем он решил исповедоваться. А кто лучше всего подходил на эту роль? Вы, его личный глашатай, так блестяще на него поработавший. Правда, на сей раз он, вероятно, взял бы с вас обещание придержать историю до наступления его смерти. — Так что же это было? — Что? — Тайна! Что же эти четверо сделали или не сделали, если так боялись разоблачения? Вы ведь были близки к разгадке? Что это было? Вы знаете? Что вы подозреваете? Рейли пристально смотрел на нее и молчал. — Рейли? — раздраженно воскликнула она. — На какие вопросы вы не смогли или не успели найти ответы? Что вас тревожило? Что-то в отчете об аресте? Когда Джей звонил вам по поводу вечеринки, вы сказали, что вам нужны документы на одного из погибших, так? Вам чего-то не хватало. Чего? Куда привело ваше расследование? Он покачал головой. — Все. — Все? — Все. Я рассказал все, что вам необходимо знать, и больше ничего вам не скажу. — Почему? — Потому что я сам еще до конца не разобрался и не хочу, чтобы меня цитировали завтра в утренних новостях. — Какие утренние новости! Утром я буду в тюрьме отбиваться от обвинений в убийстве. — О, я безгранично верю в вас, «Мисс Прайм-тайм». Вы найдете способ добраться до видеокамеры и микрофона. Даже из тюрьмы. — Я не обижаюсь. Если мне удастся попасть в эфир, я скажу, что информация получена из источника, пожелавшего остаться неизвестным. — Вы ничего не скажете, потому что я, вам больше ничего не расскажу. В любом случае все это лишь предположения, а вам необходимо подтвердить факты. Разве не это золотое правило благоразумного, ответственного журналиста? Обязательное подтверждение, как минимум, двух источников? Невозможно было не заметить насмешку в его словах. — Вы все еще злитесь на меня и поэтому не хотите предоставлять информацию. Я угадала? — Ну что ж… Эта причина не хуже любой другой. Не забудьте вашу сумочку. Рейли открыл водительскую дверцу и покинул кабину. Несколько секунд Бритт смотрела в пустоту за ветровым стеклом, затем взяла сумку и тоже выбралась наружу. Босые ступни наткнулись на колкие стебли высохшей травы. Совсем стемнело. Обходя капот, Бритт старалась не наступить на что-нибудь еще более острое. Направив луч мощного фонаря в ящик для инструментов, прикрепленный к задней стенке кабины, Рейли копался в груде гаечных ключей, плоскогубцев и прочих инструментов. — Что вы делаете? — Ищу ключи от вашей машины. Я бросил их сюда прошлой ночью. — Вы ведете себя, как ребенок. И преступник. — Преступник? Почему это? — Он продолжал свои поиски, с грохотом ворочая инструменты. — Джею заткнули рот, не так ли? Так же, как и вам пять лет назад. Кто-то накачал меня наркотиком, как вас, потом убил Джея, как Сузи, и оставил ничего не помнящего козла отпущения. Это ваша теория. — Верно. — Тогда, утаивая свои знания или подозрения, вы мешаете расследованию убийства Джея. Это препятствие правосудию. — Неверно. Я помогаю расследованию. Как вы думаете, зачем я вас похитил? Чтобы вы смогли, использовав мой рассказ, натравить детективов Кларка и Джавьера на выживших героев — Джорджа Магауана и Кобба Фордайса. Один из них придушил Джея. — Джордж Магауан — бывший полицейский, а Фордайс — генеральный прокурор штата. — Я не обещал вам легкой жизни. — Кларк и Джавьер не станут слушать гадости о Джее. Он — их идол. Без доказательств они никогда не поверят, что Джей был причастен к заговору и сокрытию преступления, тем более в компании с теми двумя героями. — Будет трудно, но держу пари, вы сможете их убедить. — Вы могли бы помочь мне убедить их. — Мог бы. — Но не станете. — Не стану. — Рейли вытащил руку из ящика, на его указательном пальце болтались ее ключи. Он протянул ей ключи, она быстро схватила их. — Я хотел бы получить обратно свою рубашку. Поколебавшись с секунду, Бритт бросила сумку на землю, быстро расстегнула пуговицы и стянула рубашку. Рейли швырнул ее в кабину через открытую водительскую дверцу, затем вытащил из кузова и передал ей ветровку. — Лучше бы сначала простерилизовать ее. Псы Делно… Бритт схватила ветровку и швырнула ее обратно в кузов. — Рейли! — Ее голос дрогнул от нетерпения. — Почему вы не разоблачили Джея и всю эту компанию пять лет назад? — Мне понадобились месяцы, чтобы убедиться, что меня одурачили, а к тому времени Джей уже трахал мою невесту. Кроме того, когда я, наконец, все это понял, что я мог доказать? Ничего. А вы сами знаете, что в криминальном расследовании необходимы доказательства. Моя репутация обратилась в прах. Кто поверил бы, что меня накачали наркотиком ради провала памяти? Фордайс — орел юриспруденции, представляющий заговорщиков, — сказал бы, что уже слышал эти сказки, и отмахнулся бы от них. Мне не с чем было работать, Бритт. И к тому же… — Что к тому же? Рейли замялся, но потом все же сказал: — Я не хотел верить, что мой друг так поступил со мной. Я и сейчас отказываюсь в это верить. Нутром я все понимал, но разум не соглашался. Иногда я даже почти убеждал себя в том, что заблуждаюсь. Пять лет я пытался уговорить себя, что мой личный крах, страдания и профессиональная зависть заставили меня превратить героев в монстров. Пять лет я пытался изменить свое мнение. — Его взгляд остановился на ее лице. — Вчера утром я увидел вашу пресс-конференцию и понял, что все эти пять лет был прав. — Абсолютно прав, — с жаром поддержала его Бритт. — То, что случилось со мной, подтверждает то, что случилось с вами. Сходство наших историй невозможно игнорировать. Мы вместе пойдем в полицию. — Простите. Вы — сами по себе. — Он вытащил из кармана рубашки сложенный листок бумаги и протянул ей. — Что это? — Инструкция. В темноте найти дорогу непросто, но если будете следовать моим указаниям, не заблудитесь. Когда доберетесь до Семнадцатого шоссе, поверните налево и дальше прямо до Чарлстона. Будьте поосторожнее. Рейли отвернулся. — Вы трус. Его правая нога уже была в кабине пикапа, но он обернулся, опалив ее своей яростью. Бритт внутренне съежилась, но не отступила. — Вы практически без сопротивления позволили Джею разрушить вашу репутацию, вашу карьеру и ваши отношения с Холли, вашей невестой. Почему вы не боролись хотя бы за нее? Может, именно этого она ждала от вас? А когда вас уничтожали в средствах массовой информации, почему вы не пришли ко мне и не настояли на предоставлении эфирного времени для отповеди? Нет, вы уползли в лес, отрастили бороду и превратились в отшельника, взяв в единственные союзники вонючего, вшивого старика. Вы правы, у вас не было обоснованных доказательств того, что вас подставили. Но, на мой взгляд, это слабое оправдание. Вы никогда не докажете свою невиновность, потому что боитесь рискнуть. Затаиться в норе безопаснее, чем выступить в открытую и хотя бы попытаться побороться за справедливость, которую вы заслуживаете. К концу своей обвинительной речи Бритт уже задыхалась от праведного гнева. Рейли, неподвижно слушавший ее, вытащил ногу из кабины и не спеша подошел. — Думаете, что знаете меня? Она дерзко вскинула голову. — Думаю, что я вас раскусила. Вы говорили, что хотите отомстить всем, кто способствовал вашему незаслуженному падению. Так вот ваш шанс отомстить. Рейли прищурился и несколько секунд внимательно смотрел на нее. — А знаете, вы правы. — Он медленно поднял руки, положил их на ее плечи, прижал к кузову пикапа и придвинулся еще ближе. — Это ваш острый язык способствовал моему незаслуженному падению. — Под его взглядом она плотно сжала раскрывшиеся от изумления губы. Рейли хищно оскалился. — Поверьте мне, Бритт Шелли, звезда новостей Седьмого канала, в последние двадцать четыре часа я нафантазировал кучу вольностей с вашим ртом вроде тех, что вы сотворили с моей жизнью пять лет назад. Месть? О, да. Я придумал десяток способов отомстить вам, и все они были грязными. Теперь он навалился на нее всем телом, его губы замерли в миллиметре от ее губ. — Но я вас не трону. Никогда. Не потому, что я трус, и не потому, что не получил бы удовольствия, а потому, что вы мне не нравитесь. И главным образом потому… — Он сделал паузу, оторвал взгляд от ее губ и посмотрел в глаза. — Главным образом потому, что Джей трахнул вас первым. 14 Рейли отпустил ее так же внезапно, как и схватил, потом быстро вскарабкался в кабину. Взревел мотор. Бритт пришлось отпрыгнуть в сторону от резко развернувшегося и рванувшегося к дороге пикапа. Она чуть не задохнулась в облаке поднявшейся пыли. Слезы ярости затуманили красный свет задних фонарей, а вскоре и он исчез. Бритт осталась одна в кромешной тьме ночи. Она быстро отыскала на дороге свою сумочку и влезла в машину. Водительское сиденье было отодвинуто далеко назад, явно для длинных ног Рейли Гэннона, и все зеркала пришлось перенастраивать. Эти хлопоты разозлили ее еще больше. Ухабистая дорога не улучшила настроение Бритт. Ехать можно было только с одной скоростью — самой малой. Она больше не видела света от задних фонарей пикапа, хотя глотала поднятую им пыль до главной дороги. Правда, и это шоссе было далеко от совершенства, разве что когда-то в далеком прошлом его залили гудроном. Может, во времена президентства Трумэна [14] . 14 Трумэн Гарри (1884–1972) — 33-й президент США (1945–1953) от Демократической партии. Бритт сверилась с бумажкой Рейли — видимо, следовало испытывать благодарность за его заботу — и повернула, как было на ней указано. Теперь она ехала немного быстрее, но не слишком торопясь. Во-первых, дорога вилась через непроглядный лес, а во-вторых, ей необходимо было обдумать все, что с ней случилось: похищение, откровения Рейли, а также перспективы своего ближайшего будущего. С тех пор как практически один за другим умерли ее родители — отец от рака легких, когда она училась в выпускном классе школы, а мама от сердечного приступа несколько месяцев спустя, — она жила самостоятельно. Только-только поступив в колледж, она не могла позволить себе долго скорбеть о матери. Не желая терять целый семестр, она взяла освобождение от занятий всего на неделю, разобралась с похоронами и всеми необходимыми формальностями, сопровождающими неожиданную кончину, а затем, эмоционально отстранившись от своей потери, вернулась к занятиям. Она вполне отдавала себе отчет в том, что стала круглой сиротой и теперь все, чего она добьется в жизни, зависит исключительно от нее одной. Скромную страховку за родителей она потратила на образование. После окончания колледжа продала родительский дом. Это было болезненное решение, поскольку безоговорочно отрезало ее от воспоминаний, связанных с семьей. Но деньги были необходимы — на кабельных каналах платили очень мало. Пожалуй, единственной выгодой был набираемый ею опыт; она училась обращаться с видеокамерами и монтажным оборудованием, снимать и выпускать репортажи. На одной телестанции в обмен за доступ в монтажную студию ей приходилось каждый вечер, когда все расходились по домам, вытряхивать мусорные корзины и подметать помещение. Ничего приятного, но она говорила себе, что таким образом закаляет характер. Плюс лишние тридцать пять долларов в неделю. В конце концов она попала на более крупную студию, где ей не приходилось подрабатывать уборщицей ради дополнительного заработка. В течение нескольких следующих лет она переходила с одной телестанции на другую, занимая всегда более высокую должность, училась, приобретала опыт. Когда подвернулась работа в Чарлстоне, она уже была крепким профессионалом и узнаваемой телеперсоной. Должность специального корреспондента, серьезное карьерное достижение, не принесла богатства, но позволила приобрести в кредит дом и побаловать себя копиями нарядов авторских моделей. Независимая, самостоятельная жизнь устраивала Бритт. А, может, она просто понимала, что выбирать ей не приходится. Как бы то ни было, она привыкла сама зарабатывать себе на жизнь и обходиться без посторонней помощи. Она ни на кого не полагалась и не рассчитывала. Она самостоятельно принимала все решения. Однако сегодня Бритт чувствовала себя не столько свободной, сколько одинокой и беззащитной. Подобные чувства редко посещали ее, и она не очень-то умела с ними справляться. Интересно, не привела ли длительная вынужденная самостоятельность к желанию иметь рядом человека, на которого можно положиться, у которого можно попросить совета или получить утешение? Только нет у нее такого человека. Как не было и в восемнадцать лет после смерти родителей. Теперь, как и прежде, придется справляться с трудностями одной. Она же справлялась прежде. Справится и сейчас. Но как отвлечься от дурных предчувствий? Не думать о том, что ждет ее в ближайшие часы? Как поведут себя полицейские, караулящие около ее дома? Можно ли рассчитывать на их милосердие? Или они набросятся на нее сразу же, как только она выйдет из машины? Наденут наручники, зачитают права и втиснут в полицейский автомобиль, не дав возможности объяснить свое исчезновение? Как бы ни развивались события, они, без сомнения, будут малоприятными и унизительными. Она — подозреваемая. Детективы не станут любезнее только потому, что она тележурналистка. Кларк будет менее вежлив, Джавьер — более циничен. Допросы — более жесткими. Даже если Билл Алегзандер подсуетится, он не сможет освободить ее под залог до предъявления обвинения, а это произойдет не раньше завтрашнего дня, то есть ей придется провести, по меньшей мере, ночь под арестом. Тюремная камера. От мысли пусть даже об одной ночи в тюрьме ее затошнило. И тут она вспомнила еще об одном факте, более страшном. Ее обвиняют не просто в убийстве, а в убийстве полицейского. И словно этого мало, с точки зрения закона, она бегством спасалась от ареста. Большое спасибо, Рейли Гэннон. Его выходка с похищением дала ей оружие для более основательной защиты, чем неубедительное «я не помню», но одновременно уменьшило шансы на освобождение под залог. Вполне вероятно, она просидит в тюрьме до суда, а один Бог знает, как долго это продлится. Ее разрывали взаимоисключающие чувства. То она мысленно благодарила Рейли за бесценную информацию, то жаждала придушить его. По целому ряду причин. Когда он схватил ее перед расставанием, почему она не оттолкнула его, почему не сопротивлялась? Испуг здесь ни при чем. Если он не причинил ей никакого вреда за целые сутки, вряд ли сделал бы что-нибудь в последний момент. Она не должна была безропотно терпеть такое безобразное обращение. Бритт назвала его трусом намеренно, чтобы заставить заговорить. Он много рассказал ей, но еще больше утаил. Она провоцировала его, надеясь, что он сорвется и выболтает что-то, что поможет реабилитироваться им обоим. Ее колкости вызвали более сильную реакцию, чем она рассчитывала. И совсем другого рода. Ее неудачно подобранные слова вывели его из равновесия. Он… Ход ее мыслей прервала музыкальная трель сотового телефона. Бритт машинально полезла в сумочку и только потом подумала: Мой сотовый телефон? Двое мужчин изнывали от скуки. Они были чрезвычайно терпеливыми. Если требовала работа, они могли часами сидеть, не двигаясь и даже не мигая, однако предпочитали движение и действие безделью в замкнутом пространстве. В настоящий момент они, развевая скуку немудреным кункеном [15] , прослушивали телефонную линию с помощью поставленного несколькими часами ранее нелегального жучка. Из всех нудных аспектов их работы прослушка была, пожалуй, самой скучной. 15 Кункен — азартная карточная игра, возникшая в Мексике или в юго-западной части США и имеющая многочисленные разновидности. Сейчас они работали под фамилиями Джонсон и Смит и были, как и их фальшивые имена, взаимозаменяемыми, обладая одинаковыми навыками и личностными качествами. Они не имели на этой планете никаких личных привязанностей и были преданы только тем, кто в данный момент платил им. Наличными. Их имена не фигурировали в налоговых декларациях, водительских правах или документах социального обеспечения. Полтора десятка лет назад они покинули страну, чтобы сражаться в тайных войнах в африканских странах, о которых большинство американцев даже и не слыхивало, не говоря уж о том, чтобы отыскать их на карте. Там парни и растворились, а вернулись в Соединенные Штаты уже с другими фамилиями, отпечатками пальцев, личностями, и даже эти их досье вскоре были уничтожены. Их служба всегда была временной, но иногда одни клиенты обращались к ним неоднократно, и список довольных их работой заказчиков был достаточно длинным: страны, агентства, отдельные личности. Они всегда действовали вместе и получали отличный результат, поскольку не испытывали — необходимое условие их успеха — никаких проблем с совестью. Такое понятие, как совесть, им вообще было незнакомо. Их души давно зачерствели от содеянного жестокого насилия. Самым примечательным, однако, была их непримечательность. Их жестокость скрывалась за вполне обыденной внешностью. Они не пользовались камуфляжем. Оружие прятали на теле так, что его не замечал даже наметанный взгляд, но из всех его видов предпочитали собственные руки. Своей силой они обязаны были многолетним тренировкам, а не массе тела. Их можно было принять за бухгалтеров, преподавателей или представителей других, столь же мирных профессий. Они сливались с толпой и словно становились невидимками. Они слепо выполняли любое поручение, если за их услуги хорошо платили, никогда не предлагали альтернативный план, не высказывали своего мнения, если их не спрашивали. Они были нелюбопытны, даже безразличны к получаемым приказам и выполняли их без вопросов и обсуждений. Плевать им было на причины и следствия. Они были аполитичны и не верили в Бога. Благодаря всем этим качествам они идеально подходили для нужд их нынешнего нанимателя, приказавшего им вывести из строя Бритт Шелли и убить Джея Берджесса. Им показали фотографию Бритт Шелли, да они и сами неоднократно видели ее на экране телевизора. Они узнали ее сразу, как только она вошла в бар. Столпотворение в «Уилхаусе» сыграло им на руку. Официантки были ужасно заняты, и подносы с напитками стояли на стойке достаточно долго, чтобы успеть легким движением руки незаметно подсыпать в бокал что угодно. Они получили ясные инструкции и выполнили их в точности. Им приказали нейтрализовать женщину и представить все так, будто она убила Берджесса. Помогла беспечность Берджесса, не включившего сигнализацию. Они спокойно открыли дверь веранды и вошли в дом. Наркотик сильно ударил по Бритт Шелли, и, когда Джонсон и Смит ввалились в гостиную Берджесса, он как раз с тревогой спрашивал, что с ней происходит. Ей явно было плохо. Захваченный врасплох, ослабленный болезнью и алкоголем, Берджесс практически не сопротивлялся. Двум профессионалам ничего не стоило заставить парочку выпить бутылку виски. Берджесс запротестовал было, но в конце концов подчинился. Женщина вообще ничего не соображала, и они без труда влили виски ей в глотку. Когда они отключились, Джонсон и Смит раздели их догола, уложили в постель, придушили парня подушкой. Пустой пакетик из-под презерватива они сунули под диванную подушку и замели собственные следы так тщательно, что вряд ли их обнаружил бы даже опытный криминалист. Место действия они оставили точно в таком виде, как им было приказано. Все шло по плану… до сегодняшнего утра, когда обнаружилось исчезновение Бритт Шелли. Их наниматель, не предвидевший подобного развития событий, здорово разозлился. Попытки найти беглянку пока не дали результатов. Поэтому им приказали следить за телефоном Билла Алегзандера, адвоката. Поначалу их наниматель даже подумывал подвергнуть того пыткам, однако в телевизионном репортаже Алегзандер отчаянно нервничал, убеждая полицейских, что не знает, куда сбежала Бритт Шелли, и ему поверили. Оставался шанс, что Бритт Шелли, выйдя из подполья, позвонит ему первому, если, конечно, к тому времени полиция уже не арестует ее. Джонсону и Смиту приказали поставить жучок в телефон адвоката. Плевое дело. Холостяк Алегзандер жил один и был слишком беден, чтобы нанимать горничную. Днем, пока он работал, его дом был пуст. Наемники вошли в дом, поставили жучок и через пару минут уже покинули его, а остаток дня просидели у своего оборудования в ожидании результатов. И, наконец, сигнал. Они навострили уши. Длинные гудки, затем стрекотание набираемого Алегзандером номера. Джонсон бросил карты, и записал время. Смит включил магнитофон. Три звонка, «алло». Женский голос, неуверенный, удивленный, раздраженный. — Мисс Шелли! Слава богу, вы ответили! — Мистер Алегзандер? — Где вы пропадали? Разве вы не слышали новости? У полиции ордер на ваш арест. — Да, я знаю. — Куда вы уехали? — Я не совсем… уехала. Это долгая история. Я потом все объясню. Наверное, полицейские следят за моим домом. — Да. Вас ждет пылкая встреча. Мисс Шелли, я должен предупредить, что во второй половине дня был подписан и ордер на обыск. Так что будьте готовы увидеть в своей квартире бедлам… — Ордер на обыск? Почему? — Потому что вы ударились в бега. — Вовсе нет. — Ну, так считают полицейские. И все остальные. — Но я могу объяснить. Я… — Повторяю: поберегите свои объяснения до возвращения. И чем скорее вы вернетесь, тем лучше. Где вы сейчас? — Я точно не знаю. — Не знаете? — Примерно в часе езды от города. Я еду домой. — Если вас не схватят раньше. И Двадцать шестое, и Тридцать девятое шоссе кишат… — Я не на магистрали. Я где-то в глуши, и дороги здесь плохие. Вы знаете, где находится Йе… Йе… — Йемасси? — Да, здесь написано, что я должна проехать через этот пункт. — Где написано? — Долго объяснять. Отсюда я должна проехать… э-э, по Ривер-роуд до Семнадцатого шоссе. — Ладно, ладно. Поторопитесь. Я подъеду к вашему дому и буду вас ждать. Когда приедете, никому ни слова, пока не проконсультируетесь со мной. Вы понимаете, мисс Шелли? Ни одного слова. — Я понимаю, но я должна многое рассказать. Самое главное — убийство Джея связано с пожаром. — Пожаром? — С пожаром в полицейском участке, с тем, что случился пять лет назад. — Он был одним из героев. Всем об этом известно. — Да, но это далеко не полная информация. Джей был… Связь резко прервалась. Джонсон посмотрел на Смита. Тот пожал плечами. — Похоже, ее телефон разрядился. Они слышали, как Алегзандер дважды набирал номер, но оба вызова автоматически переключились на голосовую почту. Пробормотав «черт побери», адвокат отключился. Смит взял свой сотовый и набрал номер, известный только ему и Джонсону. Как только ему ответили, он сказал: — Только что ей звонил адвокат. Мы записали разговор. Без дальнейших объяснений Джонсон включил магнитофон. Наниматель выслушал всю запись: — Она помнит, что Джей говорил ей что-то о пожаре. Ее память стерта не полностью. — Иногда амнезия бывает временной, — защищаясь, сказал Смит. — Все по-разному реагируют на наркотик. — Надо было приказать вам убить и ее. Вы могли бы представить это как убийство и самоубийство. Но теперь слишком поздно… Хотя… Им казалось, что они слышат, как вертятся шестеренки в мозгах их босса. — Ее бегство нам выгодно. Она ведет себя, как преступница, способная на убийство бывшего любовника и от отчаяния готовая на любую ложь, лишь бы спасти свою шкуру. Если она начнет чернить Джея Берджесса и его героизм, кто станет слушать? Или все же лучше… Джонсон и Смит почувствовали, что последует дальше: лучше, чтобы Бритт Шелли никогда не смогла сказать что-либо кому-либо и избавила бы их клиента от тревог и хлопот. Они оставили партию кункена незаконченной, радуясь шансу заняться более интересным делом. Рейли заметил, что бензин почти на нуле. Ему совсем не хотелось задерживаться в пути, но было бы еще хуже, если бензин закончится посреди дороги. Он завернул на первую же автозаправку, вылез из пикапа и направился к крохотной будке. Кассир принял деньги через зарешеченное оконце. Таблички сообщали о включенных видеокамерах, но Рейли в этом сомневался. Не сомневался он только в том, что под прилавком, невидимый, но легко доступный, лежит заряженный револьвер. Он вернулся к насосу, сунул конец шланга в топливный бак и тут заметил на дне кузова ветровку Бритт, которую она в ярости забросила туда. При виде ее одежды он испытал укор совести, хотя вроде не должен был. Конечно, он вел себя, как последний подонок, почти все время, пока она была рядом, но лучшего отношения она и не заслуживала. Не успеет она вернуться в Чарлстон, как окажется в центре внимания, в своей привычной среде. Пусть не сразу, но достаточно скоро с нее будут сняты подозрения в убийстве Джея. Сенсационная история вознесет ее на новую ступеньку карьерной лестницы. Он сам помог заполнить пробелы этой драмы важными сведениями, приправил материал сентиментальными подробностями. В общем, если сейчас она не испытывает к нему благодарности, то в ближайшее время уж точно будет ему признательна. Пока бак наполнялся бензином, Рейли смотрел в сторону города. Он тосковал по городской жизни, по кинотеатрам, ресторанам с морепродуктами, футбольным матчам, долгим воскресным пробежкам вдоль гавани. Но больше всего он тосковал по любимой работе. Наверное, работу он любил больше, чем Холли. Трудное признание, но если быть честным, то о крахе своей карьеры он сожалел больше, чем о потере любви. Со временем он осознал, что если бы Холли любила его так сильно, как уверяла, то не усомнилась бы в нем. Как только он признался, что ответил на заигрывания Сузи Монро, все остальные его слова Холли должна была принять как чистую правду — так же, как его родители. Она должна была поверить ему без колебаний и условий. Однако она не поверила. Если бы поверила, то не отказалась бы от него так легко. А если бы он любил ее так сильно, как полагал, то вряд ли отступил бы, оставив ее в качестве легкой добычи для Джея. Вы трус. Он понимал, почему Бритт назвала его трусом. Но не смелости не хватало ему, а поддержки. Умный человек не мчится вперед сломя голову, осыпая бездоказательными обвинениями уважаемых людей. Если нет твердых доказательств, нужен хотя бы один свидетель, способный подтвердить твои заявления. И теперь, выждав пять долгих лет, он, наконец, заполучил такого свидетеля. Бритт, вероятно, кажется, что он вооружил ее и бросил на передовую сражаться за него, однако она не знает, что он собирается развязать собственную войну за линией фронта. Это единственный путь к победе, ибо даже сейчас он не уверен в том, кто из двоих выживших героев замешан в убийстве Джея. И Магауан, и Фордайс сделали все возможное, чтобы прекратить расследование пожара. Кто-то из них решил заткнуть рот Джею, или они сообщники? С уверенностью можно сказать одно: они оба вовсе не герои, какими их считают. Рейли с удовольствием уступил бы Бритт честь разоблачения заговорщиков, их обмана, их преступлений. Ему же нужна лишь реабилитация. Он хочет вернуться к своей жизни. Разумеется, он не строит иллюзий. Никто не преподнесет ему оправдание на блюдечке. Каждому из этих парней есть что терять, ни один из них не сдастся без сопротивления. И у каждого из них есть приличные ресурсы для долгих боев, боев без правил. Тот, кто организовал убийство Джея, привык к закулисной борьбе. Наверняка он пристально следил за Джеем, боялся, что, узнав о своем диагнозе, Джей захочет исповедаться перед смертью. Бритт сказала, что Джей назначил ей свидание по телефону в первой половине дня, то есть план убить его и возложить вину на нее созрел и осуществился почти мгновенно. Один из двух парней действовал быстро и уверенно. Как только Бритт начнет задавать вопросы о пожаре, так называемые герои окажутся под пристальным вниманием общественности и полиции. Один или оба задергаются, а он, Рейли, проследит, кто яростнее начнет защищаться от омерзительных обвинений, а кто охотнее выложит сокрытую информацию о пожаре. Он до них доберется. В последние пять лет он ни о чем другом почти и не думал. Теперь, благодаря смерти Джея и помощи Бритт, он сможет закончить дело, не боясь недоверия или позора. Пожалуй, Джей заслужил благодарность. Но только за это. Джей, Пат Уикем, Кобб Фордайс и Джордж Магауан. Первые двое вышли из игры. Двое оставшихся подвергнутся такому же публичному наказанию, как и Рейли Гэннон пять лет назад. На них накинутся все местные средства массовой информации. Уж Бритт об этом позаботится. В эфир попадет все, что они скажут и сделают. Чем громче они будут протестовать, тем больше Бритт будет на них давить. Уж тут она будет в своей стихии. Подача бензина прекратилась. Рейли положил шланг на насос, закрутил крышку бензобака. Помахал настороженному молчаливому мужчине за решеткой окна, достал из кузова ветровку, швырнул ее на пассажирское сиденье, где уже валялась его собственная рубашка. Он отъехал от бензоколонки и собрался свернуть на дорогу, ведущую к дому, как вдруг с силой надавил на тормоза и, смахнув капли пота со лба, уставился на ветровку. Она не пахла псиной. Он сказал Бритт, что пес спал на ней, просто чтобы разозлить ее. Ветровка хранила только ее запах. Запах этой женщины как будто принес тревогу в сердце Рейли. Возможно, Бритт сразу арестуют и посадят в камеру за убийство Джея. Но она непременно разыграет карты, которые он ей сдал. И сразу же получит двух могущественных врагов. Да ничего с ней не случится. Фордайсу и Магауану хватит ума не связываться с ней, уж точно не на глазах всей Южной Каролины. Известность защитит ее. И потом, она ведь будет под охраной полиции. Господи, ну и женщина. На все готова ради хорошего материала. Только, сосредоточившись на сенсации, не забудет ли она об осторожности? Сможет ли удерживать ситуацию под контролем и сохранять здравый смысл? Оглядываясь на дорогу, по которой приехал, Рейли вдруг засомневался, разберется ли она в его указаниях. Достаточно ли они ясные? Предупредил ли он ее не сворачивать влево, пока она не пересечет двухколейную железную дорогу? Если она свернет влево после одноколейки, то может проехать лишний десяток миль прежде, чем поймет, что едет неверной дорогой. Черт, упомянул ли он об этом? Когда утром Рейли составлял инструкции для Бритт, его отвлекали мысли о ней, спящей в его постели, свернувшейся калачиком на боку с поджатыми к груди коленями. Вполне вероятно, его указания оказались не слишком подробными. Он снова покосился на ветровку, выругавшись, вывернул пикап на узкую дорогу, ведущую в обратную сторону, и что было сил надавил на акселератор. — Будь он проклят! Выходит, ее сотовый все время был при ней. Через пятнадцать минут после того, как полностью разрядился аккумулятор, прервав ее разговор с Биллом Алегзандером, Бритт все еще кипела от гнева. Она обнаружила звенящий телефон в застегнутом на «молнию» отделении сумки, которым никогда не пользовалась. Надо же! Она, как последняя дура, поверила Рейли Гэннону, заявившему, что он оставил телефон в ее машине. Интересно, сколько еще лжи он нагородил? Сколько полуправд? Если он умеет так правдоподобно и убедительно врать, стоит ли верить в его версию смерти Сузи Монро? Неужели, услышав, как на пресс-конференции Бритт упомянула наркотик сексуального насилия, стерший в ее памяти ночь, проведенную с Джеем, Рейли сочинил похожий сценарий, выстраивая свою собственную защиту? Рейли обвинил Джея Берджесса в самых тяжких грехах, не скрывая, что затаил на него злобу. Может, он решил одним махом оправдать себя и очернить героическое прошлое бывшего лучшего друга? Не одурачил ли он ее? Если так, Рейли — великий лжец. Ведь она поверила ему еще и потому, что он рассказал не обо всем. Она знала по опыту, что люди, владеющие самой ценной информацией, обычно неохотно с ней расстаются. Рейли наверняка было известно о пожаре и его причине гораздо больше, или он знал что-то еще. Рано или поздно он расскажет все. Она не позволит ему отсиживаться в лесах, в то время как она в одиночку будет сражаться с полицией, Фордайсом и Магауаном. Как только она расскажет об этой истории детективам Кларку и Джавьеру, кого-нибудь пошлют за Рейли Гэнноном, чтобы привезти его в Чарлстон для серьезного допроса. Шеф пожарного управления тоже будет заинтересован в беседе с ним. Рейли заставят поделиться информацией, а Бритт Шелли будет вести репортажи о развитии событий. Обещая ей сенсационный материал, Джей не соврал. Только жутко неприятно, что обаятельный соблазнитель, которого она знала, и грязный интриган, обрисованный Рейли, оказался одним и тем же человеком. Если все, рассказанное Рейли, — правда, значит, Джей пожертвовал жизнью девушки, своей давней дружбой с Рейли и даже собственной честью полицейского, чтобы защитить какую-то тайну, к разгадке которой приблизился его друг, тайну, которая, очевидно, была настолько ужасна, что Джей не мог покинуть этот мир, не раскрыв ее. Но, к несчастью, убийца не позволил ему облегчить свою душу. Увлеченная своими мыслями, Бритт поняла, что заблудилась, только когда фары ее автомобиля высветили табличку с названием городка, о котором она никогда не слышала и которого не было в бумажке Рейли. Свернув на обочину, Бритт снова сверилась с запиской. — Двухколейная железная дорога? — Железнодорожный путь, где она повернула, остался милях в пятнадцати позади. — Лучше бы, Гэннон, ты подчеркнул эту фразу, — пробормотала Бритт, разворачиваясь на сто восемьдесят градусов. Разумеется, он написал правильно, только она не удосужилась внимательно прочитать. Господи… Сколько времени потеряно! Билла Алегзандера хватит удар. Мертвые мушки залепили ветровое стекло. Дважды она замечала в темноте сверкающие, как топазы, оленьи глаза. К счастью, олени не выскакивали из кустов и не бросались под колеса. Но она все равно снизила скорость. Возвращение украло у нее почти полчаса. Когда автомобиль запрыгал на рельсах, она снова обругала Рейли Гэннона, но на этот раз повернула в нужном направлении. — Проехать четверть мили, затем резко повернуть направо, — прочитала она вслух по бумажке, которую теперь держала перед собой на руле во избежание новой ошибки. — Отлично. Вот и мы, — сказала она, обнаружив поворот. Ветви деревьев смыкались высоко над головой, образуя нечто вроде навеса. Дорога вилась через темный лес, пересекая болота и ручьи, притоки крупных рек. Во всяком случае, Бритт так думала. Она непременно насладится этой первозданной красотой. Если ее не посадят в тюрьму. Да, непременно. Возвращение к природе надо будет включить в список обязательных дел. И конечно, она вернется в эти болота с проводником. С человеком, который хорошо здесь ориентируется. Возможно, это будет Рейли. Хотя вряд ли. Она ему не нравится. Он сам так сказал. Бритт дернулась от страха, когда сова — или какая-то другая ночная птица с огромными крыльями — пересекла дорогу прямо над капотом ее машины. А потом, чувствуя себя полной идиоткой, посмеялась над собой. Интересно, существует ли такой человек, который сумел бы сохранять абсолютное спокойствие, находясь в одиночестве на лесной дороге ночью? Несколько минут спустя она заметила впереди пару автомобильных фар и страшно обрадовалась. Машина стояла у перекрестка на боковой дороге, ожидая, пока она проедет, а затем покатила за ней. В компании Бритт почувствовала себя увереннее. Однако вскоре свет фар засверкал в ее зеркале заднего вида — автомобиль приближался. Вспыхнула глупая мысль: Рейли! Он возвращается с ней в Чарлстон. Но разум говорил о другом: Рейли появился бы с другой стороны, и фары у этой машины расположены слишком низко для пикапа. Рейли не стал бы подгонять ее, буквально наезжая на задний бампер, не приближался бы на такое опасное расстояние, даже стараясь привлечь к себе внимание. И не слепил бы ее фарами, как этот водитель. — Подонок, — пробормотала Бритт, набирая скорость. Преследователь сделал то же самое и ехал вплотную к ее машине еще с полмили. Почему он не обгонял ее? На дороге нет желтой двойной полосы, запрещающей обгон, а даже если бы и была, в этой глуши некому предъявлять претензии за нарушение правил дорожного движения. Нет и встречных машин. Одной рукой заслонив глаза от слепящего света фар, отражающегося во всех зеркалах, Бритт различила в автомобиле, преследующем ее, два силуэта. Вроде бы мужчины, но наверняка не скажешь. Она ехала уже слишком быстро, и пришлось крепко держаться за руль обеими руками. Бесшабашные подростки, не сознающие опасность своих игр? Отличный получился бы репортаж на тему: «Не следует ли увеличить возраст получения водительских прав до восемнадцати лет?» Следующая миля довела Бритт до полного изнеможения. Руки, сжимающие руль, онемели. Плечи заболели от напряжения. — Ты победил. — Она направила машину к почти несуществующей обочине, однако второй водитель не воспользовался свободным пространством для обгона, а просто выдвинулся так, что его передний бампер оказался чуть впереди ее заднего. Бритт еще сдвинулась. Ее правые шины заскользили по мягкой грязи. Второй водитель не отставал. — Ты что, совсем спятил, болван? Ее раздражение быстро превращалось в панику. Какое там озорство! Ситуация складывалась зловещая. Увеличить скорость или остановиться совсем? И то, и другое — рискованно, особенно последнее. Она почти голая. Сотовый телефон разряжен. Оружия нет. И за последние полчаса она не видела ни одного автомобиля. Лишь иногда мелькали светящиеся окна домов, затаившихся в лесу, но не в последние несколько миль. Нет, останавливаться нельзя. Когда она сбавила скорость, второй водитель просто подогнал свою машину поближе. Остается одно: разогнаться и надеяться, что они не столкнутся до того, как доберутся до оживленного Семнадцатого шоссе. А может, этой парочке надоест эта глупая игра и они оставят ее в покое? Однако интуиция подсказывала ей, что ничего подобного не случится. Это угроза, а не забава. У тех двоих в машине дурные намерения. Водителю явно нравилось слепить ее, направляя свет своих фар в зеркала ее машины. Бритт вжала педаль акселератора в пол, в тот же момент резко повернула руль влево, едва не задев передний бампер преследователей, и, снова выскочив на дорогу, понеслась вперед. Однако ее преимущество было кратковременным. С громким ревом вторая машина снова догнала ее, перекрыв бампер. — Черт тебя подери! — в страхе выкрикнула она. — Зачем ты это делаешь? Что тебе надо? Ее снова ослепили фары, но она успела различить впереди столбик с названием реки. Прямо за знаком обочина исчезала совсем, и дорога сужалась до ширины моста. Паника нарастала. Бритт думала о черной реке, которую они с Рейли пересекли несколько раз по дороге от его жилища до взлетной полосы. Даже она знала, что в этой местности несколько больших рек текут в одну сторону и впадают в залив Святой Елены, а оттуда — в Атлантический океан, меняя направление течения четыре раза в день, в соответствии с приливами и отливами океана. Огромное количество воды, в которой гибнут люди. Недавно она делала репортаж об утопленнике. Он был опытным пловцом, но утонул, когда перевернулась его рыбацкая лодка. Еще один случай: тела двух байдарочников обнаружили в десятках миль ниже по течению от того места, где они пропали, в реке, разбухшей от проливных весенних дождей. На мосту она будет в относительной безопасности. Но когда Бритт разогналась, надеясь оторваться и выехать на мост, второй водитель тоже увеличил скорость и почти прилип к ее машине. Бритт в отчаянии снова надавила на педаль газа, но не смогла оторваться от преследователя. И в тот момент, когда она поравнялась с дорожным знаком, ее перехитрили: автомобиль дернулся вправо, выдавливая Бритт с дороги на мягкую, резко обрывающуюся обочину. Машина ударилась о воду на скорости сто миль в час. Удар был настолько сильным, что сработала подушка безопасности. Это спасло ей жизнь, но не помогло избежать трагедии: Бритт была еще в сознании, когда алчная бурлящая вода поглотила ее машину. 15 Рейли мчался к Чарлстону. Его пикап пожирал милю за милей, и, наконец, далеко впереди показались две пары задних фонарей. Они мерцали среди деревьев, то исчезая, то появляясь вновь. Даже на таком расстоянии было понятно, что один автомобиль преследует другой. — Идиот! Действительно, такое агрессивное вождение — безумие, особенно на темной, ухабистой дороге. Если ты так уж торопишься, то почему просто не обогнать первую машину? В глубине души Рейли надеялся, что первый водитель — не самодовольный глупец, отказывающийся уступить дорогу. Рейли спешил: он рассчитывал догнать Бритт и помочь ей сориентироваться. И еще он очень хотел попросить ее быть поосторожнее. Сможет ли он в ближайшее время связаться с ней? Вокруг нее будут полицейские и… — Какого черта? Первый автомобиль съехал на обочину, но второй его не обогнал, значит, просто пытался спихнуть с дороги. Рейли охватило дурное предчувствие. Бритт. Не успел он мысленно произнести ее имя, как машины исчезли. — Черт! Казалось, он целую вечность преодолевал изгиб дороги, заслонивший от него обе машины, но, как только они появились в поле его зрения, прищурился, стараясь их разглядеть. К несчастью, Рейли был слишком далеко, чтобы по задним фонарям определить модели машин, участвовавших в опасной игре в кошки-мышки. Он гнал свой пикап что было сил, но те две машины были легче, быстрее, и дистанция не сокращалась. Затем они снова исчезли. Рейли считал секунды. Двадцать? Тридцать? Через какое-то время стала заметна лишь одна пара мерцающих задних фонарей — автомобиль взлетел на мост и исчез из виду. Рейли вскрикнул и с яростью вжал педаль газа в пол, заколотил кулаками по рулю, словно подгоняя пикап. Казалось, он добирался до моста тысячу лет. Пикап резко остановился на самом краю осыпающегося берега у моста. Рейли выскочил из кабины чуть ли не на ходу. Рывком открыв крышку ящика с инструментами, он выхватил фонарь и первый попавшийся под руку металлический предмет. Гаечный ключ. Сойдет. Спотыкаясь, подпрыгивая, он сбежал вниз, к воде, скинул кроссовки. Несколько раз глубоко вдохнул, набирая в легкие побольше воздуха, и без раздумий нырнул в реку. Даже мощный свет его фонаря не мог пробиться сквозь густую, как патока, воду. Он знал эту реку, знал, как непроницаемы ее темные воды даже на мелководье, а здесь было довольно глубоко. Он отчаянно водил фонарем из стороны в сторону и уже начал паниковать, когда вдруг заметил машину, тяжело осевшую на дно, окруженную вихрями ила. Луч света, направленный на водительское окно, выхватил бледную ладонь, расплющенную о стекло, белокурую прядь. Бритт. Свет мигнул и погас. Воцарилась кромешная тьма. Рейли бросил фонарь, забил ногами и через пару секунд оказался у машины. На ощупь нашел ветровое стекло, изо всех сил ударил по нему гаечным ключом. Стекло не поддалось. Он ударил еще несколько раз. Безрезультатно. Его легкие разрывались от недостатка воздуха. Он снова заколотил по стеклу и бил до тех пор, пока оно, наконец, не раскололось. Он стал стучать по нему ногами и в конце концов разбил. Рейли старался протиснуться внутрь, не обращая внимания на боль от осколков разбитого стекла. Вслепую он нащупал руку Бритт. Никакой реакции. Боже, нет! Он нащупал ее ремень безопасности. Расстегнут! Рейли подхватил ее под мышки и вытащил через дыру в ветровом стекле осторожно, но быстро. У них обоих времени почти не осталось. В его легких уже не осталось воздуха, она была совершенно неподвижна. Выбравшись из машины, Рейли резко заколотил ногами и стал подгребать свободной рукой, стремясь к поверхности. Его легкие уже не выдерживали. Он бил ногами изо всех оставшихся сил, но с каждым мгновением ему было делать это все труднее: ноги становились все более тяжелыми, ватными, непослушными. Он уже пять лет не тренировался в спасательных работах, потерял форму. Рейли взглянул вверх, но там было почти так же темно. Он рвался из этого плена. Вверх. Вверх. Наконец его голова оказалась на поверхности, и он с жадностью глотнул воздух. Но Бритт не дышала. Он поднял ее голову, придерживая ее так, чтобы вода не касалась лица, и поплыл к берегу. Его организм все еще не насытился кислородом, он был обессилен, но плыл и плыл, преодолевая течение. Когда его ноги коснулись дна, он прошел остаток пути вброд, выполз на берег, подтащил за собой Бритт. Он перевернул ее на спину, оседлал. Слабый пульс еще прощупывался, но она не дышала. Прижав ладони к ее груди, он начал делать искусственное дыхание. — Очнись, Бритт, — приговаривал он, ритмично нажимая на ее грудь. — Не умирай. Ты еще повоюешь. Очнись, очнись. Речная вода струилась по его лицу, затекала в глаза, но он не прекращал ни закрытый массаж сердца, ни уговоры, в которых зазвучал вызов. — Ты назвала меня трусом, но это ты сдалась. Неужели ты отдашь свою сенсацию какой-то кукле? Ты никогда себе этого не простишь. Дыши, черт тебя подери! Фонтан речной воды выстрелил из ее рта прямо ему в лицо. Он сразу как-то сник. Жизнь, вернувшаяся к Бритт, лишила его последних сил. — Так и думал, что это поможет. — Он повернул ее голову набок. Бритт закашлялась, вздохнула, снова закашлялась. — Давай, давай, молодец. — У нее началась рвота речной водой, и он отвел ее мокрые волосы назад. Задышав свободнее, Бритт сама повернула голову и посмотрела вверх, на него. Из ее глаз текли слезы. Она попыталась заговорить, но не смогла и, только хорошенько отплевавшись, прохрипела: — Они пытались меня убить. Рейли кивнул. Они не понимали, кто инициировал это покушение, но сейчас было не до этого. Необходимо было оценить состояние Бритт и поскорее убираться отсюда. Вдруг тот, кто столкнул ее с дороги, заметил фары его пикапа? Подонок может вернуться в любой момент, чтобы проверить, не спаслась ли она каким-то чудом. Они оба сейчас — легкая добыча для злодеев. — Нам нужно добраться до пикапа. Я донесу вас. — Я могу идти. Рейли сомневался, но возражать не стал. Он поднялся, протянул ей руку. Бритт уцепилась, подтянулась, но ее колени тут же подогнулись. Рейли поймал ее — споры теперь были неуместны, — перекинул через плечи, как на пожаре, и начал карабкаться на высокий берег. В темноте он на ощупь искал, за что можно зацепиться. Несколько раз чуть не сорвался. Он спотыкался о камни, обдирал кожу колючими кустами, ударился о ветку упавшего дерева. Босые ноги вязли в грязи. Добравшись до пикапа, он опустил Бритт на землю, прислонил к крылу, чтобы открыть пассажирскую дверцу, втащил в кабину. Перегнувшись, он достал и надел на нее ветровку, просунув в рукава руки. Придерживая пальцами ее подбородок, он внимательно осмотрел ее лицо. Губы порозовели. Взяв ее руки, он поднес к глазам кончики пальцев — они уже не были синими, хотя в такой темноте трудно было что-то сказать наверняка. — Разотрите ладони и ступни. Я сейчас вернусь. Бритт в панике вцепилась в его руку. — Куда вы? — За кроссовками. — Высвободив свою руку, он закрыл дверцу. Рейли метался по берегу, пока не обнаружил кроссовки. Не то чтобы ему их было жалко — нельзя оставлять улики. Тот, кто загнал Бритт в реку, не подозревает о том, что ее спасли, и Рейли считал, что до поры до времени и ее спасение, и их союз должны оставаться в тайне. Со своими следами и следами шин он ничего не мог поделать. Дай бог, если убийца вернется, то лишь для того, чтобы проверить, не торчит ли ее машина из воды, и вряд ли он станет тщательно прочесывать окрестности. Рейли объяснил это Бритт, когда забрался в кабину и бросил кроссовки на пол. Затем он завел двигатель, вывел машину на дорогу и поехал прочь от Чарлстона. Куда угодно, только как можно дальше отсюда. — Бритт, кто это был? — Двое мужчин. Он взял ее левую руку, перевернул ладонью вверх, нащупал пульс. — Вы не видели их лиц? Она отрицательно покачала головой. — Марка машины? Она пожала плечами. — Номера? Она снова покачала головой. Он посчитал ее пульс. Немного чаще нормального, но вроде бы ровный. — Откройте отделение для перчаток. Достаньте аптечку. Там есть термометр. Измерьте температуру. — Я в порядке. — Вы можете достать этот гребаный термометр и без споров измерить температуру? — резко повторил он, но не от злости, а от страха. Если бы он на пару минут задержался на бензоколонке, если бы не прислушался к внутреннему голосу и не поехал бы за ней, если бы не смог разбить ветровое стекло, Бритт утонула бы. От всех этих «если» у него дрожали руки. Бритт подчинилась. Они ехали в молчании, пока она не вынула изо рта термометр. — Тридцать шесть и четыре. — Почти нормальная. — У меня редко бывает больше тридцати семи. — Ладно. Теперь вот что. Наверное, нужно обследовать вас в больнице. Есть одна в Уолтерборо. У вас нормальная температура, и кровообращение восстановилось. Перед тем как погас фонарь, я видел вашу ладонь, прижатую к стеклу, значит, вы еще были в сознании и отключились ненадолго, может, минуты на две. Думаю, мозг не поврежден, но кислородное насыщение все равно хорошо бы проверить. У вас кровоточащие порезы и царапины от ветрового стекла, возможно, сотрясение мозга. В легких мог остаться осадок, хотя, если бы его было много, вы бы кашляли. Первичные реанимационные действия поддерживают кровообращение, пока человек не начинает дышать самостоятельно, но в случае утопления существуют правила неотложной помощи, которые… — Рейли? — Что? — Почему вы не хотите везти меня в больницу? Несмотря на все причины, перечисляемые им, Бритт чувствовала, что он как будто отговаривает ее от посещения больницы. — Я боюсь, что, если отвезу вас туда, вы долго не проживете. — Он не счел нужным подслащивать пилюлю. Бритт должна знать правду, и нечего ходить вокруг да около. — Кто-то убил Джея. Кто-то пытался убить вас. Пусть думают, что вы мертвы. Так безопаснее. — Кто же стоит за этим? Кобб Фордайс? — Или Джордж Магауан. Или оба. — Один за всех, — тихо сказала она, повторив сказанную им вчера фразу. — После того, как мы расстались, я не мог отделаться от мысли о том, как вы беззащитны. Я поехал за вами, боясь, что вы сбились с пути; я хотел еще раз напомнить вам, чтобы вы соблюдали осторожность, чтобы оставались под охраной полиции. Это нападение рассеяло все мои сомнения. Тот, кто убил Джея, считает, что вы представляете опасность. — Почему же меня не убили вместе с Джеем? — Уверен, что они уже пожалели, что не сделали этого. Краем глаза он заметил, что она обхватила себя руками и растирает предплечья. Хотя было совсем не холодно, он включил кондиционер и направил на нее струю теплого воздуха. — Вы видели тот автомобиль? — спросила Бритт. — Не смог различить марку. Было слишком далеко и темно. Единственное, что я не могу понять, как они узнали, где вы находитесь. Разве что поставили маячок на вашу машину. Но если так, почему они не ждали нас на взлетной полосе? Или почему не перехватили, когда я вытащил вас из дома прошлой ночью? — Мой телефон, — глухо сказала она. — Я нашла его. — Понятно. — Он зазвонил вскоре после того, как я отъехала от ангара. Звонил мой адвокат. Мы говорили две или три минуты, пока не разрядилась батарея. Могли они выследить меня по спутнику? — Может быть. Если у них было необходимое оборудование, настроенное на ваш номер. Вы сказали Алегзандеру, где находитесь? Бритт кивнула. — Я сказала, где я еду и сколько осталось до города. — Любой, кто это услышал, мог поджидать на боковой дороге. Когда вы проехали, они последовали за вами. — Так и было. Сначала я даже обрадовалась компании. — Вы говорили Алегзандеру обо мне? — Нет. — Вы упомянули что-нибудь из того, что я вам рассказал? — Только то, что убийство Джея связано с пожаром в полицейском участке. И что это не все. Рейли устало вздохнул. — Насколько хорошо вы знаете своего адвоката? — Я познакомилась с ним вчера утром. — Она откинула голову и безрадостно хохотнула. — Неужели это было только вчера? — Похоже, он обманул вас, Бритт. — Похоже. — Или в его телефон установили подслушивающее устройство. Они подъехали к рыболовному магазинчику, где наряду с живой наживкой продавали холодное пиво, горячий кофе, фейерверки и лучшие во всех Юго-Восточных штатах гамбургеры. Во всяком случае, об этом гордо извещала написанная от руки табличка в витрине. Рейли припарковался перед лавкой и открыл дверцу. — Я сейчас вернусь. Бритт не стала ни спорить, ни задавать вопросы, и он понял, что она еще в шоке. Он предпочел бы вопросы. Когда он вошел, над затянутой сеткой дверью звякнул колокольчик. Мужчина в грязной, когда-то белой майке и штанах цвета хаки, облокотившись о прилавок, жевал луковые чипсы и листал журнал для охотников и рыболовов. На стене позади него красовалась оскаленная морда кита-полосатика. Когда Рейли приблизился к прилавку, мужчина вытер об штаны прилипшую к пальцам соль и осмотрел Рейли с ног до головы, отметив и облепленные грязью босые ноги, и мокрую одежду, и грязное, бородатое лицо, и спутанные волосы. — Искупались? — Горячий чай, пожалуйста. Один. — Горячий чай? — Мужчина фыркнул. — Может, с жареной картошкой? Рейли в упор смотрел на него. Глупая ухмылка медленно сползла с лица мужчины. — Кофейный автомат вон там. Кран горячей воды сбоку. Рейли прошел в зону самообслуживания и после долгих поисков обнаружил мятую коробку чайных пакетиков «Липтон». Он наполнил пластмассовый стаканчик горячей водой, оказавшейся едва теплой, бросил в нее пакетик и накрыл крышкой. Вернулся к прилавку. — Сколько? — Это для дамы? — спросил хозяин, глядя мимо Рейли. Рейли обернулся, чтобы проследить за взглядом хозяина. Бритт сидела, прислонившись головой к боковому окну. Мокрые волосы скрывали все лицо, кроме глаз, слепо смотревших сквозь ветровое стекло. — Да, — сказал Рейли, снова поворачиваясь к мужчине. — Тяжелая выдалась ночка? — Можно и так сказать. — За счет заведения, — сказал хозяин, придвигая стаканчик к Рейли. — Спасибо. — Не забудьте сахар. Рейли взял два пакетика сахара, кивнул в знак благодарности и вернулся к пикапу. Отдав Бритт чай и сахар, он завел мотор и выехал на дорогу. Бритт сняла крышечку и посмотрела на жидкость цвета разбавленного яблочного сока. — Я не хочу. — Все равно выпейте. Она покорно, осторожно зажав стаканчик коленями, высыпала в него содержимое обоих пакетиков и храбро глотнула. — У меня дома есть баллон с кислородом. — Бритт промолчала, но краем глаза он заметил, что она вопросительно смотрит на него. — Я купил его для неотложной помощи. Вдруг у Делно случится сердечный приступ. Он поглощает жирную пищу, как опоссум. Все жарит на топленом свином жире и пьет то, что остается на сковороде. Бритт сделала еще один глоток, глядя на Рейли поверх края стаканчика. — Вы хотите, чтобы я вернулась с вами в ваш дом? Теперь он повернулся к ней. — Если честно, то нет. Но я должен вам кое-что показать. — Кроме кислородного баллона? — Мои файлы. Все, что я собрал, расследуя пожар. — Официальные документы? — Предчувствуя увольнение, я пробрался в кабинет Браннера и скопировал всю информацию. Я хочу, чтобы вы ее увидели, но сначала вы должны дать слово, что не сделаете меня героем своего репортажа, пока я сам этого не разрешу. — Он умолк, давая ей время на размышление. — Или? — Или я оставлю вас в приемном покое больницы, где вам сделают все необходимые процедуры. Или отвезу к вашему дому, чтобы вы сдались полиции. Справедливости ради должен предупредить, что и то, и другое разумнее, чем находиться в моей компании. Бритт несколько раз обвела пальцем край стакана. — Мой адвокат, возможно, не заслуживает доверия. — Выдал он вас этим мерзавцам или нет, он все равно скомпрометирован. — Вы сами сказали, что детективы, занимающиеся моим делом, боготворили Джея и не станут слушать о нем ничего плохого. — Я уверен, что вы сможете их переубедить. Рано или поздно им придется смириться с правдой о нем. — Боюсь, что уже поздно. Сейчас мои признания уже не вызовут никакого доверия. — И вам грозит опасность. — Это не оспаривается. Кто-то пытался… пытался… — Убить вас. Не в силах говорить, она кивнула. Рейли счел это за согласие остаться с ним. Слава богу, последние гости подтягивались к выходу, рассыпаясь в благодарностях и прощаясь. Джордж едва сдерживался. Лес обожал собирать лизоблюдов с их женами, удивлять гостей изысканной едой и редкими напитками, демонстрировать свое величие и напоминать, как же этим дармоедам посчастливилось, что они допущены целовать его задницу да еще получать за это деньги. Вечеринка якобы была задумана в последнюю минуту, чтобы отметить сделку, завершенную днем после долгой игры в гольф и бесконечного ленча. Джордж сильно сомневался в ее спонтанности. Вернувшись из загородного клуба, он застал у дома грузовики поставщиков. Повсюду сновали, накрывая столы, бармены и официанты. Гости начали прибывать в шесть тридцать и тянулись до начала восьмого. Сотня приглашенных. Лес планировал этот званый вечер не одну неделю. Сукин сын и мысли не допускал, что может не получить контракт на строительство спортивного комплекса. — Мистер Магауан, вас к телефону. Джордж повернулся к экономке, коснувшейся его рукава. — Примите сообщение. — Я пыталась, сэр. Он настаивает на разговоре с вами. — Джордж? — К нему подошла Миранда, ослепительная в черном обтягивающем открытом платье. Розовый мартини в бокале прекрасно гармонировал с розовым бриллиантом, уютно устроившимся в ложбинке ее груди, но даже камень в пять карат не мог соперничать с ее сногсшибательным бюстом. — Мэдисоны хотят попрощаться с тобой. Мэдисон облизывал Леса усерднее прочих. — Я должен подойти к телефону. Попрощайся с ними за меня. Миранда явно встревожилась, но молча отвернулась и присоединилась к отцу, который, широко улыбаясь, прощался с Мэдисоном и расточал лицемерные комплименты его толстой робкой жене в блеклом платье. Джордж одним глотком допил свой хайбол [16] , отдал стакан экономке. — Спасибо. Я возьму трубку в кабинете. Кабинет обставлялся напоказ. Полки были забиты книгами, которые Джордж никогда не читал, написанными авторами, о которых он никогда не слышал. Обшитые деревянными панелями стены украшали головы оленя и лося, которых застрелил не он. Специальная застекленная витрина сверкала призами турниров по гольфу и теннису, в которых, насколько он помнил, он участия не принимал. Одна из его скаковых лошадей выиграла несколько серебряных кубков, однако Джордж не имел к этому никакого отношения, разве что оплачивал непомерные счета за содержание и тренинг нервного породистого животного со скверным характером. 16 Хайбол — алкогольный напиток, разбавленный содовой или минеральной водой, или безалкогольными газированными напитками, шампанским, соками и т. п. Подается в высоком стакане. А еще та знаменитая фотография: он и парни на фоне пожара. По заказу Миранды ее увеличили до грандиозных размеров и повесили на стену в раме, вполне пригодной для официального портрета английской королевы. Садясь за письменный стол и снимая трубку, Джордж старательно отводил глаза от этой злосчастной фотографии. — Алло! С кем я говорю? — Кобб Фордайс. Несмотря на нежелание смотреть на фотографию, его глаза по собственной воле устремились на нее. — Кажется, твой рабочий день закончился. Я прав? — Я не мог не позвонить. — У нас званый вечер, Кобб. Гости. Генеральный прокурор проигнорировал его слова. — Несколько минут назад у меня был интересный звонок. — И кто звонил? — Билл Алегзандер. Джордж нервно сглотнул. Вернее, попытался это сделать. На самом деле во рту пересохло, и он пожалел, что не выпил еще один стакан перед тем, как подойти к телефону. — Адвокат? — Брось притворяться, Джордж, — разозлился Кобб. — Ладно. Почему он не подождал до утра? — Потому что я генеральный прокурор штата. А еще, по его мнению, я должен знать, что Бритт Шелли сообщила ему о связи между убийством Джея Берджесса и пожаром в полицейском участке. Джордж облокотился о стол и подпер голову ладонью. — Я спросил мистера Алегзандера, почему его клиентка мисс Шелли вдруг связала эти две трагедии, — продолжал Кобб. — Это всего лишь ее предположения или Джей рассказал ей что-то перед смертью? Мистер Алегзандер объяснил, что не успел задать ей эти вопросы, так как их разговор по сотовому телефону неожиданно прервался. Джордж, я не знаю, насколько хорошо ты знаком с Биллом Алегзандером, но он легко возбудим и в самые удачные свои дни, а сегодня был просто на грани срыва. Он пообещал детективу Кларку, что мисс Шелли вернется домой не позже чем через час после их разговора и сдастся полиции. Она не появилась. И ее местонахождение неизвестно. — Хм… А что он от тебя хотел? — Он спрашивал, можно ли доверять заявлению мисс Шелли о связи между пожаром и убийством Джея Берджесса? Интересовался моим мнением по этому вопросу, мол, не следует ли возобновить расследование? Не нужно ли сделать публичное заявление? Или лучше промолчать? Короче говоря, он схватил гремучую змею и не знает, куда ее зашвырнуть. Джорджа замутило. — Ты не знаешь, когда Алегзандер звонил Кларку и говорил, что Бритт Шелли едет домой сдаваться полиции, упоминал ли он о связи этого дела с пожаром? — Нет. Решил сначала проконсультироваться со мной. Джорджу стало полегче. Ненамного. Но все-таки. Почувствовав, что он в комнате не один, Джордж поднял глаза и увидел стоящих в дверях кабинета Миранду и ее отца. — Джордж, мне не нравятся разговоры о пожаре. Это всем нам может навредить. — Да. Согласен. — Джордж судорожно вздохнул. — Послушай, мне пора идти. Я позвоню тебе завтра. — Мы должны поговорить, Джордж. — Обязательно. Я позвоню тебе рано утром. — Джордж положил трубку прежде, чем генеральный прокурор успел сказать еще хоть слово. Миранда подошла к кожаному дивану и грациозно присела на подлокотник, потянулась, продемонстрировав нежную грудь в глубоком декольте. — Кто звонил, дорогой? — Кобб Фордайс. Ее брови красноречиво выгнулись, но вопрос задал Лес: — И какое же срочное дело заставило нашего генпрокурора позвонить посреди ночи? Джордж по очереди посмотрел на них. — Он сказал, что у нас большие неприятности. 16 — Спасибо, мне и так хорошо. Правда. — Подышите пять минут, — уговаривал Рейли. — А я пока приму душ. Бритт послушно приладила носовую трубочку кислородного баллона и вяло улыбнулась. — Просто дышите, как обычно. Совершенно измученные, они за весь долгий обратный путь обменялись лишь парой слов. Им многое надо было обсудить, однако, по молчаливому согласию, они перенесли это на потом, когда придут в себя. Боясь инфекции, которой кишели воды Комбахи, Рейли яростно растирал тело под душем. Его руки были изрядно порезаны и поцарапаны, и, прежде чем надеть футболку и старые джинсы, обрезанные до колен, он залил их антисептиком. Бритт сидела там, где он ее оставил, за обеденным столом, положив босые ноги на перекладину. Рейли отключил кислород, и она вынула трубки из ноздрей. — Можно мне тоже принять душ? Он кивнул в сторону спальни. — Я оставил чистое полотенце и кое-какую одежду. — Спасибо. — Вы проголодались? Бритт покачала головой и, как сомнамбула, побрела к спальне. Рейли казалось, что он умирает с голоду, но, когда он открыл холодильник, есть ему расхотелось. Он подошел к спальне, прислушался к шуму воды. Его блуждающий взгляд остановился на лозе батата. Действительно очень милый, домашний штрих. Шум воды стих. Рейли вышел в гостиную. Бритт надела футболку и шорты, которые он ей оставил. Конечно, они ей были велики. Шорты полностью скрывали бедра, а рукава футболки свисали до локтей, но, в общем, вид был вполне приличный. Мокрые волосы. Под глазами синяки, сами же глаза казались огромными, взгляд — отсутствующим. Вряд ли кто-нибудь из телезрителей узнал бы в этой встрепанной бродяжке стильную женщину, сообщавшую им последние новости по телевидению. — Сядьте на кровать. Я принесу антисептик, нужно смазать порезы. Будет жечь, но зато обезвредит всякую заразу. Бритт без всяких споров подошла к кровати и села. Рейли вернулся из ванной комнаты с бутылочкой антисептика и рулоном туалетной бумаги. Ватных шариков у него не было. Он присел перед ней на корточки, оторвал кусок бумаги, смочил комок остро пахнущей жидкостью и коснулся царапины на ее руке. Бритт с шипеньем выдохнула сквозь сжатые зубы. — Я вас предупреждал. — Ничего. — Я быстро. — Он смочил другой порез. На колене. — Мне пришлось тащить вас через ветровое стекло. — Я не смогла разбить его. — Я захватил гаечный ключ. Колотил, пока не разбил. Вы это не помните? — Она отрицательно покачала головой. — Может, и к лучшему. — Я помню, как машина ударилась о воду. Очень сильно. Раскрылась подушка безопасности, потом сдулась. Нос машины опустился в воду. Меня удержал ремень. Я помню, что подумала, как неожиданно все случилось, и в то же время все происходило словно в замедленной съемке. Понимаете? Он кивнул, оторвал еще несколько кусков бумаги, налил на них антисептик. — Фары и все лампочки на приборной доске погасли. Стало темно. Сплошная чернота. — Бритт, не нужно вспоминать об этом. — Салон наполнялся водой, — продолжала она, словно не слыша его. Наверное, действительно не слышала. — Потом она сомкнулась у меня над головой. Я расстегнула ремень и забарабанила по стеклу, но… — Бритт поводила головой из стороны в сторону. Ее глаза наполнились слезами. Она дрожала. — Я все старалась разбить стекло, но не могла. И больше не получалось задерживать дыхание. — Бритт, вам холодно? — Нет. Но ее зубы выбивали дробь. Рейли встал, сдернул одеяло с кровати, накинул на нее. Скрестив на груди руки, она вцепилась в ткань, съежившись под одеялом. Рейли снова присел перед ней и обследовал порез на виске. — Глубокий, но можно обойтись без швов. Может, останется небольшой шрам, во всяком случае, на какое-то время. Под макияжем будет незаметно, особенно на экране. Он говорил, чтобы успокоить ее. Или — чтобы успокоить себя. Кто-то из них должен был держаться, а она пострадала гораздо больше его и выглядела совершенно ослабевшей. Состояние Бритт было абсолютно типичным. Теперь, когда непосредственная опасность миновала, пришло осознание, что от верной гибели ее избавила чистая случайность. Рейли наблюдал подобное десятки раз: так вели себя люди, спасенные из горящего здания или из любой другой опасной ситуации. Многие впадали в истерику. Он заметил, что ее дыхание сбилось, и встревожился. — Вам трудно дышать? — Нет. Он залил антисептиком очередной комок бумаги и приложил к рваной ранке на ее лбу. Она снова судорожно вздохнула. По щекам потекли слезы. — Простите. Я знаю, как сильно жжет это лекарство. Но сейчас пройдет, обещаю. — Ничего, все нормально. — Я почти закончил. Вы же не хотите подцепить какую-нибудь заразу. — Он еще несколько раз смочил порез, затем отложил рулон и бутылочку на телевизионный столик. — Ну, вот и все. — Он поднялся, отряхивая руки. Бритт смотрела на него снизу вверх полными слез глазами. Казалось, эти огромные глаза заполнили все лицо. Одна слезинка скатилась к уголку ее рта. — Я так… так испугалась. Он отбросил фальшивую бодрость и произнес: — Я знаю. — Я ничего не могла сд-делать. — Ничего. — Я старалась удрать от них, но дорога… — Вы сделали все, что могли. — Когда в салон хлынула вода, у меня началась паника. — Любой бы запаниковал. — Я всегда думала… думала, что я смелая. Но оказалось, что нет. — Вы… — Я знала, что умираю. — Но не умерли. — Знаете, говорят, что перед смертью вся жизнь проносится перед глазами. У меня такого не было. — Понимаю. Она яростно затрясла головой. — Ничего. Ничего, кроме воды… и страха. Я очень хотела спастись. Мне было так с-страшно. Рейли? — Да? Она потянулась к его руке, но схватилась не за кисть, а за предплечье. Другой рукой она зацепила его за пояс и притянула к себе. Отбросив одеяло, она практически вскарабкалась на Рейли, крепко обняла за шею, прижалась. — Я не хотела умирать, я не хотела умирать. — Вы не умерли. Все в порядке. Вы в безопасности. — О, боже. — Привстав на цыпочки, она уткнулась лицом в его шею. — Я думала, что умру. — Все кончилось. Вы в безопасности. — Он неловко погладил ее спину. — Все будет хорошо. Она обхватила его лицо ладонями, притянула к себе и отчаянно впилась губами в его губы. Погрузила пальцы в его волосы, сжала кулаки и чуть не выдернула его волосы с корнями. Она снова и снова целовала его, что-то неразборчиво и отрывисто бормоча между поцелуями. Ее тело — маленькое и нежное — прижималось к нему. Ее голые ноги терлись о его ноги. Ее руки сжимали его. Ее губы, влажные и жадные… Нет, это уж слишком. В нем вспыхнуло неудержимое желание. Руки Рейли сомкнулись вокруг Бритт. Он обхватил ее ягодицы, прижал к себе. Повернул голову, прилаживаясь к ее губам. Ее губы тут же раскрылись. Их языки соприкоснулись, и, боже милостивый, он пропал… Тревожный колокол грохотал в его голове громче пожарной сирены, но Рейли не обращал на него никакого внимания. Она так приятно пахла, ее кожа была такой сладкой на вкус. А ее жаркий и жадный рот… О господи! Сколько же времени прошло с тех пор, когда женщина так сильно, так безудержно хотела его! Бритт все цеплялась за его волосы, потом за футболку, потом ее руки скользнули под нее. Ногти впились в его кожу. Рейли оторвался от ее губ, чтобы сдернуть и отбросить футболку, и снова принялся жадно целовать ее… Его чуть не разорвало от нетерпения, пока она стаскивала с себя одежду. А когда они снова прижались друг к другу, он даже заурчал от удовольствия. Бритт опять схватилась за его пояс, дернула на себя, упала спиной на кровать. Он свалился на нее. Она пыталась расстегнуть его ширинку, неуклюже борясь с металлическими пуговицами. А потом ее пальцы, сомкнувшиеся вокруг его плоти, уже не были неловкими. Он то ли стонал, то ли ругался от нетерпения, стягивая сначала свои джинсы, потом ее мешковатые шорты. Она дернула ногами и освободилась от них, когда он уже вошел в нее. Их близость была жесткой и быстрой, и в ней не было ничего привлекательного. Оргазм наступил очень быстро. Через минуту они уже лежали, обнявшись, совершенно обессиленные. Осознание того, что случилось, навалилось на него, как горная лавина. Джей был с ней близок первым. Несмотря на чертовски приятные ощущения, именно об этом он подумал, когда ее нога соскользнула с его бедра, а ее руки расслабленно выпустили его из объятий. Он скатился на спину и закрыл глаза. В неловкой тишине минута тянулась за минутой, усугубляя и без того затруднительное положение. Кому-то, в конце концов, придется что-то сказать, но он не рвался в добровольцы. Он почувствовал шевеление и приоткрыл глаза как раз в тот момент, когда Бритт приподнялась и потянулась за шортами, отброшенными в изножье кровати. Естественно, он не удержался и стал разглядывать ее. Потрясающая попка. Красивая, изящная спина. А спереди еще лучше. Полная и совершенно естественная грудь. Розовый, восхитительный сосок. Встревоженный вновь вспыхнувшим желанием, Рейли опустил ноги на пол и сел. Поднял с пола ее футболку и, не оборачиваясь, передал ей. Подобрал свою одежду и пошлепал в ванную комнату, плотно прикрыв за собой дверь. Он включил воду, умылся над раковиной, а в голове непрерывно вертелось: боже, боже, боже. Рейли застегнул джинсы, вспомнив с досадой избитую поговорку о запирании амбара, когда все уже украдено, затем выключил свет и открыл дверь. Бритт лежала на боку, спиной к нему. Она надела футболку и натянула одеяло до талии. Он лег на бок спиной к ней. — Говорят… — хрипло начала она, откашлялась и попыталась снова: — Говорят, что когда… когда переживаешь что-то вроде того, что я пережила сегодня, или после похорон, одним словом, когда сталкиваешься с реальностью и неотвратимостью смерти, то сексуальное желание нормально. Говорят, то, что случилось сейчас… между нами… То есть я хочу сказать, что это естественная реакция на травматическую ситуацию. Потому что секс… он… он… жизнеутверждающий. Рейли отреагировал не сразу, затем потянулся к настольной лампе и выключил ее. — Действительно так говорят? Когда она проснулась, Рейли дома не было. На обеденном столе лежала записка. Листок в линейку, вырванный из блокнота на пружинах. Черные чернила. Знакомый дерзкий почерк. «Скоро вернусь». Немногословный мужчина. Судя по времени, которое он обозначил под своим коротким посланием, он уехал больше двух часов назад. Бритт поджарила ломтик хлеба, сварила кофе. Она допивала вторую чашку, когда послышался шум пикапа. Бритт убежала в спальню и закрыла за собой дверь. Не хотела, чтобы Рейли подумал, будто она с нетерпением ждала его возвращения. Пока она пряталась в спальне, ей пришло в голову, что, когда доходит до секса, взрослые иногда ведут себя, как дети. И все равно она не вышла. Бритт услышала, как скрипнула затянутая сеткой дверь, как она захлопнулась. Услышала, как Рейли прошел в кухню. Когда она набралась храбрости и приоткрыла дверь спальни, он, стоя к ней спиной, водружал на обеденный стол пластиковые пакеты со знакомыми логотипами «Таргета» [17] . 17 Target Corporation (англ.) — сеть магазинов розничной торговли, основанная в 1962 г. в Миннесоте (США). — А я все гадала, куда вы… — Рейли обернулся, и она осеклась. Он постригся. Не так коротко, как пять лет назад, но достаточно аккуратно. Однако самой поразительной переменой в его облике было безбородое лицо. Она разглядывала его резко очерченный подбородок, высокие скулы. Теперь его глаза казались более зелеными, более притягательными. Пока Бритт раздумывала, следует ли как-то прокомментировать его неожиданное и радикальное преображение, он отвернулся и принялся выкладывать на стол свои покупки. — Вы что-нибудь ели? — Поджарила хлеб. — Я привез фрукты. Бритт подошла к столу, увидела пластмассовую корзинку с клубникой и мускусную дыню. Взяв ягоды, Бритт понесла их к раковине, включила воду, тщательно промыла. — На вид очень аппетитные. — Я купил вам одежду. Не знаю, подойдет ли. — Бритт поставила корзинку с ягодами на рабочий стол. Рейли протянул ей несколько пакетов. — Но не слишком обольщайтесь. Она с любопытством заглянула в один из пакетов. — Спасибо. Я сейчас переоденусь. Бритт уже почти дошла до спальни, когда услышала: — Вы принимаете таблетки? Она оглянулась. — Что? Он нахмурился, словно говоря: Вы меня слышали. Хотите, чтобы я повторил? Бритт уклончиво повела плечами. Рейли упер руки в бока. — Что это означает: «да» или «нет»? Бритт не понравились ни его поза, ни его тон. — Не ваше дело, черт побери. — К несчастью, говоря о прошлой ночи, мое. Она захлебнулась от нахлынувшего гнева. — Послушайте, мистер Гэннон. Я спала со многими мужчинами. Некоторые из них были польщены, некоторые благодарны, все удовлетворены, но ни один не был несчастен. — Рад за вас. Так вы предохранялись или нет? — Не ваше дело. И не будет вашим. Никогда. Вам не о чем беспокоиться. Ясно? Бритт развернулась и гордо удалилась в спальню, захлопнув за собой дверь. Все еще негодуя, она бесцеремонно вывалила содержимое пакетов на кровать и приготовилась все это подвергнуть критической оценке. Не получилось. Его выбор оказался очень удачным. Белое, черное, джинсовое, сочетаемое в любых вариантах. Такую одежду обычно покупаешь для отдыха на природе. Интересно, это Холли привила ему чувство стиля? Бритт сорвала ярлыки с нижнего белья, надела трусики и бюстгальтер, натянула белые джинсы и черную футболку, белые кроссовки с серебристой отделкой. Совсем неплохо. И с размерами — даже белья — он почти не ошибся. Ее щеки вспыхнули жарким румянцем. Если бы Рейли отправился за покупками вчера, то не был бы так точен. Кроме одежды, он купил и туалетные принадлежности: лосьон для тела, блеск для губ, румяна и тюбик туши для ресниц. Чтобы почувствовать себя увереннее, Бритт всем этим немедленно воспользовалась. Когда она вернулась в кухню, Рейли уминал дыню. Он оглянулся, оглядел ее, но ничего не сказал. — Я чувствую себя гораздо лучше. Спасибо. — Пожалуйста. Он потянулся к миске на рабочем столе, стараясь не смотреть ей в глаза. — Мы так и будем играть в прятки? Рейли вонзил нож в дыню и стал нарезать ее быстро и ловко. — Что? — Не притворяйтесь, что не понимаете. Будем вести себя как взрослые люди и поговорим о том, что случилось, или сделаем вид, что ничего не было? — Мы уже поговорили. Прошлой ночью. — Это был разговор? Вы что-то пробурчали и выключили свет. Он пожал плечами. — А что я должен был сделать? Вся эта нелепость… — По-вашему, это была нелепость? Рейли отложил нож и повернулся к ней. — Ну, или это случилось оттого, как вы все это объяснили, или просто двое взрослых людей захотели трахнуться. Выбирайте, что вам ближе. — Хамить не обязательно. — Анализировать не обязательно. — Он взял нож и снова принялся за дыню. . — Я подумала, что вы хотите проанализировать. Это же вы поклялись никогда до меня не дотрагиваться, помните? А несколько часов спустя вы… — Трахал вас так, будто завтра не наступит никогда. Но завтра наступило. Вот оно — завтра. И я не хочу больше об этом говорить, — заявил он, подчеркивая свои слова взмахами ножа. — Но при этом хотите удостовериться, что через девять месяцев не будет никаких последствий. — А вы не боитесь? Может, у меня какая-нибудь болезнь, которая передается половым путем? — У вас? У осторожного, помешанного на предохранении Рейли Гэннона? Ни в коем случае. Думаю, я в безопасности. — Рейли отвернулся, но Бритт схватила за его локоть и повернула лицом к себе. — Мой анализ полезен вам так же, как и мне. Он освобождает нас от ответственности. И можете не переживать, что трахнули женщину, которую первым поимел Джей, причем в последний раз — всего несколько дней назад. Рейли заскрежетал зубами. — Вы сказали, что он этого не делал. — Я сказала, что думаю, что он этого не делал. — Вы были эмоционально взвинчены в ночь его смерти, так же, как и прошлой ночью. Откуда вы знаете, что не накинулись на него так же, как на меня? — А если и накинулась? Какая вам разница? Почему вы так зациклились на Джее? Из-за Холли? Рейли подтолкнул миску с дыней. — Хотите? Если хотите, ешьте. Нам нужно поработать. Бритт уставилась на его свежевыбритое лицо и увидела стальную решимость прекратить этот разговор. Отлично. На самом деле ей тоже не хотелось обсуждать случившееся. Она прекрасно помнила, что сама набросилась на него… и сгорала от стыда. Только ее поведение было вполне объяснимо, ведь она чуть было не погибла, и, дай бог, Рейли это понимает. Бритт от всей души надеялась, что это была единственная причина ее вчерашнего возбуждения. Она впилась зубами в кусок дыни и заговорила с полным ртом: — Вы расскажете мне о пожаре? — Позже. Сначала схожу к Делно, узнаю сегодняшние новости. Посмотрим, нашли ли вашу машину. — Думаете, нашли? — Вряд ли. Парни, столкнувшие вас с дороги, наверняка не побежали заявлять об этом в полицию. Пока меня не будет, вы можете… — Я не останусь здесь одна. — Почему? — Кто-то уже пытался убить меня! — Они думают, что вы мертвы. А если и нет, они не знают, что вы здесь со мной. — Могли узнать. — Не могли. — Я пойду с вами. — Идти далеко. И жарко. Испачкаете новые кроссовки. И Делно не отличается чистоплотностью. — Если есть новости обо мне, я хочу услышать их сама. Рейли раздраженно посмотрел на нее, пожал плечами. — Как хотите. Он достал из холодильника две бутылки воды, одну отдал ей и вышел из дома. Бритт поспешила за ним. Они пробирались сквозь лес, полный насекомых и крапивы. Она действительно извозила новые кроссовки в грязи, но ни разу не пожаловалась. Если там и была тропинка, то Бритт ее не различала, а Рейли словно нарочно лез в самые дебри. Правда, он обошел сухое дерево с осиным гнездом, а у густой кипарисовой рощи на краю болота обронил: «Осторожно, крокодил». Шишковатые корни кипарисов выступали из мутной воды, как сталагмиты. Аллигатор зловеще таращил на них злые глаза. К тому времени, как Рейли объявил: «Пришли», ее новая футболка насквозь пропотела. О нелюбви Делно к чистоте Рейли предупредил, но не упомянул о свалке, окружающей странное сооружение на столбах, для верности подпертое всяким хламом, втиснутым в пространство между полом и землей. Сквозь нагромождения рухляди — некоторые ржавые железяки Бритт так и не смогла опознать — Рейли провел ее к хижине. Они поднялись по шаткой деревянной лестнице. К стенам были прибиты шкуры зверей и змеиные кожи. Для украшения? Или чтобы залатать дыры? На маленьком крыльце дремала знакомая троица псов. Должно быть, они узнали запахи гостей, поскольку не залаяли, даже не пошевелились, хотя один заскулил, когда Рейли ногой отпихнул его от двери. — Делно? — крикнул он, остановившись перед затянутой сеткой дверью. — Заходи! — раздался крик с дальнего конца поляны. Делно появился из кустарника, натягивая на плечо лямку штанов. — Я в сортире. — Он осекся, увидев чисто выбритое лицо Рейли. — Ну и дела. Будь я проклят. Рейли без слов открыл дверь и вошел. — Привет, Делно, — обернувшись, произнесла Бритт, следуя за Рейли в душную хижину, и добавила шепотом: — Он что, делает свои дела во дворе? — Я вас предупреждал. — Рейли направился прямо к телевизору с комнатной антенной и включил его. Обернулся на вошедшего Делно. — Ты смотрел утром новости? Не отводя глаз от Рейли, Делно кивнул на Бритт. — Она в розыске. — Что? — раздраженный его взглядом, спросил Рейли. — Ничего. Совсем ничего. — Делно провел рукой по собственному, покрытому жесткой щетиной лицу, прошел к плите, на которой что-то тихонько кипело в кастрюле. — Хотите тушенки? — Нет, спасибо. Мы только что позавтракали, — вежливо сказала Бритт, боясь даже представить себе, что может там вариться. Шла какая-то телевизионная игра, хотя, если бы не звук, Бритт не догадалась бы. Различить что-либо на мерцающем экране было невозможно. Рейли переключал немногочисленные каналы. Новостей нигде не было. Он выключил телевизор. — А кроме ее исчезновения, еще о чем-нибудь говорили? — Взяли интервью у парня, назвавшегося ее адвокатом. — Делно сплюнул табачный сок в пустую банку из-под бобов. — Он сказал, что она ему звонила вчера вечером и обещала сдаться. А коп заявил, что она так и не появилась и ее ищут. И еще коп сказал, что, когда ее поймают, ей придется ответить на кучу вопросов. — Делно вопросительно уставился на Бритт, но она не стала объясняться. — Упоминали об инциденте на Ривер-роуд? — Не-а. Я не слышал. — А обо мне? — О тебе? Не-а. Рейли посмотрел на Бритт. — Это хорошо. — Наверное. Но я все еще считаюсь беглянкой от правосудия, а не жертвой преступников. — Ты пытался ее убить? Бритт рассмеялась, а Рейли нахмурился. — Нет, я не пытался ее убить. Спасибо за познавательную телепередачу. Если что-нибудь услышишь о нас, загляни, пожалуйста, сообщить. Делно перекинул табачную жвачку из-за одной щеки за другую. — Может, и загляну. Если других дел не будет. Я вам не Уолтер Кронкайт [18] . 18 Уолтер Лиланд Кронкайт-младший (1916–2009) — легендарный американский тележурналист и телеведущий. Рейли насмешливо хмыкнул. — Вряд ли тебя можно принять за Уолтера Кронкайта. Бритт поблагодарила Делно и последовала за Рейли к выходу. Они были уже на середине двора, когда Делно крикнул им вслед: — Это она заставила тебя побриться? Рейли не остановился и не оглянулся. Старик захихикал. — Я так и подумал. У нее царапины там, где их быть не должно. Бритт прикинулась глухой. Как и Рейли. — Пригрозила, что не даст, если ты не побреешься… Теперь Рейли остановился и развернулся. — Она не имеет к этому никакого отношения. Понятно? — Тогда зачем… — Я еду на похороны. Рейли отвернулся и исчез за деревьями. Теперь он шел быстрее, и Бритт еле поспевала за ним. Один раз она так отстала, что ему пришлось остановиться и ждать ее. Догнав его, она, задыхаясь, прохрипела: — Простите, у меня нога запуталась в корнях и кроссовка застряла. — Где ваша вода? — Я допила ее у Делно. — Он протянул свою бутылку. — Вам самому она нужна. — Обойдусь. Бритт отпила, оставив ему немного. Он опустошил бутылку, завинтил крышечку. — Теперь недалеко, — сказал Рейли, отворачиваясь. — Вы имели в виду похороны Джея? Он коротко кивнул. — Утром, когда ездил в город, слышал по радио. Его тело выдали родственникам вчера после вскрытия. Похороны состоятся сегодня в три часа дня. Он постригся и побрился, чтобы выглядеть представительнее, подумала Бритт, а вслух сказала: — Они будут там. Кобб Фордайс. Джордж Магауан. — Возможно. — Они вас знают. — Ну и что? Джей был моим другом детства. Почему я не могу прийти на его похороны? — Из-за того, что они сделали с вами. — Но они не знают, что я знаю об этом. Они думают, что спрятали все концы. Они погубили меня, и им это сошло с рук. Пять лет я не мозолил им глаза. Я больше не представляю для них никакой угрозы. — Тогда зачем вы едете на похороны? Рейли усмехнулся. — Пусть помучаются, не ошибаются ли они. Бритт продолжила: — Увидев вас, они занервничают. — Это входит в мои планы. Я давно об этом мечтал. И еще я надеюсь повидать Кэнди. Рейли снова двинулся в путь, и Бритт поспешила за ним, стараясь не отставать. — А когда вы расскажете мне о пожаре и вашем расследовании? — Сегодня вечером, когда вернусь из Чарлстона. — Очень долго ждать. Я не хочу столько часов сидеть здесь одна. — Бритт, вы не можете ехать со мной. Нельзя, чтобы вас увидели. Те, кто пытался убить вас, повторят попытку, если узнают, что вы живы. — Я и здесь буду совершенно беззащитна. — По дороге я загляну к Делно и попрошу посидеть с вами. — Не смешно. — Я и не хотел вас смешить. Если кто-нибудь попытается… Рейли вдруг остановился так резко, что Бритт налетела на него. Не успела она спросить, почему он остановился, как он развернулся, обхватил ее за талию и поволок в кусты. — Что… — Тсс, — прошипел он ей в ухо. — В доме кто-то есть. 17 — Кто? — прошептала Бритт. — Не знаю. Чей-то силуэт мелькнул в окне над кухонной раковиной. — Сквозь спутанные ветви кустарника Рейли с минуту смотрел на окно, но ничего больше не заметил. Он точно знал, что не ошибся. В первый момент он хотел броситься в дом и схватиться с незваным гостем, но не разобрал, мужчина там или женщина, крупный человек или маленький, представляет ли он угрозу или просто заблудился и нуждается в помощи. Учитывая события прошлой ночи, Рейли опасался худшего. Очевидно, Бритт думала о том же, потому что смотрела на него с тревогой. — Оставайтесь здесь, — сказал Рейли, но только он собрался уйти, как Бритт схватила его за руку. Он подумал, что она начнет умолять, чтобы он не оставлял ее одну, но она просто попросила: — Будьте осторожны. Рейли сделал глубокий вдох и выбрался из кустарника. Если бы тот, кто находился в доме, выглянул в окно, то увидел бы, как Рейли, пригнувшись, бежит к северной стене. Всего пара секунд, но эти секунды он был совершенно беззащитен. Добежав до дома, Рейли присел на корточки. Он ждал окрика, но было тихо. Видимо, ему удалось преодолеть открытое пространство незамеченным. Рейли оглянулся на убежище Бритт. Отсюда ее невозможно было разглядеть. Если он ее не видит, вряд ли кто-то заметит ее из окна. Почувствовав некоторое облегчение, он стал тихонько пробираться вдоль стены к фасаду, надеясь схватить незваного гостя у выхода из дома. Сейчас он крался вдоль стены своей спальни. В комнате послышался какой-то шум. Рейли остановился и тихо выругался. Комнату явно обыскивали. Он услышал знакомый скрип дверцы стенного шкафа, звяканье передвигаемых по железной перекладине вешалок, нечто, похожее на простукивание стены. Затем раздался грохот, звон бьющегося стекла, похоже, упала настольная лампа. Если попятиться от шкафа, как раз наткнешься на его импровизированный ночной столик. Затем несколько минут не доносилось ни звука. Рейли уже собрался зайти в дом и выяснить, в чем дело, но различил за стеной удаляющиеся — к гостиной — шаги. Прижимаясь к стене, он добрался до угла и притаился там. Дверь распахнулась, и на крыльцо вышел мужчина. — Нашел что-нибудь? До этой минуты Рейли не предполагал, что гостей может быть двое. Второй мужчина сидел на пассажирском сиденье пикапа, копаясь в отделении для перчаток. Рейли попятился и затаил дыхание. Если бы его увидели, пришлось бы сцепиться с обоими парнями, а он безоружен. Происходящее не походило на обычное ограбление, и вряд ли можно назвать случайным совпадением то, что вчера двое мужчин пытались убить Бритт, а наутро пара незваных гостей наведалась в его дом. Щелкнул ящик, затем захлопнулась пассажирская дверца пикапа. — На полу под обоими сиденьями подсыхает грязь. У него недавно был пассажир. А что в доме? — Расскажу на обратном пути. — Мужчина спрыгнул с крыльца, перескочив через три ступеньки, и направился через двор к машине. — Но, похоже, предчувствие меня не обмануло. Рейли рискнул выглянуть из-за угла, пытаясь разглядеть и запомнить нежданных посетителей. Тот, что обыскивал его пикап, уже уселся на пассажирское сиденье темно-бордового седана, поэтому можно было разглядеть лишь его профиль. Скошенный подбородок, солнечные очки, редеющие волосы. Никаких особых примет Рейли с такого расстояния не заметил. А вот того, что заходил в дом, он рассмотрел получше. Среднего роста, худой, спортивный, лет сорока пяти. Строгая стрижка. Консервативные темные брюки свободного покроя и голубая рубашка-поло. Ничего примечательного, кроме пистолета, который он — перед тем, как залезть на водительское сиденье — сунул в кобуру, прикрепленную к ремню на пояснице. Седан дал задний ход, умело, в три приема, развернулся и покатил к шоссе. Рейли запомнил модель автомобиля, номера и не двигался до тех пор, пока урчание двигателя не затихло вдали. Затем он медленно поднялся, тыльной стороной ладони смахнул пот со лба и потряс ногами — они порядком затекли. Это все меняет, подумал он, глядя на опустевшую дорожку, и выкрикнул в сердцах: — Сукин сын. Он быстро подошел к тому месту, где оставил Бритт, и еще издали окликнул ее. — Все в порядке. Они уехали. — Листва не зашевелилась, не видны были ни белые джинсы, ни черная футболка. — Бритт? — Опять никакого ответа. Его сердце замерло. Он бегом преодолел оставшееся расстояние до зарослей кустарника и развел руками ветви. — Бритт? Она сидела на земле, где он ее оставил, только спиной к дому, подтянув колени к груди, а когда подняла голову, он увидел в ее глазах такой ужас, словно она только что встретилась с привидением. И в какой-то степени так оно и было. — Я видела его в «Уилхаусе». В тот вечер. * * * Рейли помог ей подняться, подтолкнул в сторону дома. — Соберите то, что я купил вам утром, все, что хотите взять с собой. Нам придется убраться отсюда на некоторое время. Поторопитесь. Пересекая гостиную, он окинул ее внимательным взглядом. После вчерашних метаний Бритт в поисках телефона он навел порядок, каждый предмет положил на свое место. На первый взгляд все осталось по-прежнему, и только тот, кто долгое время жил здесь один, тот, кто натренировался хранить противопожарное снаряжение точно в соответствии с инструкцией, в идеальной чистоте и полной готовности, только тот мог заметить малейшее изменение в расположении вещей. Кем бы ни был проводивший здесь обыск, он действовал очень аккуратно, но Рейли все равно был убежден в том, что ящики открывались, подушки прощупывались, коврики поднимались, мебель отодвигалась, а затем возвращалась на место. То же самое он заметил и в спальне. Даже телевизионный столик явно переворачивали. В настольной лампе не хватало лампочки. Рейли вспомнил долгие минуты тишины после падения лампы. Опрятный злоумышленник сметал осколки? Очевидно. Очевидно и то, что их он забрал с собой. Ни одного не оставил. Рейли все это отметил за долю секунды и быстро прошел к комоду. Один ящик, который, как он точно помнил, оставался распахнутым, сейчас был лишь чуть-чуть приоткрыт. Рейли с облегчением хохотнул: — Не нашел. Чувствуя, что Бритт, собирая одежду в пакеты, пристально следит за ним, он перенес на пол кувшин с бататом, оторвал от сетки лозу и обмотал ее вокруг сосуда. — Вы сказали, что это растение — милый, создающий уют штрих. Я был уверен, что никто к нему не прикоснется. — Он навалился на тяжелый комод и отодвинул его от стены. — В кладовке на полу ящик с инструментами. Пожалуйста, принесите молоток. Бритт быстро нашла инструмент и принесла ему. Раздвоенным концом Рейли выдернул несколько гвоздей, отодрал от стены дешевую обшивку и вытащил из обнаружившегося тайника несколько папок. Папки были связаны вместе широкой резиновой лентой и завернуты в полиэтилен. — Ваши файлы, — произнесла Бритт. — Да. — Вы видели того парня? — Обоих. — Их было двое? — Один обыскивал пикап, а второй ковырялся здесь. — Как выглядел второй? — Как и тот, которого, вы видели. Как любой парень, только что загнавший мячик в восемнадцатую лунку, только с пистолетом. Рейли вытащил из-под кровати вещевой мешок, запихал в него пакет с документами, переложил туда же из ящиков комода охапки трусов, носков, футболок; из шкафа достал несколько пар джинсов и тоже утрамбовал в вещмешок. Взглянув на Бритт, он снова залез в шкаф, снял с верхней полки бейсболку и протянул ей. — Уберите под нее волосы и надвиньте козырек пониже. Потом он достал из шкафа ботинки и темный костюм. — Вы все еще собираетесь на похороны? — Да. Бритт открыла рот, но он не дал ей произнести ни слова: — Мы поговорим по дороге. — По дороге куда? — Об этом мы тоже поговорим. — Рейли. — Когда он проходил мимо с поспешно собранным вещмешком и костюмом, она схватила его за руку. — Это они столкнули меня вчера с дороги? — Я не стал бы биться об заклад. — Кто они? Нельзя было терять ни минуты, но он все же остановился и посмотрел ей в лицо. — Я не знаю, кто они, Бритт. Но я могу догадаться, кто их послал. И я точно знаю, что они не шутят. * * * — Один из них сказал «на обратном пути». Я думаю, они возвращаются в Чарлстон, — сказал Рейли, отъезжая от дома. — Если это так, вряд ли нам стоит ждать неприятностей в ближайшем будущем. С другой стороны, — мрачно продолжил он свои рассуждения, — похоже на то, что эти две задницы получают удовольствие от убийств на дороге. Возможно, зная, что здесь тупик, они поджидают нас на перекрестке. Деваться нам больше некуда. Рано или поздно, но мы там проедем, а, на мой взгляд, эти парни не имеют ничего против ожидания, даже довольно долгого. Рейли сунул руку под сиденье и — к ее ужасу — вытащил пистолет. — Странно, что парень, обыскивавший пикап, его не нашел. А, может, нашел и просто не захотел оставлять следы. При ближайшем рассмотрении пистолет оказался револьвером, большим, страшным револьвером с длинным дулом. Рейли откинул барабан и проверил патроны. Со своего места Бритт увидела, что все ячейки заполнены. Рейли со щелчком вернул барабан на место. — Парни полагают, что мы даже не подозреваем об их визите, — продолжил он. — В таком случае они могут подождать у главной дороги, пристроиться за нами и в первом же удобном месте устроить катастрофу, похожую на несчастный случай. Нас найдут мертвыми, конец истории. Никто и не заподозрит убийство. Они быстро приближались к опасному перекрестку. Рейли велел ей лечь на сиденье. — И не поднимайте голову. Ясно? Бритт кивнула, но, видимо, он не поверил, что она четко выполнит приказ, и надавил ладонью на ее макушку, когда чуть сбросил скорость, проверяя, нет ли встречного транспорта. Затем он вылетел на главную дорогу и так резко повернул пикап, что шины взвизгнули, запахло жженой резиной. Рейли еще несколько минут прижимал рукой ее голову, пока не убедился что никто их не преследует, и только тогда разрешил ей сесть. Однако он не расслаблялся и гнал пикап вовсю, все время поглядывая в зеркала заднего вида. Наконец он убрал оружие под сиденье, и Бритт облегченно вздохнула. — Вы бы стали в них стрелять? — Если бы они выкинули какой-нибудь фортель вроде вчерашнего? Не сомневайтесь, стал бы. — Его тон не оставлял никаких сомнений. — Тогда я рада, что они не устроили засаду и погоню. — А мне теперь кажется, что, может, засада им ни к чему. Парень, обыскивавший мой пикап, мог поставить на него маячок, и они легко схватят нас, когда получат приказ босса. Очень удобно. — Рейли подумал немного. — Бритт, у вас есть, к кому обратиться? — Обратиться? — Пожить. Пока не минует опасность. — Нет. — Родные? — Нет. Он с сомнением смотрел на нее. — Правда, Рейли. Никого. Мои родители умерли уже давно. У них не было ни братьев, ни сестер, как и у меня. Так что никаких братьев, сестер, тетушек, дядюшек, никого. Ясно? — Уловив в собственном голосе оборонительные нотки, она сменила тон. — Даже если бы у меня был целый клан родственников, я не стала бы никого втягивать в это дело. Я скрываюсь от правосудия. Кроме того… Бритт осеклась, и Рейли взглянул на нее. — Что? — Ничего. — Что? — Я надеюсь, что мне удастся раздобыть сенсационный материал. И это не просто работа, я этим живу. — Живете, — презрительно хмыкнул он. — Ну, да. Пока живете. — Он вдруг разозлился. — Господи, Бритт, какая сенсация! Это не игра! Пять минут назад вы вполне могли умереть. — Я понимаю. Это я прошлой ночью находилась в затопленной машине, не забыли? — Я-то помню. А вы? — Ваша жизнь тоже в опасности. Вы бросите свое расследование? Ну? Что же вы молчите? — Не дождавшись ответа, она продолжила: — И я не брошу свое. Я не стану прятаться. Все. Точка. Промелькнула одна миля, другая. Наконец Рейли заговорил: — Вы могли бы сдаться полиции. По крайней мере, под их охраной вы будете чувствовать себя безопаснее. — Ничего подобного. Если Фордайс или Магауан, или они вместе не убьют меня, то уж точно добьются сурового приговора за якобы совершенное мною убийство Джея. Вы сами об этом сказали. Они выдвинут в отношении меня такие обвинения, что никто не поверит ни одному моему слову ни о Джее, ни о пожаре. Вы это знаете лучше меня. Они чуть не обвинили вас в смерти Сузи Монро. Если бы ваша подруга Кэнди не надавила на Фордайса, он, возможно, добился бы, чтобы вас предали суду и приговорили к наказанию. Пусть вас не обвинили бы в преднамеренном убийстве, но он нашел бы способ заткнуть вам рот и упечь в тюрьму на долгий срок. Услышав его тихое, но энергичное «черт побери», Бритт поняла, что выиграла спор, и для закрепления своей победы добавила: — К несчастью, у меня нет Кэнди, которая могла бы за меня заступиться. — Я ужасно не хочу звонить ей и просить об одолжении. С нашего последнего разговора прошло пять лет. И потом, она занята сенатским голосованием. Бритт изумленно уставилась на Рейли. — Вы… она… Ваша Кэнди… Кэнди Оррин… Судья Кассандра Меллорс? — Да. Я думал, вы знаете. — Нет! — Ну… — Он пожал плечами, словно извиняясь. — Я всегда думаю о ней как о Кэнди. В детстве она ненавидела имя Кассандра. Не отзывалась на него. Говорила, что оно слишком чванливое. Теперь, по-моему, оно как нельзя более подходит к ее профессиональному статусу. — Судья Меллорс — ваша подруга, — задумчиво проговорила Бритт, пытаясь осмыслить это открытие, поразившее ее. — Подруга, с которой я не общался пять лет. Я хотел связаться с ней, когда умер ее муж, но решил, что призрак прошлого только помешает ей справиться с личной трагедией. Собирая информацию для документального фильма о судье Кассандре Меллорс, Бритт узнала, что ее муж, программист, погиб в катастрофе, произошедшей на пароме в нью-йоркской гавани. Он направлялся к клиентам на Стейтон-Айленд. Паром, на котором он находился, столкнулся с другим судном и быстро затонул. Муж судьи Меллорс оказался одной из двадцати четырех жертв этой трагедии. — Я ее знаю. Я делала о ней фильм, и у нас сложились хорошие отношения. Я пробовала связаться с ней… в тот день, когда вы меня похитили. Я пыталась заручиться поддержкой влиятельных людей. В общем, я позвонила в ее офис, но она была занята. Может, теперь она со мной поговорит, особенно если узнает, что я с вами. — Надеюсь, я смогу перекинуться с ней парой слов на похоронах; надеюсь узнать, что она думает о Джее, попросить у нее помощи в частном порядке. Однажды ради меня она рискнула своей карьерой, но вряд ли сделает это снова, тем более накануне сенатского голосования. Бритт понимала его доводы, но ее не покидала мысль о том, что хорошо было бы заполучить в союзники судью Меллорс. Задумавшись, она смотрела в боковое окно. Местность была ей незнакома. Это был совсем не тот путь, что Рейли проложил ей прошлой ночью. — Мы едем в Чарлстон? — Это конечная цель. Но сначала нужно достать новую машину. Вдруг действительно поставили маячок. Даже если нет, мы не можем разъезжать на пикапе. Он уже засветился. Глядя на его сурово сжатые губы, она сказала: — Они не оставят нас в покое. — Не оставят. — Тогда почему они ничего не предприняли в вашем доме? Рейли нахмурился. — Я и сам не пойму. Может, как я сказал, они специализируются на автокатастрофах. Или, может, их наняли, только чтобы выследить меня, и теперь они ждут дальнейших инструкций. Или хотят получить задаток за двойное убийство. Или что-то в моем доме его озадачило. — Он не нашел ваши папки. — Но он обнаружил следы вашего присутствия, а он считал вас мертвой. — Бритт открыла было рот, но заговорить не успела. — Как вы узнали того парня? Вы хорошо его разглядели? — Он выглянул в окно ванной комнаты. Его лицо оказалось как в рамке. Он несколько секунд осматривал территорию за домом. — Он вас не видел? — Нет, точно не видел, иначе он как-то отреагировал бы. Я не двигалась. Не могла. Я просто окаменела от шока, потому что узнала его мгновенно. — Вы уверены? Вы абсолютно уверены, что именно его видели в «Уилхаусе»? — Его лицо мелькало в одной из «вспышек», о которых вы говорили, только картинка не растворилась, не исчезла из памяти. Я помню, что видела его, когда вошла в бар. Он сидел за стойкой около двери. Мы встретились взглядами. — Заговорили? — Нет. Просто посмотрели друг на друга, как незнакомцы. Никаких улыбок, просто доброжелательно. Затем я заметила Джея и… Постойте. — Бритт закрыла глаза, крепко сжала веки. — Я могла видеть его, когда мы с Джеем выходили из бара. На другой стороне улицы в машине сидел какой-то мужчина. — Обычный седан? Вроде сегодняшнего? Темно-бордовый? — Возможно. Вы же знаете, какое оживленное движение по вечерам на Ист-Бей. Между проезжающими машинами я видела… — Она напряглась, но образ оставался расплывчатым. — В машине за рулем сидел мужчина, но я не могу сказать наверняка, что именно он был в баре. — Однако вы уверены, что мужчина в баре и мужчина в моем доме — один и тот же человек? — Абсолютно. — Хорошо. — Рейли задумчиво пожевал внутреннюю часть щеки. — Что? Он побарабанил пальцами по рулю. — Кое-что мне непонятно. Например, почему они явились ко мне? Что они искали? — Но как они вас нашли? — Это как раз несложно. У меня есть водительские права. Я плачу налог на недвижимость. Очень легко выяснить, где я живу. Но почему они явились ко мне? — Они могли сообразить, что к чему. — Что вы имеете в виду? — В разговоре с Биллом Алегзандером я упомянула Йемасси. Если они нашли ваш адрес… — И увидели, что это рядом. — Он кивнул. — Да. Я понимаю, куда вы клоните. Они сочли бы это фантастическим совпадением. — Может, Магауан и Фордайс поняли, что вы представляете для них опасность, и решили от вас избавиться. — Разумеется, — пробормотал Рейли и с тревогой покосился на нее. — Бритт, но вы тоже — угроза для них, а ведь они были убеждены, что расправились с вами. Держу пари, они обалдели и порядком струхнули, обнаружив, что вы живы и к тому же связались со мной. Чтобы подавить нарастающую панику, Бритт принялась уверять Рейли, что мужчина, обыскивавший дом, ее не заметил. — Если бы увидел, обязательно что-нибудь предпринял бы. — Бритт! Для того, чтобы убедиться, что вы остались живы, совершенно не обязательно заметить вас во дворе моего дома! Пакеты из «Таргета» лежали на кровати, на виду. Он наверняка заглянул в них, проверил дату на чеке. В ванной комнате — свежая косметика. Сомневаюсь, что они приняли меня за любителя наряжаться в женскую одежду. — Вы могли купить это для другой женщины. — Какой другой женщины? — Любой другой женщины. Живой женщины. Они считают, что я — корм для рыб на дне Комбахи. — От всей души надеюсь на это. Только если бы я был на их месте и собственными глазами не видел вашего трупа, а нашел бы новую одежду приблизительно вашего размера в доме мужчины, с которым у вас есть нечто общее — вас обоих поимел Джей Берджесс с друзьями, — я решил бы, что вы не утонули. У меня предчувствие, точно, как сказал тот парень. И пока мне не докажут, что я не прав, — мы на войне, и они — наши враги. По известным только им причинам они не захватили нас в доме, но это меня ни в коей мере не успокаивает. Отправившись в банк за «наличностью», Рейли не стал выключать мотор, а когда вернулся, принес с собой мешок на «молнии», как решила Бритт, с той самой «наличностью». — Я оплачу вам половину расходов. — Ее бумажник лежал в сумочке, сумочка — в автомобиле, автомобиль — на дне реки. Ей не нравилось полное безденежье, но отсутствие кредитной карточки и удостоверения личности исключало снятие средств со счета. Да и не стоило ей это делать. Любая банковская операция сразу же привлекла бы внимание Кларка и Джавьера. — Не беспокойтесь. Деньги — наименьшая из наших проблем. — На что вы жили последние пять лет? Если не хотите, не отвечайте. — Я продал свой дом. Хижина в лесу стоила лишь малую долю вырученных денег. У меня была другая машина. Я ее продал, продал рыбачью лодку и трейлер. Ликвидировал все свое имущество. Мячи для боулинга, лыжи, велосипед, снаряжение для подводного плавания. У меня теперь гораздо меньше игрушек и гораздо меньше расходов. — И вас это устраивает? — Вполне. Примерно так же, как вас устраивает отсутствие семьи. Рейли сбросил скорость у площадки, забитой подержанными машинами, лодками, прицепами, генераторами и газовыми баллонами. На рекламном щите красовались вполне приемлемые цены. Ярдов через пятьдесят показалось здание Африканской методистской епископальной церкви. Рейли свернул на парковку и остановился в тени виргинского дуба, обросшего испанским бородатым мхом. Он достал из мешка несколько тысяч долларов сотенными купюрами и сунул их в карман. — Оставайтесь в кабине. Если кто-нибудь приблизится, жмите на гудок, можете даже сесть на него. Рейли отправился на площадку. Бритт наблюдала, как он шагает вдоль ряда легковушек и пикапов. Вскоре из офиса вышел пузатый коротышка в пропотевшей под мышками рубашке. Он обменялся с Рейли рукопожатием и начал расхваливать свой товар. Некоторые предложения Рейли отмел с ходу, несколько машин осмотрел, но тоже отверг и наконец подошел к неприметному серому седану. Пока продавец нахваливал машину, Рейли обошел ее, постучал ногой по шинам, сел за руль. Он включил зажигание, открыл крышку капота, проверил, как работает двигатель, посмотрел под машину, нет ли на земле масляных пятен — во всяком случае, так предположила Бритт, — затем вроде бы решился на покупку. Он проследовал за счастливым продавцом в офис и вышел через несколько минут с пачкой желтых листов и ключами. Рейли подъехал на купленной машине к церкви, припарковался за пикапом, подошел и открыл дверь для Бритт. Когда она соскочила на землю, протянул ей новые ключи. — Поведете ту машину. Ее они искать не станут. А я поеду на пикапе. Если что-то случится… — А именно? — Что угодно. Не останавливайтесь. Поезжайте прямо в Чарлстон и сдавайтесь на милость детектива Кларка. Поняли? — Я думала, вы отдадите пикап в счет оплаты, — сказала она, следуя за ним к седану. Рейли сунул документы, включая краткосрочную страховку, в ящик для перчаток. — Этот обмен слишком легко проследить. Кроме того, я люблю свой пикап. — Где вы его оставите? — На взлетной полосе. Я подумывал о Делно, но не хочу его впутывать в эту историю. Вряд ли они знают о той полосе, так что это — лучший вариант, хотя и придется сделать крюк. — Рейли проследил, как Бритт устраивается за рулем седана. — Удобно? Она отрегулировала сиденье и зеркала. — Обивка воняет. — Нельзя иметь все сразу. Потерпите. Езжайте за мной, держитесь поближе. Не пускайте никого между нами. Хорошо? — Не волнуйтесь. Рейли закрыл дверцу, прислонился к открытому окну. — Бритт, помните, что я вам сказал. Если со мной что-то случится, не останавливайтесь. Но ничего плохого не случилось. Они добрались до взлетно-посадочной полосы без приключений, перенесли свои вещи из пикапа в седан, не забыв прихватить и револьвер. Затем уселись в седан сами, только за рулем теперь был Рейли. Когда они отъезжали от старого ангара, Бритт перехватила тоскливый взгляд, брошенный им на пикап, его последнюю игрушку. — Куда теперь? — спросила Бритт. — Дом, милый дом. — И где это? — Узнаю, когда увижу. Их новый дом причудливо назывался мотодвором. Двенадцать домиков, втиснутых в маленькую рощу рядом с Семнадцатым шоссе западнее Эшли, которую им придется пересечь, чтобы попасть в Чарлстон. Похвастаться мотелю было особенно нечем. Во дворе был бассейн, но без воды, дно усыпано мусором, как природным, так и отбросами цивилизации. За сетчатым забором покачивалось на одной ржавой цепи желтое пластмассовое сиденье качелей. Остальные необходимые части отсутствовали. Снова Рейли ушел в офис, оставив Бритт в одиночестве, и снова быстро вернулся. — Номер девять. — Президентские апартаменты? — Угу. Только никакой еды и напитков в номера после десяти вечера. В домике оказались две двуспальные кровати, между ними тумбочка с настольной лампой. Еще журнальный столик, два кресла, комод с треснувшим зеркалом над ним, телевизор и кондиционер в окне под самым потолком. Рейли щелкнул выключателем, и кондиционер радушно зажужжал, выпустив струю прохладного воздуха. Бритт приподняла покрывало и проверила простыни. Она не нашла никаких подозрительных пятен. От тонкой ткани резко пахло стиральным порошком и отбеливателем. — Неплохо, — заключила она, вымыв руки над крохотной раковиной и возвращаясь в комнату. Рейли успел снять рубашку. Его обнаженный торс напомнил ей о прошлой ночи, и Бритт споткнулась о порожек. — Можно теперь мне? — Рейли кивнул на ванную комнату за ее спиной, но она не ответила, увлеченная эротическими воспоминаниями. — Только я надолго. Очнувшись, Бритт отступила в сторону. Рейли протиснулся в узкий проем вместе с костюмом и ботинками. Поскольку его руки были заняты, Бритт потянулась к дверной ручке и закрыла за ним дверь. Сама она села на кровать, которую выбрала для себя, посмотрела вверх на потолок, оклеенный крупными легкими плитками, опустила взгляд на оранжевый ковер с коротким ворсом. Хлынула вода в унитазе, зашумел кран. Затем послышался глухой удар, вроде бы плеча о кафельную стену, и приглушенное проклятье. Бритт, никогда не делившая кров с мужчиной, размышляла над новыми впечатлениями. Значит, так звучит совместная жизнь? Услышав падение ботинка, она улыбнулась. Рейли вышел через пять минут, но перемена, произошедшая за этот короткий срок, была поразительной. Костюмные брюки, кремовая рубашка. Волосы, расчесанные пятерней. На ногах ботинки. Пиджак он держал в руках. — Вы отлично выглядите, — похвалила Бритт. На самом деле, он выглядел потрясающе. — Спасибо. Пиджак я надену на месте. — Галстук? — Не подумал, да и не нашел ни одного в своем шкафу. Может, я их все выбросил. Как бы то ни было, когда Фордайс и Магауан меня увидят, им будет не до галстуков. — Вы все-таки собираетесь выйти на сцену? — О, да. — Он взглянул на банковский мешок на столе рядом с упакованными в полиэтилен документами и револьвером. — Если что случится, хватайте все это и бегите. — Вы разрешите мне просмотреть документы? — Только, когда просмотрите, не бросайтесь к своим операторам, — ответил он после недолгих колебаний. — Не брошусь. — Рейли явно ей не поверил. — Ни к кому я не брошусь. Обещаю. Он сдержанно кивнул. — Заприте дверь. Без револьвера даже не подходите к глазку. Не открывайте никому, кроме меня. И помните: ни один полицейский не знает, что вы здесь, поэтому не клюйте на униформу. На обратном пути я куплю еду. Есть какие-нибудь просьбы? Возвращайся скорее. Возвращайся невредимым. Вообще не уезжай. — Лизол-спрей [19] . — Для чего? — Для обивки седана. И диетическая кока. Теперь езжайте. Опоздание на похороны — верх неуважения. 18 Он не опоздал, но проскользнул в часовню похоронного бюро одним из последних, перед самым началом службы. В левой половине зала, зарезервированной для полицейских, не осталось ни одного свободного места. В правой столпились гражданские лица. 19 Лизол — дезинфицирующая маслянистая жидкость красно-бурого цвета. Рейли встал у задней стены среди десятков тех, кто пришел слишком поздно, когда все кресла уже были заняты. Через невидимые динамики лились церковные гимны, но церемония оказалась более светской, чем религиозной. Если у Джея и были какие-либо верования, то Рейли о них не знал. По настоянию родителей, Рейли регулярно посещал с ними церковь, а Джей всегда над этим подшучивал. Прозвучали знакомые тексты из Ветхого и Нового Завета, затем произнес молитву протестантский священник полицейского управления. Однако большую часть службы отвели надгробным речам, в коих превозносились добродетели и таланты Джея, его преданность закону и, разумеется, героизм, проявленный им в день пожара в полицейском участке. Каждый выступавший говорил в основном о том, что полицейское управление и общество лишились одного из своих лучших представителей и что с уходом Джея Берджесса мир потускнел. Последним прозвучал панегирик, написанный судьей Кассандрой Меллорс. Он был чрезвычайно трогательным. Зачитал его директор похоронного бюро, поскольку сама судья отсутствовала. Неотложные профессиональные обязанности не позволили ей посетить службу, объяснил директор, и судья Меллорс глубоко сожалеет о том, что не может лично выразить свое восхищение Джеем Берджессом и горе по поводу его кончины и прискорбных обстоятельств, сопутствующих ей. С самого начала службы Рейли внимательно разглядывал море голов, стараясь отыскать среди них Кэнди, и страшно расстроился, услышав, что ее здесь нет, и, следовательно, их личная встреча не состоится. Разумеется, он не стал бы сразу говорить о пожаре. Не стал бы упоминать Бритт, ведь Кэнди — судья, а Бритт скрывается от правосудия. Однако если бы позже понадобилась помощь Кэнди, то эта встреча сгладила бы неловкость обращения с просьбой после столь долгого отсутствия. Когда служба закончилась, все встали. Волынщик заиграл «О, Благодать!» [20] , гроб поплыл по центральному проходу к распахнутым дверям и дальше к катафалку. На кладбище должны были присутствовать лишь родственники Джея: горстка кузин и кузенов и один дядюшка. Как только гроб вынесли из зала, сотрудники бюро принялись выводить присутствующих, начиная с первого ряда, чтобы избежать давки. 20 «Amazing Grace» (англ.), в русской интерпретации «О, Благодать!», — христианский гимн XIX в., написанный английским поэтом и священнослужителем Джоном Ньютоном (1725–1807). Одним из первых в проходе оказался Кобб Фордайс с привлекательной женщиной, видимо, женой. Лица обоих выражали стоицизм и торжественность, стандартные выражения высокопоставленных чиновников на похоронах. Если генеральный прокурор и заметил в толпе Рейли, то виду не подал. Не в пример Джорджу Магауану. Джордж медленно шел по центральному проходу немного позади Фордайса. Скользнув взглядом по лицу Рейли, он всмотрелся внимательнее и остановился, как вкопанный. Миранда с ужасом взглянула на мужа, тесть слегка подтолкнул его в спину. Джордж отвернулся и двинулся дальше. Не желая упускать его, Рейли в нарушение протокола протиснулся сквозь толпу у задней стены и поравнялся с выходившими из зала. На улице царила влажная, душная жара. Мужчины, одетые в штатское, стягивали пиджаки. Люди собирались группами, разговаривали, некоторые закуривали. Никто не смотрел на катафалк, но явно и не забывал о нем, не желая покидать место прощания раньше усопшего. Рейли обвел взглядом толпу на лужайке. Чету Фордайс уже усаживали в лимузин, но Джордж Магауан не торопился, стоял рядом с женой, тестем и несколькими незнакомыми Рейли людьми. Рейли направился прямо к ним. Заметив это, Джордж отделился от группы и встретил его на полпути с широкой и простодушной улыбкой. — Рейли Гэннон. Кажется, я видел тебя там. Господи, сколько времени прошло? — прогудел он. — Пять лет. Привет, Джордж. — Ну, если Джорджу нравится валять дурака, можно и подыграть ему. Рейли пожал протянутую руку. Джордж похлопал его по спине, оглядел с ног до головы. — Хорошо выглядишь, Рейли. Подтянут. Немного поседел, но это ерунда. — Спасибо. — Не то что я. — Джордж похлопал себя по животу. — Видишь, набрал немного. На это ответить было нечего. Действительно, набрал. И гораздо больше, чем немного. — Я женился. — Я слышал. — Ушел из полиции и стал работать с тестем. Рейли признался, что и это для него не новость. — Знаешь, мой отец работал на Леса до самой смерти. Я подумал, что женитьба на дочери босса даст мне кое-какие привилегии. Вот так-то, дружище! — Джордж хлопнул Рейли по плечу и расхохотался, но как-то принужденно, неискренне. Несмотря на показное дружелюбие, Джордж явно нервничал. Он то и дело облизывал губы, глаза бегали. Встреча с Рейли его не радовала, и Рейли все больше убеждался в том, что у Джорджа есть веские причины для паники. Неужели ему уже доложили, что, по всем признакам, Бритт Шелли не покоится на дне реки, а устроилась в лесной хижине Рейли? — Ну, хватит обо мне, — разливался соловьем Джордж. — Что поделываешь ты? — Сегодня я посещаю похороны. Приветливость Джорджа тут же сдулась, как проколотый воздушный шар. Не сбалансированные широкой, белозубой улыбкой черты лица отяжелели. Щеки обвисли, образовав глубокие морщины, — свидетельство несчастливой и нездоровой жизни. Он взглянул на катафалк, все еще стоявший перед часовней. — Кошмар, не правда ли? — Угу. — Рак. Ты знал об этом? — Узнал после убийства. Джордж вынул из брючного кармана носовой платок и промокнул капельки пота на верхней губе. — Сначала смертельный диагноз, потом… это. Джордж пристально вглядывался в лицо Рейли, словно оценивая его реакцию, но видел перед собой лишь непроницаемую маску. — Вы с Джеем долго дружили. — Всю жизнь. За исключением последних пяти лет. Джордж замялся, откашлялся. Ему явно было не по себе. Бывший полицейский должен был бы уметь владеть собой в любой ситуации. — Ну, ты же знаешь, как Джей относился к женщинам. — Джордж ловко избежал упоминания о Сузи Монро. — Он мог переспать с тысячей, а ему все было мало. Всегда шел по свежему следу, а твою Холли он давно хотел. И потом, когда они сошлись, ты уже вроде уехал? — Нет, меня вышибли. Опозорили, скомпрометировали и уволили. Джордж собрался ответить, но ему не дали. — Джордж? Он обернулся, явно благодарный за вмешательство. — Милая, иди сюда. — Джордж взял жену за руку, притянул и поставил перед собой как защиту. Миранда была в обтягивающем черном платье, туфлях на высоких каблуках, широкополой черной соломенной шляпе и темных очках. Гламурный траурный наряд. — Ты помнишь Рейли Гэннона? Старого друга Джея? Еще с детства. — Пожарный. Разумеется, помню. — Миранда сняла солнечные очки и одарила Рейли улыбкой, предполагающей, что он единственный мужчина на планете, причем с двенадцатидюймовым членом, который ей просто не терпится использовать вместо леденца. — Привет, Миранда. — Где ты скрывался все это время? — То тут, то там. Нигде. Ее гортанный смех прозвучал очень сексуально. — По-моему, идеальное местечко. — Пауза. — Рада видеть тебя. Хотя обстоятельства печальные. Рейли кивнул. — Думаю, Джей не хотел бы, чтобы мы горевали, не правда ли? И здесь так жарко. — Она провела пальцем по вырезу черного платья. Могла этого и не делать. Если вы мужчина и еще живы, то уже все заметили. Не сводя глаз с Рейли, Миранда обратилась к мужу: — Папочка предложил выпить в клубе. — Отличная идея, — Джордж вытер лицо платком. — Присоединяйся к нам, Рейли. Можешь поехать с Джорджем. Мы на разных машинах. — Она закусила дужку очков и стала посасывать ее. — Приедешь? Рейли подумал, не было ли ее приглашение частью какого-то плана, но долго над этим не размышлял. — Прошу прощения, не могу. У меня дела. — Вот незадача. — Миранда надула губы. — Очень жаль. — Но я хотел бы минутку поговорить с Джорджем. — Ну, тогда… — Миранда положила ладонь на его предплечье. — Приятно было повидаться. Не пропадай. Пока. — Она опустила руку. — Джордж, дорогой, увидимся в клубе. Джордж и Рейли смотрели ей вслед. Она подошла к отцу, прощавшемуся с собеседниками, и вместе они направились по отлого спускающейся лужайке к сверкающему красному «Корветту» с откидывающимся верхом. Джордж обернулся к Рейли. — Ну, что думаешь? — Думаю, ты отлично устроился. Джордж рассмеялся, правда, опустив голову и всем своим видом выражая смущение. — Да, можно сказать и так. — Он исподлобья взглянул на Рейли. — Ты ее трахал? Рейли опешил. — Господи, Джордж. Это же твоя жена. — Трахал? — Нет. — А Джей? — Вот уж не знаю. — Сейчас можешь мне сказать. Он мертв. — Я не знаю, — повторил Рейли. Джордж еще несколько секунд смотрел ему в глаза, затем пробормотал: — Я так и не добился от него прямого ответа. — Он отвел взгляд, но тут же поморщился, явно увидев что-то неприятное. Рейли обернулся посмотреть, что вызвало такую реакцию Джорджа. Люди все еще стояли группками, негромко разговаривали, обмахивались программками службы, ждали, пока отъедет катафалк. Безрадостная картина, но ничего зловещего, ничего, что могло бы усилить нервозность Джорджа, Рейли не заметил. Однако одна пара в толпе все же привлекла его внимание. Привлекла потому, что — пока женщина разговаривала с другими — мужчина пристально смотрел на них с Джорджем. Встретившись взглядом с Рейли, мужчина быстро отвернулся. Рейли оглянулся к Джорджу, который явно нервничал. — Кто это? — Кто? — Тот парень, Джордж. Который на нас таращится. — Ты имеешь в виду Пата? Рейли не купился на разыгранное Джорджем безразличие, особенно когда услышал имя. — Это Пат Уикем? — Младший. Рейли его не узнал бы. Конечно, парень повзрослел; Рейли не смог вспомнить, сколько лет не видел его. Однако радикальные перемены во внешности Уикема были вызваны не возрастом. — Что с его лицом? — Несчастный случай. Давний. — Кто с ним? — Его жена. — Он женат? — И двое детей. Он работает в полиции, но по части канцелярии. Компьютеры и прочее дерьмо. Не то что его старик. Рейли задумчиво взглянул на Пата Уикема Младшего и снова повернулся к Джорджу. — Ты с ним общаешься? — Нет. — Хм. Вы с Патом Старшим были лучшими друзьями. — Верно. Но после его смерти… ты знаешь, как это бывает. — Джордж огляделся, словно выискивая повод избавиться от Рейли. — Слушай, Рейли, очень был рад с тобой увидеться, но Миранда и Лес… — Тебе это не показалось странным, Джордж? Рассеянный взгляд Джорджа остановился на Рейли. — Что? — Да брось ты. Хватит валять дурака. Ты прекрасно понимаешь, о чем я. Сходство между смертью Джея и передозировкой Сузи Монро. — Джей умер не от передозировки. Его придушила журналистка. — Неужели? — Да. То есть так говорят. Я сам слышал. — А ты случайно не слышал, как она утверждала, что ей подсыпали наркотик? Странно, не так ли? Бритт Шелли в точности повторила то, что я сказал тем утром, когда проснулся в постели с голой мертвой девушкой и не смог вспомнить, как туда попал. Джорджа все больше донимала жара, и он решил, что нападение — лучший способ защиты. — Я молчал, потому что думал, что тебе неприятно вспоминать об этом. Рейли улыбнулся и вкрадчиво произнес: — Нет, Джордж, тебе неприятно вспоминать об этом. Ты просто не хочешь, чтобы кто-то узнал о том, что я говорил тебе, Джею, Пату Уикему и Коббу Фордайсу. О том, что мне подсыпали наркотик в коктейль, чтобы стереть воспоминание о той ночи. Ведь многим показалось бы странным, что Бритт Шелли говорит о последней ночи с Джеем то же самое. — Наркотик сексуального насилия, будь я проклят. — Джордж приблизил побагровевшее лицо вплотную к Рейли. — Очень удобная защита, но совершенно бездоказательная. — Кому это знать, как не мне. — Послушай, у нее с Джеем произошла любовная ссора. Все. Конец истории. — Но она заявила, что они не были любовниками. Джордж загоготал. Вернее, попытался это сделать. Прозвучало так, будто он задохнулся. — И, кроме того, — не унимался Рейли, — Джей не ссорился с женщинами. Никогда. Он избегал подобных сцен. Если он хотел положить конец роману, он просто переставал звонить. Никакого шума, никаких скандалов. — Может, девица этого не знала. Может… — Джею оставалось жить всего пару недель. Интересно, что он хотел рассказать в тот вечер известной журналистке? Ты думал об этом? Джордж разозлился. — Может, он хотел рассказать ей, с какой легкостью залез в трусы твоей невесте. Рейли даже не вздрогнул. — Думаю, он хотел подарить Бритт Шелли сенсацию вместе с предсмертной исповедью. Джордж воинственно подался вперед. — И в чем это Джей мог исповедоваться? — Вот ты мне и расскажи. — Гэннон, ты мешок дерьма. Ты затаил злобу на Джея за то, что он отнял у тебя Холли. Будь я до сих пор копом, знаешь, что бы я думал? Я думал бы, что, может, это ты прокрался ночью в его дом и прижал подушку к его лицу. — Если бы я хотел его убить, то не стал бы ждать пять лет. Дело не в Холли. — Нет? — Джордж презрительно фыркнул. — Знаешь, через несколько месяцев после твоего бегства из города я как-то проходил мимо дома Джея. В разгар дня. В самый разгар дня. — Кто-нибудь непременно нащупает связь, Джордж. Ты, Фордайс, Пат Уикем, Джей, Сузи Монро, я, Бритт Шелли. — Я уже хотел позвонить в дверь, как увидел их в окно. — Кто-нибудь обязательно найдет связь, Джордж, а связь эта — пожар. — Твоя девочка закинула ноги на подлокотники кресла, а Джей стоял на коленях, прижавшись лицом к ее киске, и ей это очень нравилось. — Этот список действующих лиц родом из того пожара. Последняя фраза Рейли прозвучала так громко, что привлекла к ним внимание; все, стоявшие поблизости, умолкли. Взмокший от жары и ярости Джордж огляделся по сторонам, улыбаясь во весь рот, но тревогу скрыть не смог. Атмосфера накалялась, однако в этот момент катафалк пришел в движение. Рейли и Джордж вместе со всеми торжественно уставились на его медленное скольжение вниз с холма. Никто не двигался, не произносил ни слова, пока катафалк не исчез за поворотом в густых зарослях вечнозеленых деревьев. Затем отчетливо послышался дружный вздох облегчения. — Ну, вот и все, — пробормотал Джордж. — Тебе этого хотелось бы. — Рейли повернулся к Джорджу и легко ткнул его в грудь. — Поезжай, Джордж. Пропусти стаканчик. А лучше два. Думаю, они тебе необходимы. — Он улыбнулся. — До встречи. — Если он разбирается в улыбках, — говорил Рейли Бритт час спустя, — то понял, что моя не сулит ничего хорошего. — Видела я эту улыбку. — Бритт погрузила ломтик жареной картошки в лужицу кетчупа. — Она опасная. — Опасная? — Жестокая. Голодная. Волчья. Рейли усмехнулся. — Не думаю, что эти определения мне подходят. Особенно сейчас, когда я сбрил бороду. — Без бороды они подходят вам еще больше. Подбородок, глаза. Определенно волчьи. Рейли вернулся в мотель с шестью банками диетической кока-колы, флаконом лизола, пакетом с чизбургерами и жареной картошкой, жареными креветками и двумя молочными коктейлями. Пока он вытаскивал полы рубашки из брюк и сбрасывал ботинки, Бритт успела распаковать еду и выставить ее на стол. Теперь они жадно поглощали ужин, и Рейли пересказывал свою беседу с Джорджем Магауаном, стараясь не упустить ни малейшей детали. Бритт не позволяла ему сглаживать шероховатости или делать какие-то выводы, настоятельно просила просто подробно воспроизводить разговор. — Она красавица? — спросила Бритт, когда Рейли закончил. — Миранда? Бритт насмешливо улыбнулась. — Вижу, вам не пришлось долго раздумывать, о ком я спрашиваю. — Да. Красавица. — Я видела только ее фотографии. Джей… ну, вы понимаете? Рейли дернул плечом. — Кто знает? Возможно. Все остальные — да. Бритт перестала жевать. В ее глазах вспыхнул невысказанный вопрос. Рейли вытер руки бумажной салфеткой. — Когда я впервые увидел Миранду, она была капитаном школьной команды болельщиков в короткой юбочке. Дрыгала ногами на краю поля. Соблазнительная была девчонка. Когда она повзрослела, я уже окончил школу, а потом встретил Холли. — Понимаю. Несовпадение во времени и отсутствие возможности. Рейли подумал «уточнять не буду, пусть помучается» и потянулся за своим молочным коктейлем. Он долго цедил коктейль через соломинку, затем несколько минут они ели молча. — Рейли? — Он посмотрел на нее. Ее взгляд был нежным, серьезным. — Что вы чувствовали? Во время церемонии? Вы сознавали, что означает для вас его смерть? — Вы ведь не собираетесь сказать завершение? Бритт нахмурилась. — Я понимаю, что Джей поступил с вами гадко. Но он был вашим самым старым другом. Вы испытали чувство потери? Вы скорбели о нем? Рейли закинул в рот креветку. — А вы не можете обойтись без вопросов. Это профессиональное? Ее голова дернулась, словно от пощечины. Затем Бритт молча доела свою картошку и принялась собирать мусор, заталкивать его в пакет. — Забудьте. Я подумала, может, у вас на душе неспокойно, мучают разные мысли… Хотела поговорить, помочь разобраться. Я ошиблась. Она отодвинула стул и встала. Рейли схватил ее за руку. — Ладно, виноват. Бритт выдернула свою руку. — Вы до сих пор выискиваете какую-то скрытую подоплеку моих слов и поступков. Я надеялась, что мы это сумели преодолеть. — Возможно, я никогда это не преодолею. Она сердито смотрела ему в глаза несколько секунд, затем выдохнула, расслабилась. — Наверное, я заслужила ваше недоверие. Но, если честно, мне казалось, что вы захотите поговорить о себе и Джее. Через несколько секунд Рейли чуть кивнул в ответ, приглашая ее сесть. Бритт примостилась у края стола. Он откинулся на спинку стула, слишком маленькую для его высокого роста, вытянул ноги. — Вы ведь стали репортером не случайно, и я, упоминая об этом, отдаю должное вашим личным качествам и профессионализму. У вас отличная интуиция. Ваши вопросы о похоронах бьют в самую точку. Вот почему я сказал то, что сказал. Рейли понял, что не может смотреть ей в глаза, и сосредоточился на счастливой мордашке, украшавшей его стакан. — Джей относился к тем людям, для которых всегда находишь извинения. Оправдания. — Что вы имеете в виду? — Например, мы что-то запланировали. Пойти на матч. Покататься на водных лыжах. Что угодно. Он является на час позже. Я в ярости. Он извиняется, кается, говорит, что я имею полное право злиться. И, хотя я действительно имею полное право злиться, я его прощаю. Он одалживает мою машину и возвращает ее с пустым баком. Я возмущался про себя, но ни разу его не упрекнул. Мы ужинаем в ресторане. Он позволяет мне оплатить счет, говоря, что заплатит в следующий раз, но «следующий раз» так и не наступил. И дело не в деньгах. Не это меня возмущало. Меня возмущало, что он считал само собой разумеющимся то, что я плачу за него и делаю это совершенно безропотно. Точно так же он обращался со всеми своими друзьями. С бездумным пренебрежением. Но если бы кто-то другой так себя повел, никто не стал бы терпеть. Какой бы сильной ни была обида, люди всегда прощали его со словами: «Что ж, таков наш Джей». Но — и это главное — он умел, как никто другой, подбодрить в тяжелой ситуации. Он умел рассмешить, когда на душе было черно. Он одним своим словом мог разрядить самую гнетущую атмосферу. Он всегда был душой компании. У него никогда не было плохого настроения. Он был интересным, радостным. Вот почему людей так тянуло к нему. Все хотели быть рядом с Джеем, находиться в его энергетическом поле. Он заряжал, он возбуждал. Воздух вокруг него словно трещал от электрических разрядов. Со стороны казалось, что у него тысяча друзей. Рейли умолк, подтянул ноги, уперся локтями в бедра, наклонился вперед. — Но хотел бы я знать: были ли это настоящие друзья? Или просто знакомые, которыми можно манипулировать и от которых легко отмахнуться? Был он другом или просто человеком, который использовал тебя так ловко, что ты даже не понимал, что тебя используют? Глядя сегодня на гроб с его телом, я подумал: а сказал ли он мне за всю жизнь хоть что-то честно или искренне? Когда я был подавлен или в чем-то сомневался, действительно ли он ободрял меня или это была пустая риторика? Когда я делился с ним своими мечтами, не было ли ему скучно? Не посмеивался ли он в душе надо мной? Может, он просто обладал особым даром говорить то, что ты хочешь услышать, а ты считал его своим другом? Рейли вздохнул. — Испытывал ли я чувство потери? Да, испытывал. Раньше я думал, что наша дружба оборвалась пять лет назад. Но сегодня я понял, что этой дружбы никогда и не было. Мы никогда не были настоящими друзьями. Вот о чем я скорбел. — Устыдившись собственной сентиментальности, он легко шлепнул себя по бедрам и встал. — Я ответил на ваши вопросы? Бритт откашлялась. — Да. Спасибо. Было очень вкусно. Рейли сунул ноги в кроссовки и вынес мусор в бак за домиком. Возвращаясь, он думал, нужно ли рассказать Бритт о том, что случилось после его расставания с Джорджем Магауаном. Она имеет право знать, но она и так напугана. Стоит ли пугать ее еще больше? Он обвел взглядом парковку, но, кроме их седана, только еще одна машина стояла перед другим домиком. И она уже была там, когда они вселялись. Рейли вошел внутрь, надежно запер дверь, задвинул засов. Обернулся. Бритт стояла лицом к нему, уперев руки в бока. — И когда вы собираетесь рассказать мне? — Что рассказать? — Почему вы не расстаетесь с этой пушкой. — Она приподняла его рубашку и ткнула в засунутый за пояс револьвер. — Почему вы дважды выглядывали в окно, пока мы ужинали. Почему… — Они были на похоронах. — Кто? — Буч и Санденс [21] . Те двое, что приезжали ко мне. Бритт попятилась. Она медленно отодвигалась от него, пока не ударилась о край кровати, а потом просто плюхнулась на нее. — Они вас видели? — Да, но я притворился, что не узнал их. — И что было дальше? Он покинул разозленного Джорджа, направился к своей машине. Краем глаза заметил темно-бордовый седан и сделал вид, что не узнал водителя, хотя не сомневался, что именно этот человек — все в той же голубой рубашке — обыскивал его дом. Второй мужчина сидел на пассажирском сиденье, и, хотя Рейли тогда почти не разглядел его, а сейчас еще мешали его огромные солнечные очки, ничего не оставалось, кроме как предположить, что именно он обыскивал его пикап. 21 Буч Кэссиди (1866–1908) и Санденс Кид (1867–1908) — легендарные бандиты Дикого Запада, которые промышляли нападением на банки и грузовые поезда. Стали героями американского кинофильма (1969 г., режиссер Дж. Р. Хилл), вошедшего в анналы Голливуда как самый кассовый вестерн в истории. Рейли пришлось уехать в седане, недавно купленном именно для того, чтобы избавиться от связанного с его личностью пикапа. «Выбросил на ветер три с половиной тысячи баксов», — раздраженно подумал он, проклиная эту парочку подонков. Рейли втиснулся в поток автомобилей, отъезжающих от похоронного бюро, и с радостью заметил, что бордовому седану пришлось ждать нового просвета, что случилось только через шесть машин. Подъехав к выезду на оживленную улицу, Рейли повернул в сторону, противоположную мотелю, и поехал так быстро, как только позволяли правила дорожного движения. Тем не менее на втором светофоре темно-бордовый седан нагнал его и несколько кварталов маячил в зеркале заднего вида, держась на расстоянии нескольких десятков метров, но двигаясь с той же скоростью и меняя вслед за ним полосы движения. Лавируя в плотном транспортном потоке, Рейли сумел оторваться от преследователей только через пять миль, но кто знает? Буч вполне мог посадить ему на хвост кого-то другого. Рейли продирался по проспектам, несколько раз выезжал на шоссе, возвращался в город и столько раз менял направление движения, что, скорее всего, все-таки ушел от преследователей. Обо всем этом он рассказал Бритт, стараясь говорить как можно спокойнее и увереннее. — Надеюсь, я избавился от «хвоста», но полной уверенности нет. — Мы этого не узнаем, пока кто-нибудь не вломится в нашу дверь, паля из револьверов. — У меня тоже есть револьвер. Это ее не сильно утешило. — Вы не всегда здесь, Рейли. И они видели вашу новую машину и знают теперь, на чем мы ездим. — Я заехал в подземный гараж больницы, поменялся номерами с минивэном, а потом нашел маркер и сделал из тройки восьмерку. А эту машину я выбрал потому, что таких, серых, седанов полным-полно. Им трудно будет нас выследить. — До сих пор им это отлично удавалось. Бритт была права, поэтому он не стал возражать ей. — Вы еще можете сдаться. — Только тогда, когда буду готова сражаться с противником его же оружием. — Она протянула руку за спину и взяла с кровати несколько копий документов, которые явно прочитала в его отсутствие. — Вы не поленились все это спрятать. Почему? — Хотел сохранить копии оригиналов. Я боялся, что после моего увольнения настоящие документы или подделают, или случайно засунут туда, где их никогда уже не найдут. — Что именно вы расследовали, когда Джей стал мешать вам? — Устанавливал личности семерых погибших. — Согласно этим отчетам, одна жертва была канцелярской служащей. — Ее тело нашли на лестнице. На нее обрушился потолок. Причина смерти — длительное сдавливание, но, вероятно, она все равно задохнулась бы от дыма. — Тюремный надзиратель? — Был спасен, но умер через два дня от ожогов и отравления дымом. Страшная смерть, — мрачно заметил Рейли. — Пятеро арестованных погибли в тюремной камере. — Четверо погибли в тюремной камере. Бритт посмотрела на документ. — Вы обвели одно имя красным фломастером. — Кливленд Джоунз. 19 — Кливленд Джоунз находился в маленькой комнате без окон, даже в двери не было смотрового окошка. В тот день это помещение использовали для допроса, — сказал Рейли. — Почему в тот день? — Странно, не правда ли? Особенно если учесть, что были свободны две специальные комнаты для допросов. Но, как бы то ни было, считается, что пожар устроил именно Джоунз. — Подпалив содержимое мусорной корзины. Вы говорили, что это сделать непросто. — Да. Как опытный расследователь, Браннер это тоже понимал. В обычных обстоятельствах мусор может погаснуть сам по себе, когда прогорят все легко воспламеняющиеся вещества. Однако та мусорная корзина стояла слишком близко к вентиляционному отверстию. Решетка отсутствовала бог знает с каких времен. — Я видела лишь груду обугленных руин, но было ясно, что здание старое. Управление должно было переехать в новую штаб-квартиру буквально через пару месяцев. — Верно. Здание было тесным, ветхим и нуждалось в капитальном ремонте. Проводка никуда не годилась, воздухопроводы были в отвратительном состоянии, деревянные балки перекрытий прогнили. Здание было оборудовано спринклерной [22] противопожарной системой, но она была ненадежной даже в свои лучшие дни. В день пожара она вообще не сработала. В преддверии переезда никто не хотел тратить деньги на ремонт. Аварийные работы проводились на скорую руку и кое-как. Как будто крупную кровоточащую рану пытались залепить кусочком пластыря. К несчастью, все это обнаружилось уже после пожара, а не до него. Ведь даже пыль огнеопасна, а она накапливалась в здании с начала прошлого века. Катастрофа была неизбежна. 22 Спринклер — составляющая часть системы первичного пожаротушения, оросительная головка, вмонтированная в спринклерную установку (сеть водопроводных труб, в которых постоянно находится вода или воздух под давлением). Когда пламя из мусорной корзинки засосало в стену через вентиляционное отверстие… Рейли взмахнул руками, показывая, как это случилось. — Поток воздуха потащил его вверх, в отверстие. Внутри здания полно горючих материалов и практически нет никаких препятствий для распространения огня сквозь стены. С самой первой искры помещение было обречено. — Семь человек. — Бритт печально покачала головой. — Шесть. — Что? — Шесть. Кливленд Джоунз погиб не в огне. Он умер еще до того, как начался пожар. Бритт в изумлении раскрыла рот. — Откуда вы знаете? — Вы уже видели отчет о вскрытии тела Джоунза? — Да. Он где-то здесь. — Бритт покопалась в разбросанных на кровати документах, нашла отчет и протянула его Рейли. — Тело обнаружили на полу той запертой комнаты. Скрюченное, руки под подбородком. — Типичное положение. По мере обезвоживания мышцы сокращаются, и горящее тело принимает позу эмбриона, но это необязательно означает, что жертва погибла от пожара. Кливленд Джоунз умер не от горения. Причина его смерти — тупая травма головы. Рейли перелистал отчет о вскрытии до страницы с рисунком мужского тела и указал на голову с пометками коронера. — Трещины черепа. Обе значительные. Бритт вслух прочитала комментарий коронера. — Смертельные. — Она подняла глаза на Рейли. — Упавшая балка? Рухнувший потолок? Рейли отрицательно покачал головой. — Если бы причиной гибели было обрушение, огонь не погас бы сразу и Джоунз успел бы сделать вдох. В его легких осталось бы значительное количество сажи и высокий уровень одноокиси углерода. Судебно-медицинский эксперт обнаружил совсем другое и немедленно по телефону сообщил Браннеру, что одна из жертв умерла еще до начала пожара. Браннер попросил меня проинформировать детективов о вероятном убийстве. Я занимался расследованием, когда Джей пригласил меня на свою вечеринку. Бритт сразу же оценила важность услышанного. — Начав задавать вопросы о Джоунзе и его аресте, я наткнулся на туманные объяснения и отговорки. Джей заявил, что не помнит деталей ареста Джоунза, так как не он вел его дело, но пообещал выяснить все, что сможет. Не забывайте, что в полицейском управлении царил хаос. До окончания строительства нового здания оставалось еще несколько месяцев. Полиция работала во временных помещениях. Отговорки Джея были вполне объяснимыми. Теперь-то я понимаю, что он просто избегал меня. Он не хотел, чтобы я узнал, что Кливленд Джоунз не мог быть поджигателем. И еще одно. Джоунз совершал самые разные преступления, но поджогов среди них не было. Я узнал это из его полицейского досье, которое пришлось добывать в управлении штата. Рейли устало повел плечами. Ему хотелось отложить разговор до завтра, но он понимал, что Бритт не успокоится, пока не узнает все. — После моих многочисленных звонков Джей в конце концов сообщил мне через секретаря полицейского управления, что удары по голове были нанесены Джоунзу до ареста. Проводившие арест полицейские — так и не установленные — не поняли, насколько серьезны были травмы, пока Джоунз во время допроса не стал вести себя неадекватно. На время переговоров о возможности перевода Джоунза в больницу его оставили без присмотра. Видимо, тогда он и осуществил поджог. Джей также передал, что, к сожалению, больше ничего не узнал, однако обещал перепроверить эти сведения и передать мне все подробности. Чего он, естественно, не сделал. — А как же Браннер? Разве после вашего увольнения он не расследовал детали смерти Джоунза? — В окончательном отчете Браннер согласился с объяснением Джея. Документы, касающиеся ареста Кливленда Джоунза, сгорели, а Джей уже был объявлен героем, поэтому Браннер и не усомнился в его словах. Вы и ваши коллеги были настолько заняты моим делом и восхвалением героев, что информация о Джоунзе прошла незамеченной. Он считался поджигателем, виновником уничтожения здания и гибели людей, так какая разница, каким образом он погиб? — Но Браннер мог бы заинтересоваться этим сейчас. Если бы вы обратились к нему… — Не получится. Он умер. Месяцев через шесть после пожара. Остановка сердца. — О! — В какой-то степени я даже рад, что он не дожил до разоблачения. Чем бы все это ни закончилось, основную вину все равно свалят на него. Я не думаю, что он был продажным. Усталым и ленивым — вероятно. Или просто не хотел лишнего шума. Бритт задумалась на несколько секунд, потом спросила: — У Кливленда Джоунза была семья? — Отец. Я звонил ему, надеялся получить дополнительную информацию. Он был настроен враждебно, сказал, что не желает говорить о своем сыне-преступнике. Я не отставал, и в конце концов он согласился со мной встретиться, но, приехав к нему домой, я его не застал. Я приезжал туда еще несколько раз, звонил, но так и не смог с ним связаться. — Получается, что сейчас вы знаете не больше, чем накануне вечеринки. — Да. — Вы выяснили, за что арестовали Джоунза? — Словесное оскорбление и угроза действием. Удобная формулировка. Никто не смог вспомнить суть его преступления, где оно было совершено, когда его привезли в участок. В море туманной информации был только один факт, который никто не оспаривал: смертельные травмы Джоунз получил вне полицейского управления. — Хм. Как-то подозрительно. — Вы думаете? — Джей обещал к понедельнику предоставить вам отчет о его аресте. — Ему это ничего не стоило. Он точно знал, что в воскресенье утром я найду в своей постели мертвую девушку. Рейли подошел к окну, раздвинул вылинявшие оранжевые — в тон безобразному ковру — занавески и, не обнаружив засады, повернулся к Бритт. — Без ответа остался еще один вопрос. Потрясающий вопрос. Как Джоунз суметь разжечь огонь? Чем? При аресте его карманы должны были вывернуть, верно? Бритт пожала плечами. — Он мог что-нибудь пронести в камеру. — Я бы поверил, но в помещении не было найдено ничего, чем можно было бы поджечь мусор. — Все могло сгореть. — Бензин и керосин затекают в трещины и углы. Их бы обнаружили даже в руинах. В любом случае Джоунз никак не мог пронести туда горючее. — Спички? — предположила Бритт. — Что-то очень маленькое, что легко спрятать. В носке или еще где-нибудь. Он мог чиркнуть спичкой и бросить коробок в мусорную корзину, может, оставил спички, чтобы поджечь мусор в вентиляционной трубе. Она еще не закончила, а Рейли уже качал головой. — Один из компонентов, содержащихся в спичечных головках, — кремнезем. Он не сгорает. Следов кремнезема не обнаружили. — Значит, так и не выяснили, чем подожгли содержимое мусорной корзины? — Может, Джоунз долго тер две палочки, — сострил Рейли. — А если серьезно, то как он мог разжечь огонь, выждать, пока он распространится по зданию, и при этом вообще не вдохнуть дым? Но, хорошо, давайте предположим, что поджигатель он. С какой целью он это сделал? — Надеялся сбежать? — Ладно. Принимается. Но его арестовывали десятки раз. В двадцать один год он уже имел внушительный «послужной список». Он не мог не знать, что его запрут. Глупо разводить костер в комнате, которая станет смертельной ловушкой, вам не кажется? — Если его мучила страшная головная боль, и он вел себя неадекватно… — Это вполне возможно. — Может, он пытался совершить самоубийство. — Такой крутой парень? Ну, нет, вряд ли. И кто, даже если кость буравит мозг, приговорит себя к такой жуткой смерти? — Может, он просто хотел напугать полицейских? Он не сознавал степень опасности, не понимал, что огонь распространится так быстро. Это была шутка? Или акт отчаяния свихнувшегося от боли человека? — И все же это не объясняет отсутствие дыма в его дыхательных путях, — возразил Рейли. — Но самая большая тайна — очевидный саботаж Джея. Он любил быть в центре внимания. Вы знаете это, Бритт. Он был честолюбив, амбициозен. Он с легкостью признавался в том, что хочет стать начальником полиции. Так почему же он не захотел участвовать в расследовании пожара, особенно когда судебно-медицинский эксперт обнаружил, что один из погибших мог оказаться жертвой убийства? Рейли зашагал взад-вперед по тесной комнатке. — Как детектив отдела по расследованию убийств, Джей просто обязан был заинтересоваться столь неожиданным поворотом событий. Расследование привлекло бы к нему внимание средств массовой информации, его слава засияла бы еще ярче. Но нет, он дистанцируется от этого дела, не хочет иметь к нему никакого отношения. Очень странно для Джея. — Очень. — Я думаю, он боялся обнародования результатов расследования. Он боялся, что раскрытие истины погубит его или кого-то из его приятелей. — Вы тоже были его приятелем, Рейли. — Но меня не было на месте преступления. — Рейли остановился и взглянул ей в глаза. — Моя интуиция подсказывает, что наша героическая четверка скрывает нечто, связанное с Кливлендом Джоунзом, с обстоятельствами его смерти. Вот почему в «Уилхаусе» Джей собирался исповедоваться вам. Бритт не спешила ни спорить, ни соглашаться, просто смотрела ему в глаза и, наморщив лоб, усиленно размышляла. Затем она отвела взгляд и глубоко вздохнула. — Вы считаете, что кто-то убил его в той комнате. — Да, я так считаю. Вы мне верите? Она снова уставилась на него. — Скорее всего, вы правы. Все на это указывает. Вряд ли они пустились бы во все тяжкие, чтобы скрыть какую-ту незначительную оплошность. Но как доказать это? Как мы сможем доказать это и остаться в живых? — Я не уверен, что мы сможем что-то доказать. Бритт все еще сидела на краешке кровати и смотрела на него снизу вверх, и он видел, как потрясло ее его спокойное заявление. Он обрисовал проблему, и Бритт ожидала, что вслед за этим он предложит пути ее разрешения. Ему отчаянно захотелось коснуться ее щеки, но он сдержал это неуместное желание и просто долго и пристально смотрел ей в глаза. — Бритт, послушайте меня очень внимательно. Вы видели, как я живу. Мне нечего терять. У меня ничего нет. Ни карьеры, ни имущества, ни семьи… абсолютно ничего. Но у вас отличные перспективы. Вы на пороге потрясающего карьерного взлета. — К чему вы клоните? — Сдайтесь. — Кларку и Джавьеру? — ФБР. Он ждал от нее любой реакции, но только не улыбки. — Не скрою, я думала об этом. Но совершенное убийство находится в юрисдикции штата. ФБР не станет за него браться. Они не любят вмешиваться в дела местных властей, разве что по приглашению, а в нашем деле шансов на это практически нет. Через несколько часов меня вернут Кларку и Джавьеру, и мое положение станет еще безнадежнее. Не говоря уж о том, как их разозлит то, что я пыталась действовать через их головы. — Вы можете рассказать им, где найти вашу машину. — А смогу ли я доказать, что меня выдавили с дороги? — Эти парни ударили ваш бампер? — Нет. — И даже не поцарапали крыло? Не оставили на нем свою краску? — Вряд ли. Они были очень близко, но… — Не было никакого контакта? Бритт грустно покачала головой. — Кларк и Джавьер, а, может, и ФБР подумают, что я инсценировала это нападение, чтобы доказать свою невиновность. — Дерьмо. Уж больно профессионально действуют эти Буч и Санденс. — Рейли разразился проклятьями, провел пятерней по волосам, затем упрямо сказал: — Вас невозможно осудить за убийство Джея. Нужны более серьезные улики. — Прямых улик, может, и нет, но косвенных предостаточно. Кроме того, как, по-вашему, скажется на моей карьере судебный процесс по обвинению в убийстве? А как он скажется на моих финансах? Десять дней работы хорошего адвоката, и мой счет опустеет. После суда я останусь с огромными долгами. Даже если меня оправдают, я потрачу на защиту не меньше года, а кто возьмет меня на работу с такой репутацией? То утро, когда я проснулась и обнаружила рядом собой мертвого Джея, поставило крест на моей прошлой жизни. Меня использовали точно так же, как использовали Сузи Монро, чтобы покончить с вами. Мне еще повезло, что меня оставили в живых, но, как вы и сказали, сейчас они наверняка жалеют об этом. Я довольно успешно строила свою жизнь, а они ее украли. Так что мне нужны не просто сенсация и торжество справедливости, я хочу, чтобы эти ублюдки расплатились сполна. Втайне он восхищался огнем, горящим в ее глазах, но все еще боялся за нее. Вернее, боялся за них обоих. — Ладно. Утро вечера мудренее. — Я не передумаю. — Но утро вечера мудренее. Чтобы положить конец спору, он обошел комнату, выключая лампы, подтащил один из стульев к окну, сел и чуть-чуть развел шторы, оставив крохотную щелочку. Услышав шелест страниц, Рейли понял, что Бритт собирает бумаги, готовясь лечь. Несколько минут они молчали. — Буч и Санденс? — вдруг спросила она. — Пара негодяев, имена которых первыми пришли в голову. Если хотите, можем называть их Убийца А и Убийца Б. — Нет, мне нравится Буч и Санденс. Прошло еще несколько минут. — Вы собираетесь сидеть там всю ночь? — Посижу еще немного. Он выждал еще сорок пять минут и решил, что в дальнейшем бдении у окна нет никакого смысла. Если их выследили, то наверняка вломились бы в комнату сразу же, как погас свет, тем более если они считают, что они с Бритт ни о чем не подозревают. Рейли подошел ко второй кровати и растянулся на ней, не раздеваясь. Револьвер он положил на тумбочку, потом передумал и переложил его на кровать рядом с собой. Бритт заснула. Слышались лишь ее тихое дыхание и жужжание ртутной лампы на стоянке перед домом. Рейли лежал на спине — подушка была такой твердой, что почти не прогнулась под его головой — и таращился в темный потолок. Он пытался не думать о том, что Бритт так близко, пытался не вспоминать о вчерашнем. И все равно вспоминал. Он помнил каждую подробность той ночи, каждый вздох, каждое прикосновение, каждое движение тела. Он закрыл глаза, попытался заснуть, но его мозг не желал отключаться, упрямо, раз за разом, возвращаясь к их неразрешенным проблемам и к их единственной близости, пока, наконец, последнее не вытеснило первое. Рейли капитулировал и дал волю потоку эротических воспоминаний. Такая гибкая, такая грациозная. Она вовсе не казалась бесплотной, но, подмяв ее под себя, он почувствовал себя великаном, терзающим маленькую фею. С другой стороны, сила ее страсти потрясла его. Да, она была расстроена, перепугана до смерти, она находилась на грани истерики и нервного срыва, но все же… Кто бы угадал в сдержанной теледиве женщину, трахающуюся, как… — Рейли? От ее тихого голоса у него остановилось дыхание. Он сглотнул и еле выдавил: — Что? — Я остаюсь. Джордж послал хипповатой девчонке-официантке воздушный поцелуй и покинул ее квартиру. Сегодня вечером он устроил ей неплохую разминку или, вернее, она — ему. Направляясь к своей машине, он вдруг понял, что устал как собака. Прескверный выдался денек. Все утро он провел в офисе, дорабатывая контракт, с которым, как напомнил Лес, он уже запаздывал. Перед похоронами едва успел прожевать сандвич вместо полноценного ленча. И словно мало ему похоронной церемонии, так еще Рейли Гэннон выскочил перед ним, словно призрак, звенящий цепями. Смерть Джея воскресила Рейли Гэннона. Очевидно, он появился не случайно, но Джорджу не хватало сил на размышления. Он свернул к дому, надеясь, что Миранда уже спит. Может, отказаться от их роскошной постели в пользу дивана в кабинете? Чтобы с ней не связываться? Коктейли в клубе они выпили слишком быстро, ужин, наоборот, чересчур затянулся. И весь этот бесконечный ужин Лес не переставал придираться к нему, а Миранда зевала от скуки и то и дело пялилась на свое отражение в зеркале позади стола. Когда трапеза наконец закончилась, Джордж попросил Леса отвезти Миранду домой, сказав, что должен вернуться в офис, чтобы проверить электронную почту. Он действительно заглянул на службу, но только для того, чтобы захватить презервативы, хранившиеся в ящике письменного стола, а следующий час провел с официанткой из бара. Девчонка была не просто симпатичной, но и чертовски изобретательной. Их постельная акробатика пресытила и утомила его настолько, что он еле держался за руль. Однако, не в пример утомленному телу, его мозг работал, как перегруженная электрическая цепь, шипя и стреляя мириадами искр каждые несколько секунд при очередной вспышке тревоги. Лес и Миранда отмахнулись от его волнений по поводу неожиданного появления на похоронах Рейли Гэннона. — Он подкалывал тебя. Ну и что? — Лес лениво помешивал сливки в заключительной чашке кофе. — Будь у него доказательства, он выложил бы их пять лет назад. Древняя история. Забудь о нем. Но тревожные предчувствия продолжали терзать Магауана, похоже, как и Пата Уикема, хотя сопляк не умел так ловко скрывать их. Джордж готов был удушить этого мерзавца. После церемонии Пат уставился на них, выпучив испуганные глаза, как будто вот-вот обмочится, и Рейли заметил его взгляд. Зазвонил сотовый. Наверное, Миранда. Проверяет его, хотя прекрасно знает, где он был. Поддев крышку, Джордж раскрыл телефон. — Я уже еду. — Джордж? — Да? — Это Кэнди. — О, черт, Кэнди. Я думал, Миранда. — Я поняла, но я — не она, — сказала Кэнди с шутливым самоуничижением. И уже тише и печальнее: — Я не вовремя? — Нет, нет. Я в машине. Еду домой. — Прости, что так поздно, но хотелось поговорить сегодня. Мне так жаль, что я пропустила похороны. Джордж, ты же знаешь, что если бы не… — Не надо оправдываться, Кэнди. Мы все понимаем, почему ты не пришла. — Спасибо, но от этого я не скорблю меньше. Как все прошло? — Думаю, Джею понравилось бы. Кроме органной музыки. Джей предпочел бы джазовый квартет. — Кэнди рассмеялась. — Твоя речь была «гвоздем» программы. Если Джей уже в раю, то наверняка краснеет от смущения. — Я ни на йоту не покривила душой. Он был хорошим другом. Мне будет его недоставать. — Да. — Джордж умолк, неловко заерзал на сиденье. — Догадайся, кто там объявился! — Полгорода. — Почти. — Кобб Фордайс наверняка. — Даже с женой. — Он политик, ему надо поддерживать имидж, — без всякой злобы заметила Кэнди. — И Рейли Гэннон. — Ты шутишь? — Нисколько. Рейли Гэннон собственной персоной. — Ты с ним разговаривал? — Мы… э-э… побеседовали. — Побеседовали? — Да. — И какое он на тебя произвел впечатление, Джордж? Он начал описывать внешность Рейли и его поведение. — Выглядит практически так же, как и раньше, только волосы подлиннее. Седины немного появилось. Вполне дружелюбен, но он никогда не был таким открытым, как Джей. Он не сказал, чем занимается и где живет. Но… э-э… — Джей поколебался. — Он завел разговор о том деле с Сузи Монро. — Странно, — задумчиво произнесла Кэнди. — Ему выгоднее забыть о прошлом. А что именно он сказал? — Отметил сходство между смертью Джея и передозировкой Монро. — У Джея не было передозировки. Джордж уже приехал домой. Он остановил машину, но двигатель не выключил, чтобы не работал кондиционер. — Я ему сразу так и сказал. А он ответил, что сходство в другом: Бритт Шелли, по ее словам, накачали наркотиками, когда она была с Джеем, так же как и его, когда он был с Сузи Монро. — Сузи Монро была наркоманкой. А Джей никогда не принимал наркотики. Неужели Рейли осмелился предположить, кто подсыпал Бритт Шелли наркотик? — Так далеко мы не зашли, но Рейли уверен… — Джордж осекся, увидев, что на крыльцо вышла Миранда. Свет фонаря, висевшего над парадной дверью, освещал изгибы ее тела под тонкой ночной сорочкой. — Рейли уверен… — подсказала Кэнди. Глядя сквозь ветровое стекло в глаза жены, Джордж произнес: — Рейли уверен, что Джей назначил Бритт Шелли свидание, чтобы передать ей сенсационную информацию. С предсмертной исповедью. Кэнди застонала: — Бедняга Рейли. Никак не может угомониться. — Ну, я ему ответил, что он — полное дерьмо, что он злится на Джея, потому что тот увел у него Холли. Кэнди вздохнула. — Пожалуй, не стоит его винить. Даже после стольких лет, даже после смерти Джея он не может смириться с потерей Холли. Но главное — он не хочет признать свою ответственность за несчастье, которое с ним произошло, Не понимает, что попал в беду из-за собственной глупости. — И своего члена. — Чрезмерно активного. Джордж хихикнул. — Вы правы, судья. — Ты знаешь, как связаться с Рейли? — Нет, а что? — Может, мне поговорить с ним? — Интересно, — протянул Джордж после паузы. — Что именно? — Могла ли злость на Джея сподвигнуть Рейли на убийство? — Вопрос повис в воздухе. Судья промолчала, но он знал, что привлек ее внимание к своему предположению. — Я практически обвинил его в этом. Он ответил, что если бы хотел убить Джея, то не стал бы ждать пять лет. Какое-то романтическое представление о справедливости! И наркотик сексуального насилия? Тут есть над чем поразмышлять. — Еще одна короткая пауза. — Что слышно о Бритт Шелли? — Ничего. — Я подумал, вдруг ты в курсе слухов, циркулирующих в суде? — Я знаю только то, что передают в новостях. Похоже, что последним с ней разговаривал Билл Алегзандер. Он идиот. Разумеется, это только между нами. — Понял, — рассмеялся Джордж. — Слушай, Джордж, я страшно хочу спать. Извини меня за поздний звонок, но за весь день я только сейчас осталась одна. До сенатского голосования мое время рассчитано по секундам. — Желаю удачи, Кэнди, хотя в моих пожеланиях ты вряд ли нуждаешься. — Спасибо… Джей теперь покоится с миром. — Будем надеяться. Распрощавшись, Джордж захлопнул телефон, задумчиво посмотрел на него, выключил двигатель и вышел из машины. И устало потащился вверх по лестнице. — Кто звонил? — спросила Миранда. — Судья Кассандра Меллорс. Миранда многозначительно выгнула брови. — Ой-ой-ой. Твоя популярность растет, как на дрожжах! Сначала звонит генеральный прокурор, теперь кандидат в федеральные судьи. Ей что, делать больше нечего, кроме как звонить по ночам старым приятелям? — Она хотела узнать, как прошли похороны. Я рассказал ей о Рейли. — Ну и? Что она сказала? Джордж пересказал разговор с Кэнди. — Последние ее слова: «Джей теперь покоится с миром». Миранда шагнула к нему. — В промежутке между разговорами с высокопоставленными лицами ты еще нашел время потрахаться с крошкой-официанткой. Я слышу ее запах. — Неужели? — Он крепко ухватил Миранду между ног. — Ревнуешь? — С чего бы это? — Она демонстративно потерла себя его рукой. — Когда ты с ней или с любой другой женщиной, ты все равно представляешь меня. Это была правда, и Джордж ненавидел Миранду за то, что она это знала. — Но ведь я так и не получил тебя, не так ли? Сколько бы я тебя ни трахал, ты никогда не будешь моей. Она даже не стала притворяться, что не поняла. И не стала возражать. Она просто смотрела на него и улыбалась той многозначительной улыбкой, что была для него самой страшной пыткой. Он разочарованно убрал руку, обошел Миранду, направляясь к двери. Теперь Миранда схватила его за руку. — Мне это не нравится. — Привыкай. — Не успел Джей умереть, как из всех щелей повыползали твои старые приятели. Как хищники, привлеченные падалью. Джордж разразился безжалостным смехом. — Нравится тебе или нет, но удивляться этому не стоит. Неужели ты думала, что убийство Джея пройдет незамеченным? Это как волны от брошенного в воду камня. Как сказал сегодня Рейли, мы все связаны. — Он наклонился к ней и громко прошептал: — Пожаром. Миранда отпустила его, попятилась, как будто пытаясь отстраниться. — Возможно, Джордж, но я не вхожу в вашу уродскую компанию. — Ее глаза стали холодными и непроницаемыми. — Если ты скатишься в пропасть, милый, не думай, что сможешь утянуть меня за собой. 20 — Похоже, с моего последнего посещения мистер Джоунз не старался облагородить свое жилище, — сказал Рейли, глядя на старый трейлер, примостившийся на вытоптанной площадке. Поджарый короткошерстный пес оскалился и натянул цепь, прикрепленную к металлическому столбу. — Откуда вы знаете, что Джоунз еще живет здесь? — Бритт пришлось повысить голос, чтобы перекричать яростный лай собаки. — Пока вы принимали душ, я нашел его фамилию в телефонном справочнике. — Думаете, он дома? — Машина здесь. Почти вплотную к двери трейлера стоял пикап камуфляжной раскраски с заляпанными грязью колесами высотой с Бритт. С радиоантенны свисали «звезды и перекладины» — флаг Конфедеративных штатов Америки времен Гражданской войны. — Пожил бы немного в пикапе и отскоблил бы трейлер, — заметила Бритт. — Пикап выглядит гораздо приличнее. Бритт ни за что не хотела оставаться одна в мотеле, и Рейли согласился взять ее с собой. Она вздрагивала каждый раз, когда револьвер попадался ей на глаза, и в случае опасности вряд ли сумела бы им воспользоваться. К тому же, если оставить ей оружие, ему самому нечем будет защищаться, разве что руками. Только ему не сравниться в безжалостности и жестокости с людьми, которые придушили подушкой смертельно больного мужчину и утопили в реке женщину в ее же машине. В общем, выбора у Рейли не было. В гости к ближайшему родственнику Кливленда Джоунза, его отцу, пришлось прихватить и оружие, и Бритт. Рейли открыл дверцу седана и спустил на землю левую ногу. Собака зашлась в безудержном лае. — Надеюсь, столб выдержит. Бритт подхватила пакет с пончиками, оставшимися от завтрака. — Может, пончик ее успокоит? — Сомневаюсь. Это же не мясо… Рейли вылез из машины и, стараясь держаться подальше от собаки, приблизился к ржавому трейлеру. Рубашку он вытянул из штанов, чтобы прикрыть заткнутый за ремень револьвер, и теперь проверил, не видно ли его. Пять лет назад мистер Джоунз разговаривал с ним весьма грубо. Вряд ли он радушнее примет Рейли сейчас, да еще с револьвером. Когда Бритт поравнялась с ним, он окинул ее критическим взглядом. Ни о каком инкогнито речь идти не могла. Бритт так и выглядела знаменитой суперкрасоткой, просто напялившей бейсболку, может, потому, что не успела помыть голову. Отсутствие макияжа не делало ее незаметной. Идеальное строение лица, составляющее суть ее телегеничности, скрыть было невозможно. Еще Рейли подумал, что джинсы и футболку следовало бы купить на размер больше. Белая хлопковая ткань обтягивала ее грудь, а штаны слишком плотно облепляли попку. Потрясающее зрелище! Но эта одежда явно не для той, которой следовало бы оставаться незамеченной. — Помните, если он вас узнает, убираемся немедленно. Никаких «если», «и» или «но». Не говорите ничего, что может выдать нашу базу. Не… — Рейли, мы все это уже проходили. — Да, но все это мне по-прежнему не нравится. — Я не идиотка. Не проболтаюсь. — Остались бы в машине. — Я лучше вас умею задавать вопросы. — Это был ее главный аргумент в споре о том, следует ли ей присутствовать при беседе Рейли с Джоунзом. Рейли настаивал, чтобы она сидела в машине, где Джоунз не смог бы ее разглядеть. — Интервью — мой хлеб, — спорила Бритт. — Я умею вытягивать из людей информацию, с которой они зачастую не желают расставаться. — Я тоже вытянул информацию из вас. — Привязав меня к стулу! — На это ему нечего было возразить. — И, кроме того, вы быстро теряете терпение. Вы просто разозлите Джоунза, и он ничего вам не расскажет. Он на собственной шкуре испытал ее умение развязывать языки. Бритт знает, какие вопросы задавать и как именно это сделать, чтобы получить в ответ не только краткие «да» или «нет». Один ее искренний взгляд, взмах ресниц, обрамляющих голубые глаза, горящие неподдельным интересом, и жертва начинает болтать без умолку. А самое главное — он боялся, что, если оставит Бритт без присмотра, она просто исчезнет, и он никогда ее больше не увидит. Перед его мысленным взором все время всплывала ее ладонь, беспомощно прижатая к автомобильному стеклу. Вот так Бритт и оказалась рядом с ним. Они поднимались по ступенькам, но еще не успели приблизиться к двери трейлера, как она резко распахнулась под свист вырвавшегося изнутри порыва воздуха и мужской рев. — Заткнись, мерзкая тварь. Ты сводишь меня с ума! Мужчина швырнул собаке нечто, похожее на жирный кусок консервированной свинины, облепленный фасолью. Едва не задев Рейли за ухо, угощение шлепнулось в грязь. Собака набросилась на него так, будто ее не кормили уже несколько дней. Подпирая распахнутую дверь могучим плечом, хозяин указал на табличку «Частная территория», прибитую к столбу линии электропередачи у угла трейлера. — Вы, что, читать не умеете? — Льюис Джоунз? — Там другое написано. Бритт была права, подумал Рейли. Всего три реплики, а великан уже на взводе. — Льюис Джоунз? — снова повторил он свой вопрос. — Кто вы? Что вам надо? — Мужчина обращался к Рейли, но его крохотные, близко посаженные глазки буравили Бритт. — Я Рейли Гэннон. Помните меня? Стальной взгляд вонзился в Рейли. — С чего бы это? — Я расследовал пожар в полицейском участке. Нам не удалось встретиться, но я разговаривал с вами по телефону о Кливленде. Глазки-пуговки сощурились. — Имя я помню. Смутно. Говорил вам тогда и говорю сейчас: я не желаю разговаривать о Кливленде. Он мертв. Все. Больше толковать не о чем. А теперь проваливайте. Джоунз отступил в трейлер и потянул на себя дверь. Бритт бросилась через две ступеньки и уцепилась за край металлической двери. — Простите, что мы явились без телефонного звонка, обещаем, мы не займем много вашего времени. Пожалуйста, мистер Джоунз, не могли бы вы уделить нам всего несколько минут? Джоунз не закрыл дверь, но смотрел на них настороженно. — Зачем? Это случилось давно. И вообще, вам-то какое дело, дамочка? — Бритт Шелли. Она назвала Джоунзу свое имя! Рейли не мог поверить своим ушам, тем более что велел ей соблюдать анонимность! Да еще, к его великому замешательству, она протянула верзиле правую руку для рукопожатия. Рейли с трудом подавил порыв оттолкнуть ее прежде, чем Джоунз к ней прикоснется. Однако Бритт знала, что делала: ее прямота обезоружила мужчину. Джоунз вытаращил глаза, явно обескураженный ее дружелюбным жестом не меньше Рейли, затем обтер ладонь о штаны, пожал протянутую руку и недовольно проворчал: — Ну, что ж, у меня найдется пара минут. Он повернулся спиной, и они последовали за ним в трейлер. Бритт обернулась и дерзко улыбнулась Рейли. Он нахмурился. Изнутри трейлер производил еще более гнетущее впечатление, чем снаружи. Джоунз махнул в сторону дивана, и — из-за наклонного пола — им пришлось словно карабкаться в гору. Бритт без колебаний опустилась на грязную обивку, Рейли неохотно присел рядом с ней. Кроме дивана шириной почти с весь трейлер, обстановку помещения составляли круглый приставной столик под яркой гавайской скатертью и придвинутый к стене и отделяющий кухню от гостиной обеденный стол с двумя стульями. Телевизора Рейли не заметил. Не заметил он и газет. Теперь было понятно, почему Джоунз не отреагировал на имя Бритт. Похоже, этот человек полностью отгородился от внешнего мира. Все окна были закрыты черными плакатными щитами, так точно пригнанными к рамам, что они совершенно не пропускали дневной свет. Из потолка торчал единственный патрон с электрической лампочкой без абажура. В ее желтом свете все присутствующие казались больными желтухой. На бритой голове Джоунза проступала примерно трехдневная щетина. Джоунз был одет в камуфляжные штаны, обрезанные прямо над коленями; из-под обтрепавшихся штанин свисала мешковина карманов. Черные солдатские ботинки, начищенные до блеска, но расшнурованные, были надеты прямо на босые ноги. Потускневшая майка оливкового цвета обнажала мускулистые руки и грудь, покрытые затейливыми татуировками. На большей их части изображалось либо смертельное оружие, либо символ смерти. Самая детальная картина красовалась на бицепсах и плече: «беспощадный жнец» с оскаленным черепом вместо головы — образ смерти в плаще и с косой — в одной руке держал потрепанный флаг Конфедерации, а в другой саблю, с которой капала кровь. Джоунз зацепил мыском ботинка хромированную ножку стула, подтащил его по кочковатому линолеуму к дивану, уселся напротив гостей и уставился на них, скрестив на груди руки и теребя армейские жетоны на серебряной цепочке. — Вы служили в армии, мистер Джоунз? — вежливо поинтересовалась Бритт. — Не в официальной. — Понимаю. Джоунз явно был членом одной из полувоенных организаций. Практически вся поверхность стен, не занятая рекламными щитами, была увешана фотографиями: мужчины в камуфляжных костюмах, мужчины в черных вязаных шлемах с прорезями для глаз, мужчины, держащие на поводках кровожадных псов в ошейниках с шипами, мужчины, стоящие над освежеванными оленьими тушами, мужчины, вооруженные до зубов. Повсюду были разбросаны или сложены стопками оружейные каталоги с загнутыми уголками страниц. Единственный оазис аккуратности среди этого хаоса — шкаф из бетонных блоков с тремя фанерными полками, обитыми фетром. На фетре, как в музее, разложена обширная коллекция: пистолеты, винтовки с оптическими прицелами, обрез, ножи, штыки, полностью снаряженный патронташ и — что самое тревожное — гранаты. Все это оружие, начищенное до блеска, сияло в тусклом желтом свете лампы и распространяло запах оружейного масла. — Я сожалею о смерти вашего сына, мистер Джоунз, — сказала Бритт, пытаясь снова завести разговор. Джоунз окинул ее недоверчивым взглядом. — Вы знали Кливленда? — Нет, — призналась она. — Тогда в чем ваш интерес? — Я просто друг и партнер мистера Гэннона. — Джоунз ждал нового вопроса, но вместо этого услышал: — Потеря ребенка — страшная трагедия. Он пожал плечами. — Кливленд уже не был ребенком. Он был достаточно взрослым, чтобы самому заботиться о себе. Мы не виделись… хм… может, год до его смерти. В последнюю встречу я сказал ему, что сыт им по горло, что умываю руки и больше не буду вытаскивать его из всяких передряг. Похоже, парень поймал меня на слове. В следующий раз я услышал о нем, когда мне сообщили по телефону, что он погиб в полицейском участке во время пожара. — Должно быть, вы испытали сильный стресс. Видимо, Джоунз неправильно ее понял. — В общем-то, нет. Я за ним не поспевал. Редко знал, сидит парень в кутузке или пока гуляет на свободе. Бритт потянулась в сторону и посмотрела за его плечо на столик, где стояла фотография в рамке восемь на десять дюймов. Качество оставляло желать лучшего, цвета были слишком яркими, но ни одеяние с острым капюшоном, ни ненависть в глазах мужчины никаких сомнений не оставляли. Джоунз проследил за взглядом Бритт, а когда обернулся к ней, на его губах играла горделивая улыбка. — Мой папаша. — Вы член клана? — спросил Рейли. — Вы федерал? — Нет, пожарный. — Может, да, а может, и нет. Какое вам дело? — Никакого. — Мистер Джоунз, в тот день Кливленда задержали за нападение, верно? — спросила Бритт. — Да, кажется так. — Вы знаете об обстоятельствах его ареста? — Обстоятельствах? — За что и почему его арестовали. — Нет, мне просто сказали: «Словесное оскорбление и угроза действием». Только позже. Когда Кливленд уже был мертв. Какая разница, что парень натворил, если его уже нет. Во всяком случае, он не сказал… — Он? — Рейли подался вперед, к Джоунзу. — Какой-то мужчина. — Джоунзу явно не понравилось, что его прервали, и он молчал, пока Рейли не принял прежнюю позу. — Коп. Приехал сообщить мне, что все вещи Кливленда сгорели во время пожара. — Вы помните его имя? — спросил Рейли. — Берджесс? — Я не помню. — Магауан? — Я сказал, что не помню. Бритт коленом ткнула бедро Рейли. Эти вопросы, как она и предполагала, только злили Джоунза. — То есть вы так и не узнали, за что Кливленда привезли в полицейский участок в тот день? — спросила она. Джоунз фыркнул, что можно было интерпретировать и как насмешку, и как раздражение. — Не-а. Похоже, не осталось ничего, что парень еще не сотворил бы. Знаете, его мать сбежала и оставила его мне. Он с детства был бешеным. Прогуливал школу, а если и попадал туда, то вечно влипал в неприятности. Его без конца выгоняли. Разбил нос учителю физкультуры, когда тот заставил его пробежать лишний круг. — Джоунз небрежно взмахнул рукой. — Он бросил школу после десятого класса. Я не стал запихивать его обратно. Я сам не фанат государственного образования. Одна ложь. Всю историю страны извратили. Джоунз умолк, словно ожидая возражений против его мнения о вмешательстве государства в образовательный процесс, но, не дождавшись, продолжил рассказ: — Я пытался приучить парня к дисциплине, вбить в его голову хоть немного здравого смысла, но… — Снова последовал жест безразличия. — Он просто родился преступником. Так бывает. Воровал, лгал, дрался с любым, кто, как ему казалось, косо на него смотрел. Как-то он убил соседскую кошку за то, что она не давала ему спать, всю ночь орала любовные песни под его окном. Наутро Кливленд подошел к соседскому трейлеру и свернул ей шею. Старая хозяйка совсем свихнулась из-за этого. Угрожала вызвать полицию, но или не вызвала, или наплевали они на ее дохлую кошку, потому что никто в тот раз за Кливлендом не приехал. Вдруг Джоунз наклонился к ним и погрозил пальцем. — Но та заваруха с девушкой… М-да. — Он непреклонно покачал головой. — Наказание было слишком суровым, вот что я вам скажу. — Заваруха с девушкой? — спросила Бритт тонким голоском. Джоунз откинулся на спинку стула и снова сложил руки на груди. — Она выглядела на все двадцать два, а не на двенадцать, — презрительно сказал он. — Хотите знать мое мнение? Она просто испугалась, когда лопнула ее ягодка, и свалила все на Кливленда. Но вряд ли он ее принуждал. Рейли внутренне содрогнулся от отвращения и почувствовал, что Бритт отреагировала точно так же. Кливленд Джоунз не был большой потерей для общества. По признанию собственного отца, он был вором, злодеем и насильником. Но имеет ли это значение? Он умер, когда находился под опекой полиции. Полицейские обязаны защищать любого человека, даже самого отвратительного, даже совершившего гнусное преступление. И пока это правило не изменится, оно должно выполняться, а в тот раз оно было нарушено. Правда, маловероятно, что Льюис Джоунз поможет им с доказательствами. Похоже, он знает об аресте сына не больше Рейли. — Полицейский, который приезжал к вам, — тихо проговорил Рейли, — случайно не упоминал о том, что, как показало вскрытие, Кливленд умер от черепно-мозговой травмы, а не от дыма или ожогов? — Да. Сказал, что его ударили в драке перед арестом. Сказал, что полицейские, которые привезли его в участок, не знали, что ушибы настолько серьезны, пока он не стал вести себя странно. Они хотели отправить его в больницу и сделать рентген головы, но в это время начался пожар. Если бы его не убила эта травма, он бы все равно погиб. — Джоунз почесал подбородок. — Вообще-то я рад был узнать, что он просто вырубился и не страдал. И что ему не пришлось отвечать за поджог и смерть всех тех людей. Вот это действительно было бы дерьмо. После короткой паузы Рейли спросил: — Где похоронен Кливленд? Джоунз поднялся и через голову Бритт потянулся к висевшей на стене полке с маленькой фигуркой Христа с кровоточащими ладонями, металлической свастикой на подставке и картонной коробкой примерно на полгаллона, вероятно, из-под мороженого. — Кливленд. Рейли и Бритт уставились на протянутый им цилиндр. Первым опомнился Рейли. — Вы кремировали останки? — Не я. Коп сказал, что от парня немного осталось, особенно после вскрытия, и полицейское управление чувствует свою ответственность, ведь Кливленд умер в участке. В общем, если у меня нет других планов, они возьмут на себя все хлопоты и за все заплатят. Я, конечно, согласился. Подписал им разрешение на кремацию останков. Через несколько дней тот же коп привез мне вот это. Бритт и Рейли переглянулись. Им было что сказать друг другу, но приходилось подождать, пока они останутся одни. Льюис Джоунз поставил коробку с прахом Кливленда на место и снова опустился на стул. — Я так и не закончил расследование гибели вашего сына, мистер Джоунз. — Почему это? — Обстоятельства помешали. Но сейчас появились новые улики. — Какие же? — Я не готов это обсуждать, пока не соберу все факты. — Вот почему мы явились к вам без приглашения, — сказала Бритт. — Может быть, вы поможете мистеру Гэннону и ответите еще на несколько вопросов? Они касаются ареста Кливленда. — Я уже сказал вам, что ничего больше не знаю. А копов вы спрашивали? У них ведь должны быть отчеты? Рейли проигнорировал его вопросы. — Вы знаете имена каких-нибудь друзей Кливленда? — Нет. — Врагов? Джоунз фыркнул. — Их наверняка было полно, но я их не знал. — Вам неизвестно, с кем он подрался в тот день или кто мог ударить его с такой силой, что проломил ему череп? — Нет. — Вам ничего об этом не сказали? Джоунз нетерпеливо заерзал на стуле. — Я что, непонятно выразился? Рейли не ослаблял давление. — Он работал? — Сомневаюсь. — У него была женщина? — Вероятно, каждую ночь и дважды по воскресеньям, — гордо улыбнулся Джоунз. — Но никакой постоянной женщины. Во всяком случае, я о ней не знал. — Вы знаете, где он жил? — Нет. Тупик. Все замолчали. Наконец заговорила Бритт: — Вы упомянули, что не сохранилось ничего из вещей Кливленда. — Ничего. То, что они вытащили из его карманов при аресте, сгорело. Как и список вещей, но тот коп вспомнил, что было у Кливленда. — Что именно? Оружие? — Нет. Так, обычное барахло. Деньги. Шестьдесят долларов тридцать семь центов. Коп мне их вернул. Сказал, что у Кливленда был ключ, но его не нашли, да я все равно не знал, от чего он. Пачка сигарет. Все. Рейли снова нахмурился. — Кливленд курил? — С малолетства. Крал сигареты у меня и моего старика. А, когда подрос, выкуривал три-четыре пачки в день. Никогда не видел его без сигареты. — Джоунз показал пальцем на фотографию куклуксклановца. — Как-то мы втроем пошли на представление цирка-шапито, и папаша купил Кливленду зажигалку. Не одноразовую дешевку, а настоящую. С голой девицей. Как это называется… голограмма. Поворачиваешь ее, и ножки оголяются. — Джоунз лукаво взглянул на Бритт. — Старику это показалось забавным. Кливленд тогда почувствовал себя совсем взрослым. Просто влюбился в ту зажигалку. Даже когда не закуривал, играл с ней. Всегда теребил ее в руках. Нервная привычка, понимаете? — Полицейский должен был запомнить такую необычную зажигалку, — заметил Рейли. — Он не упомянул о ней? — Нет. Я даже спросил. Он сказал, что не помнит, была ли у Кливленда зажигалка. — Заядлый курильщик без зажигалки? Это не показалось полицейскому странным? — Я просто пересказываю вам, что он говорил. — Джоунз на мгновение уставился в пустоту перед собой, затем печально сказал: — Хотел бы я вернуть ту зажигалку. Как память о Кливленде и о моем старике. Но, наверное, Кливленд потерял ее, или ее у него украли, или что-то в этом роде. Он профукал все ценное, что было в его жизни, может, и зажигалку тоже. Рейли и Бритт снова переглянулись. — Мистер Джоунз, не могли бы вы постараться вспомнить хоть что-то, что помогло бы моему расследованию? Может, какое-то место, куда Кливленд любил ходить? Любимая забегаловка? — Я уже говорил, что мы не общались. — Был ли Кливленд членом какой-нибудь группировки? — Рейли покосился на фотографии, прикрепленные к стене. — Да не знаю я! Я пытался привлечь его в нашу организацию. Он умел обращаться с оружием, любил шататься по лесам. Но, чтобы стать хорошим охотником, ему не хватало терпения. Слишком был непоседливый. Настоящему солдату нужна дисциплина, а Кливленд приказов не выносил. Эта беседа разочаровала Рейли, но он не мог придумать, о чем бы еще спросить Джоунза. Он вопросительно взглянул на Бритт, но она только покачала головой. Делать здесь было больше нечего. Они поблагодарили Джоунза за время, которое он им уделил, и вышли из трейлера. Джоунз приказал собаке заткнуться, но та все равно ворчала и злобно смотрела им вслед. Провожая Бритт таким же голодным взглядом, Джоунз доверительно наклонился к Рейли: — Сладкую девочку вы нашли себе, Гэннон. — Спасибо, — вежливо ответил Рейли. — Это та самая телезвезда, что пропала, ведь так? Рейли спрыгнул с последней растрескавшейся бетонной ступеньки и резко повернулся к Джоунзу. — Расслабьтесь. Я не собираюсь на нее доносить. За такую конфетку меня весь мир зауважал бы. — Он подмигнул Рейли. — Что-то в том пожаре и в смерти моего мальчика кажется вам подозрительным. Верно? Хотите вывести на чистую воду грязных копов и разоблачить продажность в гребаном полицейском управлении? — Примерно так. Джоунз ухмыльнулся, обнажив золотые коронки на коренных зубах. — Желаю удачи. Он протянул сжатый кулак. Рейли уставился на татуированные костяшки и ударил кулаком по кулаку Джоунза. Мощный бицепс сжался, «беспощадный жнец» дернулся. — Надери им задницу, брат. Ненавижу государственное сучье отродье. 21 Бритт покосилась на Рейли и повторила увиденный жест на своих кулаках. — Вы теперь приятели? — Братья. Потому что я собираюсь разоблачить коррупцию в полицейском управлении. — Понятно. — Она бросила последний взгляд на трейлер и содрогнулась от отвращения. — У меня от него мурашки по телу. — Он хорошо отозвался о вас. — Он что-то сказал обо мне? Что именно? — Вряд ли вам понравится, но он узнал в вас пропавшую телезвезду. — Заметив ее изумление, Рейли добавил: — И я не думал, что он вас узнал, но нам не о чем беспокоиться. Он вас не выдаст. Сказал, что ненавидит копов. — И всех прочих. Я даже пожалела Кливленда Джоунза. — Кливленд изнасиловал двенадцатилетнюю девочку. — Знаю, знаю, но… Он рос в ненависти. Похоже, за всю его короткую жизнь его и дня никто не любил, не заботился о нем. — Не забывайте, дедушка подарил ему зажигалку. — С голой девицей. Ее отвращение вызвало улыбку Рейли. — Согласен, не стандартный подарок от дедушки, как, скажем, карманные часы, однако в нем проявилось какое-то чувство. И совершенно очевидно, что зажигалка много значила для Кливленда. — Все же подозрительно, что, по словам полицейского, ее не было у Кливленда в день ареста. — Да. Странно, что коп забыл о непристойной зажигалке, но точно, вплоть до тридцати семи центов, помнил, сколько денег было у Джоунза в кармане. — Его кремировали, чтобы никто не смог эксгумировать его останки и провести новое исследование. — Очень предусмотрительно. — Рейли задумался, затем сказал мрачно, сердито: — Они замели за собой все следы, Бритт, и сделали это очень умело. И наше дело ни на йоту не сдвинулось. — Я не могу играть Нэнси Дрю [23] вечно. Я не могу прятаться всю оставшуюся жизнь. 23 Нэнси Дрю — девушка-детектив, героиня книг американской писательницы Милдред Уирт Бенсон, впервые изданных в 1930-е гг. — Бритт, вы же сами вчера сказали, что остаетесь! Если сдадитесь, недолго вам останется пожить. — Это мы уже выяснили. Так что же дальше? Есть какие-нибудь мысли? — Если я еще раз атакую Джорджа Магауана, он просто пошлет меня куда подальше. Возможно, это именно он установил за мной слежку. Я не могу рисковать и вывести их на вас. — Остается Кобб Фордайс. — Он абсолютно неприступен в здании Законодательного собрания штата, под защитой охраны и своего звания. Я только попробую подобраться к нему, и меня сразу арестуют, а если вдруг и подберусь он вряд ли капитулирует и сознается хоть в чем-то. — Джей и Пат Уикем мертвы. — Да. Они уже не заговорят. Бритт вдруг вспомнила кое-что из услышанного от Рейли. — А Пат Младший? — А он тут при чем? — Вы сказали, что после похорон он таращился на вас и Джорджа Магауана, и Джордж от его взгляда занервничал. — Занервничал или разозлился, я не понял. Но Пат Младший точно психовал. — Психовал? Полицейский? — Да, но он смотрел на нас не как полицейский. Он надеялся, что никто не заметит его взгляда, но так не дергаются, когда наблюдают за подозреваемым. Бритт начала рассуждать вслух: — Двое мужчин, которые не виделись несколько лет, мирно разговаривают на похоронах общего друга. С чего тут дергаться полицейскому? Ваша беседа не должна была его встревожить, но ведь встревожила? Тогда почему он не подошел? Не проверил свои подозрения? Почему он вообще с вами не заговорил? Рейли остановил пикап на красный свет и взглянул на нее. — Может, мы должны задать эти вопросы ему? — Возможно. — Интересно, как он работает? — С одиннадцати до семи. С одиннадцати утра до семи вечера. Если только его расписание не изменилось с тех пор, как я брала у него интервью. Рейли так резко повернулся к ней, что хрустнула шея. — Вы брали интервью у Пата Младшего? — Когда убили его отца. — Ее охватило знакомое возбуждение — так бывало всякий раз, когда журналистское чутье подсказывало ей, что запахло сенсацией. Она взглянула на часы. — У него скоро обеденный перерыв. Мы успеем его перехватить. — Вы знаете, где он обедает? Она радостно кивнула: — Каждый день в одном и том же месте. Рейли не сразу отвел от нее взгляд. — Сегодня вы превзошли саму себя! Куда ехать? — Это здесь, — сказала Бритт, указывая на обычный дом в обычном районе для среднего класса. — Он обедает дома? — Каждый день. Он говорил мне, что любит вздремнуть после обеда, поэтому едет домой, ест сандвич, спит двадцать минут и возвращается на работу. — Человек привычки. — Похоже на то. — И чудак. Бритт пожала плечами. — У каждого свои причуды. — Вы хорошо его узнали. — Не очень. Я беседовала с ним трижды и всегда о Пате Старшем. Но я помню, как и где он проводит свой обеденный перерыв. Рейли припарковал седан на обочине перед белым каркасным домом с зелеными ставнями и ухоженным палисадником. — Вы скрываетесь от закона, — напомнил он, выключая зажигание. — Пат — полицейский. И вы собираетесь явиться к нему домой. — В последнее время я совершала и более безумные поступки, — сказала Бритт, распахивая пассажирскую дверцу. — С того момента, как вы меня похитили, стандартные правила и разумное поведение не имеют ко мне отношения. Они подошли к дому, и Бритт позвонила в дверь. Прошла минута. Никакого ответа. — Крепко спит, — сказал Рейли. — Или затаился, направив на нас служебный револьвер. Может, уже вызывает подкрепление. Но как-то все это не соотносится с тем человеком, которого я видел вчера. Он не Грязный Гарри [24] . Бритт склонила голову к плечу, прислушиваясь. — Слышите? Вода льется. Она пошла на звук льющейся воды к углу дома, затем вдоль боковой стены к заднему двору. Следуя за Бритт, Рейли оглянулся проверить, не целится ли кто в его широкую спину на этой мирной зеленой улице. Если где-то и засел снайпер, Рейли его не заметил. 24 Грязный Гарри — герой одноименного кинофильма (режиссер Д. Сигел, 1971 г., США), полицейский, который в борьбе с преступным миром не боялся запачкать руки в крови. Интересно, чем занимаются сейчас Буч и Санденс? Снова обыскивают его домишко, надеясь найти что-то, упущенное накануне? Или прямо с утра получили приказ окончательно расправиться с Рейли Гэнноном и Бритт Шелли? Обнаружив его дом пустым, мечутся ли гангстеры по городу? Проверяют ли отели и мотели? Или просто затаились, поджидая, когда он или Бритт сами объявятся где-нибудь? В любом случае Рейли нутром чуял, что эта парочка не отступится, пока не выполнит задание. Ладно. Он же не параноик. У него нормальная реакция. Он не оплошает. Он будет смотреть в оба. У Пата Младшего был очень опрятный задний двор. С песочницей и качелями. С ровно подстриженным газоном и красивыми цветочными клумбами. Сам Пат Младший старательно поливал клумбу с красными цветами. Он стоял спиной к незваным гостям и не слышал их приближения. Бритт заговорила первой: — Какие прекрасные бегонии. Должно быть, солнцелюбивый сорт, — громко сказала она. Пат Младший от неожиданности выронил шланг с распылительной насадкой. Из-за сильного давления шланг стал крутиться и подпрыгивать, распыляя воду во все стороны. Наконец Пат пришел в себя и бросился закрывать кран. Он был в гражданской одежде с прицепленным к ремню полицейским значком, но, как заметил Рейли, не вооружен. Он отчаянно переводил взгляд с Бритт на Рейли, но в конце концов остановился на Бритт. — Вас разыскивают за убийство. — Я не убивала Джея Берджесса. — Кларк и Джавьер думают иначе. — Они ошибаются. Пат перевел взгляд на Рейли. — Почему вы с ней? — Хотим задать тебе несколько вопросов. — О чем? Задний дворик дома на окраине города был самым мирным местом, какое только можно представить, но Рейли чувствовал себя совершенно беззащитным. — В дом, — коротко приказал он. Пат Младший, который должен был зачитать Бритт ее права, выглядел так, словно вот-вот сбежит или обмочится, или сблюет на прекрасные бегонии. Поколебавшись, он кивнул и повел их на огороженную заднюю веранду. И вошел первым, чего не сделал бы ни один здравомыслящий полицейский. Бритт выбрала плетеное кресло. Рейли опустился на такой же диванчик, а Пат Младший встал столбом посреди веранды. — Вы не должны здесь оставаться. Вы это знаете. В других обстоятельствах его неожиданная агрессивность выглядела бы комично. Сейчас Рейли просто не отреагировал. — В доме еще кто-нибудь есть? Пат Младший отрицательно покачал головой. — Моя жена два дня в неделю работает волонтером в больнице. Детей оставляет своей матери. Вы хотели взять нас в заложники? Это абсурдное предположение они даже не удостоили ответом. — В последний раз, когда мы виделись, ваша жена была беременна. — Нашим сыном. Потом у нас родилась девочка. Чуть больше чем через год. — Примите наши запоздалые поздравления. Похоже, Пата ее вежливость не обманула. Он нервно облизнул изуродованные губы, чем привлек к ним внимание. Его рот был вытянут влево, а челюсть — вправо. Нос тоже был смещен и искривлен. Рейли подумал: какой несчастный случай так перелопатил это лицо? Он не мог не сравнивать молодого человека с его покойным отцом. Пат Старший обладал ничем не примечательной внешностью, был высоким и худым, не очень мускулистым, но уж точно покрепче сына. До того утра, как Рейли проснулся рядом с Сузи Монро, он знал Пата Старшего только как друга Джея. Их дорожки несколько раз пересекались, но всегда это было связано с Джеем — они встречались или на вечеринках, или в больших компаниях. Пат Старший был приятным парнем. Не слишком общительным, впрочем, таким показался бы любой другой, находившийся рядом с Джеем, вечным центром внимания. Джей никому не позволил бы затмить себя, хотя Пат Старший не выделялся и в другом окружении. Он был сдержанным, серьезным, мужественным. Рейли не находил черт Пата Старшего в его сыне, бросавшиеся в глаза различия выходили далеко за рамки внешности. В Пате Младшем не чувствовался стальной стержень его отца. Суетливость, бусинки пота над верхней губой, бегающий взгляд. Несмотря на предательские признаки нервозности, Пат сделал еще одну — безуспешную — попытку продемонстрировать храбрость. Обращаясь к Рейли, он выкрикнул: — Вы покинули город с позором. Зачем вы вернулись? — Так ты узнал меня вчера на похоронах Джея? — Конечно. — Почему не подошел поздороваться? Из-за обстоятельств моего увольнения и отъезда из города? Пат Младший снова облизнул губы. — Я помню, что папа рассказывал о вас. — Неужели? И что же он рассказывал? — Я… я забыл подробности. Кажется, ваше имя связано с каким-то сексуальным скандалом и мертвой девушкой. — Пат взглянул на Бритт. — Вы теперь с ним заодно? Один мой звонок, и через две минуты здесь будет все полицейское управление. Бритт даже не моргнула. Рейли улыбнулся. Несмотря на угрозы, Пат Младший был готов разрыдаться. — Что бы вы двое ни задумали, вас все равно поймают. — И что же мы, по-твоему, задумали? — спокойно спросил Рейли. — Избежать ареста. — Я не в розыске. — Зато она в розыске! — Голос Пата сорвался. — А вы ей помогаете, вы… — Сообщник. Я знаю. Сядь. — Прозвучавшая в приказе Рейли угроза сломила Пата. Он рухнул на стул, и снова показалось, что его вот-вот вырвет, или, не дай бог, с ним случится сердечный приступ прежде, чем дело дойдет до важных вопросов. Поэтому Рейли решил начать с чего-нибудь нейтрального. — Вчера на похоронах я не видел твою мать. — Она в… больнице. Болезнь Альцгеймера. — Мне очень жаль, — сказала Бритт. — Мне тоже, — согласился Рейли. — Сначала я принимал симптомы болезни за проявление горя, ну, после убийства папы, но ей становилось все хуже. Ее уже нельзя было оставлять одну. Она в больнице уже два года. — Должно быть, это был ужасный удар для нее. Пат Младший непонимающе посмотрел на Бритт. — Что? — Смерть вашего отца. — О, да. Это был кошмар для нас всех. — Напомни-ка мне, как это случилось? Рейли без всякого сочувствия смотрел на Пата, и тот неохотно подчинился. — У отца был выходной. Мама послала его в супермаркет за продуктами. На обратном пути отец увидел в проулке дерущихся парней. Он позвонил в участок и попросил, чтобы патрульная машина подъехала в этот район. Пат приподнял узкие плечи, вздохнул. — Можно только гадать, что случилось потом. Скорее всего, ситуация накалилась и отец испугался, что до приезда патрульных полицейских они поубивают друг друга. Как бы то ни было, он пошел разнимать этих мерзавцев. Пат умолк, снова вздохнул. — Когда прибыл патруль, отец лежал в проходе между домами. С пулей в животе. Без сознания. Он истек кровью еще до прибытия «Скорой помощи». — Пат посмотрел на Рейли, на Бритт, потом снова на Рейли. — Это все. — Преступление не раскрыли, верно? — спросил Рейли. — Ни оружия на месте преступления, ни свидетелей. Не за что было уцепиться. — Его убийца остался безнаказанным. Это обидно, ведь так? Под пристальным взглядом Бритт Пат Младший опустил голову. — Вы даже не можете себе этого представить. Рейли нарушил воцарившееся недолгое молчание. — Кто расследовал это убийство? Пат Младший поднял голову, посмотрел ему в глаза. — Ну, несколько детективов. Все управление жаждало найти преступников. Знаете, как бывает, когда убивают полицейского. — Пат покосился на Бритт, явно намекая на убийство Джея Берджесса. — Джей занимался этим делом? Джордж Магауан? — спросил Рейли. Услышав эти имена, Пат занервничал еще больше. — Вместе с другими. А почему вы спрашиваете? — Их имена, как и имя Кобба Фордайса, всегда взаимосвязаны благодаря их героическому поведению в день пожара. — Ваш отец когда-нибудь рассказывал о пожаре? — вклинилась Бритт. — О пожаре? Нет, — поспешно заверил их Пат. — Почти никогда. Нечасто. — Почему? — Он ненавидел всю эту чушь про героизм. — Почему? — В тот день отец просто делал то, что считал своим долгом. Ничего более. — Пожар стал поворотным моментом в его карьере, в его жизни, и он о нем не говорил? — спросил Рейли. — Нет. — Даже в семье? С вами и с вашей матерью? Прежде чем ответить, Пат снова покосился на Бритт. — Пресса не оставляла его в покое. Отцу не нравилась шумиха. Он не хотел рекламы, публичности, славы. — Джей и остальные не возражали. — Отец не хотел наживать капитал на трагедии. — Это повлияло на его дружбу с троицей, извлекшей выгоду из этого дела? — Нет. — Неужели? — Нет. — Ладно… Когда вы в последний раз видели Джея Берджесса? — И разговаривал? На папиных похоронах. — Больше ни разу? — удивился Рейли. — Давненько это было, Пат. — Ну, иногда я видел его в управлении. Но не… не общался. Почему вы об этом спрашиваете? — Потому что за несколько часов до того, как Джея придушили, он пообещал мисс Шелли рассказать нечто, что обеспечит невероятный рост ее рейтингов и, возможно, обеспечит ей работу в национальной телесети. Она была одурманена наркотиком, а Джей убит прежде, чем она смогла получить от него эксклюзив. Вы случайно не знаете, что он хотел рассказать? Пат Младший вскочил на ноги, как марионетка, которую дернули за ниточки. — Понятия не имею. Я же сказал, что уже несколько лет не общался с Джеем. — Он повернулся к Бритт и ткнул в ее сторону дрожащим пальцем. — Я беру вас под арест. Рейли поднялся, Бритт вслед за ним. — Не сегодня. — Рейли подошел к Пату Младшему, надежно прижав его к стулу, с которого тот вскочил. — Что тебе известно о ночи, когда умер Джей? — Ничего. Рейли не сводил с парня пристального взгляда. Пат Младший съежился, как насекомое, которое пытаются проткнуть булавкой и приколоть к картону. — Ничего, кроме того, что она его убила, — запинаясь, выдавил он. — Я не работаю в убойном отделе, но я слышал разговоры в управлении. Это серьезное дело. У Кларка и Джавьера есть веские доказательства ее вины. — Чушь собачья, — заявил Рейли. — Либо ты лжешь, либо детективы преднамеренно распускают недостоверные слухи. Нет у них никаких улик, потому что их нет в природе. Она никого не убивала. Когда увидишь Кларка и Джавьера, передай им то, что я сказал. — И, подчеркивая свои слова, Рейли ткнул полицейского в грудь. — А сейчас, Пат, я и мисс Шелли уйдем отсюда. — Я не могу вас выпустить. — Мы уйдем, и ты даже не попытаешься нас задержать. — Не сводя грозного взгляда с Пата, Рейли подтолкнул Бритт к двери, затем вышел сам. Как и предполагалось, Пат Младший не тронулся с места. Рейли шел нарочито медленно, но, как только они завернули за угол, он схватил Бритт за локоть и потащил ее к машине, сканируя взглядом мирную улочку — не видно ли мужчин в темно-бордовом седане, — прислушиваясь, не раздастся ли вой полицейских сирен. Как только Рейли и Бритт покинули его дом, Пат Младший набрал на сотовом отпечатавшийся в памяти номер. Вовсе не 911 и не телефон полицейского управления. Он надеялся услышать автоответчик, чтобы избежать разговора… но ему ответили после третьего гудка. — Это Пат Младший. — В чем дело? — Угадайте, кто заглянул ко мне домой. — Я не собираюсь угадывать, я хочу знать. — Бритт Шелли. Пауза. — Не может быть. Сюрприз, сюрприз. — И вела себя очень нагло. — Чего она от тебя хотела? — Спрашивала, что я знаю о сенсации, которой хотел поделиться с ней Джей перед убийством. — Черт! Пат Младший вытер потную ладонь о штанину. — Это еще не самое худшее. Угадайте, кто был с ней. — Рейли Гэннон. Пат Младший испытал облегчение. По меньшей мере, не он сообщил эту дурную весть. — Что ты рассказал ему о Джее? — Ничего! Ничего, клянусь. Я пытался арестовать ее, но не мог добраться до служебного револьвера. Гэннон, он, э-э… набросился на меня, прижал к полу, оглушил. Когда я пришел в себя, они уже сбежали. — В сером седане? — Да, в той же машине, на которой он вчера приезжал на похороны. — Номера? — Я… я думал, вы знаете. — Он не дурак. Он мог их поменять. Пат об этом даже не подумал. — К-когда я добрался до окна, они уже были слишком далеко, и грязь… — Так ты видел или нет? — Нет. В трубке послышалось ругательство. — Они сказали, куда едут? — Нет. — Намекнули? — Нет. — А ты не догадался спросить? Не догадался. — Они бы мне все равно не сказали. — Почему ты не сообщил мне, пока они находились в твоем доме? — Не мог. У Гэннона был револьвер. — Он угрожал тебе револьвером? По правде говоря, нет. Револьвер был надежно заткнут за ремень Гэннона. — Это была скрытая угроза. Он мне его показал. И это не совсем правда, но так ситуация выглядела более выгодной для Пата Младшего. — Что ты теперь собираешься делать, Пат? Позвонить коллегам-полицейским и сообщить, что женщина, объявленная в розыск, была у тебя в гостях? Вопрос был уловкой, завуалированным приказом не предпринимать ничего подобного. — Гэннон пригрозил причинить вред моей семье, если я проболтаюсь. — Ты должен защищать свою семью. — В голосе послышалось удовлетворение. — Если снова увидишь Гэннона или Бритт Шелли… — Я немедленно дам вам знать. — Обязательно, Пат. Потому что сенсация Джея может погубить нас всех. Включая тебя. На этой зловещей ноте разговор закончился. 22 На этот раз Рейли махнулся номерами с огромным джипом, щеголявшим агрессивным дизайном решетки радиатора. — Вы совершенствуетесь, — заметила Бритт, когда он снова сел за руль. — Не очень. Надо бы поменять эту машину на другую, но боюсь, что они уже раскусили этот трюк. — Кто они? Буч с подельником? — Хм. Им всего-то надо было предупредить дилеров, внесенных в телефонный справочник. Не успели бы мы отъехать, подкупленный продавец сразу же позвонил бы им. У нас нет времени искать тех, кто продает собственные машины. Не говоря уж о новых расходах. — Я действительно оплачу вам половину затрат, как и обещала. Рейли рассмеялся. — Ведите бухгалтерию, а я постараюсь сбить наемных убийц с нашего следа. — Вы считаете их наемными убийцами? — Ни Фордайс, ни Магауан не стали бы пачкать руки. Парни, которые охотятся за нами, наверняка профессионалы. — Я думала, так бывает только в кино. — И я тоже, пока не увидел, как вас столкнули с дороги в реку. Рейли вывел седан из подземной парковки, где поменял номера, и свернул на оживленный проспект. Чарлстон жил своей жизнью, и, казалось, никому нет до них никакого дела. Они проехали мимо группы туристов, совершавших пешеходную экскурсию по историческому району. Удобная обувь, бейсболки. Почти все обвешаны фото- и видеокамерами, вооружены путеводителями, однако Рейли окинул их подозрительным взглядом, выискивая любого, кто не вписывался в стереотип. — Мы заметили Буча и Санденса, но могут быть и другие, — пояснил он. — Не очень утешительная мысль. — Бритт покосилась на мотоциклиста, мчавшегося на «Харлее» по соседней полосе. — Эти парни не успокоятся и не отправятся по домам, Бритт. Пока просто покатаемся и подведем итоги. Льюис Джоунз — не самый добропорядочный гражданин. Его ненависть к копам и государству казалась искренней. Вы согласны? — Да. — Если бы он знал о смерти Кливленда что-то, что могло бы скомпрометировать полицейское управление, то с радостью поделился бы этой информацией. Так что, хотя он на сто процентов нас поддерживает, к сожалению, от него никакого толку. Бритт поморщилась. — Я бы не хотела иметь его в нашей команде. — Я тоже. — Те гранаты были настоящими? — Я не стал бы выдергивать чеку и проверять. Некоторое время они ехали молча. — Пат Уикем… — начала Бритт. — Да? — Лжет. — Как сивый мерин. — Вы тоже так думаете? — Я это знаю. Но как убедить его выложить то, что он скрывает? Обвинение во лжи не подействует. И выбить правду из него мы не можем. У вас есть какие-то мысли на этот счет? — Он не просто лгун, он жалок. — Из-за его лица? — Уродство его, конечно, не украшает… Но его что-то гнетет… Какие-то внутренние терзания. — Он — канцелярская крыса, ему не хватило характера для настоящей полицейской работы. Его отец был детективом, настоящим крутым парнем, который не побоялся в одиночку разбираться с бандитами. — Возможно, Пат Старший был не столько крутым, сколько неосторожным, — возразила Бритт. — Почему он не дождался подкрепления? Разве это не стандартная процедура? — Он не оценил степень опасности. В любом случае героический статус Пата Старшего — тяжелое наследство для Младшего. Особенно… Рейли осекся. — Что? Он рассеянно покачал головой. — Промелькнула какая-то мысль, но ускользнула. Может, вернется. Рейли лавировал в потоке транспорта, менял полосы движения, неожиданно сворачивал, смотрел в зеркало заднего вида, пытаясь обнаружить преследователей, но двигался в направлении мотеля, хотя и окольными путями. — Рейли, может, мне позвонить детективу Кларку и все ему рассказать? Все-все. Как и почему вы меня похитили. О мужчинах, спихнувших меня с дороги. — Бездоказательно, помните? — А моя машина? Нельзя доказать, что меня не спихнули с дороги. — Послушайте. Первое: вас обвиняют в убийстве. Второе: ваше алиби состоит в том, что вам подсыпали наркотик сексуального насилия. Это не только маловероятно, но и невозможно доказать. Третье: вы скрылись, чтобы избежать ареста. — Но я не скрывалась. — Не имеет значения. Я объясняю вам, что подумает Кларк. — Рейли замолчал и взглянул на нее. Она кивнула, чтобы он продолжал. — Вы заявляете, что вас столкнули с дороги в реку, вероятно, убийцы Джея. Но ваш автомобиль не поврежден, только ветровое стекло разбито, что вы могли сделать сами. Вы направили машину в реку, вовремя выпрыгнули. Вот что придет в голову Кларку. — Доступно объяснили, — уныло произнесла Бритт. — Кроме того, Кларк и Джавьер, вероятно, предвидят, что рано или поздно вы позвоните, и проследят ваш звонок. — Вы многому научились в Полицейской академии. — Я узнал основы. Достаточно, чтобы понимать: если вы сдадитесь или вас арестуют сейчас, правда о пожаре и Кливленде Джоунзе не выплывет никогда. — Я не сомневаюсь в вашей правоте, но… — Бритт явно воспрянула духом и повернулась к нему. — А если выплывет? — Как? Что вы имеете в виду? — У нас есть знакомый парень. Оператор. Хороший оператор. Мы отлично сработались. Он меня любит. Не в этом смысле, — сказала она, перехватив его взгляд. — Десять к одному, что в этом смысле. — Он женат. — Я сохраняю свою ставку. — Ладно. Что, если мы с ним встретимся где-нибудь в отдаленном месте и сделаем репортаж? Он отвезет кассету на студию и вставит сюжет в новости? — Какой сюжет? — Вы расскажете свою историю, я — свою. — И это выпустят в эфир? — После пресс-конференции меня вынудили взять оплаченный отпуск. Мой начальник рассыпался в любезностях, обещал помощь и поддержку, но отступился от меня. Думаю, мои дни на канале сочтены. Но, если Седьмой канал откажется, конкуренты наверняка не упустят такой шанс. — У оператора будут неприятности. — Недолго. — Тюремный срок, Бритт. Копы навалятся на него, требуя выдать наше местонахождение, и если он откажется, его упекут в тюрьму. — И все адвокаты в радиусе тысячи миль бросятся ему на помощь, размахивая Первой поправкой [25] . С такой рекламой он, пожалуй, быстро продвинется по служебной лестнице. Рейли долго думал над ее предложением, но в конце концов отрицательно покачал головой. — Предположим, ваш оператор согласится провести некоторое время в тюрьме при условии, что один или все телеканалы пустят его пленку в эфир и он станет звездой. А как насчет ответственности? — Можно предварить репортаж отказом от ответственности за предоставляемые сведения. 25 Первая поправка к Конституции США «гарантирует, что Конгресс США не будет … посягать на свободу прессы». — Как насчет нашей ответственности? Фордайс, Магауан, даже родственники Джея и Уикемы подадут на нас в суд за клевету и без труда выиграют дело. Мы можем все рассказать, но доказать ничего не можем. — Черт побери! — Бритт стукнула кулаком по своему колену. — Мы все время возвращаемся к доказательствам. — Да, все время возвращаемся к доказательствам, — мрачно повторил Рейли. — К тому же в этом случае вам придется опасаться за свою жизнь до конца дней. Чтобы сохранить свою тайну, они убили Джея, а ведь он был одним из них. — Они не убили вас. — Не сочли необходимым. Изгнание показалось им тогда достаточным. Теперь, после моего разговора с Джорджем, они знают, что я хочу вывести их на чистую воду. Я фактически бросил им перчатку. — Зачем? — Вы спрашиваете как союзник или как репортер? — И как тот, и как другой. Он подумал немного. — Наверное, чтобы обострить ситуацию. Пять лет я не мог успокоиться. Теперь я хочу покончить с этим любым способом. Его последняя фраза отрезвила их и заставила замолчать. Через несколько минут Бритт произнесла: — У меня есть еще одно предложение. Но оно понравится вам даже меньше, чем предыдущие два. — Ну, так что за предложение? — Позвонить судье Меллорс. — Нет. — Послушайте, Рейли. Я знаю, что вы не хотите ее втягивать, особенно сейчас, но она — полезный союзник. Если не хотите звонить вы, давайте позвоню я, хотя это ее по-настоящему скомпрометирует, ведь я скрываюсь от правосудия. Помогать мне не только неэтично, но и незаконно. А вы ее старый друг, вы ищете правды… — Я понимаю, что это разумно, — прервал Рейли. — Просто я не желаю загонять Кэнди в угол. Согласившись помочь, она поставит под угрозу свое назначение. Отказавшись помочь, подведет друга. Неприемлемо и то, и другое. — А, может быть, она захочет вам помочь так, чтобы никто не узнал об этом. — Или я попрошу ее лишь об одном крохотном одолжении. — О каком? — О телефонном звонке. — Кому? — Коббу Фордайсу. — Бритт изумленно вытаращила глаза. — Я хотел бы напомнить ему ту нашу единственную встречу, когда он отмахнулся от моего заявления о подсунутом мне наркотике. — Почему он не продолжил расследование? Или хотя бы не сделал вид, что расследует это дело? — Чертовски хороший вопрос. Фордайс ни на йоту не отклонился от рутинных действий. Держался на почтительном расстоянии от омерзительного дела Сузи Монро. На безопасном почтительном расстоянии. — Странное поведение для человека, который гордится тем, что защищает жертв преступлений. И заигрывает со средствами массовой информации. — Я тоже так думаю. Он отстранился от дела Сузи Монро точно так же, как Джей уклонялся от всего, связанного с моим расследованием поджога. — Фордайс наверняка соучастник. — От меня возражений не дождетесь. Неожиданно решившись, Рейли резко свернул на стоянку круглосуточного магазинчика и подъехал к боковой стене с телефоном-автоматом. С фасада, где находились камеры слежения и сновали покупатели, его не было видно. — Неужели в эру сотовой связи сохранились эти мастодонты? — удивилась Бритт. — Будем надеяться, что БеллСаут [26] не добралась до этого телефона. Дама с нежным воркующим голосом отказалась связать его с судьей Меллорс, даже когда он назвался ее старым другом. — Прошу прощения, мистер Гэннон. С минуты на минуту здесь будет съемочная группа программы «60 минут», и судья готовится… — Спросите ее, не находила ли она в последнее время какие-нибудь необычные призы в «Крекерах Джекс». 26 BellSouth Corporation (англ.) — американский телекоммуникационный холдинг, ориентированный на Южные штаты. — Извините? — Спросите ее. Она со мной поговорит. Дама страдальчески вздохнула, перевела звонок в режим ожидания, и вскоре раздался голос Кэнди: — Ешь дерьмо и умри, задница. Рейли рассмеялся. — Я не сомневался, что ты возьмешь трубку. — Я много лет не вспоминала об этом, но держу пари, что все еще могу подать на тебя в суд за сексуальные домогательства. Какой там срок давности? — Ты меня спрашиваешь? Ты же у нас вундеркинд-законник. Рейли и Джей уже заканчивали старшую среднюю школу, а Кэнди в нее только поступила и сразу же влюбилась в одного из их друзей. Они сказали ей, что парень любит «Крекеры Джекс» и все время их жует. Если она хочет завоевать его сердце, то достаточно просто подарить ему коробку любимых крекеров. Что она и сделала, но, к стыду своему, обнаружила, что Рейли и Джей подменили приз в коробке презервативом в золотистом пакетике из фольги. — Как вам это удалось? — спросила Кэнди. — Через дно коробки? — Я не выдаю свои профессиональные секреты. Когда они отсмеялись, Кэнди воскликнула: — Боже, как приятно слышать твой голос! Вчера вечером я звонила Джорджу Магауану расспросить о похоронах. Он сказал, что ты там был. Как жаль, что я не смогла приехать, хотя бы для того, чтобы увидеть тебя. Как поживаешь, Рейли? — Нормально. — Правда? — В ее голосе прозвучало сомнение. — Я знаю, что вы с Холли расстались после того, как ты покинул Чарлстон. Мне очень жаль… ну, как все обернулось. Рейли не сомневался, что она услышала об их разрыве от Джея, и наверняка Джей похвастался своей очередной любовной победой. — У Холли все отлично. Она замужем, у нее дети… Я огорчился, узнав о твоем муже. — Да, ужасное свинство. С трудом нашла парня, который на мне женился, а он взял и утонул. Несмотря на шутливый тон, Рейли почувствовал в ее голосе боль утраты. Уже серьезно Кэнди добавила: — Он был отличным парнем. Тебе бы понравился. Я была раздавлена, но… — Она умолкла, глубоко вздохнула. — Жизнь продолжается. — Да, продолжается. — Я благодарю Бога за свою работу. — Рад за тебя, поздравляю. — Голосование будет в пятницу, так что пока поздравления преждевременны, но спасибо. Разговор выдохся. Шутки иссякли. Рейли представил, как Кэнди смотрит на часы, на отчаянно жестикулирующую ассистентку. — Рейли, ты хотел поговорить о Джее? — Нетрудно догадаться. — Я рада, что ты позвонил. Пора смириться с тем, что произошло между ним и Холли. Джордж сказал, что ты все еще злишься, но что проку злиться на мертвого? С ним уже невозможно поговорить. Рейли не знал, что сказать в ответ, потому что Кэнди была права. Предательство Джея осталось в прошлом. Как и Холли. Он уже не жаждал отомстить за то, что с ним сделали. Если он добьется реабилитации в истории с Сузи Монро, это будет бонус, но личная реабилитация уже не главная его цель. Теперь он жаждет правосудия для жертв того страшного пожара. Семь жизней. Семь убийств. Семь человек, которые не должны были умереть. Может, звучит слишком высокопарно. Поэтому он и не рассказал об этой причине Бритт, когда она спросила, почему он подначивал Магауана. Он хотел правосудия для тех, кто уже не мог добиться его сам. Даже для Кливленда Джоунза. Даже для Сузи. — Я хочу поговорить с тобой обо всем, — донесся до него голос Кэнди. — Но сегодня, фактически через пару минут, у меня интервью в прямом эфире. И, как бы ни проголосовал Сенат, мое расписание — это просто безумие. А на следующей неделе есть пара свободных вечеров. Давай поужинаем у меня. Я так и не научилась готовить, но мы можем заказать еду. Что-нибудь очень калорийное. Ради тебя мне не придется надевать утягивающее белье и колготки. Мы просидим целый вечер, нам никто не помешает. Будем есть и пить без меры, вспоминать о разных глупостях… Давай увидимся! Я просто жду не дождусь. — Я тоже. Обязательно встретимся. А пока я хотел бы попросить тебя об одолжении. — Все, что угодно, ты же знаешь. — Устрой мне встречу с Коббом Фордайсом. Кэнди не сдержала смешок. — Ты что? Серьезно? — Как сердечный приступ, — ответил он фразой из их подросткового лексикона. — Зачем? — Пять лет назад я сказал тебе, что дело Сузи Монро — подстава. Я не изменил своего мнения, Кэнди. Наоборот, сейчас я еще больше убежден в этом. Я хочу посмотреть в глаза генеральному прокурору и спросить, что он об этом знает. Он услышал глубокий вздох Кэнди, представил вертикальную морщину между ее бровями, которые, по ее словам, отравляли ей жизнь. Ей каждую неделю приходилось их выщипывать. — Если тебя действительно подставили, то почему ты считаешь, будто Кобб об этом что-то знает? — Потому что он — один из легендарной четверки. — Ты имеешь в виду четверых героев пожара? Устав ходить вокруг да около, Рейли быстро изложил суть дела: — Эти четверо сговорились дискредитировать меня и прекратить мое расследование. Смерть Сузи Монро была частью сокрытия другого преступления. — Какого? — Смерти Кливленда Джоунза. — Кливленда Джоунза? Задержанного, устроившего поджог? — Предположительно. Это долгая история, но, если коротко, я слишком приблизился к истине, а истина состоит в том, что Джоунза убили в помещении, не предназначенном для допросов, и пожар — дымовая завеса и в прямом и в переносном смысле. Сузи Монро убили, чтобы убрать с дороги меня. Кэнди понадобилось несколько секунд, чтобы осознать смысл его слов. Рейли чувствовал, что она шокирована. — Боже милостивый. Какое дерьмо. — Бог тут ни при чем, но дерьмо определенно. — У тебя есть доказательства? — Работаю над этим. — Работаешь, — печально повторила она. Прошло еще несколько секунд. — Рейли, ты самый рассудительный человек из всех, кого я знаю. Ты не стал бы выдвигать столь серьезное обвинение, если бы не был убежден в их виновности. — Я убежден, и они виновны. — Однако… Это… — Ей явно не хватало слов, вероятно, в первый раз за всю ее жизнь. Она попыталась снова: — Это абсурд. Кобб Фордайс — верховный представитель судебной системы штата. Ты собираешься обвинить его в участии в заговоре и в убийстве. Подумай о последствиях. — Я подумал. Пять лет я почти ни о чем другом не думал. Он — выборная фигура, но если он совершил преступление… — Я говорила о последствиях не для него, а для тебя. — Мне нечего терять. — Когда я вчера вечером разговаривала с Джорджем Магауаном, он показался мне слегка взволнованным, — признала Кэнди. — Я решила, что это из-за похорон. — Он разволновался из-за встречи со мной. — Ты сказал ему, что Джей собирался в чем-то признаться Бритт Шелли. — Думаю, Джей собирался исповедоваться, рассказать, что на самом деле произошло в тот день в полицейском участке, как умерла Сузи Монро, в общем, все. Но ему заткнули рот. Я думаю, он почувствовал опасность и поэтому повел Бритт к себе домой. — Джей повел ее к себе потому, что, как всегда, хотел потрахаться. Даже рак не мешал ему заниматься этим при любой возможности. Правда, Шелли сказала на пресс-конференции, что Джей пообещал ей сенсацию, но это, вероятно, был просто один из его приемчиков. — Нет, не был. — Откуда ты знаешь? Это всего лишь твои предположения. Ты… — Она вдруг умолкла. — О, дерьмо. Ты контактировал с ней, не так ли? Господи, Рейли. Если да, то тебя могут обвинить в соучастии и в укрывательстве. Рейли уклонился от этой темы, не желая компрометировать Кэнди. — Так ты можешь устроить мне встречу с Коббом Фордайсом? — Нет. — Кэнди. — Ладно, попробую, но особо не рассчитывай. — Убеди его. — Как? — Он и его приятели испоганили мою жизнь, — с жаром произнес Рейли. — Одним этим я заслужил пятнадцать минут его времени! Кэнди размышляла не меньше минуты. Рейли молчал и терпеливо скармливал автомату монеты. Он уже почти потерял надежду, когда Кэнди сказала: — Я позвоню ему в офис. Это все, что я могу сделать, но я это сделаю. Когда ты хочешь с ним увидеться? — Завтра. — Завтра. Ты в своем уме? — Позвони ему сегодня. Договорись на завтра. — Рейли, спустись на землю. Он — генеральный прокурор. — Он — государственный служащий. Я оплачиваю его гребаное жалованье. — Но ты же не можешь просто явиться в его… — Поэтому я тебе и звоню. — Подожди… Черт побери! Рейли, подожди. — Она прикрыла микрофон, и Рейли услышал, как она нетерпеливо извиняется и просит дать ей еще несколько минут, чтобы закончить разговор. — Меня ждут. Я должна идти. — У меня все равно монеты заканчиваются. Ты ему позвонишь? — Если он захочет тебя видеть, в чем я сильно сомневаюсь, что ты ему скажешь? — Мне гораздо интереснее услышать, что он мне скажет. — Рейли чувствовал, что она все еще сомневается. — Обещаю тебе не обвинять его сразу же в убийстве. — Даже если ты скажешь ему только то, что сказал мне, то это чертовски серьезное обвинение. Он привел свой последний аргумент. — Послушай, Кэнди, я лучше других знаю, как ревностно ты защищаешь справедливость и закон. Возможно, Фордайс чист, как свежевыпавший снег, возможно, он действительно эталон честности, каковым кажется. Если так, он внимательно отнесется к моим вопросам о Джоунзе, пожаре и Сузи Монро и инициирует немедленное и тщательное расследование. Но, если он заговорщик и соучастник криминального укрывательства, он не заслуживает поста генерального прокурора и должен ответить за свое преступление или преступления. — Рейли прервался, давая Кэнди возможность обдумать его слова. — В любом случае, чист ли он, как новорожденный младенец, или виновен, как дьявол, справедливость восторжествует. Он ждал затаив дыхание, теребя свою последнюю монету. — Ну, и упрям же ты. И прав, черт тебя побери. — Так ты устроишь встречу? — Не знаю, получится ли. Он спросит, зачем ты хочешь его видеть. Что мне ответить? Обдумывая ответ, Рейли оглянулся и встретился взглядом с Бритт, которая с пассажирского сиденья седана в тревоге наблюдала за ним через ветровое стекло. — Скажи, что я хочу представить ему яркий пример жертв наркотиков сексуального насилия. — Неудачный выбор момента. — Я знаю. И мне очень жаль. — Почему такая спешка? Ты жил с этим пять лет. Неужели нельзя подождать до следующей недели? Он подумал о мужчинах в темно-бордовом седане, о машине Бритт, летящей с высокого берега в реку. — Нет. Ждать больше нельзя. — Я сделаю, что смогу. — Спасибо. — Рано благодарить. Я ничего не обещаю. Может, у меня и не получится связаться с ним. А даже если и свяжусь, не исключено, что он откажет. — Я понимаю. И все-таки постарайся его убедить. Вздохнув, она через силу произнесла: — Ладно. Как тебя найти? Миранда, Джордж и Лес потягивали на веранде коктейли, когда зазвонил сотовый телефон Джорджа. Он извинился и вошел в дом. Кэнди Меллорс явно спешила и была настроена вовсе не благодушно. Говорила она резко и кратко, и, когда разговор закончился, Джордж неохотно вернулся на веранду. Ему предстояло сообщить дурные новости жене и тестю. — Кто звонил? — спросила Миранда. Он подумал, не соврать ли, но ложь лишь оттянет неизбежное. — Судья Меллорс. — Два вечера подряд? У вас роман? — съязвила Миранда и сделала глоток «Космополитена» [27] . — Нет, не может быть. Она лесби. Джордж взял свой стакан. — Ничего подобного. — Похожа на лесби. — Она была замужем. — Да брось ты, Джордж. Ты так наивен. — Миранда многозначительно посмотрела на Леса, словно спрашивая « Ты представляешь, какой он идиот?» — Кем бы она ни была, у нее неприятные новости. 27 «Космополитен» — коктейль из водки, ликера «Куантро», лимонного и клюквенного соков. Миранда насторожилась. На ее лбу появилась морщинка, бросающая вызов репутации ботокса, правда, не такая глубокая, как не облагороженные косметичекими препаратами морщины Леса. — Ну? — рявкнул он. — Ты надеешься, что со временем новости станут лучше? Выкладывай. — Сегодня ей звонил Рейли Гэннон. В офис. Поскольку Кэнди не была на похоронах и не видела Рейли с тех пор, как пять лет назад он исчез из города, она хотела узнать мое мнение о его психическом состоянии. — Почему Кэнди усомнилась в его психическом здоровье? — спросила Миранда. — Он попросил устроить ему встречу. — Джордж сделал паузу специально, чтобы поддразнить родственничков. — С Коббом Фордайсом. — Все на несколько секунд замерли. Затем Джордж вытряс мелкие кубики льда из пустого стакана в рот и захрустел ими. — Вы что, языки проглотили? — Не смешно, — огрызнулась Миранда. — Разве я сказал, что это смешно? — О чем Гэннон хочет говорить с генеральным прокурором? — Угадай, Лес. Даю три попытки, и первые две не считаются. Глядя мимо Джорджа, Лес обратился к Миранде: — Твой муж обожает дурацкие шуточки? Джордж разозлился. — Вовсе нет, Лес. Я просто не знаю, что предпринять в создавшейся ситуации, поэтому и посмеиваюсь над ее нелепостью. Больше ничего не остается. — При таком бессилии твои неудачи не удивляют. — Мальчики, хватит. Бессмысленно подкалывать друг друга. Нам нужно сохранять спокойствие. Надеюсь, мы справимся. Хотя я не могу не согласиться с папочкой, Джордж. — Маразм. — Джордж прошел к бару и налил себе еще виски. — Это серьезно, — сказала Миранда. — Да, серьезно. И срочно. Кэнди сказала, что Рейли хочет встретиться с Фордайсом завтра. Он планирует задать Коббу ряд вопросов, в том числе о Кливленде Джоунзе и Сузи Монро. Он также убежден, что Джей собирался признаться во всех своих грехах, но кто-то придушил его прежде, чем он это сделал. — Джордж посмотрел на жену и тестя и разразился безжалостным смехом. — Надо отдать должное старине Рейли. Может, он и тронулся слегка, но идиотом его не назовешь. — Судья ни за что не устроит эту встречу! — раздраженно воскликнула Миранда. Джордж готов был поклясться, что в ее глазах мелькнул страх. Правда, он не сомневался, что перепугалась она вовсе не за него, а за свою сладкую задницу. — Кэнди сказала, что не хотела бы устраивать им встречу, и уж точно не на этой неделе. Ей сейчас склоки ни к чему. Она пыталась отговорить Рейли, но безрезультатно. — Она уже политиканствует, — проворчал Лес. — Почему она просто не повесила трубку? — Я ее спросил. Она боится, что, если не устроит эту встречу, Рейли совершит что-нибудь безумное. — Например? Джордж пожал плечами. — Прикует себя вместе с динамитными шашками к столу Кобба. Или что-нибудь в этом духе. Вот почему она спросила меня, все ли у Рейли в порядке с мозгами. — И что ты ей ответил? — спросил Лес. — Высказал свое мнение. Я думаю, что Рейли Гэннон — самый нормальный из всех нас. И самый благородный. Джей считал его идеалистом, трудягой, а за глаза называл Святым Рейли. Но сейчас Гэннон в бешенстве. Праведный гнев кипел в нем столько лет, что парень может взорваться в любой момент. — Джордж сдавленно хихикнул. — Как, в общем, и любой из нас. — Как она поступит, по-твоему? — поинтересовалась Миранда. — Кэнди? Еще не решила. — Она дура, если вообще раздумывает об этом, — зло проговорил Лес. — Или она забыла, что сама убедила Фордайса не предъявлять Гэннону обвинение в убийстве той девушки? Неужели она хочет сама загубить свою карьеру? Особенно сейчас, перед выборами. — Нет, конечно, не хочет. Но ее больше волнует, что сделает Рейли, если не встретится лицом к лицу с Коббом, чем то, что случится, если их встреча состоится. Если он ворвется в здание Законодательного собрания, это привлечет гораздо больше внимания, чем встреча за закрытыми дверями. Теребя нижнюю губу, Лес зашагал взад-вперед по вымощенной плиткой террасе. — Ты разговаривал с Фордайсом после того, как он звонил сюда во время приема? — Нет. На следующий день он звонил мне в контору, но я так и не перезвонил ему. Нечего было добавить. Но если его встревожило сообщение Билла Алегзандера о предполагаемой исповеди Джея Бритт Шелли, представьте себе его реакцию, когда и Рейли запоет ту же песню. Кобб запаникует. Джорджа подташнивало от одной мысли о возможных последствиях. До звонка Кэнди он думал, что плохие новости — это сообщение Пата Младшего о том, что Рейли и Бритт Шейли объединили свои усилия в поиске истины. Миранда взбеленилась, услышав об этом, визжала, как, мол, это могло случиться. Лес тоже хотел знать, как они спелись. Джордж ничем не мог им помочь. Он и сам не знал, как это произошло. Он устало помасссировал лоб. — Гребаный Джей. Это он во всем виноват. Зачем ему понадобилось звонить Бритт Шелли? Глупее и не придумаешь! — Хватит ныть, Джордж, — прошипела Миранда, злобно глядя на него. — Мы должны что-то предпринять. Я не стану выгребать твое дерьмо. — Ты сама увязла в этом по самые уши! — выкрикнул он. — И твой дорогой папочка тоже. Ее лицо окаменело, голос зазвучал резко. — О чем это ты говоришь? В чем этом мы увязли? — Послушай, Миранда, — вкрадчиво сказал Джордж. — Ведь на самом деле ты не хочешь, чтобы я раскрыл карты? А ты, Лес? Вместо ответа Миранда подошла к отцу, и они встали перед Джорджем плечом к плечу, как в день их свадьбы в церкви Святого Филиппа. В тот день присутствовали все влиятельные лица города. Дюжина подружек невесты. Цветы доставляли грузовиками. Миранда была в платье от известного модельера, стоившем больше, чем большинство людей зарабатывает за год. Перед алтарем Лес вручил ее Джорджу, ее жениху, ее мужу, ее спутнику жизни. Но это был лишь символический жест. Джордж быстро понял, каков его статус в семейной структуре. В этом трио он всегда будет лишним. — Разберись с этой проблемой, Джордж. Немедленно и на сей раз навсегда, — сказал Лес. — И как я должен это сделать, черт побери? — Придумай, — сказала Миранда, вскидывая голову. Для двоих мужчин, откликавшихся на фамилии Смит и Джонсон, это был долгий и томительный день. Они рано поужинали в закусочной, предлагающей неограниченные овощные закуски и бесплатный яблочный пирог. Двое аккуратно подстриженных, мирно беседующих мужчин не привлекали к себе внимания, и никто не вспомнит о них, как только они покинут заведение. Накануне они получили хорошую взбучку за то, что после похорон потеряли из виду Рейли Гэннона, а ведь это был прекрасный шанс разделаться и с ним, и с Бритт Шелли, уже дважды избежавшей смерти. — Она никак не могла выбраться из той машины, — сказал Джонсон, когда они узнали, что девица жива и, похоже, прекрасно себя чувствует. — Но, как видите, выбралась, — злобно ответил их наниматель и добавил, что, будь они посмекалистее, Гэннон привел бы их к журналистке, и они смогли бы разделаться с обоими, забрать свои деньги и исчезнуть. Они стоически восприняли эту выволочку, понимая, что заслужили ее. Они поиграли с журналисткой в кошки-мышки на темной проселочной дороге, но убить ее, столкнув машину в воду, не смогли. Их отчасти оправдывало лишь то, что наниматель сам предложил перехватить женщину на дороге и обставить ее смерть как самоубийство. В настоящий момент никто не знал, где затаились Гэннон и Бритт Шелли. Чарлстон — небольшой город, но найти в нем кого-то не так-то легко. К тому же большинство его населения раскатывает на серых седанах. На номера не стоит и внимания обращать — Гэннону хватило ума сменить их. — Надо было поставить маячок на машину, пока он торчал в часовне, — заметил Смит, отрезая кусок говяжьего филе с кровью. — Слишком много народа там крутилось. Опоздавшие. Водители. Сотрудники похоронного бюро. Они уже знали о визите Рейли и Бритт в дом Уикема. — Думаешь, Гэннон действительно вооружен, или Уикем струхнул? — спросил Смит, тщательно пережевывая мясо. — Судя по тому, что нам говорили об Уикеме, струхнул. — Но Гэннон вооружен? — Лучше считать, что да. — Думаешь, он умеет стрелять? — Какая разница? Мы умеем. Когда зазвонил сотовый, Джонсон самоуверенно улыбнулся напарнику и коротко ответил: — Слушаю. — И замолчал на целую минуту. — Понял. — Он захлопнул крышку телефона и сказал Смиту: — Представление начинается. 23 Паранойя Рейли оказалась заразительной. Бритт не спорила, когда он предложил сменить местонахождение. После звонка судье Меллорс они вернулись в мотель лишь для того, чтобы собрать вещи. Это заняло меньше десяти минут. Рейли проехал Чарлстон, пересек реку Купер и только через несколько километров нашел подходящий мотель, расположенный в парке, с отдельными домиками, расположенными вдоль берега красивого водоема. Рейли зарегистрировал их под вымышленными именами, заплатил наличными за пару дней и припарковал седан за домиком. — Я попросил именно этот номер. Легко подъехать, легко уехать, — сказал он, ведя Бритт в новое жилище, обставленное почти так же, как предыдущее, но выглядевшее симпатичнее и новее. Они наглухо задернули шторы, и Рейли регулярно выглядывал в щелку проверить, нет ли кого подозрительного у их двери. — Судья сказала, когда перезвонить? — Ей нужно несколько часов. Потом я съезжу, поищу телефон-автомат. — Как вы думаете, какое решение примет Фордайс? Убивая время, Рейли валялся на широкой кровати, подсунув под голову плоские подушки и прикрывая лоб рукой. Бритт сидела, откинувшись на локти, на соседней кровати. — Я не знаю. Кэнди — моя последняя надежда. Я здорово надавил на нее, воззвал к ее долгу, вере в правосудие. Манипуляция чистейшей воды, но она все-таки пообещала хотя бы попытаться уговорить Фордайса. — Может, вы были слишком откровенны? Не опуская руку, он покосился на Бритт. — Я имела в виду, может, не стоило говорить ей, что вы подозреваете генпрокурора в совершении нескольких преступлений. Может, следовало сочинить что-нибудь. — Может, надо было подозвать к телефону вас? Сочинительство — ваш конек. — Правильнее сказать — дипломатия. — Правильнее сказать — вранье. Бритт разочарованно вздохнула: — Боже, вы опять за свое. — Кэнди назвала меня упрямым. — Неважно, как это называть, но вы не умеете прощать. Наверное, поэтому Холли… — Бритт осеклась, затем пробормотала: — Ладно, забудьте. — Ну, нет. — Рейли повернулся на бок, оперся на локоть. — Вы открыли эту банку с червями. Наверное, поэтому Холли что? Бритт смотрела на него с любопытством и настороженностью. Кто знает, как он отреагирует. — Возможно, она не вернулась к вам из-за вашего неумения прощать. — Подразумевается, после того, как она переспала с Джеем. После того, как он бросил ее ради очередной красотки. — Если бы она приползла к вам, полная искреннего раскаяния, разве вы смогли бы возобновить отношения? — После случая с Сузи Монро не мне осуждать неверность, ведь так? На интеллектуальном уровне я простил бы. Но нет, я не принял бы ее обратно. — Потому что она переметнулась к Джею. — Потому что она переметнулась к нему так легко. Она знала, какой он легкомысленный, эгоистичный. Мы говорили о его недостатках. Даже смеялись над тем, что он превратил самовлюбленность в искусство. И все же она предпочла его. Бритт хотела было сменить тему, но любопытство возобладало. — Но вы в какой-то мере… — Что я? — Оттолкнули ее. Разве нет? Когда вы согласились с ее предложением прервать отношения на неопределенное время, вы испытывали ее любовь и преданность? — Может быть. — Он снова плюхнулся на спину. — Может, это и было испытание, но она его не прошла. Вы сказали, что я не боролся за нее, но и она не боролась за меня. — Тогда почему вы все-таки попытались связаться с ней через пару лет? Он горько рассмеялся. — Хороший вопрос, мисс Шелли. Я сам себя спрашивал об этом тысячи раз. Мало мне было несчастий? Самобичевание? Любопытство? Одиночество? Наверное, все вместе. В любом случае я очень расстроился, когда услышал, что она замужем и ждет ребенка. Не из ревности. Я уже не любил ее, хотя обрадовался, узнав, что она справилась с предательством Джея. — Тогда почему вы расстроились? — Потому что ее новообретенное счастье подчеркнуло ничтожность моей нынешней жизни. Я пришел в ярость. Она, Джей, Фордайс — все они преуспевают. Сузи Монро была почти незаметным препятствием на их ровном пути. Они проехали по ней и понеслись дальше, а я застрял и не смог ничего сделать. — Вы могли уехать в другой город, поступить в пожарную команду и… — И мне бы сказали: «Спасибо, до свидания». Стоило им связаться с моим прежним местом работы, меня тут же уволили бы по личностным характеристикам. — Вы могли бы заняться чем-нибудь другим. — Я хотел стать пожарным. Я потратил на это долгие годы. Только это я хотел делать и умел делать хорошо. Но самое главное: я хотел разобраться в этой страшной истории. — Судья Меллорс была права. Вы упрямы. — Бритт сказала это в шутку, но Рейли даже не улыбнулся, видимо, принял ее слова за очередной критический выпад в свой адрес. Несколько минут они молчали. Рейли заговорил первым: — Кэнди думает, что все дело в Сузи Монро, в Холли и Джее. Она сказала, что бесполезно таить злобу на Джея, потому что невозможно примириться с мертвецом. — Она права. Вы сказали мне, что все последние пять лет планировали план мести. — Да, но теперь причина не в этом. — А в чем? — В семи жертвах. Восьми, если считать Сузи. Рейли все еще таращился в потолок, поэтому Бритт видела лишь его профиль, но тон его голоса изменился. — Эти люди, Бритт, были убиты. Никто не знает о том, что убийца или убийцы остались безнаказанными. Никто даже не подозревает об этом. Называйте меня как угодно — непреклонным, упрямым, пожалуйста. Я не прощу и не отступлюсь потому, что даже Кливленд Джоунз, неисправимый, по общему мнению, преступник, заслуживал справедливости. — Вы принимаете это очень близко к сердцу. Рейли повернулся и посмотрел на нее, пожал плечами. — Близко к сердцу? Да, пожалуй. Я уже говорил вам, что с детства мечтал стать пожарным, спасать жизни людей, их имущество, наказывать поджигателей, я хотел посвятить этому всю свою жизнь. Идеалистично. Даже самонадеянно. Но это правда. — Многие маленькие мальчики хотят стать пожарными, чтобы кататься на пожарной машине. — Ну, этот момент тоже присутствовал, — признал Рейли с ухмылкой. — Не говоря уж о классном снаряжении и о том, как здорово по тревоге скользить вниз, в гараж, по шесту или просто шататься по пожарному депо. Настоящая мужская работа, настоящая мужская дружба… Они обменялись улыбками. — Какой случай из вашей пожарной практики запомнился вам больше всего? Он ответил мгновенно: — Я спас мужчину, застрявшего в покореженном автомобиле. — Расскажите мне. — Когда мы приехали, он кричал, бился в истерике хотя пострадал не очень сильно. Я успокоил его, сказал, что мы его обязательно вытащим и все будет хорошо. Полчаса спустя он уже ехал в больницу в машине «Скорой помощи», немного потрепанный, но живой. — Хорошая история со счастливым концом. Рейли покосился на нее и снова уставился в потолок. — Не совсем. Когда мы отправили его в больницу, нам пришлось вернуться и вырезать из изуродованной машины его четырехлетнего сына. Тельце было зажато под двигателем, и, когда мы попытались вытащить его… — Рейли умолк, собрался с духом и продолжил: — Оно развалилось… на куски. — Он снова умолк, откашлялся. — Понимаете, отец взял его с собой в супермаркет. Когда они, возвращаясь, подошли в машине, мальчик не захотел садиться в детское кресло, разревелся. Папаша растерялся: ребенок рыдал, все, кто был на стоянке, таращились на него. В конце концов он разрешил мальчику сесть на переднее сиденье. В конце концов, дом совсем рядом, и ведь всего один раз. Но какой-то грузовик рванул на красный свет и протаранил их автомобиль. — Через несколько секунд Рейли добавил: — Тому парнишке было бы сейчас лет одиннадцать-двенадцать. Его отец, наверное, тоже часто об этом думает. — У вас было много таких случаев? — через некоторое время спросила Бритт. — Нет. Слава богу. Но вы спросили о том, что запомнилось больше всего. Вот оно. Пока. — Он снова повернулся к ней. — А у вас? — У меня? — Вы ведь тоже воспринимаете все, что связано с вашей работой, близко к сердцу? — Да, — задумчиво и как-то неуверенно проговорила она. Он, удивленный ее сомнениями, приподнял брови. — «Я знаю, как звучит страсть, и это не она». Рейли не отводил от нее глаз, и Бритт вспомнила алчные, сексуальные звуки, наполнившие его спальню позапрошлой ночью. Она отвела взгляд и тихо спросила: — Хотите узнать тайну, Рейли? — Хм. — Хотите? Но если я расскажу, мне придется вас убить. Он улыбнулся. — Шелли Бритт Хаген. Он непонимающе смотрел на нее. — Ну? — Это мое настоящее имя. Но иногда я просто забываю, что не родилась Бритт Шелли, потому что выбрала этот псевдоним еще до того, как закончила колледж. — Вам не придется меня убивать, чтобы сохранить тайну. — Ну, эта не самая страшная. — О! У вас есть еще страшнее? — Угу. — Ну, какой бы она ни была, я не выдам. Рейли сказал это абсолютно серьезно. Она посмотрела ему в глаза. — Не сомневаюсь. Бритт подумала, что верность, вероятно, одна из самых сильных черт его характера. И с этой точки зрения, упрямство — достоинство, а не изъян. Если раскрыть ему тайну, он унесет ее с собой в могилу. Если он даст обещание, он его выполнит. Обязательство будет пожизненным. Он не изменит своей женщине. Откровенно говоря, она считала Холли дурой. Как могла она усомниться — даже на мгновение — в том, что Рейли не контролировал себя, когда был с Сузи Монро. Его тело отзывалось, но мозг был отключен. Как сердце и душа. Если бы невеста действительно любила его, если бы хорошо его понимала, она приняла бы его объяснения без лишних колебаний. Но ведь Бритт сама считала его виновным… Она безоговорочно поверила Джею, даже не попытавшись встретиться с Рейли и поговорить с ним. Его желание избежать камер и микрофонов она приняла за признание собственной вины и сделала следующий шаг: убедила в этом телеаудиторию. Пять лет незаконченное расследование неотступно следовало за ним. Он каждый день думал о восьми убийствах, за которые никто не ответил. С печалью и стыдом Бритт признала, что в этом есть и ее вина. — Простите, Рейли. — За что? — За мои пристрастные репортажи. — Вы уже извинялись. — Да, но тогда я еще не понимала, в какой ситуации нахожусь. Я больше думала о своей выгоде. Старалась выудить из вас побольше информации. Мечтала о новой, интересной теме, хотела узнать подробности. Но сейчас все изменилось. На этот раз я приношу самые искренние извинения. — Это ваша тайна? — спросил он после короткой паузы. — Нет. — Бритт легла на спину, тяжело вздохнула. — Вы знаете, я получала предложения от более крупных телекомпаний. Одно было даже от национальной телесети. Мне предлагали должность корреспондента субботних и воскресных новостей. Мое имя упоминалось бы в титрах в конце репортажа. Скромно, но хороший старт. Но я отвергала их. — Почему? — Боялась провала. Бритт покосилась на Рейли и снова уставилась в потолок. — Я назвала вас трусом, но правда состоит в том, что я сама трусиха. Я боюсь оставить свой маленький местный прудик, где я — крупная рыба. На более серьезном рынке сильная конкуренция. И требования более жесткие. А что, если я не оправдаю ожиданий? Что, если опозорюсь? Поэтому каждый раз, когда мой агент озвучивает очередное приглашение, я его отвергаю. Я всегда нахожу разумную причину для отказа, но суть в том, что я боюсь отказаться от своего звездного статуса здесь. В любом другом месте может оказаться, что я на самой деле ничем не примечательная, средненькая журналистка, и что тогда? Я никогда не рвалась в национальную телесеть, и меня это устраивало. Я независима и самодостаточна. Когда все хорошо, я говорю себе, что способна на большее. Но если жизнь даст сбой, если все пойдет вкривь и вкось, мне не на что и не на кого будет опереться. Мне никто не подставит плечо, чтобы я смогла набраться сил, снова встать на ноги и выкарабкаться из сложной ситуации. Это меня пугает. Когда я была моложе, я могла позволить себе отступить на шаг-другой. Я часто переезжала, но риски всегда оправдывались. Сейчас я не так молода, лицо уже не юное. Мне есть что терять, и я не могу позволить себе серьезное поражение. Поэтому я не ставлю на кон свою карьеру. Остаюсь в комфортной зоне. — Бритт глубоко вздохнула и снова взглянула на Рейли, ожидая комментариев. Не дождалась. — Вот она. Моя тайна. — Чушь. — Что? — Вы недооцениваете себя. — Рейли бысто опустил ноги с кровати и встал. В его голосе звенел гнев. — Во-первых, у вас еще вполне юное лицо. Можете показывать его где угодно и без труда станете звездой. Отвернувшись, он подошел к окну, раздвинул занавески, выглянул на улицу, снова задернул их, обернулся. — Во-вторых, ваше одиночество — это ваш выбор. Если бы вы захотели, вполне могли свить гнездышко. Вы не хотите расширить свои горизонты, но это не значит, что вы не можете это сделать, причем успешно. — Я ценю вашу мнение, но вряд ли могу ему доверять. Ведь у вас дома даже нет телевизора. — Я имел возможность оценить ваш профессионализм. Я видел повтор вашей пресс-конференции. Вы подкупили аудиторию своей искренностью. Вы убедили в своей невиновности меня, а я был самым скептически настроенным вашим зрителем. — А полицейских не убедила! Кларк и Джавьер по-прежнему думают, что это я убила Джея. И Пат Младший думает так же. — Неужели? — Его взгляд остановился на ее груди. Бритт с неловкостью вспомнила о тесной футболке. Затем их взгляды встретились. — Он действительно думает, что вы убили Джея? Он обвинил вас, но… — Бормоча ругательства, Рейли заметался по комнате. — Весь разговор с ним был каким-то странным. Не могу, правда, разобраться, в чем именно проявлялась эта странность… — Я понимаю вас. Вы назвали его чудаковатым. Может, в этом дело. — Может быть. — Рейли вдруг взглянул на свои часы, затем быстро сунул ноги в кроссовки. — Пора. Поехали. Быстрее. Обувайтесь. И не забудьте про бейсболку. — Куда мы едем? — В полицию. — Любой может узнать здесь нашу машину, — сказала Бритт. Она съежилась на пассажирском сиденье, надежно спрятав волосы под бейсболку. Центральный полицейский участок возвышался на высоком берегу Эшли. Тут же находился отдел транспортных средств, а рядом — отель «Мариотт». Рейли свернул на парковку отеля и остановился у стройной шеренги молодых виргинских дубов. Отсюда хорошо просматривалась служебная стоянка полицейского управления. — Вряд ли копам придет в голову искать нас здесь, — заметил Рейли. — Но не Пату Уикему. — А я почти уверен, что он придержал информацию. — Вы думаете, что после нашего отъезда он не позвонил в полицию? Рейли отрицательно покачал головой. — Мы бы сразу об этом узнали. Патрульные машины появились бы через несколько минут. Даже если бы мы их не увидели, то услышали бы звук сирен. На дорогах поставили бы заслоны. Может, даже выслали бы вертолет. — И журналисты слетелись бы, как мухи на мед. — Вам лучше знать. Нет, держу пари, Пат Младший не сообщил о нашем визите в полицию. — Но почему? — Постараемся это выяснить. Автомобиль Пата Уикема они узнали сразу, они уже видели его днем и теперь наблюдали за ним с безопасного расстояния. Смена Пата близилась к концу. Он не мог уехать незаметно, и они надеялись, что он не узнает их серый седан. Да и вряд ли Пат Младший будет его выискивать. Меньше всего можно было ожидать, что Бритт Шелли появится рядом с полицейской штаб-квартирой. — Он испугался, увидев вас, — сказала Бритт. — Не настолько я страшный. — Он увидел револьвер и побледнел. — Да, но он чуть не обмочился не из-за этого. — Он боялся, что Джей мне все рассказал. — Или не успел. Но обязательно рассказал бы, если бы прожил еще немного. — Чем предсмертная исповедь Джея могла грозить Пату Уикему? — Может, удастся спросить у него. Вон он. Выходит из двери. Рейли и Бритт наблюдали, как Пат лавирует между рядами автомобилей. Рейли показалось, что парень слишком насторожен, но, возможно, это было преувеличением. Он просто был нервный. Пат не смотрел в их сторону. Он отпер свою машину, бросил внутрь куртку и забрался на водительское сиденье. — Пока все хорошо, — сказала Бритт. Они планировали проследить, куда Пат Младший отправится после смены. Может, прямо домой, и тогда они снова окажутся в тупике. Но Рейли чувствовал, что парень что-то скрывает. Бритт тоже в этом не сомневалась. Нужно проследить за Патом, возможно, это хоть как-то поможет приблизиться им к разгадке. Бесконечные часы, проводимые с Бритт в маленьких замкнутых пространствах, превращались для Рейли в тяжкое испытание. Он постоянно ощущал ее близость. Стоило ей ночью пошевелиться, как он тут же просыпался, хотя и спал в другой кровати. За последние пять лет он редко контактировал с женщинами, эти встречи были мимолетными, он никогда не проводил с ними больше часа-двух. Естественно, Рейли не успевал узнать их привычки. Теперь он был окутан, заворожен женственностью Бритт. Он знакомился с простыми, чисто женскими реакциями, вроде раздражения из-за сломанного ногтя. Он начинал привыкать к тому, как изящно она пьет из банки диетическую колу, как тщательно завязывает шнурки, оставляя идеально ровные концы. Он был очарован и покорен этими и десятками других мелочей. Более того, он ими наслаждался. Он ловил себя на том, что наблюдает за Бритт, когда она не видит. Он как будто находился в гипнотическом трансе, его мысли становились все более сладострастными. Он ни в коем случае не дотронулся бы до нее, но никак не мог забыть, как она двигалась в его объятиях, как хотела его. Он не мог смотреть на ее губы, не вспоминая, как целовал их, на ее ноги, не вспоминая, как крепко они сжимали его. Он оправдывал свое поведение той ночью долгим одиночеством и сексуальным возбуждением. Однако он и раньше бывал одинок и возбужден, но просто благодарил женщину и забывал о ней, как только покидал ее постель. Не на этот раз. Его решимость не касаться Бритт не ослабевала, но ему все труднее было сдерживаться. Салон седана не так располагал к интимности, как комната мотеля, откуда он бежал в надежде сохранить здравомыслие и самообладание. Но главная цель все же заключалась в другом — попытаться обнаружить источник нервозности Пата Младшего. Рейли подождал, пока Пат выедет со стоянки, и только тогда последовал за ним. Он держался на приличном расстоянии, пропустив вперед несколько машин. Но не слишком много. Транспортный поток был достаточно плотным. Погода немного изменилась. Влажность явно уменьшилась. Приятный вечер выманил горожан из домов. К счастью, Пат Младший не менял полосу движения и не превышал разрешенную скорость. — Пока не слишком волнующе, — заметила Бритт через десять минут. — Да, но он едет не в сторону дома. Пат Младший сделал большую петлю по городу, затем направился в центр, в исторический район, где улицы были поуже и еще больше забиты машинами, где пешеходы рисковали жизнью, перебегая улицы на красный свет или предпочитая проезжую часть кишащим народом тротуарам. Пат свернул с Кинг на боковую улочку, проехал в глубь квартала по подъездной дорожке, ведущей к боковой стене ночного клуба. Рейли и Бритт переглянулись, но промолчали. Слова излишни. Этот клуб был хорошо известен в городе. Рейли проехал мимо, но успел заметить, что полицейский втиснул свою машину между двумя другими. Чуть дальше Рейли увидел свободное место и припарковался, выключив фары. Здесь Пат Младший вряд ли их заметит. Пат и не заметил. Он направился вдоль боковой стены к входу, но резко остановился на углу в тени здания, вытащил сотовый телефон и быстро набрал номер. Через несколько секунд после того, как Пат убрал телефон, из дверей клуба вышел молодой человек и через пару шагов завернул за угол. Пат Младший встретил его улыбкой. Они обменялись парой слов, быстро прошли к стоянке и сели в машину — не Пата Младшего, — вывернули на улицу и поехали прочь, не подозревая о слежке. Бритт и Рейли молчали, осознавая увиденное. — Мне кажется, я это чувствовал. Подсознательно. С того момента, как узнал, кто он. Поэтому и удивился, когда Джордж сказал, что он женат. И сегодня он не смотрел на вас, — наконец произнес Рейли. Ощутив ее непонимание, он повернулся к ней. — Он не смотрел на вас. — Рейли опустил взгляд на ее грудь, затем посмотрел в глаза убедиться, что теперь она поняла. И она поняла. И смущенно опустила голову. — Льюис Джоунз смотрел. Делно смотрел. — Я смотрел во все глаза, мысленно добавил он. — Пат Младший не смотрел. Я должен был понять. — Он ведет тайную жизнь. — Жена и дети — прикрытие. — Должно быть, это мучительно. — Бритт стянула бейсболку, встряхнула головой, освобождая волосы. — Я чувствую себя ужасно. Из-за слежки. Поехали в мотель. — Мы не можем. — Можем. — Нет. Черт побери! — Он потер глаза, чувствуя себя так же ужасно, как Бритт, даже еще хуже, поскольку знал, что им предстоит. — Мы не можем уехать, Бритт. Я только сейчас понял, что вся заваруха началась из-за этого несчастного ублюдка. 24 Пат Младший увидел Рейли, только когда плюхнулся на водительское сиденье своей машины. Рейли положил широкую ладонь на грудь парня, и тот испуганно вскрикнул. — Бить я тебя не буду. Но мы должны поговорить, и тебе же лучше, если ты будешь говорить правду. Понятно? Голос Рейли, тихий и вкрадчивый, прозвучал устрашающе, не оставляя никаких сомнений в серьезности намерений. Бритт даже показалось, что она чувствует, как пахнет страх Пата. Пат согласно закивал головой. — К-как вы узнали, что я здесь? — Служебное оружие при тебе? — спросил Рейли. Пат затряс головой из стороны в сторону, мол, нет, затем кивнул — «да». — В… в отделении для перчаток. Вы следили за мной? Рейли открыл дверцу ящичка, убедился, что револьвер на месте, и захлопнул крышку, не касаясь ее пальцами. — Послушай, Пат, глупо оставлять служебное оружие там, где любой может его обнаружить. Достаточно только вскрыть твою машину. — Почему вы следите за мной? Что вам надо? — Пат уже заметил на заднем сиденье Бритт и адресовал вопрос ее отражению в зеркале заднего вида. — Рейли же сказал, что мы хотим поговорить с тобой. — О чем? — О твоем лице, — ответил Рейли. — О моем лице? — Что с ним случилось? — Оно… я… я много катался на велосипеде. Однажды врезался в дерево. Сильно разбился и с тех пор не катаюсь. Рейли не шелохнулся. Не выдержав его пристального взгляда, Пат обернулся и с надеждой посмотрел на Бритт. Она медленно покачала головой. — Пат, ведь все было не так, как ты нам рассказал? Он громко сглотнул. — Расскажи-ка о Кливленде Джоунзе. Пат Младший совсем пал духом. Его изуродованное лицо скривилось еще больше, поврежденная нижняя губа задрожала. Казалось, он вот-вот разрыдается. Бритт с трудом заставляла себя смотреть на это. Рейли поделился с ней своей теорией: вся эта история началась с Пата Младшего. Некрасивая история. Грязная. А то, что они сейчас делают с парнем не менее жестоко, чем держать зеркало перед его обезображенным лицом. Жестоко, но необходимо. Рейли предупредил ее: сочувствие к Пату не должно ослабить их решимость вытянуть из него истину. — Да, он жалок. Но, возможно, мы, наконец, распутаем это дело. Мы должны выжать из него все, что он знает. Наверное, это будет нелегко. И, черт возьми, это будет очень неприятно. — Мне не хотелось бы этим заниматься. — Мне тоже, — согласился Рейли. Превозмогая отвращение, Рейли произнес: — Кливленд Джоунз совершил много преступлений. В числе прочих — избивал геев. Пат Младший кивнул. — И ты был одной из его жертв. Пат опять кивнул. Шмыгнул носом. Вытер нос тыльной стороной ладони. — Били он и еще двое. — Где? — В Хэмптон-парке. — Расскажи, что случилось. — Я… я… пошел в парк. Вообще-то, я катался на велосипеде. Но я был… Я зашел в мужской туалет. — Короче: ты и еще один парень занимались сексом в сортире, — сказал Рейли. — Это было свидание, как сегодня? — Нет. Я вошел. Он уже был там. Постарше меня. Мы… — Пат смущенно пожал плечами. — Когда я вышел из туалета, они уже стояли. Трое. Они набросились на меня. Джоунз… — Ты был с ним знаком? — спросила Бритт. — Он уже избивал тебя раньше? — Нет. Но я знал таких, как он. Видите ли, меня предупреждали. Парни, с которыми я встречался. Это сейчас в Чарлстоне терпимо относятся к геям, но пять лет назад… было несколько нападений. Не просто ругательства. Жестокие избиения. Банда местных скинхедов решила, что мы не имеем право жить, — с горечью проговорил Пат. — Но ты все равно выходил на охоту. Да еще в общественный парк! — воскликнул Рейли, рассерженный легкомыслием Пата. — У меня не было выбора! — резко выкрикнул Пат Младший. В тесном салоне на несколько секунд воцарилось молчание. — У меня не было выбора. Я не мог открыться. Мой отец был полицейским. Он искоренял общественные пороки. Арестовывал парней вроде меня, которые встречались в общественных туалетах, на парковках, в разных местах. За ужином они с Джорджем Магауаном с гоготом рассказывали друг другу, как ловили трахающихся гомиков. Я смеялся вместе с ними, потому что от меня этого ждали. Наблюдая за ним в зеркале заднего вида, Бритт заметила слезы в его глазах. — А потом отец застал меня с одним из моих друзей в моей комнате. Думаю, он и раньше подозревал, но, когда увидел все своими глазами… — Пат умолк, содрогнулся. — Он взбесился. Даже выхватил пистолет. Думаю, он пристрелил бы нас, если бы мама его не остановила. Бритт представила эту сцену и кошмарную трагедию, навсегда разбившую семью. — Кливленд Джоунз и еще двое напали на вас, — мягко подтолкнула она Пата к продолжению. Он поежился, сделал глубокий вдох, медленно выдохнул. — Я не успел хорошо разглядеть тех двоих. Джоунз ударил меня битой по голени и сломал кость. Я упал, и они стали бить меня ногами. Один попал носком ботинка по носу. Хлынула кровь. Я несколько месяцев потом не мог дышать носом. До того, как я вырубился, Джоунз схватил меня за волосы и заставил смотреть на него снизу вверх. Он ухмылялся. «Соси», — сказал он и мощным ударом вонзил конец биты мне в рот. — Пат взглянул на Рейли, затем на Бритт и, словно извиняясь, добавил: — Хирурги сделали все, что смогли. — А мужчина, который был с тобой в туалете, что случилось с ним? — Пока меня били, он сбежал. Я никогда не видел его раньше, никогда не видел потом. Я провалялся там почти час, но мне казалось, что все десять. На меня наткнулись какие-то юные наркоманы. Они позвонили в 911 и тоже сбежали. Приехала машина «Скорой помощи». Меня отправили в больницу, сообщили родителям. Я был почти без сознания, меня уже везли в операционную, когда отец наклонился надо мной и сказал «Я предупреждал тебя, что опасно кататься на велосипеде по вечерам». Так он подсказал мне, какой версии я должен придерживаться. На парковку въехала еще одна машина, полоснув светом фар. Из нее вышли два хорошо одетых юноши и отправились по дорожке ко входу в клуб. — Милое местечко? — спросил Рейли. Пат Младший явно удивился вопросу. — Так говорят. Я никогда не был внутри. Я вроде бы нормальный. Официально. — Пат Старший прикрыл твое избиение ложью, но решил поймать виновных, — сделал вывод Рейли. — Да. Думаю, он все еще любил меня. Я был геем, но я был его сыном. Может, дело было не столько в любви, сколько в его чести. В любом случае, когда мне уменьшили дозу болеутоляющих и я смог соображать, отец принес мне в больничную палату несколько альбомов с фотографиями преступников. Он сказал, что они поймают парней, которые со мной это сотворили, и заставят их ответить за содеянное. — «Они»? — Отец, Джордж Магауан и Джей Берджесс. — Он признался своим лучшим друзьям и коллегам, что ты гей? — Наверное. Скорее всего. После этого Джордж Магауан практически не разговаривал со мной. И не скрывал своего презрения. Джей и раньше почти не обращал на меня внимания. Я видел его насквозь, и, думаю, он знал это. В общем, отец воспользовался их помощью, чтобы найти и наказать тех, кто избил меня. Я опознал Джоунза, просмотрев фотографии. — Как быстро они нашли его? — спросил Рейли. — Через пару дней. Отец позвонил мне в палату и сообщил, что они приволокли Джоунза в участок. Он сказал, что Джоунз упирается, отрицает нападение, говорит, что никогда не опустится до избиения гомика, но отец пообещал, что до конца дня вырвет из него признание. А если нет, то заставит Кобба Фордайса впаять этому жалкому нацисту максимальный срок. Именно так он сказал. — Какой это был день? — спросила Бритт. Он посмотрел на них, затем неохотно пробормотал: — Это случилось в день пожара. Рейли наклонился к Пату, и Бритт поразила разница между ними. От одного физического превосходства Рейли Пат Младший должен был перепугаться до смерти. Пат съежился, отстранился, насколько это было возможно. — Они заставили Джоунза признаться? — Я не знаю. — Твой отец не говорил, что у Джоунза при аресте уже было два перелома черепа? — Нет. — Он больше не звонил тебе, не рассказывал, как продвигается допрос? — Нет. Отец звонил только один раз, когда сказал, что они будут допрашивать Джоунза, пока тот не расколется. — Что случилось во время допроса? — Ничего! Ничего, — повторил Нат и решительно дернул головой. — Но ты подозревал… — Ничего я не подозревал. — Врешь, Пат! — с жаром воскликнул Рейли. — Я несколько недель провалялся в больнице. Мне кололи наркотики. Я плохо соображал. Я и пожар-то плохо помню. Как я мог узнать, что случилось до него? — Ты не хотел знать. — Обвинение попало в цель. Пат опустил голову, избегая пронизывающего взгляда Рейли. — Ведь тогда придется признать, что семь человек погибли потому, что тебя трахнули в мужском сортире. — Рейли. — Тихий упрек Бритт остался неуслышанным, потому что Пат Младший разрыдался. Жалкое, душераздирающее зрелище. — Вы правы. Я не хотел знать, — сквозь слезы прошептал он. — Я слышал, что тот парень погиб не от пожара, но я никогда не расспрашивал об этом отца. Я больше ничего не могу вам сказать, потому что больше ничего не знаю. Если они узнают, что я столько вам рассказал, они меня убьют. Рейли зацепился за последнюю фразу: — Кто? Джордж Магауан? Он был там, когда твой отец допрашивал Кливленда Джоунза? Он и Джей Берджесс? — Я не знаю, — прорыдал Пат Младший. — И Фордайс там был, не правда ли, Пат? Он приехал в полицейский участок, чтобы предъявить Джоунзу обвинение, если тот не признается? Так было дело? — Я же говорю вам. Я не знаю. Я клянусь! Рейли распрямился, прислонился спиной к пассажирской дверце, продолжая сверлить Пата непреклонным взглядом, но давая ему время и возможность прийти в себя. — Почему вы женились, Пат? — спросила Бритт, когда рыдания приутихли до отдельных всхлипываний. За него ответил Рейли: — По той же причине, что стал копом. Это часть прикрытия. Пат Младший с уважением посмотрел на Рейли. Его точная догадка произвела впечатление. — Я заключил договор с отцом. — После пожара? — уточнил Рейли. Пат кивнул. — Отец заставил меня дать клятву, что никто никогда не узнает об инциденте в парке. Мой мучитель мертв, и, в общем, потеря невелика. Отец приказал мне поступить в Полицейскую академию, сказал, чтобы я не беспокоился, меня обязательно примут. Он велел мне жениться и завести детей. Он сказал, что я должен прекратить… перестать быть педерастом. — Пат язвительно хохотнул. — Как будто это можно прекратить. — Почему вы согласились с его условиями? — Я был перед ним в долгу. Хоть я и опозорил его, он и его друзья меня защитили. Поэтому я сделал все, что велел отец. Поступить иначе было бы эгоистично с моей стороны. — Эгоистично было обманом втянуть женщину в этот брак, — сказала Бритт. Пат оглянулся на нее и уныло кивнул. — Она посещала ту же церковь, что и моя мать. Была очень строго воспитана. Моложе меня и невинна. Она даже толком не знала, чего ожидать от мужа, так что я ее не разочаровал. — Дети? — Я могу это делать, когда приходится. — Она знает? Пат отрицательно покачал головой и с мольбой уставился на Бритт. — Она не должна узнать. Я не могу так поступить с ней. — Он повернулся к Рейли. — Пожалуйста. Она замечательная. Правда. Я не хочу причинять ей боль. Бритт подумала, что ложь, в которой он живет, причиняет больше боли его семье, чем принесла бы правда, но сейчас было не время говорить об этом. — Сегодня утром вы сказали нам, что Пату Старшему не нравилась роль героя. — Да. Тот пожар сломал ему жизнь, — откликнулся Пат Младший с большим пылом, чем за весь предыдущий разговор. — Что вы имеете в виду? — спросила Бритт. — То, что сказал. Отец больше никогда не был таким, как прежде, и изменило его не только то, что произошло со мной в парке. Ему не нравилось внимание, свалившееся на него, бесконечные восхваления. Берджесс и Магауан сделали на пожаре карьеру. Фордайса избрали генеральным прокурором, но отец хотел только, чтобы все поскорее закончилось. Но не закончилось. Все стало еще хуже после… Он осекся и испуганно покосился на Рейли. — После чего? — После истории с вами и той девушкой. — Что вы об этом знаете? — спросила Бритт. — Только то же, что и все. То, что было в газетах, о чем вы говорили на телевидении. — Твой отец упоминал дело Сузи Монро? — При мне — нет, но я знаю, что он его расследовал. Это было его последним серьезным делом. Потом он впал в депрессию. С каждым днем ему было все хуже и хуже. Он много пил, в одиночестве, до поздней ночи. Мне кажется, что почти каждое утро он и просыпался непротрезвевшим. Он начал прогуливать работу. Как мама ни старалась помочь ему, ничего не помогало. — Она знала о тебе, Джоунзе, парке? — Нет. Она поверила в историю с велосипедом, потому что сам папа ей так сказал. Но я думаю, она всегда подозревала, что это не все. Наверное, она хотела думать, что — после того, как меня поймали в постели с моим другом — я вылечился. Лучше оставаться в неведении. Наверное, страшно жить, когда в семье пытаются отрицать свою причастность к преступлению, когда подавляют чувство вины, подумала Бритт. — Ладно, продолжай, — приказал Рейли. — Ну, мама видела, что отец с каждым днем все глубже погружается в депрессию. Она умоляла его обратиться к психотерапевту, но он отказывался, говорил, что справится с этим сам, только никогда не уточнял, с чем «этим». Джордж и Джей пытались как-то взбодрить его. Брали на рыбалку… Но ничего не помогало. Как-то ночью я проснулся от странных звуков — отец сидел на заднем крыльце и горько рыдал. Я никогда раньше не видел его плачущим и не смогу забыть те жуткие звуки. Я прокрался обратно в кровать. Он так и не узнал, что я был свидетелем этой неприятной сцены. — Пат снова вытер нос. — На следующий вечер Джордж и Джей пришли к нам домой и сообщили маме, что его застрелили. — Я знал твоего отца, — после недолгого молчания сказал Рейли. — Мы не слишком хорошо были знакомы, но он производил впечатление профессионального и честного полицейского. Почему он подставил себя под удар в тот вечер? Почему он нарушил первое правило самосохранения, не дождавшись подкрепления? — Чтобы доказать себе, что он герой, каким все его считали. Шаблонный ответ. Такую формулировку Пат мог услышать от психолога. И Рейли, и Бритт это поняли. — Но ты думаешь иначе? Пат Младший вроде бы хотел возразить, затем медленно покачал головой. — Я думал, может, он просто устал и хотел покончить со всем этим раз и навсегда. Мне знакомо это чувство. — Он посмотрел на себя в зеркало заднего вида. — Иногда страшно хочется вырваться из этой рутины, из своего тела, из своей жизни. Он помолчал несколько секунд и снова заговорил: — Может, отец бросился разнимать эту драку, надеясь, что никогда оттуда не выйдет, но мама получит его полицейскую страховку. Никто прежде не рассказывал Бритт о суицидальных наклонностях, и это потрясло ее. Похоже, признание Пата задело и Рейли. Повисло тягостное молчание. — У меня другая теория, Пат, — наконец сказал Рейли. — Я думаю, что рыдания, которые ты слышал, были капитуляцией твоего отца. Он достиг критической точки. Он решил освободиться от тяжкого бремени тайной вины, которое нес вместе со своими дружками. — Рейли сделал многозначительную паузу. — Может, один из них или они оба решили сохранить эту тайну любой ценой. Твоего отца могли просто заманить в тот проулок и убить, чтобы он не донес на них. Пат Младший снова занервничал, облизнул губы. Его взгляд метнулся к Бритт, потом к Рейли. — Я вам ничего не говорил. Я вообще не знаю никакой тайны. Какая тайна? Эта жалкая попытка разыграть неосведомленность разозлила Рейли. Он нахмурился. — Джей хотел рассказать Бритт что-то важное. Его убили прежде, чем он смог это сделать, но я абсолютно уверен, что речь зашла бы о Кливленде Джоунзе, о том допросе и о пожаре. — Вы должны прекратить это расследование, — испуганно сказал Пат Младший. — И пусть Бритт ответит за убийство, которого не совершала? — Нет, разумеется, нет, но этот разговор… ваши намеки… это опасно. — Я все же рискну, чтобы докопаться до истины, — сказал Рейли. — Но вы же подвергаете опасности меня и мою семью. — Лицо Пата снова исказилось от страха. — Послушайте, я паршивый муж. Я каждый день, каждый час лгу своей жене. Но я люблю ее и детей. Они ни в чем не виноваты. Я не хочу, чтобы с ними что-то случилось. — Я тоже не хочу, чтобы с ними что-то случилось. — Рейли придвинулся к Пату. — Поэтому скажи мне, как ты думаешь, кто убил твоего отца и Джея. — Вы это думаете, не я. — Ты лжешь, Пат. Ты знаешь, что я прав. — Если вы не остановитесь, то убьют и нас, и вас. — Голос Пата дрожал от ужаса, взгляд испуганно метался по сторонам. — Кто убьет? Магауан? Фордайс? Оба? Кто из них? Кто? Пат Младший только тряс головой. — Кто? — продолжал безжалостно давить Рейли. — Пожалуйста, не спрашивайте. — Но ты ведь знаешь. Знаешь? — Я больше ничего не могу сказать. — Объясни, почему. — Потому что никто' не знает обо мне! Его лицо исказила гримаса отчаяния. Вырвавшийся крик был таким громким, таким горестным, что Рейли на некоторое время опешил. Затем он понимающе кивнул: — Они не выдали тайну твоего отца о том, что его сын — гомосексуалист, поэтому ты не можешь выдать их тайну. Так? Пат Младший кивнул. — Даже если это убьет тебя? — Моя жизнь все равно дерьмо. — И он снова разрыдался. Рейли внимательно посмотрел на него, оглянулся на Бритт. Она слегка качнула головой, мол, вряд ли от этого рыдающего человекам можно ожидать еще какой-нибудь информации. Пат боялся чего-то более страшного, чем Рейли. — Пат? — Подавив рыдания, полицейский среагировал на более мягкий тон Рейли и поднял голову. — Я думаю подло поступать с семьей так, как поступаешь ты. Они это не заслужили, да и ты тоже. Вы все можете жить более счастливо. Если ты действительно любишь жену, расскажи ей обо всем, не откладывая дело в долгий ящик. Ей будет больно, но ей не придется больше страдать от твоего вечного притворства. Но я не хочу отвечать за благополучие твоей семьи. Разговор с нами действительно может оказаться опасным для вас всех, в этом ты прав. Уезжай из города прямо сегодня. — Уехать? — Вернись домой, забери жену и детей. Поезжайте к морю, в горы, куда угодно. Просто исчезните на некоторое время. Хотя бы на пару дней. Сними со счета столько, сколько выдаст автомат, и не пользуйся кредитками. Выбрось сотовый. Замети следы. Пат Младший оглянулся на Бритт, словно спрашивая: «Он чокнулся?» — Воспользуйтесь его советом, Пат, — сказала она. — В ночь убийства Джея мне подмешали наркотик, но я в любой момент могу вспомнить события той ночи. Кто-то пытался убить меня. Мой автомобиль столкнули с дороги в реку. Он лежит на дне Комбахи. Если бы не Рейли, вы бы уже не видели меня. Тот, кто сделал это, без колебаний нанесет удар по вашим детям, чтобы держать вас на коротком поводке. Забирайте семью и уезжайте сегодня же. — Если захочешь предупредить свое начальство, не говори, куда едешь, — посоветовал Рейли. — Может дойти до Джорджа Магауана или Кобба Фордайса. Пат Младший снова судорожно сглотнул. — Они знали меня мальчишкой. Они не могут сделать мне что-то плохое. — Вероятно, так думал и твой отец, — мрачно сказал Рейли. — И Джей тоже. Направляясь к оставленному на улице серому седану, Рейли и Бритт наблюдали, как Пат Уикем Младший выруливает с подъездной аллеи ночного клуба, в котором никогда не был, и исчезает за углом. — Думаете, он прислушается к нашему совету? — спросила Бритт. — Или прислушается, или уже по сотовому вызывает кавалерию. — Он догадывается, что случилось с Кливлендом Джоунзом после ареста. — Бритт подумала немного. — Но я думаю, что он не врал. Он не хочет знать, что случилось в той комнате для допросов, чтобы не задумываться о своей роли в этой истории. Меньше знаешь — лучше спишь. — Я думаю, что он осведомлен об этом деле, но вряд ли верит, что Джоунз получил две черепно-мозговые травмы при аресте. Он знает, что все началось с чего-то, случившегося во время допроса. Ему также известно, кто убил Джея. И это пугает его до потери сознания. — Или их. — Или их. Если бы не страх, Пат раскололся бы, когда застрелили Пата Старшего. Просто непостижимо! Он простил им убийство собственного отца. Он… — Рейли вдруг пригнул голову Бритт и сам сгорбился на водительском сиденье. — Что такое? — Наши друзья только что вышли из клуба. — Буч и Санденс? — Они самые. — Рейли видел их в зеркале заднего вида, но оглянулся, чтобы убедиться, не подводит ли его зрение, и вытянул из-за пояса пистолет. — Вы же не станете в них стрелять? — с тревогой спросила Бритт. — Только в крайнем случае. — Их вызвал Пат Младший? — Возможно, но я так не думаю. Если бы он сказал им, что мы находимся перед клубом, они пробкой вылетели бы оттуда. А они не спешат. Посмотрите сами. Они идут в другую сторону, удаляясь от нас. Рейли снял руку с ее головы, и Бритт приподнялась ровно настолько, чтобы выглянуть поверх спинки сиденья. Мужчины направлялись к Кинг-стрит. Они шли деловито, целенаправленно, как, видимо, привыкли, но никакой особой спешки не наблюдалось. — Они не похожи на парочку геев на отдыхе, — заметила Бритт. — Согласен. — Тогда зачем они сюда явились? Странно. — Хм. А вам не кажется странным их появление в «Уилхаусе», когда вы встречались там с Джеем? Один из них, как вы говорили, точно наблюдал за вами. А второй вам знаком? — Нет. Но я еще не видела его лица. Думаете, сегодня они искали Пата Младшего? — Господи, надеюсь, что нет. С этими парнями он не продержится и десяти секунд. — Конечно, радоваться особенно нечему, но мне приятно, что они впустую проторчали в клубе, когда мы были всего в паре шагов от них. Буч и Санденс уступили дорогу идущей им навстречу троице, оглянулись и взглядами проводили парней до дверей бара. Буч что-то сказал приятелю. Тот обиделся и показал ему средний палец. Буч захихикал, и оба отправились дальше. — Вы разглядели Санденса? — Да, но вряд ли видела его раньше. Я не отреагировала на него так, как на Буча, когда он выглянул из окна вашего дома. Мужчины дошли до конца квартала и завернули за угол. Рейли заткнул револьвер обратно за пояс и включил зажигание. — Как насчет смены сценария? — Что вы предлагаете? — Проследить за ними. 25 Темно-бордовый седан тосковал на бесплатной стоянке в двух кварталах от Кинг-стрит. Рейли смог притормозить и остаться довольно далеко от выехавшей со стоянки парочки. Вслед за ними он пересек исторический район города и проехал еще несколько миль по широкому проспекту до старого отеля сети «Холидей Инн». — Убийцы стеснены в средствах, — заметила Бритт. — Нет, просто они привыкли сдирать с клиента в три раза больше, чем платить. Отель представлял собой двухэтажное здание с внешними открытыми коридорами. Седан остановился у дверей отеля. Рейли и Бритт затормозили на длинной, узкой парковке, отделенной от отеля оживленным перекрестком. Водитель, которого они прозвали Бучем, открыл багажник и достал вещевой мешок. — Похоже, тяжелый, — прокомментировала Бритт. — Профессиональное снаряжение. — Почему они не пристрелили меня на той дороге? — Не хотели оставлять улики и возможность точно определить время смерти. — Два таких близких по времени убийства — мое и Джея, учитывая нашу дружбу, вызвало бы подозрения. — Ваше убийство могло и не сойти за случайное нападение. Лучший вариант для этих негодяев, чтобы вашу машину с вашим телом внутри случайно обнаружил какой-нибудь рыбак, но не сразу, а через несколько дней или даже недель. — И тогда это будет похоже на самоубийство. — Верно. А если вы все же вспомнили, что рассказал вам Джей, и успели поделиться с кем-то этой информацией, то ее можно поставить под сомнение или вообще не принимать во внимание. — Бред обезумевшей женщины, готовящейся к самоубийству. — Вот именно. — Они очень умны, не так ли? Рейли удивил серьезный тон Бритт, и он повернулся к ней. — Очень умны. Буч с вещевым мешком в руках и Санденс вошли в номера, расположенные по соседству. — Должно быть, он главный, — сказал Рейли. — Или просто лучше стреляет. — Что дальше? Рейли огляделся по сторонам. — Следите за их дверями. Дайте знать, если они выйдут. Он распахнул дверцу. — Куда вы? — Позвоню Кэнди. Уже поздно. — Рейли кивнул на телефон-автомат в дальнем конце торгового центра. — Надеюсь, телефон работает. — Давайте подъедем к нему поближе. Рейли покачал головой. — Оттуда плохо видны их двери. Оставайтесь здесь. Следите. — Там вы будете на виду. Они могут вас заметить. — Нас здесь не ждут. Но, на всякий случай… — Рейли протянул револьвер, держа его за дуло. — Возьмите. Бритт отпрянула. — Положите на сиденье. Рейли вылез из машины и осторожно положил револьвер на водительское сиденье, затем побежал через парковку. Несмотря на то, что он убеждал Бритт в их безопасности, ему было не по себе. Он вошел в телефонную будку, но дверь не закрыл, чтобы не включился свет. К счастью, телефон был на месте да еще работал. Рейли достал горсть мелочи. Кэнди ответила после первого же гудка. — Где ты? Я уж подумала, что ты образумился и не перезвонишь. Рейли заткнул указательным пальцем свободное ухо, чтобы приглушить шум проезжающих машин. — Я был занят. Прости, что не даю тебе спать. Какие новости? — Встреча с Фордайсом. Рейли потерял дар речи. Даже самому себе он боялся признаться, что не верит в удачу. — Ты не шутишь? — Какие тут шутки! Фордайс перепугался. По меньшей мере, мне так показалось. Сначала он и слышать ничего не хотел, но в конце концов я его уломала. Сказала, что он везунчик, ведь на похоронах Джея ты мог прижать к стенке его, а не Джорджа. Как бывшему коллеге, я посоветовала ему переговорить с тобой, пока ты не обратился к прессе. Он думает, что ты на грани безумия, поэтому, надеюсь, твое душевное здоровье станет для него приятным сюрпризом. — Кэнди поколебалась, но все же спросила: — Ты ведь в своем уме? — Вполне. Просто у меня есть цель. — Как и у меня, — пробормотала Кэнди. — Когда? — В одиннадцать. В его офисе. Зарегистрируйся у охранника. Тебя проводят. — Кэнди, я просто не знаю, что сказать. — Скажи «спокойной ночи», — проворчала она. — Завтра у меня сплошные интервью. Я действительно должна выспаться. Мне даже пописать некогда. Задержка жидкости, глаза с вечера припухшие, не говоря уж об отекших лодыжках. Рейли улыбнулся, представив нарисованную картинку. — Я перед тобой в долгу. В огромном долгу. — Красное и белое. — Что? — Когда на следующей неделе придешь ужинать, принесешь и красное вино, и белое. И никакой дешевки. — Заметано. — И вот еще, Рейли. — Да? — Поджарь ему пятки. Не воспринимай буквально. — Во сколько? — спросила Бритт, когда Рейли сообщил ей эту новость. — В одиннадцать. В его офисе. — Вот так сюрприз. Я надеялась, что он согласится, но сильно сомневалась. — Если честно, я тоже. Пожалуй, он храбрее, чем я думал. — Легко быть храбрым, когда сидишь в охраняемом правительственном учреждении. — Бритт задумчиво посмотрела на темно-бордовый седан, припаркованный перед «Холидей Инн». — Или когда кто-то сражается вместо тебя. Она мысленно повторила свои слова и поняла, как точно они подходят и к ней самой. Она импульсивно, пока не передумала, распахнула свою дверцу и выскочила из машины. — Что вы делаете? — Сейчас вернусь. — Бритт? Она побежала к оживленному проспекту, лишь бросив ему через плечо: — Если что-то случится, уезжайте и позвоните детективу Кларку. — Бритт! — Уезжайте. Ей повезло. Между машинами показался просвет. Она проскочила обе полосы движения, разделительную черту, две других полосы и выбежала на тротуар, ограничивающий стоянку гостиницы. Не оглядываясь на Рейли — вдруг он несется за ней, — она побежала, через стоянку к темно-бордовому седану. Бритт не была уверена, что эта самая машина столкнула ее в реку, но не могла и исключить такую возможность. Но совершенно точно, что один из этих мужчин был в «Уилхаусе», когда ей подмешали наркотик. Может, конечно, это и простое совпадение, но уж очень подозрительное. Наверняка Бритт знала лишь то, что именно эти люди обыскивали вчера хижину, пикап Рейли и упорно преследовали его после похорон Джея. Что бы они ни задумали, они опасны, смертельно опасны. Она ни секунды не верила в случайность сегодняшнего появления этой парочки в известном гей-клубе. Враги они или союзники Пата Уикема, ей и Рейли не стоит ждать от них чего-то хорошего. Ублюдки сами напросились. Не сводя глаз с окон и дверей обоих номеров, Бритт осторожно подкралась к автомобилю, огляделась по сторонам, нет ли поблизости других постояльцев или служащих отеля, не смотрит ли кто из окон. Никого не заметив, Бритт пригнулась за седаном. В обоих номерах еще горел свет. В любую секунду двери могли распахнуться. Может, Буч и Санденс даже слышат, как колотится ее сердце. Бритт подкралась к левой задней шине и пробежала по ней пальцами, нащупала воздушный вентиль, поспешно открутила колпачок. Зажав его в кулаке, она на корточках перебралась к переднему колесу. Послышался саундтрек телевизионной комедии. Кто-то отодвинул занавеску, или показалось? Может, занавеску всколыхнула струя воздуха из кондиционера под окном? Дрожащими пальцами Бритт нащупала клапан передней шины и отвернула колпачок. Ноги сводило, но она обогнула машину сзади и добралась до переднего правого колеса. Отвернула третий колпачок. Четвертый, и последний, оказался самым неподатливым. Бритт вспотела и чуть не стерла до крови подушечки пальцев, но в конце концов колпачок был отвинчен. Крепко сжимая в кулаке все четыре колпачка, она распрямилась. В тот же момент дверь одного из номеров открылась. Бритт инстинктивно оглянулась. В открытом дверном проеме стоял Санденс. Босой, не в белой рубашке, в которой был в клубе, а в белой футболке, аккуратно заправленной в брюки. Смешно и глупо замечать ненужные мелочи в подобный момент, но ее мозг отчетливо их зафиксировал. При виде Бритт Санденс выронил пластмассовое ведерко со льдом и потянулся к плечевой кобуре. Кобуры не было, и он заорал: — Стоять! Бритт выполнила команду с точностью до наоборот. Она развернулась и побежала что было сил. Она думала, что Рейли ждет ее в сером седане на другой стороне проспекта, но ни его, ни машины не было в том месте, где она их оставила. За ее спиной раздался грохот, видимо, Санденс колотил в дверь напарника. Он кричал: — Сюда! Скорее! Бритт не остановилась, не обернулась, просто бежала сломя голову к проспекту, даже не представляя, что делать дальше. Где же Рейли? Конечно, она велела ему уехать, если что-то случится, но не верила, что он ее бросит. Ей показалось, что кто-то выкрикнул ее имя, но оглядываться смысла не было. Она и так знала, что они гонятся за ней, и расстояние быстро сокращается. Слышалось шлепанье босых ног по мостовой, тяжелое дыхание, проклятья. Она выпрыгнула на мостовую прямо перед мчащейся машиной и успела увернуться в самую последнюю секунду. Водитель нажал на гудок, оглушив ее так, что она не услышала приближения следующего автомобиля, остановившегося в паре дюймов от нее и чуть не разорвавшего ее джинсы. — Бритт! Она резко обернулась. Рейли остановил седан между ней и двумя преследователями. Увидев в боковом окне нацеленный на них револьвер, они остановились как вкопанные. — Стоять или пристрелю! — приказал Рейли. Мужчины что-то кричали, но мотор седана ревел, перекрывая их крики. Бритт вскарабкалась на пассажирское сиденье и еще не успела захлопнуть дверцу, как Рейли снял ногу с педали тормоза. Седан рванул вперед, как скаковая лошадь в распахнувшиеся воротца на старте, перескочил через обочину и помчался поперек проспекта. Зубы Бритт застучали, когда машина пролетела разделительную полосу на скорости около восьмидесяти миль в час и помчалась прочь по внешней полосе. Они неслись на пределе еще несколько ярдов, пока Рейли не сбросил скорость. Бритт оглянулась. Преследователи бегом возвращались через стоянку к своему покалеченному автомобилю. Буч был пойман врасплох без штанов, и Бритт успела заметить его трусы-боксеры и мускулистые ноги. Рейли резко свернул вправо, и «Холидей Инн» исчез из виду. При первой же возможности Рейли повернул налево, затем снова направо. Он ругался, не переставая, на чем свет стоит. Бритт тряслась от возбуждения. Адреналин кипел в ее крови. От бешеной гонки ее бросало из стороны в сторону. Она кое-как умудрилась пристегнуть ремень безопасности. — Можно и помедленнее. Они нас уже не догонят. Даже если и попытаются, на сдутых шинах долго не протянешь. Она разжала кулак. На ладони остались четыре вмятины от ногтей в форме полумесяцев… и четыре вентильных колпачка. — О чем вы думали, черт побери? — Как их остановить, как прекратить слежку. — Они же не знали, что мы рядом! Вас могли пристрелить! — Но ведь не пристрелили. — Дерьмо! — Он ударил обеими руками по рулевому колесу. Бритт промолчала. При его нынешнем настроении спорить с ним было бесполезно. Бесполезно было и гнаться за ними. Даже она не представляла, куда они едут, пока седан не вылетел на мост Равенела. А через несколько миль показался парк. Рейли остановил седан за их домиком, выскочил и стремительно направился к двери, правда, придержал ее, сверля Бритт гневным взглядом. Как только Бритт вошла в дом, он захлопнул дверь, закрыл ее на засов и только тогда дал волю гневу: — Бритт, вы с ума сошли. Это было глупо и опрометчиво. — Зато я их задержала. — Не сомневаюсь. — Значит, в конце концов, не так уж глупо? — Слишком рискованно. — Думаю, риск был оправданным. В любом случае, приятно поквитаться с ними. — Приятно? Они могли вас убить! Похоже, в данный момент он сам был способен это сделать. Его руки, сжатые в кулаки, подрагивали от гнева. — Рейли, я должна была хоть что-то сделать, — попыталась оправдаться она. — Я чувствовала себя беспомощной и бесполезной. Ужасное чувство. Я должна была действовать. Я устала полагаться на… — Меня? — Да! На кого угодно. Я так не привыкла. Я всегда сама заботилась о себе. — Да ради бога. — Он отпер дверь и широко распахнул ее. Бритт уставилась в темный прямоугольник, лишь слегка подсвеченный красной неоновой стрелой над конторой мотеля с объявлением «Свободно». Рейли поймал ее на слове, и теперь она чувствовала себя довольно глупо. Куда ей деваться? У нее нет ни денег, ни машины… Она перевела взгляд с мелькающей вывески на лицо Рейли, на его побелевшие от гнева губы. Почти не разжимая их, он произнес: — Одна женщина уже погибла из-за меня. Мне не хотелось бы, чтобы это повторилось снова. — Лучше бы вы подумали об этом до моего похищения. Рейли выругался, захлопнул дверь, снова запер ее на засов, провел рукой по волосам. — Вот так-то. Не забывайте, что именно вы втянули меня в эту заварушку. Он опустил руки и, пристально глядя на нее, сказал тихо, размеренно: — Нет. Вы сами втянули себя в эту заварушку, не устояв перед обаянием Джея Берджесса. Бритт выдержала его взгляд, затем прошествовала мимо него, схватила пакет с купленной им одеждой, что было особенно унизительно в данный момент, и закрылась в ванной, нарочито громко щелкнув замком. Когда через десять минут, приняв душ и вымыв голову, она вернулась в комнату, Рейли сидел на краю своей кровати и таращился в экран телевизора. Звук был выключен. — Закончили? — спросил он, оглянувшись. Бритт сдержанно кивнула. Рейли встал, схватил вещевой мешок и отправился в ванную комнату. Бритт растянулась на своей кровати, стараясь вникнуть в смысл беззвучной комедии, но через несколько минут поднялась, выключила телевизор и заметалась по комнате. Вещей было так мало, что прибирать совсем нечего. Нечего и читать, кроме древнего телефонного справочника, пыльной «Библии Гидеона» и документов, собранных Рейли, но она просмотрела их уже столько раз, что практически выучила наизусть. Оставалось лишь ждать утра, когда они смогут поехать в столицу штата и обвинить генпрокурора в преступлении. А что дальше? Меньше недели назад у нее была отличная работа, звездный статус, уважение со стороны коллег, надежные друзья. Теперь она журналистка, репутация которой запятнана навсегда. За ней охотятся могущественные люди, готовые убить собственного друга, лишь бы сохранить в тайне свои криминальные действия. Она скрывается от закона, а когда ее поймают, то предъявят обвинение в убийстве. Что еще приготовило ей будущее? Да и есть ли у нее хоть какое-то будущее, даже если она выживет? Открылась дверь ванной комнаты, и появился Рейли. С еще мокрыми волосами. В шортах. Без рубашки. Грязную одежду и вещмешок он бросил на пол рядом со своей кроватью, потер шею, подбоченился, уставился на потолок и забормотал то ли проклятье, то ли молитву. И только после этого посмотрел на Бритт. Когда их взгляды встретились, у нее перехватило дыхание. Рейли в два шага преодолел расстояние между ними, и, не успела она опомниться, как он уже сжал ее в своих объятиях, а его губы впились в ее рот. Их поцелуй был долгим и страстным, но жажду не утолил. Когда его губы скользнули к ее шее, она запустила пальцы в его волосы. — Кажется, я тебе не нравилась. — Не так уж сильно. — Выдохнув эти слова, он снова впился в ее губы. Его тело было твердым, кожа — влажной и теплой после душа. Когда он обхватил ладонью ее попку и прижал к себе, Бритт тихо вскрикнула. — Рейли, насчет Джея… — Забудь. — Это был короткий роман. Ничего больше. Давным-давно. — Ладно. — И в ту ночь, когда он умер, клянусь, я не знаю, что было между нами. — Мне плевать. — Я не помню. — Неважно. — Я не чувствовала… — Заткнись, Бритт. — Но ты… — Она еще плотнее прижалась к нему. — Тебя я помню. Тебя я чувствовала. И сейчас чувствую. Он подхватил ее и понес к кровати. — Сними майку. Он запустил пальцы в ее пижамные шортики, и у нее закружилась голова, но хватило сил выполнить его просьбу. Она стянула майку, отшвырнула ее и обхватила руками его голову, опустившуюся к ее груди. Его губы были горячими, властными. Ощущения его жадного языка, его ласкающих пальцев сплелись с ее обострившимися чувствами и вызвали яркий, сокрушающий оргазм, но облегчение оказалось мимолетным. Когда она очнулась, Рейли стягивал ее шортики и нежно целовал самый низ живота. Осторожно, так, что она едва чувствовала прикосновения его пальцев, он легко, словно перышком, ласкал ее. Но от этих едва заметных прикосновений ее словно пронзали электрические разряды, перехватывало дыхание, и второй оргазм — или последствия первого — потряс ее. Рейли унялся только, когда она, уже совершенно обессиленная, замерла, словно безмолвно моля о передышке. Он откатился на спину, расстегнул и скинул свои шорты. При виде его эрекции она лениво улыбнулась, легко провела по восставшей плоти кончиками пальцев. Рейли застонал, попытался отбросить ее руку, но Бритт начала гладить его, и он процедил сквозь зубы: — Перестань… пожалуйста. У меня нет… — Я знаю. — Она привстала и медленно опустила голову. Он подумал, что самое сексуальное на свете зрелище — влажные, блестящие волосы Бритт, раскинувшиеся по его животу и бедрам. Он ошибся. Когда она одной рукой собрала свои волосы и отвела их, придерживая так, чтобы он видел ее губы, обхватившие его плоть, то чуть не взорвался и услышал собственное короткое проклятье. Ее язык обнаружил самое чувствительное место, и ласки продолжались до тех пор, пока издаваемые Рейли звуки не стали совершенно неразборчивыми. С того момента он уже не знал, что еще говорил, а, может, и не говорил вовсе, потому что перестал сознавать что-либо, кроме этого невероятно эротичного опыта, в котором все его сексуальные фантазии слились в одну. Еще сексуальнее были моменты после оргазма, когда она откинулась на спину и притянула его к себе. Он прижимался лицом к ее груди, пока снова не восстановилось дыхание, пока не отпустила лихорадка. Как же приятно было чувствовать ленивое царапанье ее ногтей, нежное колыхание ее грудей, чувствовать щекой биение ее сердца. Наконец он приподнял голову, потерся губами о ее груди. — Такие дерзкие. — Не смущай меня. — Они сводят меня с ума. — Ты ошибся с размером бюстгальтера. — Зависит от угла зрения. Ее тихий смех превратился в стон удовольствия, когда он легко коснулся ее соска языком, а потом втянул его в рот. Она крепче обхватила его ногами. А ему-то казалось, что сексуальнее уже ничего быть не может! Но сюрпризы не закончились. Когда он впился в ее губы ленивым поцелуем, которому, казалось, не будет конца, когда сплелись их языки, он ощутил такую интимность, такую опасную жажду. Он так хотел проникнуть в нее, что сердце и все его тело ныли от боли, но ему хватало силы воли сопротивляться мучительному желанию снова пережить ослепительные ощущения, которые он помнил с их первой близости, слишком бурной и краткой. Но, к его глубочайшему сожалению, приходилось довольствоваться ее наготой, ее столь же сильным желанием, ее поцелуями, стонами, объятиями… — Ты мог бы… — прошептала она. — Мог бы, но не буду. Я знаю, что не смогу остановиться. Их ласки продолжались еще долго. Иногда она просто замирала, прижавшись спиной к его груди. И, уже проваливаясь в сон, он прошептал: — У тебя есть шансы понравиться мне. 26 — Бритт? — Мм? Рейли, уже одетый, наклонился и потер ее бедро. — Вставай. Нам пора. Она перекатилась на спину и приподнялась на локтях, зажмурилась от резкого света люстры. Потрясла головой, откидывая с лица взъерошенные волосы, зевнула. — Который час? Простыня упала, обнажив ее груди, такие близкие, такие зовущие. Он устоял. — Шесть с минутами. — Шесть? Нам ехать всего два часа. Он ухмыльнулся, увидев ее замешательство. — Объясню в машине. Вставай. Быстрее. Пятнадцать минут спустя, когда они отъезжали от мотеля, она опять зевнула. — Я разбудил тебя слишком рано? — Ты слишком долго не давал мне заснуть. — Застенчиво улыбаясь, она взглянула на него, и несколько секунд они не могли отвести глаз друг от друга, но ни один не прокомментировал то, что произошло между ними ночью. Ничего. Ни ссору. Ни первые жаркие объятия. Ни… Даже не думай об этом, сказал он себе. Сейчас не время и не место. — Я удивлена. — Чем? — Тем, что ты взял меня с собой. Я все равно бы поехала, но думала, что придется поспорить. — После того, что ты сотворила с машиной Буча и Санденса, я просто боялся оставить тебя одну. Они наверняка в бешенстве. — Они же не могли выследить нас. — Не хочу рисковать. — Ты бы тревожился обо мне? Рейли снова покосился на нее, и ее улыбка подействовала на него, как ласка. Ну, почти. Не совсем. От ее ласк он просто терял голову. Он снова сосредоточился на дороге. — Рейли, как ты проведешь меня в Капитолий? Меня арестуют на месте. — У меня есть план. — Приятно слышать. Но у меня тоже есть план. — Какой? — Заверни-ка сюда. — «Уол-Март»? Это был один из тех огромных магазинов, что работают круглосуточно. Поскольку едва рассвело, на парковке почти не было машин. Рейли одолевало любопытство, но он подчинился без вопросов. Бритт открыла отделение для перчаток, покопалась в содержимом: документы, полученные при покупке машины, инструкция по эксплуатации автомобиля, паспорт воздушной подушки. Бритт вырвала из инструкции чистую страничку. — У тебя есть что-нибудь пишущее? Рейли развел руками, но Бритт, покопавшись в бардачке, нашла все-таки шариковую ручку, высохшую, с разлохматившимся на конце стержнем. Она сумела нацарапать на листочке несколько слов. — Держи. Это список покупок. Если не будет этого бренда, купи что-нибудь с такими же характеристиками. Разумеется, я возмещу твои расходы. Рейли прочитал и понимающе кивнул. — Пригни голову. Я скоро. Меньше чем через десять минут он вернулся с пакетом под мышкой и двумя стаканчиками кофе. Как только Рейли завел двигатель, Бритт воткнула свой стаканчик в подставку и принялась разбирать покупки. Рейли следил краем глаза, как она разрывает упаковку видеокамеры. — Ты умеешь ею пользоваться? — А ты как думаешь? — насмешливо пробормотала Бритт. — На маленьких телестанциях чего только не приходилось делать. Поневоле научишься. Когда она закончила возиться с камерой, Рейли решил поддразнить ее: — Если с телевидением не сложится, всегда можешь вернуться к мытью полов. — Ха-ха. Очень смешно. — Она воткнула адаптер в автомобильный прикуриватель, чтобы зарядить батарею, включила маленький экран, служивший видеоискателем, повозилась с настройками, проверила встроенный микрофон. — Я работала и с более сложными камерами. Для этой особого мастерства не требуется. Конечно, я не Спилберг, но картинку и звук записать смогу. Кроме того, у меня есть несколько часов, чтобы потренироваться. — Меньше двух. — Но встреча назначена на одиннадцать. — Мы встретимся с генеральным прокурором в другом месте. — Откуда ты знаешь, где он живет? — спросила Бритт, когда Рейли указал на внушительный, из красного кирпича, особняк в колониальном стиле. Они медленно проехали мимо и свернули за угол на первом же перекрестке. — После его избрания я как-то проследил за ним до дома. — Хотел его перехватить? — Нет, просто выпустить пар. Времени свободного было полно, а вот делать особенно было нечего, кроме как копить горечь. Он сделал карьеру на моих костях. На костях Сузи Монро. Именно тогда я решил восстановить справедливость. — И сегодня настал тот день? — Лучше поздно, чем никогда. — Рейли остановил машину, выключил двигатель, затем потянулся и поймал Бритт за руку, не давая ей открыть дверцу. Он понимал и уважал ее желание внести личный вклад в решение собственных проблем. Ее ставки были столь же высоки, как и его, может, даже выше, потому что терять ей было гораздо больше. Она имела полное право расплатиться за то зло, что ей причинили. Он понимал ее чувства. В теории. Но на практике он боялся, что с ней случится что-нибудь страшное, что она пострадает. — Бритт, ничего хорошего нас не ждет. Ты не должна туда идти. — Я все понимаю, но я обязательно должна туда идти. Он кивнул, признавая ее право на это решение, однако страх за нее не исчез. — Это отчаянный план. Мы очень сильно рискуем. — Некоторые риски оправданны. — По ее тихому голосу и серьезному взгляду он понял, что она имеет в виду не только засаду на Фордайса в его собственном доме. — Чертовски верно. — Он обнял ее за шею, притянул к себе, крепко поцеловал, провел большим пальцем по ее влажной нижней губе и хрипло сказал: — Пошли. Они направились к дому пешком. Это был очень дорогой район — с полицейскими патрулями и охраной порядка, организованной силами домовладельцев, — поэтому, чтобы не привлекать излишнего внимания, они шли, не торопясь. Из-за одного забора на них залаяла собака, пробежавший рысцой мужчина в наушниках рассеянно кивнул с противоположного тротуара. Вот, пожалуй, и все. На пешеходную дорожку, ведущую к дому генерального прокурора, они свернули совершенно непринужденно, будто это был их ежедневный маршрут. Когда Рейли изложил утром свой план действий, Бритт выразила опасения: — У него может быть охрана. — Если он прибегнет к ее помощи, то мы поднимем шум, привлечем внимание прессы. Даже если нас уволокут в наручниках, Фордайсу в конце концов придется объясняться, зачем мы к нему явились. — А если он откажется нас принять? — Вряд ли. Не после разговора с Кэнди. Она намекнула, что я на грани срыва и способен на любое безумство. Держу пари, он не хочет публичного представления и предпочтет встретиться со мной наедине. — Но не настолько наедине. — Да. Не думаю, что ему понравится наш сюрприз. Вспомнив сейчас тот разговор, Бритт заметила: — Одной неприятностью меньше. Охранников я не вижу. Действительно, у дома царило спокойствие. Благодаря автоматическим спринклерам, трава на газоне была свежей и влажной. Четыре колонны передней веранды, тянувшейся во всю ширину дома, поддерживали балкон второго этажа. По обе стороны массивной черной двери возвышались большие вазоны с пышным бостонским папоротником. Они никого не встретили на своем пути. — Готова? — Медлить нельзя. Батарея зарядилась не полностью. Бритт нацелила видеокамеру на дверь. Рейли трижды стукнул начищенным до блеска медным молотком и напрягся в ожидании. Чего именно ожидать, он не знал, просто мысленно и физически подготовился к чему угодно. Нападению злобного добермана? Отпору грозной экономки? Появлению измазанного джемом ребенка? Как ни странно, дверь открыл сам Кобб Фордайс в костюмных брюках, рубашке с галстуком, но без пиджака. С льняной салфеткой в руке. Они явно прервали его завтрак. Бритт включила запись. Фордайс попятился так, словно на него направили не видеокамеру, а автомат «узи». — В чем дело? — Доброе утро, мистер Фордайс, — сказала Бритт. — Давненько не виделись. Опознав в ней сбежавшую от правосудия тележурналистку, Фордайс вытаращил глаза. Затем его взгляд устремился на Рейли. — Так что вы хотите? — Этого дня вы со страхом ждали пять лет. Мы пришли поговорить с вами о Кливленде Джоунзе. Помните его? — Рейли протянул папки с документами. — Если вам необходимо вспомнить об этом деле, все здесь, в этих бумагах. Генпрокурор посмотрел за спины незваных гостей, явно испытал облегчение, не обнаружив сопровождения, и снова взглянул на Рейли. — Кливленд Джоунз. Разумеется, я помню. Он поджег полицейский участок. — Значит, вы настаиваете на этой версии? — спросила Бритт. Фордайс раздраженно взмахнул рукой, словно намереваясь прикрыть салфеткой объектив камеры, но передумал и опустил руку. — Он устроил пожар, а потом умер от черепных ран. — Мисс Шелли и я думаем иначе. А вы точно знаете, что все было совсем не так. Это знал Пат Уикем Старший. Это знал Джей Берджесс. Поэтому они и мертвы. Взгляд Фордайса остановился на Бритт. — Ее обвиняют в убийстве Берджесса. — Так арестуйте ее, — предложил Рейли. — Мы подождем, пока вы зачитаете ей ее права, а когда за ней приедет полиция, возможно, им будет интересно послушать, что вы делали в полицейском участке в тот самый день, когда он превратился в погребальный костер для семи человек. — И мы с радостью передадим им видеозапись, чтобы они своими глазами увидели нервную испарину, выступившую на вашем лживом лице при упоминании этого инцидента. Доброе утро, миссис Фордайс. Простите за вторжение. Генеральный прокурор резко обернулся. Рейли видел его жену на похоронах Джея. Красивая, элегантная женщина. Даже в этот ранний утренний час она была при полном макияже, одета просто, но явно дорого. На ее плече висела маленькая сумочка, в руке — ключи от машины. Она с опаской смотрела на компанию у парадной двери. — Кобб? Все в порядке? — Конечно. Все нормально. — У мальчиков сегодня бейсбол. Я… — Да. Поезжайте. Не волнуйся. По всей видимости, она никогда не сомневалась в правильности решений мужа, даже когда на ее пороге стояла подозреваемая в убийстве и сбежавшая журналистка. Едва заметные колебания, и миссис Фордайс развернулась и исчезла в глубине дома. Фордайс снова повернулся к Рейли и Бритт. Во время короткого разговора с женой он взял себя в руки и, как прирожденный политик, подготовился к компромиссу. — Я поговорю с вами, но не здесь. Не сейчас. Вы должны быть в моем офисе в одиннадцать. Я согласился на эту встречу. В данный момент вы нарушаете границы частного владения. — Хорошая попытка, но тщетная, — сказал Рейли. — Поговорим здесь. — Моя семья… — Собирается на бейсбольную тренировку. А если и нет, мы не причиним вреда вашей семье. Где вам удобнее поговорить? — Я не собираюсь говорить с вооруженным человеком, — произнес Фордайс без страха, ровно и уверенно. Рейли понял, что в этом придется уступить. — Если вы согласны поговорить, я отдам вам револьвер. — И без камеры. — Нет. Камера останется, — отрезала Бритт. — Возможно, эта видеозапись будет моим единственным оправданием. Фордайс задумался на несколько секунд, обронил сдержанное «ладно» и кивком пригласил их в дом. Комната, в которую он провел их через холл, оказалась дорого и со вкусом обставленным домашним кабинетом. Скорее, для представительских целей, чем собственно для работы, предположил Рейли. Фордайс обошел письменный стол и сел. — Револьвер, мистер Гэннон. Рейли вытащил из-за ремня револьвер и положил его на квадратный столик в углу вне досягаемости генерального прокурора. Затем они с Бритт уселись на стулья перед письменным столом. Рейли заметил, как Бритт фокусирует объектив камеры. Фордайс показал на папки в руках Рейли. — Что это? — Результаты расследования поджога, проведенного мною и Тедди Браннером. Что касается семи жертв, полной ясности пока нет. Мне не дали закончить расследование, поэтому причины смерти Кливленда Джоунза до конца не выяснены. Браннер удовлетворился объяснением полицейского управления. Фордайс уставился на папки, все еще стянутые широкой резиновой лентой, потом перевел взгляд на Рейли. — Вы не согласны с тем, что пожар устроил Кливленд Джоунз? — Он умер еще до начала пожара. Фордайс откинулся на спинку рабочего кресла и, опершись о подлокотники, сложил ладони под подбородком. То ли уже молится, то ли вот-вот начнет. — На чем вы основываете свое утверждение, мистер Гэннон? Следующие пятнадцать минут Рейли говорил, не останавливаясь. Никто его не прерывал. Он показал Фордайсу копию отчета о вскрытии тела Кливленда Джоунза. — Так и не было установлено, каким образом он получил эти трещины в черепной коробке, но можно ли поверить, что полицейские при аресте не заметили травмы головы, достаточно серьезные, чтобы стать причиной смерти? Я думаю, что это исключено. Меня подключили к расследованию, но очень многое осталось неясным. Рейли рассказал об уклончивом поведении полицейских. — На каждом повороте я словно натыкался на каменную стену. Сначала я думал: ладно, пожар уничтожил их штаб-квартиру и все, что там было. Конечно, они растеряны и дезорганизованы. Надо дать им время. С другой стороны, погиб человек, который находился под опекой полиции, и умер он не от дыма и ожогов. Поэтому я не отступался. — Рейли замолчал, чтобы перевести дух. — До того, как мне удалось получить удовлетворительные ответы, мой друг Джей пригласил меня на вечеринку к себе домой. Фордайсу не помогла даже закалка бывалого политика. Его бесстрастное лицо слегка скривилось при упоминании этого случая. Рейли понял, что никаких дополнительных напоминаний генпрокурору не требуется, но все равно изложил факты, работая на видеокамеру. Закончил он словами: — Никто… никто, кроме вас и детективов, расследовавших это дело, никогда не слышал, что я страдал временной потерей памяти из-за наркотика, который мне подсыпали. Мой добрый друг Джей посоветовал не затрагивать этот вопрос. Он сказал, что, если я заговорю о том, что меня одурманили наркотиком, это только осложнит мое положение. Все подумают, что я нюхал кокаин вместе с Сузи Монро. Но когда я услышал, как мисс Шелли рассказывает о своих подозрениях насчет отравления наркотиком сексуального насилия, начисто стершим ее воспоминания о ночи убийства Джея, я понял, что мы жертвы одного и того же заговора, цель которого — сокрытие другого преступления. А мотив… специалисты по уголовному праву вроде вас непременно ищут мотивацию, не так ли? Мотив преступников — скрыть то, что на самом деле случилось с Кливлендом Джоунзом, и кто именно совершил поджог в полицейском участке. — Той ночью, когда Джей умер, он собирался мне обо всем рассказать, — прервала его Бритт. — Может, он и рассказал, но я не могу вспомнить. Но я уверена, что убило его желание исповедаться перед скорой смертью. Рейли посмотрел в глаза генерального прокурора. — Когда умерла Сузи Монро, вы хотели во всем обвинить меня. Не сомневаюсь, что вам это удалось бы без труда, если бы не вмешательство Кассандры Меллорс. Фордайс помрачнел. — Похоже, она до сих пор ваша сторонница. Она знает что-то из того, что вы рассказали о Кливленде Джоунзе? — Да, я поделился с ней своими подозрениями. Фордайс провел ладонями по лицу, опустил руки. Сейчас он выглядел как человек, предпринимающий последнюю, отчаянную попытку спасти свое положение. — Мистер Гэннон, если вы жаждете мести, пожалуйста, не забывайте, что я не выдвинул против вас обвинений. Я спас вас от судебного преследования. — Да, это так. Но вы сделали все, чтобы меня сочли виновным. Я потерял работу. Потерял пять лет жизни потому, что вы и ваши приятели подставили мне Сузи Монро, а потом сделали все, чтобы она вдохнула смертельную дозу кокаина. Бритт ткнула его коленом, напоминая о видеокамере и обещании не выходить из себя. Они ничего не добьются, если его миссия будет похожа на личную месть. Они ищут справедливости, не возмездия. Фордайс взглянул на камеру. — Мистер Гэннон, я признаю, что всегда чувствовал какую-то аномальность в смерти той девушки. Меня беспокоил тот факт, что она умерла в квартире Джея Берджесса, квартире полицейского. Когда Кэнди привела вас в мой кабинет и вы рассказали о вашей кратковременной потере памяти, мои подозрения усилились. — Подозрения? — Подозрения. Концы с концами не сходились. Вы были чисты, как новорожденный младенец. Вы были помолвлены и должны были жениться. Конечно, бриллиантовое кольцо не помеха изменам, но вы не были склонны к беспорядочным связям, как ваш друг Джей. Вы никогда не употребляли наркотики, ваш послужной список был безупречен, вы были восходящей звездой Управления противопожарной службы. Фордайс поднял указательный палец. — Но главная зацепка: вы расследовали пожар, а детективы, производившие следствия по делу Сузи Монро, были героями того пожара. — Как и вы. — Да, как и я. Рейли надеялся, что камера бесстрастно фиксирует свидетельства раскаяния Фордайса: выражение его лица и голос. Плечи генпрокурора уже не казались такими широкими, осанка — такой горделивой. Он смотрел на свои руки, безвольно лежавшие на столе. Не так ли взирал Понтий Пилат на только ему видимую кровь на своих руках? Но Рейли безжалостно продолжал: — У вас были подозрения, у вас была зацепка, но вы не стали утруждать себя выяснением причин? — Да. — Фордайс медленно поднял голову и посмотрел прямо в камеру. — Я не стал вникать в ход расследования, потому что речь шла о полицейских, заслуженных полицейских, а я собирался выдвинуть свою кандидатуру на пост генерального прокурора. В этом случае победа зависит от безусловной поддержки органов правопорядка. Я не хотел оскорблять полицейских всего штата предположениями о том, что лучшие из них замешаны в укрывательстве преступления и, вероятно, даже в убийстве. Рейли вдруг ощутил, что у него перехватило дыхание, и взглянул на Бритт. Видеокамера по-прежнему была нацелена на Фордайса, но Бритт смотрела на Рейли, пытаясь понять, сознает ли он значение того, что только что произнес Фордайс и что было записано на видеопленку. Бритт быстро спросила: — Что случилось с Кливлендом Джоунзом в комнате, где его допрашивали? Она говорила вежливо и так, словно находилась с генпрокурором тет-а-тет. Без угрозы, без осуждения. В ее словах читалась лишь бескорыстная заинтересованность. Поэтому Рейли слегка удивился, когда Фордайс ответил: — Я не знаю, Бритт. Я уклонился от ответственности в деле Сузи Монро из соображений практической целесообразности. Именно мой эгоизм так дорого обошелся мистеру Гэннону. Я сожалею об этом. Если бы я мог, я компенсировал бы ему годы незаслуженного позора и унижений, но это невозможно. Я действительно не знаю, что случилось в той комнате для допросов. Не знаю, как умер Кливленд Джоунз, не знаю, кто совершил поджог. — Увидев, что Рейли собирается заговорить, Фордайс остановил его, подняв руку. — Вы не должны полагаться на мои слова, но это факт. Вы можете проверить. — Но расскажите нам, что вам известно, — попросила Бритт. — Я вышел из своего кабинета в здании суда около шести и отправился в полицейский участок. — Почему в тот день вы пошли в полицию так поздно? — Забрать некоторые новые улики по делу, которое должен был представлять в суде. Я договорился встретиться со следователем у конторки дежурного и уже был у входа в здание, когда раздался сигнал пожарной тревоги. Я бросился внутрь. В вестибюле были люди. Они выжили и могут подтвердить этот факт. Сначала мы подумали, что тревога ложная. В том старом здании вечно что-то ломалось. Может, это была чья-то глупая шутка. Кто-то спросил, не начались ли пожарные учения. Фордайс умолк, уставился прямо перед собой, словно мысленно воссоздавая ту сцену. — Но почти сразу мы почувствовали запах дыма и поняли, что пожар настоящий. Я поторопил тех, кто находился в вестибюле, и побежал по коридорам первого этажа, заглядывая в кабинеты и крича, чтобы все покидали здание как можно быстрее. — Он снова умолк, пожал плечами. — Остальное вы знаете. — Вы скромничаете, — сказала Бритт. — Вы поднялись по лестнице и начали выводить людей с верхних этажей. Фордайс кивнул. — Так что вы действительно были героем. — Просто в тот день я все делал правильно. — Он взглянул на Рейли. — Чего нельзя сказать о последующих событиях. Рейли подумал, что либо Фордайс — величайший лгун, либо он говорит правду. — У вас есть свидетели, способные подтвердить, что, когда вы вошли в полицейский участок, уже ревела пожарная сигнализация? — Да. Хотя бы полицейские, которые дежурили в тот день внизу. — Вы были там раньше? — Раньше в тот день? Нет. И это доказуемо. Даже окружной прокурор должен отмечаться в журнале для посетителей. — Журнал сгорел. — Я не был там раньше в тот день, мистер Гэннон. Я не выходил из кабинета даже на ленч. Это может подтвердить мой секретарь. Все детали того страшного дня отпечатались в моей памяти. — Вы никогда не допрашивали Кливленда Джоунза? — Нет. Клянусь. Я даже не знал, как он выглядит, пока после пожара не увидел в газетах его фотографию из полицейского досье. — Надежный источник нам сообщил, что Нат Уикем Старший звонил вам и просил прийти в полицию, чтобы надавить на Джоунза, если тот не признается в нападении на его сына, — сказала Бритт. Вряд ли Пата Младшего можно назвать «надежным источником», но, судя по всему, Фордайс ей поверил. — Пат Уикем действительно мне звонил. Днем. Он сказал, что арестован какой-то скинхед. Рецидивист, которого они хотят упрятать в тюрьму. Однако, как он сказал, этот Кливленд Джоунз умеет бороться с системой. Он водит их за нос, и, я цитирую, «на этот раз никаких сделок», появился шанс засадить ублюдка надолго. Уикем попросил меня оказать дополнительное давление, чтобы добиться признания и избавить штат от судебных расходов. Он хотел, чтобы я поговорил с Джоунзом, обрисовал ему его мрачное будущее. Но я был занят и сказал, что загляну ближе к вечеру, когда буду в участке по другим делам. Фордайс на мгновение прикрыл глаза, словно стараясь напрячь свою память. — Я, помню, удивился, почему Уикем так настаивает на моем участии в этом деле. Проступок серьезный, но ведь Джоунза не обвиняли ни в групповом изнасиловании, ни в серийных убийствах, ни в растлении малолетнего. — Он перегнулся через стол к Рейли. — Я чего-то не знаю? Расскажите мне. — У меня нет никаких доказательств. — Я не прошу доказательств. Что, по-вашему, произошло? — Я не знаю, кто на самом деле проводил арест. Этими подробностями никто не хочет делиться. Наш источник сообщил, что Пат Старший, Джордж Магауан и Джей Берджесс искали Джоунза, чтобы надолго засадить его в тюрьму. Учитывая эти сведения, я предполагаю, что один из них, или двое, или вся троица схватили его. Во время ареста, но вероятнее, что во время допроса, они явно переусердствовали, отчего и появились смертельные раны на черепе. — Хотите сказать, что они забили его до смерти? — Возможно, его смерть была случайной. Но он умер, и они запаниковали. Им пришлось придумать что-то, чтобы скрыть преступление. Фордайс нахмурился. — Эти трое не могли не знать, что пожары — ненадежные прикрытия для убийств. Аутопсия показала бы, что Джоунз умер вовсе не от причин, связанных с пожаром. — Верно. Я подозреваю, что они подожгли содержимое мусорной корзины, чтобы убедить всех, будто Джоунз сорвался с катушек, и подкрепить таким образом свою ложь о его неадекватном поведении. Они планировали быстренько погасить огонь. Напустить немного дыма, ничего более. Почти никакого вреда, зато огромная польза. Они только не рассчитали, что пламя их маленького костра всосется в древнюю вентиляционную систему и с бешеной скоростью распространится по всему зданию. Не успели они опомниться, как огонь вышел из-под контроля, охватил верхние этажи, и перекрытия начали рушиться. — Сознавая свою вину, они спасли всех, кого смогли, — тихо сказала Бритт. — Но в руинах осталось семь трупов, — добавил Рейли. — Господи. — Фордайс долго тер лоб, как будто изнывая от головной боли, затем опустил руку и посмотрел на своих гостей. — Три старших детектива допрашивали одного сопляка-скинхеда. Почему? Рейли понял, что придется рассказать Фордайсу о Пате Младшем, но хотел как-то защитить парня. — Выключи камеру. — Бритт поняла, почему он не хочет записывать эту часть интервью, и послушалась его. — Сын Пата Уикема — гей. Джоунз напал на него в Хэмптон-парке, сломал ногу, разбил лицо. Изуродовал на всю жизнь. Пат Старший хотел прописать Джоунзу его собственное лекарство и попросил друзей помочь ему. Фордайс встал, подошел к окну. Несколько секунд он смотрел на бассейн, затем повернулся лицом к Рейли и Бритт. — Этой детали мне и не хватало. Теперь все понятно. Им пришлось защищать две тайны. Бритт опять включила камеру и сказала: — Это еще не все. Мы не верим, что Пат Старший умер, выполняя свой долг. — Она пересказала то, что сообщил им сын полицейского о депрессии отца, о том, как быстро он начал спиваться после пожара. — Еще сильнее на него подействовала смерть Сузи Монро и соучастие в сокрытии преступления. — Он не выдержал тяжести своей вины, — заметил Фордайс. — Его близким срыв казался неминуемым, — продолжила Бритт. — Очевидно, Джей и Джордж Магауан боялись, что Пат признается и погубит их всех. Мы с Рейли подозреваем, что его убийство не было случайным преступлением. Когда Джею поставили смертельный диагноз, он решил очистить свою совесть перед смертью. — Поэтому Магауану пришлось избавиться и от него, — задумчиво проговорил Фордайс. Бритт пожала плечами и многозначительно посмотрела на него, не мешая ему самому сделать логический вывод. — Теперь в живых остался только Магауан, — сказал Рейли. — Неудивительно, что он не отвечает на мои звонки. — Генеральный прокурор тяжело вздохнул. — Вы можете подтвердить ваши обвинения? — Нет, — ответила Бритт. — Но Магауан опасается, что я все-таки смогу это сделать. Мой автомобиль покоится на дне Комбахи. — Она рассказала прокурору о смертельной погоне. — Если бы Рейли не поехал за мной, я бы утонула. Он увидел, как исчезла моя машина. Фордайс повернулся к Рейли: — Вы спасли ее? — Мне повезло. Еще минута, и я бы ее не откачал. — Ну, это объясняет ваше «исчезновение», мисс Шелли. Пока вас считали мертвой, вы были в безопасности. — Боюсь, я долго не проживу, если объявлюсь. Рейли внимательно посмотрел на Фордайса. Похоже, прокурор им верит, но он человек осторожный, ничего не принимающий на слово. Может, именно поэтому он гораздо чаще побеждает в зале суда, чем проигрывает. — Надеюсь, вы понимаете всю серьезность ваших обвинений. Джордж Магауан — последний ваш подозреваемый в поджоге и убийствах. Вы также подозреваете его в покушении на жизнь Бритт. — Мы считаем, что он участвовал в сокрытии всех тех преступлений, — сказал Рейли. — Еще несколько минут назад мы подозревали вас обоих. Фордайс покосился на револьвер, лежавший на столике среди рамок с семейными фотографиями, и мрачно улыбнулся. — Теперь я понимаю, почему вы заявились ко мне с оружием. — Я думаю, что Магауан нанял ту парочку, чтобы избавиться от Джея и Бритт. Не громил, не головорезов, а профессионалов с невзрачной внешностью. Два дня назад они обыскали мой дом и пикап. Одного из них Бритт узнала, она видела его в «Уилхаусе», где встречалась с Джеем. Те же двое были на его похоронах. Оттуда они поехали за мной, стали преследовать, но я ускользнул. Прошлой ночью мы опять с ними столкнулись, и снова нам удалось уйти. — Рейли не стал вдаваться в детали той стычки и обрадовался, что Фордайс не заинтересовался подробностями. — Мы думаем, что именно они вытеснили машину Бритт с дороги, хотя она не уверена в этом на все сто процентов… Теперь вы знаете примерно то же, что и мы. Воцарилось молчание. Рейли и Бритт не нарушали его, давая Фордайсу возможность осознать услышанное, а услышал он много неожиданного. Бритт выключила камеру, уже сигналившую о почти полной разрядке батареи. Слава богу, что это случилось только сейчас. Наконец Фордайс слегка кивнул, словно пришел к какому-то решению. — Ваша информация, по меньшей мере, о Кливленде Джоунзе требует нового расследования. Полного, детального расследования. И я хочу возглавить его лично, мистер Гэннон. — Спасибо, — изумленно пробормотал Рейли, не собираясь тем не менее снимать Фордайса с крючка только за эту брошенную ему кость. — А дело Сузи Монро? — Тоже будет вновь открыто. Даю вам слово. — Фордайс указал на видеокамеру. — У вас есть мое признание в том, что в первый раз я пренебрег своими обязанностями. Я не собираюсь от него отрекаться. Рейли коротко кивнул. — Мисс Шелли, вы все еще обвиняетесь в убийстве Джея Берджесса. Боюсь, что не могу избавить вас от этого тяжелого испытания, хотя, если честно, считаю обвинение абсурдным. Я уверен, что после того, как поговорю с детективами, расследующими это дело, обвинение с вас будет снято. Джорджа Магауана я безотлагательно вызову на допрос. И приму все меры к тому, чтобы люди, которые вас преследовали, были найдены и идентифицированы. Вряд ли вы знаете их имена. — Только номер машины, — сказала Бритт. Фордайс передал ей блокнот и ручку. Бритт записала модель темно-бордового седана и его номер, а также адрес «Холидей Инн». После событий прошлой ночи маловероятно, что парочка там задержалась, но, во всяком случае, можно хоть что-то узнать о них от персонала отеля. — Держу пари, что как только их привезут, разделят и допросят, один из них или оба сдадут нам Магауана, — уверенно произнес Фордайс. Рейли сомневался, что их преследователей удастся так легко расколоть, но придержал свое мнение при себе. — Вы арестуете меня? — спросила Бритт. Фордайс смотрел на нее несколько секунд, затем криво улыбнулся. — Я никогда не боялся вас как журналиста. Вы вели себя жестко, но честно и обычно благоприятно освещали в своих репортажах мою деятельность и меня лично. Я никогда не сомневался в вашей неподкупности, Бритт, и хочу взять вас под защиту, а не под арест. — Спасибо. Я ценю это. — Вы оба сейчас чрезвычайно уязвимы и, уверен, прекрасно это понимаете. — Фордайс покосился на револьвер. — Вы — ключевые фигуры в расследовании преступлений Магауана. Если он убивает собственных друзей, то без колебаний разделается и с вами, лишь бы сохранить свою тайну. Вам необходима защита. — Надолго? — Рейли вовсе не улыбалась мысль об охране, но подстраховать Бритт было необходимо. — По крайней мере, до тех пор, пока Джордж Магауан и два его наемника не окажутся за решеткой. — Мы знаем только двоих, — сказала Бритт. — Но их может быть и больше. У Магауана полно денег. — Я сделаю все, что в моих силах, чтобы защитить вас, мисс Шелли. А вы, мистер Гэннон, ошиблись, сказав, что этого дня я со страхом ждал пять лет. Я часто — практически каждый день — задавался вопросом: избрали бы меня генеральным прокурором, если бы не известность, которую принес мне тот пожар? Сомнения преследовали меня с того самого момента, как я вступил в должность. И я приветствую эту возможность доказать — пусть даже только самому себе, — что я победил заслуженно, а не из-за мгновенной славы… А сейчас, если позволите, я должен сделать несколько телефонных звонков, чтобы запустить машину правосудия. Бритт и Рейли вышли в холл. Девушка доверчиво прижалась к своему спутнику, а он в ответ нежно обнял ее за талию. — Это лучшее, на что мы могли надеяться! Теперь у нас есть могущественный союзник. — Да, но мне совершенно не хочется оказаться под замком. — Он просто желает нам добра. Ты же понимаешь. Поверь, я с большим удовольствием приступила бы к работе, освещала бы развитие событий, находясь на свободе, но еще больше я хочу жить. И я хочу, чтобы жил ты. — Я думаю о том же. Но мне хотелось бы быть рядом с тобой, даже когда игра закончится. Речь уже не идет о мести. Я просто хочу быть рядом с тобой. — Надеюсь, ты не упустишь случая. Вскоре в холл вышел Фордайс. — Сейчас сюда приедет охрана Капитолия, и вас отвезут… Постойте. Как вы сюда добрались? Я не заметил вашу машину. — Мы оставили ее в соседнем квартале. — Ваши преследователи ее знают? — Да, но я несколько раз менял номера. Генпрокурор улыбнулся. — Несмотря на это, пожалуй, лучше ее там и оставить. Охрана отвезет вас в «Мариотт». Не роскошно, но вам будет там удобно. — По сравнению с теми местами, где мы скрывались, «Мариотт» покажется дворцом, — с усмешкой сказала Бритт. Фордайс склонил голову к плечу и с любопытством посмотрел на них: — Но вы не все мне объяснили. Как вы встретились? — Рейли… э-э… связался со мной. — Я увидел ее пресс-конференцию и был поражен сходством наших ситуаций. Перескакивая с одного на другое, опуская интимные моменты, они рассказали о том, как стали союзниками. Чем больше они узнавали друг о друге, тем больше убеждались, что интуиция Рейли не подвела. Резко звякнул медный дверной молоток. Фордайс извинился и пошел открывать дверь. — Спасибо, что приехали так быстро. — Фордайс посторонился, пропуская охранника в холл. — Рад стараться, сэр. — Мужчина показал свой значок. — Меня перехватили по дороге в Капитолий. Вот почему я без формы. — Он взглянул на Рейли и Бритт, кивнул им, поздоровался и снова повернулся к генпрокурору. — В отеле все подготовлено? — Да. Два смежных номера на последнем этаже. Пост охраны снаружи. В комнаты никого не пропускайте, даже официанта, если он не проверен. — Понятно, сэр. К нашему приезду один из охранников уже будет в вестибюле. Если прикажете, охрану можно усилить. — Отлично. — Фордайс повернулся к Рейли и Бритт. — Вы запомнили ваших преследователей? — Да, — ответил Рейли, — и довольно точно. — Хорошо. Я немедленно пошлю в отель полицейского художника. — Он пожал им руки на прощание. — Если понадобится что-нибудь, что угодно, звоните мне в офис. Если я не смогу подойти к телефону, мой секретарь обязательно вам поможет. — Нам бы хотелось, чтобы нас информировали обо всем, что происходит, — попросил Рейли. — Хорошо. Я буду периодически сообщать вам о новостях. — Фордайс снова пожал руку Рейли. — Хотел бы я, чтобы слов «я сожалею» было в этой ситуации достаточно, но понимаю, что это невозможно. — Вы можете расплатиться со мной, прижав к ногтю Джорджа Магауана. — Не сомневайтесь. Они направились к двери, а когда проходили мимо столика, на котором стояла большая китайская ваза с цветами, Бритт схватила ее за горлышко, размахнулась и обрушила что было силы на голову охранника, приехавшего за ними. Вскрикнув от боли, тот зашатался и попятился. Мраморный пол был усыпан осколками фарфора, цветами, залит водой. — Беги! — завопила Бритт. Рейли был ошарашен ее поступком, но без колебаний бросился за девушкой в открытую дверь. Бритт сбежала со ступенек, перескочила через клумбу и помчалась прямо по влажной траве. Поскользнулась, но Рейли схватил ее за локоть и потащил за собой к тротуару. Заворачивая за угол, он оглянулся. Ни Фордайс, ни охранник за ними не гнались. Вероятно, «страж порядка» лежал без сознания на полу в холле Кобба Фордайса. — Охранник… — Был в ту ночь в доме Джея, — задыхаясь, выдавила Бритт на бегу. — Я сразу его узнала. Я помню, Рейли! Я помню! 27 Рейли вел машину на предельной скорости, стараясь побыстрее покинуть черту города. Он избегал скоростных шоссе, держался проселочных дорог, которые хорошо изучил за время своей добровольной ссылки. Он все время косился в зеркало заднего вида, возможно, их все-таки преследовали, но они не замечали этого. За ними не мчались патрульные машины с включенными сиренами, хотя вряд ли бы Фордайс настолько глуп, чтобы пустить по их следу полицейских. Скорее, безобидные седаны. Личную гвардию. — А я поверил этому сладкоголосому мерзавцу, — сердито сказал Рейли, минуя на огромной скорости сонный городок с единственным светофором на главном перекрестке. — Я тоже. А ведь я обычно чувствую, когда меня пытаются надуть. — Лживый ублюдок. — Когда он извинялся перед тобой, его раскаяние казалось таким искренним. — Уверен, он подумал: как ему повезло! Его головорезы гоняются за нами по всему штату, а мы являемся прямо к нему домой! Так называемый охранник, вероятно, сидел в засаде где-то рядом с Капитолием, дожидаясь нашего приезда в назначенное время. Нам бы даже не удалось войти в здание. — Хорошо, что ты догадался изменить первоначальный план. — Но мне не хватило ума понять, что Фордайс порет чушь. «Мариотт», будь я проклят! Пока мы стояли в вестибюле, радуясь обретению влиятельного союзника и защите, он звонил своему наемнику и сообщал о неожиданных изменениях. — А вдруг я его убила… — произнесла Бритт дрожащим голосом. — Да нет, что ты, но… — Рейли взглянул на нее. — Но ты могла бы теперь обратиться в полицию. У нас есть видеозапись. Мы вынудили Фордайса сказать… — Ничего он не сказал, Рейли. Ничего существенного. Запись бесполезна. Фордайс играл на камеру. На этой пленке наш пламенный генеральный прокурор рассыпается в извинениях и сожалениях. Он демонстрировал лишь искреннее раскаяние, но не признался ни в участии в поджоге, ни в смерти Сузи Монро или в чем бы то ни было. Рейли понял, что Бритт права, и выругался. — Он прекрасно сознавал, что делал, — продолжала Бритт. — И отлично нами манипулировал. Рейли впал в ярость. Как легко их обвели вокруг пальца! — Если теперь мы пойдем в полицию со своими обвинениями, Фордайс заявит, что мы ворвались в его дом с оружием… О, дьявол! Я оставил револьвер на столе. Страшная промашка, однако теперь ничего не исправишь, сколько себя ни ругай. Вряд ли, конечно, он смог бы кого-нибудь застрелить, но ведь ни один из его врагов не знал об этом, а теперь он потерял ощущение безопасности, которое дает обладание заряженным оружием. — В лучшем случае Фордайс заявит, что мы рассказали ему историю, требующую тщательной проверки, а когда он вызвал нам охрану, ты вдруг оглушила беднягу вазой. — Я не могу доказать, что этот охранник убил Джея, но я знаю, что он там был. — Ты видела его в «Уилхаусе»? — Нет. Но я уверена, что он был в доме Джея… с напарником. — Буч? Санденс? — Нет. Кто-то другой. — Итак, у нас есть Буч и Санденс, парень, который пришел за нами в дом Фордайса, и еще один, которого мы пока не видели. — Я смогу опознать четвертого, когда увижу, потому что теперь я четко помню, как он склонялся надо мной… Она вдруг замолчала, и Рейли резко повернулся к ней: — Склонялся над тобой… Что? Он тебя изнасиловал? — Нет, просто… — Бритт передернулась, молча сунула провод видеокамеры в прикуриватель. — Если что-то случится со мной, с нами, это должно быть зафиксировано. Рейли согласно кивнул. Бритт заговорила в камеру: — Мы с Джеем вошли в квартиру. Я села на диван, он устроился рядом. Предложил мне виски. Я ответила, что неважно себя чувствую, что вино ударило в голову. Джей сказал, что тоже захмелел, наверное, из-за лекарств. Мы сидели на диване бок о бок, закинув головы на спинку. Джей взял меня за руку и повторил, что у него есть бомба, которая взорвет все полицейское управление и муниципалитет. Я помню, что попросила его подождать, пока я возьму блокнот из сумочки, но была совершенно дезориентирована. Джей сказал: «Записи тебе не потребуются, ты все запомнишь». Я не спорила. У меня уже не было сил думать о чем бы то ни было. Джей снял с меня босоножки, положил мои ноги себе на колени и стал массировать ступни. Он спросил, удобно ли мне, потому что рассказ будет долгим. Я ответила, что мне даже слишком удобно, что глаза закрываются сами собой. Он засмеялся: «Тогда, может, последний разок покувыркаемся в койке в память о старых временах?» Я ответила: «Нет, спасибо», а он: «Ладно, я так пьян, что вряд ли на что-то способен». Я пошутила: «Такое с тобой впервые, не так ли?» Мы все еще смеялись, когда вошли двое мужчин. Тот, которого мы видели сегодня, и еще один. Они вошли через заднюю веранду. Появились внезапно, словно материализовались из пустоты в застекленных дверях. Я удивилась, зачем им, черт побери, перчатки в такую теплую ночь. Потом я заметила, что перчатки латексные, но это меня почему-то не особенно встревожило. Страха я не помню. Наоборот, я помню, что не испугалась. Я испытывала эйфорию, безразличие. Джей был пьян, но среагировал мгновенно. Он вскочил. Спросил: «Кто вы? Что вам нужно?» Сегодняшний охранник сказал: «Мы пришли на вечеринку» — и толкнул Джея обратно на диван. Они приказали ему налить два стакана виски. Заставили нас выпить. Затем еще по стакану. Я помню, как мне было плохо. Мне больше не наливали, но Джея заставляли пить, пока бутылка почти не опустела. Бритт умолкла, закрыла глаза. Рейли потянулся к ней, взял за руку. — Остальное расскажешь властям. Мне можешь больше ничего не говорить. — Я должна. — Выдавив слабую улыбку, Бритт приподняла камеру. — Это необходимо. С той самой ночи мне мерещились всякие ужасы. Теперь, когда я вспомнила, стало легче. Конечно, ничего хорошего не произошло, но могло быть гораздо хуже. Они заставили нас раздеться. Сначала Джея, потом меня. Им пришлось нам помогать. Мы не держались на ногах. Остались какие-то провалы, моменты, которые, возможно, никогда не восстановятся, но я помню, как нас отвели в спальню, как я лежала голая на кровати. Затем один из них… не тот, которого мы видели в доме Фордайса, а другой… стал ласкать меня… между ногами. Это даже не походило на сексуальные игры. Это было… оскорбление… унижение. Он мерзко улыбался, глядя мне в глаза. «Как досадно, что такая прелесть пропадает…» Она умолкла, не в силах продолжать. Рейли сжал ее руку. Подумал, что, может, все же придется кого-нибудь пристрелить. Если только предоставится шанс, он убьет этих подонков. Не задумываясь. Бритт отвернулась к боковому окну, снова тихо заговорила: — Его дружок смеялся, пока он это делал. Может, поэтому я и узнала его моментально. Я вспомнила его ухмылку, его отвратительный смех. Не знаю, как мне удалось удержаться от крика, когда он вошел в холл Фордайса. Наверное, потому, что я понимала: мы должны оттуда выбраться. Я знала, что если не выберемся, то скоро умрем. Если я не убила его вазой, надеюсь, что хотя бы сильно разбила ему голову. Ладно, вернемся к той ночи. Его напарник сказал, что не время изображать Ромео. «Одно пятно спермы, не подходящее этому парню, и дело провалится». — Они знали, что нельзя оставлять материал для анализа ДНК. — Видимо, это и спасло меня от изнасилования. В любом случае о совести речь не шла. — Они упоминали Фордайса? Или Джорджа Магауана? — Нет. Я почти уверена. Они настоящие профи. — Как насчет Джея? Что он делал все это время? — Он лежал на спине рядом со мной. Не сопротивлялся. Думаю, он уже был без сознания из-за такого количества виски. — Бритт вздохнула, снова взглянула на Рейли. — Следующее мое воспоминание: я проснулась утром и подумала, что такого жуткого похмелья у меня никогда еще не было, но я ничего не помнила до сегодняшнего визита к генеральному прокурору, пока Фордайс не открыл дверь этому ублюдку. — Раньше ты говорила, что, когда проснулась, Джей лежал на боку спиной к тебе. — Наверное, когда я вырубилась, они прижали подушку к его лицу, а потом все представили как ссору пьяных любовников, закончившуюся убийством. Бритт выключила видеокамеру, но оставила ее на подзарядке. Больше всего на свете Рейли хотелось сейчас вернуться в дом Фордайса и растереть в порошок обидчиков Бритт, но это, конечно, было бы глупостью. Теперь им необходимо вывести Фордайса на чистую воду, сделать его предательство достоянием гласности прежде, чем Фордайс уничтожит их самих. Но как это осуществить? Марка и номера их машины известны. У них всего несколько минут форы. Подручные Фордайса, а их, по меньшей мере, четверо, только и ждут команды. Они наносят внезапный, смертельный удар, а затем растворяются без следа. Им хватило нескольких часов, чтобы спланировать и идеально провести казнь Джея. Да и они были бы уже мертвы, если бы Бритт не узнала охранника и не среагировала бы так быстро. Приговор вынесен и обжалованию не подлежит. Фордайс может выдумать любую версию их смерти, и ему поверят. Скажет, например, что они напали на него и ему пришлось защищаться. Убийство в целях самообороны. Или что они ему угрожали, а когда он попытался защитить себя, сбежали. Их больше никто не видел? Ну а он тут при чем? Какую бы историю Фордайс ни сочинил, она будет принята безоговорочно. Их разговоры с Кэнди и Патом Уикемом Младшим лишь подтвердят, что они настроены агрессивно и пытаются отомстить всем, кого навязчиво считают виновными в своих бедах. Предположат, что у них развилась паранойя, и, когда они ворвались в дом генерального прокурора, они уже совсем потеряли рассудок. Может, когда они погибнут или просто исчезнут, Льюис Джоунз почует неладное и даже пошумит немного, начнет задавать вопросы. Как и Делно Пикенз. Но кто им поверит? Неонацисту, отцу преступника и поджигателя, и немытому старому отшельнику, прозябающему на лесном болоте. Если Рейли и Бритт сгинут, отчеты о пожаре в полицейском участке и всех связанных с ним смертях затеряются в полицейских архивах. Никто никогда не узнает о потрясающем издевательстве над правосудием, а Джордж Магауан и Кобб Фордайс останутся безнаказанными. Рейли затрясся от гнева и, вцепившись в руль, напомнил себе, что он пока еще жив. Может, ему недолго осталось, но, мчась по узкой дороге, он решил, что — как бы высокопарно это ни звучало — будет сражаться за справедливость до последнего вздоха. Без револьвера, вооруженный лишь видеозаписью, которая, как верно заметила Бритт, вряд ли послужит в суде доказательством вины генерального прокурора. Но это все, что у них есть, и надо извлечь из признания Фордайса максимальную выгоду. — Ты можешь сделать копию? — Мне нужно две камеры, и видеозапись дублируется только в режиме реального времени. У меня нет второй камеры и… — У нас нет времени. — Но у Рейли появилась идея. — Возможно, хватит одного факта существования этой записи. — Для чего хватит? — Чтобы расколоть Джорджа Магауана. — Рейли покосился на Бритт, увидел, как она насторожилась. — На пленке Фордайс не обвиняет себя, но и не опровергает мои утверждения о виновности троих детективов. Он даже сам предположил, что Джордж избавился от Джея. Вряд ли Джорджу это понравится. — Он не захочет отвечать за все в одиночку и потянет за собой Фордайса. — Если удастся вытянуть из Магауана что-нибудь уличающее их обоих, видеозапись с Фордайсом в конце концов может оказаться полезной. Мы поймаем его на лжи и попытке переложить ответственность на чужие плечи. — Рейли кивнул на камеру. — Вытащи эту пленку и вставь новую. Батарея зарядилась? Покажи мне, как записывать. — Я сама буду снимать. Рейли покачал головой: — Нет. К Джорджу пойду я один. Ты займешься другим делом. — Ты хочешь, чтобы я сдалась? — Сейчас это единственный способ обеспечить твою безопасность. — Рейли изложил ей свой план. — А как же Кларк и Джавьер? — спросила Бритт. — Я не доверяю полиции. Даже не приближайся к полицейскому департаменту. У Магауана и Фордайса там слишком много друзей. Пленка может просто исчезнуть. — А мой адвокат? — Мы не знаем, можно ли ему доверять, но точно знаем, что он трус. Бритт подумала немного. — Хорошо, я согласна. Но это будет нелегко. Особенно сегодня. — Если кто-нибудь пристанет к тебе, просто устрой шумную сцену, привлеки к себе внимание, даже можешь побегать по Броад-стрит. Покажи пленку, обеспечь присутствие прессы. Сделай так, чтобы тебя услышали. Бритт улыбнулась: — Это я сумею. — А сумеешь вести мой пикап? — Автоматическая коробка передач? Рейли кивнул утвердительно. — Тогда смогу. * * * Привыкнув к невезению, они удивились, обнаружив пикап там, где и оставили его, на заброшенной взлетно-посадочной полосе. Он покрылся толстым слоем пыли, но, похоже, никто его не трогал. — Это местечко так и осталось нашей тайной, — заметил Рейли, выключая мотор. Бритт выдернула провод видеокамеры из прикуривателя. — Ты точно понял, как ею пользоваться? — И трехлетний ребенок понял бы. Они выбрались из седана. Рейли сел за руль пикапа, завел двигатель, проверил количество бензина. — Полбака. До Чарлстона хватит. — Я могу взять седан. Рейли был непреклонен. — Ты же понимаешь, что это слишком опасно. Его ищут. Я надеюсь добраться до Джорджа раньше, чем головорезы Фордайса доберутся до меня. — Возможно, они ищут и пикап тоже. — Но он надежнее. Его труднее столкнуть с дороги. — Бритт почувствовала тревогу Рейли. Он выпрыгнул из кабины, не заглушив двигатель. — Рейли, не волнуйся за меня. — Кого ты утешаешь? Меня или себя? — Обоих, — призналась она. — Но если я доберусь до цели, то буду в безопасности. Вероятно, в наручниках, но в безопасности. Он положил ладони на ее плечи и долго смотрел ей в глаза. — Бритт… Она ласково улыбнулась, прижала пальцы к его губам. — Ничего не говори, Рейли Гэннон. Я знаю, что теперь нравлюсь тебе больше, чем немного. Он притянул ее к себе, поцеловал долгим поцелуем. — Пообещай, что будешь осторожна. — Его голос был хриплым от переполняющих его чувств. — Обещаю. Боясь передумать, он впихнул ее в кабину пикапа и следовал за ней по взлетно-посадочной полосе до главной дороги. Еще через несколько миль их пути разошлись. Бритт помахала ему рукой в водительское окошко. Он поднял в ответ большой палец и поехал своей дорогой, но еще несколько минут едва сдерживался, чтобы не послать свой план к черту, развернуться и догнать ее. Он не хотел выпускать Бритт из виду и предпочел бы остаться с ней, несмотря ни на что. Однако у каждого из них была своя миссия, и успешное выполнение обеих было одинаково важно. Видеозапись беседы с Фордайсом укрепляла позиции Бритт. Пока пленка у нее, Бритт будет защищена и сможет контролировать ситуацию. Единственное оружие Рейли — хотя, скорее, всего лишь реквизит — видеокамера. Оставалось лишь надеяться, что Джордж Магауан попадется на эту удочку. Рейли надеялся застать. Джорджа врасплох, пока он не успел связаться с полицией или с адвокатом, пока не подготовил ответы на обвинения в свой адрес. Джордж нужен ему один, без поддержки Леса и Миранды, без всякой защиты. Но сначала его надо было найти. Рейли остановился на бензоколонке и по телефону-автомату позвонил в «Строительную компанию Конуэя». Секретарше он назвал вымышленное имя и сказал, что хочет поговорить с Джорджем Магауаном о перспективном проекте. Он хотел узнать, находится ли Джордж Магауан в своем рабочем кабинете, и при утвердительном ответе отсоединиться с ним. Однако секретарь сообщила, что мистер Магауан неважно себя чувствует и, заглянув ненадолго в офис, отправился домой, где и проведет остаток дня. Еще лучше, подумал Рейли. Он поблагодарил любезную даму и уже собирался повесить трубку, когда она почти прошептала: — На самом деле я думаю, что его огорчили новости о генеральном прокуроре Фордайсе. Рейли замер, похолодев от дурных предчувствий. — Генпрокурор Фордайс? Что с ним? Какие новости? — О, вы не слышали? — Теперь ее голос зазвенел от возбуждения, как у любого, обожающего передавать трагические известия. — Это просто ужасно. Сегодня утром Кобб Фордайс был застрелен в своем доме. Рейли внутренне содрогнулся. — Его нашла жена, когда вернулась домой. Конечно, с ней случилась истерика, но она рассказала полиции, что ее мужа застрелили мужчина и женщина. Они явились неожиданно, а он впустил их в дом. Миссис Фордайс встревожилась, но муж сказал, что все в порядке и она может спокойно отвезти сыновей на бейсбольную тренировку. Она никогда не простит себе, что оставила мужа с ними, уж будьте уверены. И она почти не сомневается, что та женщина — Бритт Шелли. Ну, знаете, репортерша, которая пропала. Она самая! Рейли крепко сжал веки и тяжело оперся о телефонный аппарат. — Вы сказали, что в него стреляли. Он мертв? — Официально еще не объявляли, но считайте, что так. Ему прострелили голову, и состояние критическое. 28 Рейли повесил трубку. Трясущимися руками он скормил автомату еще несколько монет и набрал другой номер. Огляделся по сторонам, чувствуя себя мишенью в тире. — Алло? — Это я. — Он позвонил Кэнди на сотовый, чтобы не объясняться с ее помощницей, и намеренно не представился. — Боже милостивый, — прошипела она. — Что ты натворил? — Ничего. — Я послала тебя к нему и впуталась в преступление. — Он мертв? — Официального заявления еще не было. Его жизнь висит на волоске. Журналисты толпятся перед больницей. — Затем добавила сердито: — Все журналисты штата, кроме твоей новой подружки. Она ведь была с тобой утром? — Да, но… — Господи. Сначала Джей, теперь… — Она не душила Джея. И ты знаешь, что я не стрелял в Фордайса. — Тогда как пуля оказалась в его голове? И вообще, почему ты отправился к нему домой? Почему не поехал на встречу, которую я тебе устроила… которая может стоить мне моей карьеры и моей задницы, если кто-то узнает об этом. Что за сюрпризы? — Я хотел застать его врасплох. Кэнди застонала: — Что за бред, идиот. Пока не нашел себе адвоката, лучше вообще ни с кем не разговаривай. — Когда мы уходили, Кобб Фордайс был жив и невредим. Мы подумали, что он обманул нас. — Еще один мотив для убийства. — Я в него не стрелял! — У полицейских есть оружие. «Таурус 357». С твоими отпечатками? С ее? — Будь я проклят, — пробормотал Рейли, потирая лоб. — Вот именно! — Он наверняка воспользовался моим револьвером. — Он? Кто? — Бритт тебе расскажет. Она едет к тебе. — Ко мне? Что… — Пойми, она даже не знает о Фордайсе. Если только не услышала по радио после того, как мы расстались. Мы договорились, что я позвоню тебе и попрошу встретить ее там, где она брала у тебя интервью несколько месяцев назад. Ты знаешь, что она имела в виду? Она сказала, ты поймешь. — Да. Я знаю. — Она подойдет к двери, через которую ты ее тогда впустила. У нее есть видеозапись. — Чего? — Она все объяснит. Ты встретишься с ней? — Ты соображаешь, о чем просишь? У меня люди… — Я знаю, что момент неудачный. — Неудачный? Нет, самый худший. И именно сегодня! Не говоря о том, что встреча с ней крайне неудобна для меня, ты просишь, чтобы я нарушила закон. — Она придет сдаваться. — Отлично. Я позвоню в полицию и скажу… — Нет. Никакой полиции. — Если я не вызову полицию, меня обвинят в соучастии и укрывательстве, и… — Кэнди, я все понимаю. Но ты должна это сделать и сделать так, как я прошу. — Почему? — Чтобы спасти наши жизни. — Он замолчал. — Сегодня утром в дом Фордайса явился убийца Джея. Бритт мгновенно узнала его. — Рейли уже не заботился о том, чтобы скрывать имена. — После нашего бегства Фордайсу прострелили голову. Понимаешь? Если бы мы не сбежали, нас тоже убили бы. Но мы сбежали, мы можем опознать этого парня, и он от нас не отстанет. Кэнди немного поостыла. — Кто он? Почему он убил Джея и стрелял в Фордайса? У него есть имя? — Если есть, мне оно неизвестно. — Описать его можешь? — Бритт опишет. Надеюсь, она сумеет добраться до тебя. — Она будет совсем рядом со зданием суда. Здесь творится черт знает что. Репортеры разбили лагерь на Броад-стрит, ждут… — Я знаю. Но она страшно рискует, чтобы передать тебе эту запись. Представляешь, как это важно? — Но почему это так важно? — Сама поймешь, когда посмотришь. — Парень, заправлявший машину, уставился на него. Возможно, просто проезжий, у которого кончился бензин, но Рейли не знал, как выглядит четвертый злодей, и в каждом незнакомце видел потенциального убийцу. — Я больше не могу говорить. Мне пора. — Постой. Куда ты? Почему ты не с Бритт? Если он расскажет Кэнди о своих намерениях, то опять поставит ее перед нелегким выбором, ведь по долгу службы ей придётся отправить полицейский патруль к дому Магауана. Рейли уклонился от прямого ответа. — Бритт уже в пути. Умоляю, Кэнди, встреть ее. — Он повесил трубку. Серебристый «Навигатор» стоял на закругляющейся подъездной дорожке, подтверждая присутствие в доме хозяина. В загоне, ярдах в пятидесяти от особняка, паслось несколько грациозных лошадей. Больше никого поблизости не было. Захватив видеокамеру, Рейли выбрался из машины и направился к главному входу. Он не позвонил, не постучал, просто повернул ручку — дверь оказалась незапертой — и вошел, бесшумно прикрыв за собой дверь. Прислушался. В доме царила могильная тишина. Рейли шел по широкому центральному вестибюлю. Длинный восточный ковер приглушал его шаги. Он заглянул в комнату слева — столовая. Справа оказалась гостиная с высоким мраморным камином и огромной хрустальной люстрой — и то, и другое размером где-то под два метра. Тяжелые блестящие шторы. Картины, написанные маслом, в золоченых рамах. Множество других предметов искусства. Мир богатства и успеха. Убийство Фордайса оказалось на руку Джорджу Магауану. Осторожно пробираясь в глубь дома, Рейли услышал звон стекла, донесшийся справа из-за лестницы. Он осторожно приблизился к открытой двери и заглянул в комнату. Джордж восседал за большим письменным столом, перед ним стояла бутылка виски. Полный стакан в одной руке, девятимиллиметровый пистолет — в другой. Джордж сразу заметил Рейли и улыбнулся. Приглашающе взмахнул пистолетом. — Заходи, Рейли. Я ждал тебя. — Я абсолютно уверена, что мое назначение будет одобрено Сенатом. Несмотря на тревожный звонок Рейли, судья Кассандра Меллорс не отложила назначенную ранее пресс-конференцию. По помещению метались репортеры, выискивая наиболее выигрышную позицию, но их было не так много, как хотелось бы. Покушение на Кобба Фордайса раскололо журналистскую братию. Многие из тех, кто должен был освещать крайне важный для судьи день, теперь несли вахту перед больницей в Колумбии, столице штата, ожидая новости о состоянии здоровья генпрокурора. — Я беседовала с президентом всего несколько минут назад, — продолжала судья. — Он заверил меня в том, что сегодняшнее голосование — пустая формальность. Надеюсь, он прав. — Она подняла руку, предотвращая град вопросов. — Разумеется, моя радость омрачена трагедией, произошедшей сегодня утром в доме генерального прокурора, моего бывшего коллеги, которого я считаю своим другом. Мои мысли и молитвы — с миссис Фордайс и мальчиками, с медицинским персоналом, самоотверженно сражающимся за жизнь Кобба Фордайса. — Если он выживет, восстановится ли деятельность его мозга? — спросил один из репортеров. — Тяжесть травмы и ее последствия пока не определены. На данном этапе врачи пытаются спасти его жизнь. — Вы разговаривали с детективами, работающими на месте преступления, в доме генпрокурора? — Нет. О расследовании я знаю столько же, сколько и вы. — Вы разговаривали с миссис Фордайс? — Нет. Семью представляет ее брат. Он сказал, что миссис Фордайс находится рядом с мужем и просит молиться за него. — Правда ли, что в связи с покушением разыскиваются Бритт Шелли и Рейли Гэннон? — Мне нечего сказать по этому вопросу. — Миссис Фордайс опознала… Судья подняла руку. — Повторяю: пока мне больше нечего сказать. Она резко развернулась и покинула комнату под шквал вопросов. Добравшись до своего кабинета, она спросила помощницу, не было ли каких-либо сообщений. — Нет, судья. — Новости из больницы? Помощница отрицательно покачала головой. — Из Вашингтона тоже ничего, — сказала она и робко добавила: — Несмотря на то, что случилось сегодня с мистером Фордайсом, я не могу не волноваться за вас. Кэнди улыбнулась. — Я сама вся дрожу. Мне необходимо побыть одной. Я пройду в другой кабинет порепетировать свою речь об официальном согласии. Предлог выглядел очень правдоподобным и был воспринят как должное. Стремясь отдохнуть от постоянных звонков и бесконечных встреч, Кэнди часто удалялась в свое личное убежище, где могла сосредоточиться и хоть немного расслабиться между судебными заседаниями. Об этом месте знала лишь ее помощница. Там Кэнди никто не мог найти, если она сама того не хотела. — Я беру сотовый. Позвони, как только что-нибудь узнаешь. — Разумеется, судья. Кэнди выскользнула из здания через заднюю дверь. Знакомые проулки позволяли ей незаметно преодолеть полквартала, не выходя на Броад-стрит. Она вышла из прохода между двумя зданиями, огляделась. Путь свободен. Мимо прогрохотал автофургон, других машин на улице не было. Конный экипаж, набитый туристами, сворачивал за угол. Репортеры еще торчали перед зданием суда, но никто не смотрел в ее сторону. Кэнди быстро перешла улицу и нырнула в проулок рядом с заброшенным офисным зданием. Зажатое между другими домами, оно, не в пример им, не реконструировалось и потихоньку ветшало. Высотой в шесть этажей, но, как многие здания в Чарлстоне, шириной всего в одну комнату, оно было настолько узким, что его легко можно и не заметить. В трещинах между старыми кирпичами росли папоротники. Судья была единственной обитательницей этих руин и занимала маленький офис только благодаря любезности риелтора, годами пытавшегося избавиться от обременительной недвижимости. В задней стене была железная дверь, поцарапанная и порядком помятая. А у двери стояла Бритт Шелли в футболке, голубых джинсах и бейсболке, больше похожая на болельщицу, собравшуюся на стадион поддержать любимую команду, чем на женщину, обвиняемую в убийстве и скрывающуюся и от органов правопорядка, и — по ее утверждению — от преследующих ее убийц. Увидев Кэнди, журналистка улыбнулась и облегченно вздохнула. — Слава богу, Рейли до вас дозвонился. — Слегка задыхаясь, Бритт прижала ладонь к груди. — Я так боялась, что он не сумеет этого сделать. Я хочу вам сдаться. — Давайте сначала войдем внутрь. — Своим ключом Кэнди отперла дверной засов, подтолкнула Бритт в мрачное, пахнущее плесенью помещение и, обогнув ее, щелкнула выключателем. По замусоренному коридору женщины прошли к металлической лестнице. Бритт легко поднялась на шестой этаж, чего нельзя было сказать о порядком запыхавшейся Кэнди. Кабинет судья отперла тем же ключом, что и входную дверь. Бритт увидела письменный стол, диван и массажное кресло, удобное для дневного отдыха. — Бритт, вы слышали новости из Колумбии? — строго спросила судья, закрыв дверь. Бритт встревожилась. — Если вы разговаривали с Рейли, то знаете, что мы не стали дожидаться встречи, назначенной на одиннадцать часов в Капитолии, и поехали к Фордайсу домой. — Да, но это далеко не все. — Кэнди кивнула на стул перед письменным столом. — Вам лучше присесть. Джордж был пьян, дай бог, слишком пьян для меткого выстрела. Рейли принял приглашение и, войдя в кабинет, незаметно, как научила Бритт, включил видеокамеру. Даже если не получится хорошая картинка, звук будет отличным. Огромная фотография в массивной раме на самом видном месте не могла не привлечь его внимания. Героическая четверка. Если Фордайс не выживет, Джордж останется единственным хранителем их общей тайны. — Хорошая фотография, — заметил Рейли. Не опуская нацеленный на Рейли пистолет, Джордж покосился на фотографию. — Да. Сделала меня гребаным героем. — Он обвел рукой комнату. — Посмотри, что принес мне мой героизм. Рейли подошел к стулу и уселся перед столом Джорджа. Оглядевшись, он увидел кое-что на столе рядом с бутылкой «бурбона» [28] . Старомодная зажигалка с непристойным изображением обнаженной женщины… голограммой. Бывшая собственность Кливленда Джоунза, подарок его деда, память о цирке-шапито. 28 «Бурбон» — сорт кукурузного виски, производимого в США с конца XVIII — начала XIX в. Глаза Джорджа были налиты кровью, лицо багровое — видно, пил, не просыхая, не один день. К сожалению, рука, державшая пистолет, не дрожала. Нет, Джордж, как бывший полицейский, с такого расстояния уж точно не промахнется. — Ты вовсе не герой, Джордж. Магауан горько рассмеялся, залпом допил виски, налил еще. — Она думала иначе. — Она? — Миранда. — Она дома? — Нет. — А где? — Да так… где-то. Кто знает? Кому какое дело? — Наверное, тебе, Джордж. Еще один горький смешок. — М-да. Моя красавица жена. Ты ведь согласен, что она красавица? — Не только красавица. Джордж ухмыльнулся и глотнул еще виски. — Знаешь, что чувствуешь, когда на тебя обращает внимание самая горячая, самая богатая девчонка? — Наверное, приятно. — Рейли радовался пьяному бормотанию Джорджа. Это давало ему время подумать. Удастся ли вырвать пистолет, не получив в процессе борьбы пулю? Замедлил ли алкоголь реакцию бывшего копа? А Бритт? Сумела ли она благополучно добраться до Кэнди? Может, уже рассказывает ей причудливую историю преступления, которое помог срежиссировать Джордж? — Наше первое свидание, — прервал его мысли Магауан. — Миранда просто набросилась на меня. В моей машине! Не больше и не меньше! И на полном ходу. Мы чуть не погибли, когда я взорвался, но это было здорово, черт побери! — Представляю. — Угадай, что я обнаружил, когда мы впервые трахнулись. — Она не была девственницей. Джордж рассмеялся, на этот раз вполне искренне. — Хорошая догадка, Гэннон. Тебе не откажешь в чувстве юмора. Да, хорошая догадка. Но если серьезно… — Он сделал жадный глоток. — Я обнаружил крошечную золотую штучку в ее клиторе. Боже, как же это заводит. Я подумал, что умер и очнулся на траханых небесах. Хочешь выпить? — Нет, спасибо. — Ты уверен? Лучший «бурбон» из Кентукки. — Обойдусь. — Как хочешь. Так о чем же я? — О небесах. Джордж рыгнул. — Верно. Мы не встречались и месяца, как Миранда заговорила о свадьбе. Разумеется, я был обеими руками «за». Горячая штучка с богатеньким папашей. Кто же не захочет? — Да, конечно. — Итак, мы прогулялись к алтарю. Медовый месяц на Таити. Плавали голыми. Вообще-то, Миранда практически не одевалась. Я до мозолей натер себе член и думал: «Джордж, ну и везучий же ты, ублюдок, сорвал джекпот». У твоей жены красота, богатство и кнопочка, возбужденная круглосуточно без выходных из-за той золотой штучки. Джордж тупо смотрел в пустоту несколько секунд, затем прищурился, сфокусировав взгляд на Рейли. — Знаешь, она убила моего ребенка. — Рейли вытаращил глаза. — Да, ты верно расслышал. Она вернулась с медового месяца беременной. Я был в восторге и несколько недель вышагивал, как гордый индюк. А потом заметил, что ее живот не увеличивается, и спросил, почему, а она расхохоталась и сказала: «Я никогда не буду рожать, дорогой». Она избавилась от моего ребенка и даже не потрудилась сказать мне об этом. Рейли почувствовал жалость, но вспомнил о жизнях, которые загубил сам Джордж. — Но моим утешительным призом остался секс. Она очень изобретательна. Знает все и даже больше. Угадай, кто ее научил. — Джордж, я не хочу гадать. — Она давно этим занималась, вот как. Формально она была девственницей до двенадцати лет, но задолго до того она и Лес… Рейли невольно передернулся. — Сюрприз! — воскликнул Джордж. Его лицо словно съежилось, и, казалось, только обвисшая кожа удерживает его на черепе. — Я сам обалдел, когда обнаружил, что Миранда — папочкина дочка во всех смыслах этого слова. А моя любимая золотая штучка? Это он ее придумал. Рейли сглотнул подступившую к горлу тошноту. — Она была ребенком, жертвой. Почему она никому не рассказала об этом? — Жертва? — презрительно фыркнул Джордж. — Нет, Гэннон, нет. Ей это нравилось. Она это обожала. — А как же миссис Конуэй? — Вероятно, подозревала. — Джордж равнодушно пожал плечами. — А как иначе? Но однажды, когда Миранде было около четырнадцати, ее мать застала их вместе. И не в миссионерской позиции. В тот вечер миссис Конуэй запила бутылочку таблеток полутора бутылками водки. Сошло за случайный передоз. Джордж опустошил стакан и снова наполнил его. — Небось удивляешься, почему я не бросил Миранду. — Рейли действительно удивлялся. А еще он спрашивал себя, успела ли показать Бритт видеозапись и спешат ли сюда полицейские с ордером на арест Джорджа. Каким бы омерзительным ни был этот разговор, но хорошо бы Джордж не затыкался подольше… — Я десятки раз грозил собрать вещи и свалить отсюда, но она знала, что я никуда не денусь. Конечно, мне нравились деньги и секс, и все, что прилагается к браку с Мирандой Конуэй. Но самое главное, причина номер один, по которой я не мог ее бросить, заключалась в том, что она знала: никакой я не герой. Она знала о Кливленде Джоунзе, о том, как он умер, и как начался пожар. Сердце Рейли замерло. — Как она узнала об этом? — О… — Джордж снова расхохотался. — Это тебе точно понравится, Гэннон. Я сам ей рассказал. Признался в момент, так сказать, слабости. Ну, мозги расплавились, член чуть не лопался. Видишь ли, мы играли в сексуальную игру. Кожаная сбруя, массажное масло. Повязка на глазах. «Момент истины, — сказала она. — Мы должны обменяться нашими самыми грязными тайнами». Джордж подался вперед и зашептал: — Тебе когда-нибудь одновременно втыкали свечу в задницу и сосали член? — Он откинулся на спинку кресла и расплылся в пьяной улыбке. — Она не давала мне кончить, пока я не рассказал всю историю. Дразнила и дразнила, пока я вместе с семенем не выплеснул правду. Почти по Ветхому Завету. В общем, когда она сняла с меня повязку, я напомнил, что теперь ее очередь. И она со злорадной улыбкой, которую я никогда не забуду, рассказала, кто научил ее этой шалости со свечой. Так и сказала: «Это одна из наших с папочкой любимых игр». Вдруг слезы хлынули из глаз Джорджа и побежали по распухшим щекам. — Лучше бы она кастрировала меня на месте. С того дни она и Лес непрерывно унижали меня. Знали, сволочи, что я не выдам их тайну, пока они хранят мою. Джордж уставился на свой «бурбон», с пьяной решимостью оттолкнул стакан. Покачал пистолет, словно прикидывая его вес. — Я ждал тебя, хотел избавить от хлопот, но ты пришел раньше, чем я думал. — Избавить меня от хлопот? — Ты ведь знаешь о Пате Младшем? Что он гомик? Рейли кивнул. — Карикатура на мужчину. По жестокой иронии судьбы все началось с этого сопливого педераста. А Кливленд Джоунз? — Джордж презрительно хмыкнул. — Уж если кого убивать, так только его. Разнузданный сукин сын. Считал себя выше закона. Презирал власти. И умный. Крутой. Знал все ходы-выходы. Ты наверняка встречал таких. Пат весь извелся: его сын — гомик, позор семьи, но Джоунз чуть не убил парня. Пат настаивал, чтобы мы выбили из Джоунза признание и засадили его на долгие годы, причем в такую тюрягу, где его трахали бы каждый день. Наказание в соответствии с содеянным преступлением, а? Теперь-то я понимаю, что надо было просто прихлопнуть гаденыша на месте и свалить вину на бандитов: Но нет, мы хотели, чтобы наши действия оставались в рамках закона. В тот момент. Мы приволокли Джоунза в участок. Затащили его в комнату, куда никто не мог заглянуть, и начали обработку. Мы, четверо, сказали ему, что он не выйдет оттуда, пока не подпишет признание, и нам плевать, сколько времени это займет. Если честно, мы собирались хорошенько повеселиться. — Значит, у него не было переломов черепа, когда вы его арестовали. Джордж утер мокрые щеки и посмотрел на Рейли, как на идиота, но Рейли нужно было зафиксировать ответ на видеопленке. — Кто нанес смертельный удар, Джордж? Слезы снова хлынули из налитых кровью глаз. — Трудно сказать. Может, Пат. Джей нанес пару хороших ударов, но он не был так силен. Может, я. Мы били по очереди. Джоунз валялся на полу, и, кажется, Джей первым заметил, что он больше не шевелится. Джей подозвал нас, пощупал пульс. — Джордж вытер рукавом сопли. — Джоунз был мертв. Джордж погрузился в тягостное молчание, поэтому Рейли пришлось подсказать: — Что было дальше? — А ты как думаешь? Мы — Пат больше всех — струхнули. Мы только что убили человека и все из-за его сына-гомика. Рейли кивнул на зажигалку: — Вы воспользовались этой зажигалкой, чтобы поджечь мусорную корзину? — Когда мы оформляли Джоунза, я вывернул его карманы. Сам не знаю, почему я оставил себе его зажигалку. Может, чтобы показать Миранде, решил, что она ей понравится. Я не помню. В общем, зажигалка оказалась очень кстати. — Вы хотели представить все так, будто у Джоунза хватило сил перед смертью разжечь костер. — Это был наш первоначальный план. Мы все паниковали, орали друг на друга, ругались, пытались решить, что делать. Как я и говорил, мы порядком струхнули. Джей, разумеется, держался лучше всех. Он сказал, что надо сообщить о том, что, мол, мы заметили раны на голове Джоунза, но сочли их поверхностными. И только во время допроса, когда он повел себя странно, мы поняли, что он сошел с катушек. Все согласились. Джей предложил поджечь мусор в корзине, и тогда уж точно никто не усомнится в безумии Джоунза. Я поджег какие-то бумажки. Мы вышли из комнаты, думая, что огонь скоро погаснет. Может, через минуту. Рассчитали, что сработает дымовая сигнализация, тогда мы вбежим в комнату и, ну, очень удивимся, обнаружив мертвеца. Но огонь… — Голова Джорджа упала на грудь. — Остальное ты знаешь, — пробормотал он. Рейли едва сдерживался. Он только что записал на видео признание Джорджа, хотя сам Джордж, похоже, ничего не заметил, или ему было все равно. — Почему ты хранил эту зажигалку? — тихо спросил Рейли. Джордж горестно покачал головой: — Зачем монахи бичуют себя? Зажигалка, как хлыст. Я вынимал ее время от времени, чтобы напомнить себе о содеянном. Джордж затих. Рейли мысленно отсчитывал секунды. Когда же примчится полиция? Бритт уже наверняка рассказала Кэнди о ночи, проведенной в доме Джея, о покушении на свою жизнь, о мужчине, который пристрелил Фордайса после их бегства. Фордайс. Какая-то мысль крутилась в мозгу, но Рейли не успел уцепиться за нее. В это время Джордж снова заговорил: — Мы ждали за дверью, когда заверещит дымовая сигнализация. Но вдруг загорелась гребаная стена, изнутри загорелась. Вот тогда мы по-настоящему наложили в штаны. Бросились выводить всех на лестницу и из здания. Суматоха, дым. Никто ничего не видел. Никто не мог найти ключи от камеры. — Его подбородок задрожал, рыдания сотрясли огромное тело. — Я до сих пор слышу, как кричали люди, запертые в той камере. Джордж снова утер нос. — Мы обалдели, когда нас объявили героями, — усмехнулся он, хотя слезы все еще текли по его лицу. — Мы думали, что, как только потушат пожар, нас арестуют. Можешь себе представить, что мы чувствовали, когда… Ну, ты же все знаешь. Эта фотография. — Он перевел на нее взгляд. — Мы решили, что неспроста все так обернулось. Якобы для всего произошедшего существует высшая причина — так сказал Джей. Идиотизм! В общем, мы заключили договор. Никто не должен узнать правду. Все будут молчать. До конца жизни. Мы думали, что все обошлось. Думали, что вышли сухими из воды. Браннера вроде бы удовлетворили наши Объяснения. — Джордж вздохнул, посмотрел на Рейли. — Но ты был упрям, как осел, и слишком умен. Джей пытался остановить тебя, а ты вцепился в Кливленда Джоунза и не отступал. Мы буквально тряслись от страха. Рейли медленно кивнул: — И придумали, как вывести меня из игры. * * * Бритт хотела услышать последние новости из столицы штата, но судья заставила ее первой изложить свою историю. Кэнди Меллорс внимательно выслушала сбивчивый отчет Бритт о событиях последних дней, начиная со встречи с Джеем и заканчивая бегством из дома генерального прокурора. Понимая, как мало у судьи времени, Бритт старалась изложить самую суть. — Мы с Рейли бежали оттуда со всех ног, — наконец закончила она. Кэнди распрямилась и перевела дух, как будто это она говорила последние десять минут. — Боже милостивый. Теперь я понимаю, почему вы боялись сдаться полиции. Бритт кивнула. — Где Рейли? — Он хочет взять Джорджа Магауана на пушку, мол, Фордайс его выдал. Прихватил видеокамеру, чтобы записать признание Магауана, если тот вдруг расколется. Мы надеялись, что Магауан расскажет о своей роли в этом деле и подтвердит вину Фордайса. — Суд не примет такую видеозапись в качестве улики. — Я понимаю. И Рейли тоже. Но это все же лучше, чем ничего. — Запись беседы с Фордайсом у вас? Бритт вытащила из кармана джинсов маленькую кассету и протянула ее Кэнди. — Фордайс не признает свою вину в открытую, но, если Рейли вырвет признание у Магауана, роль генерального прокурора в этом деле прояснится, и станет ясно, что он лжет, а это усилит позицию обвинения. Судья покачала головой: — Это очень серьезное дело. Я потрясена их вероломством. — Еще удивительнее, что за пять лет их никто не заподозрил в преступлении. — Вы уверены, что видели того человека, фальшивого охранника, в доме Джея той ночью? — Абсолютно уверена. Память вернулась ко мне, как только Фордайс открыл дверь и я увидела его на пороге. Некоторые воспоминания еще туманны, но я ясно помню, как он смеялся, когда его напарник унижал меня. — Унижал вас? Вы об этом не упоминали. — Об этом нелегко говорить, но как женщина женщине… — И Бритт рассказала Кэнди, что произошло. Судья нахмурилась с нескрываемым неудовольствием. — Представляю, как ужасно вы себя чувствовали. Вы уверены, что узнаете этого человека, если увидите? — Без вопросов. — Что-нибудь похожее? Озадаченная показавшимся ей бессмысленным вопросом, Бритт повернула голову. Он вошел в комнату неслышно и теперь стоял спиной к закрытой двери, плотоядно глядя на нее, точно так же, как в ту ночь, в доме Джея. — Бритт, — произнесла судья. — Полагаю, вы хорошо знакомы с мистером Смитом. 29 Джордж, похоже, впал в ступор. Рейли осторожно поставил включенную камеру на край стола и попытался словами привести его в чувство. — Вы во что бы то ни стало должны были прекратить мое расследование и поэтому подставили мне Сузи Монро. Джордж тяжело вздохнул. — Джей придумал. Одним ударом двух зайцев. Ты не узнаешь, что мы сделали с Кливлендом Джоунзом, Джей приударит за твоей невестой. — Джордж подмигнул. — Его план сработал, не так ли? Таков наш Джей. Всегда получал, что хотел. Рейли вспомнил то утро, когда, проснувшись, обнаружил рядом с собой мертвую девушку, а Джей… Джей спокойно пил кофе и читал воскресную газету. Поразительно, но убийство молодой женщины совершенно его не взволновало. — Ее убил Джей? — Она сама себя убила. — Он просто подсунул ей кокаин. — Вообще-то, это сделали мы с Патом, — вяло произнес Джордж. — С Джея — девица, с нас — кокаин. Так мы договорились. Джей уговорил ее подсыпать тебе наркотик. Сказал, что ты протрахаешься всю ночь, и, черт побери, почти угадал. Ну, в конце концов ты вырубился. Мы дали ей кокаин. Джей подначивал, и она… — Джордж снова зарыдал и не сразу смог взять себя в руки. — Утром она не проснулась, и все получилось так, как обещал Джей. Твоя сладенькая жизнь превратилась в дерьмо. Мы сорвались с крючка. — Джордж уже еле ворочал языком, но он полностью отдавал отчет в своих словах. Его мутный взгляд сосредоточился на Рейли. — Когда ты догадался? — Не сразу. Сначала я и мысли не допускал, не хотел верить, что мой лучший друг смог так поступить со мной. Не хотел верить тогда, не хочу верить и сейчас. — Но, догадавшись, не смирился. — Да, не сумел. Джордж вздохнул. — Ну, не скажу, что виню тебя. На твоем месте, пожалуй, я сделал бы то же самое. Только, если честно, лучше бы ты начал с меня. Рейли вдруг засомневался: может, Джордж все же не вполне соображает, что говорит? — С тебя, Джордж? — озадаченно переспросил Рейли. — Твою месть. — Мою… — Когда я понял, что ты знаешь, мне полегчало. Я ждал своей очереди с того самого момента, как ухлопали Пата Старшего. Все представлял, как ты убьешь меня и когда это случится. Здорово ты расквитался с Джеем! Склоняю перед тобой голову. Подсунул наркотик журналистке, как мы — тебе. Очень умно. Высший пилотаж. Твое послание нас здорово тряхануло. После смерти Джея мы поняли, что обречены, что наш конец — дело времени. Даже Миранда и Лес запсиховали, а эту парочку трудно расшевелить. Но я чувствую: они на грани, боятся, что их отношения станут достоянием общественности, как только разоблачат меня. Видишь ли, большой, сильный герой в качестве мужа — идеальное прикрытие для них. А Пата Младшего чуть удар не хватил. Не меньше твоей мести он боится, что все узнают о его сексуальных предпочтениях. — Джордж, что ты мелешь, черт побери? Но Джордж, заплутавший в алкогольном лабиринте своих мыслей, не отреагировал на восклицание Рейли. — Я только одного не пойму. Зачем ты пристрелил сегодня Кобба Фордайса? Его и близко не было, когда мы пришибли Джоунза. Он был настоящим героем пожара, единственным героем. И к Сузи Монро он не имел никакого отношения. Он даже не предъявил тебе обвинений. Так зачем ты с ним разделался? Нет, нет, не трудись отвечать. Проехали. Мне и правда все равно. Джордж вдруг поднял пистолет и воткнул дуло под подбородок. Рейли отреагировал мгновенно: бросился через стол и схватил Джорджа за запястье, как раз когда тот спустил курок. Пуля пролетела мимо и вонзилась в деревянную обшивку стены. Рабочее кресло не выдержало тяжести двух тел и опрокинулось, налетев на застекленную витрину с мнимыми трофеями Джорджа. Посыпались стеклянные осколки и спортивные награды. Рейли получил сильный удар по голове тяжелым серебряным кубком, но, увлеченный борьбой за пистолет, не почувствовал боли. — Не мешай мне! Не мешай, черт побери! — рыдал Джордж. — Отдай пистолет. — Ты говорил, что Джоунза били четверо. А потом сказал, что Фордайса с вами не было. — Отдай пистолет, — бормотал Джордж и все тянулся и тянулся к оружию, которое Рейли держал вне его досягаемости. — Кто еще был в той комнате, Джордж? — Пожалуйста, — хныкал тот. — Как мне все это надоело. Я хочу умереть. Свободной рукой Рейли ухватил Джорджа за рубашку и рывком приподнял, приблизив его лицо к своему, хорошенько встряхнул. — Кто был четвертым, Джордж? Кто? — Кэнди, естественно. Рейли аж задохнулся от изумления и впился взглядом в багровое, искаженное страданием лицо, но не увидел никакого обмана, только малодушную покорность судьбе. Он отпустил рубашку Джорджа, словно она обожгла его пальцы. Голова Джорджа ударилась об пол, раздался хруст стекла, но Джордж, словно и не заметил, как осколки вонзились в его голову, перекатился на бок и застыл в позе эмбриона, не переставая рыдать. Кэнди. Ну, конечно. Крепко сжимая пистолет Джорджа, Рейли вскочил на ноги, развернулся, готовый броситься к двери… но застыл на месте. В дверях, держа его под прицелом пистолетов, стояли двое мужчин, которых он в последний раз видел полуодетыми, отступавшими к гостинице. Буч и Санденс. — Брось пистолет, Гэннон! Брось немедленно! Рейли подумал о Бритт, посланной им к врагу, к Кэнди, к предполагаемому другу, единственному на свете человеку, которому он доверил свою жизнь и жизнь Бритт. Он отправил к ней Бритт за защитой, только сейчас поняв, что именно от Кэнди и следует держаться подальше. Слишком поздно спасать Бритт. Слишком поздно спасать себя. Слишком поздно для чего бы то ни было. Ему абсолютно нечего терять, теперь можно пустить в ход оружие. Эти мысли пронеслись в его мозгу со скоростью кометы, палец напрягся на спусковом крючке. — Брось пистолет! Не стреляй! ФБР! — выкрикнул Буч. Мужчина, которого Кэнди представила как мистера Смита, молча вошел в кабинет точно так же, как несколько дней назад — в дом Джея. Он был настолько уверен в себе, держался так высокомерно, что Бритт перепугалась до смерти. Придушенно вскрикнув, она вскочила на ноги. Кэнди тихо засмеялась. — Вижу, вы действительно его узнали. Ему было приказано не прикасаться к вам в ту ночь, а вы говорите, что он не удержался. И кому же мне верить? — Зазвонил ее сотовый. — Прошу прощения, я должна ответить. Судья вытащила из кармана жакета сотовый телефон-раскладушку, щелкнула крышечкой. Бритт завизжала во все горло, надеясь, что звонивший ее услышит и придет на помощь или каким-то чудом отзовется кто-нибудь из соседнего здания. Смит отреагировал мгновенно. Он бросился к ней, зажал ей рот и нос, надежно пригвоздив ее руки к телу. Судья нахмурилась, но заговорила совершенно спокойно. — Да, это мисс Шелли старается привлечь к себе внимание. О ней позаботятся. Ваша задача — прикончить Гэннона. Бритт с разочарованием и ужасом слушала инструкции Кэнди, как найти Рейли и Джорджа Магауана и как разделаться с ними. — И никаких свидетелей. Сделайте свое дело, но все должно выглядеть так, что Магауана убил Рейли. Не разочаровывайте меня. Вы уже облажались сегодня утром. Кэнди решительно захлопнула телефон и сунула его в карман. Бритт задыхалась. Судья кивнула, и Смит слегка расслабил руку. Теперь Бритт могла дышать, но он держал ее за подбородок, готовый в любой момент свернуть ей шею. — Я не понимаю, — прохрипела Бритт. — Неужели? И чего же вы не понимаете? — спросила Кэнди. — Вы участвовали во всем этом с самого начала? — Вы имеете в виду, со дня пожара? Бритт кивнула. — Да. С того самого дня, когда Джей позвонил и попросил меня прийти в полицейский участок. Он, Магауан и Уикем допрашивали какого-то скинхеда и нуждались в представителе окружного прокурора. Фордайс был недосягаем. Ну, я схватила портфель и поспешила к ним. — Вы присутствовали там, когда Кливленду Джоунзу… — Разбили голову, да. Мы так и не поняли, кто нанес смертельный удар. Бритт лишилась дара речи. Подумать только, уважаемая судья спокойно описывает ту жуткую сцену! — Нам удалось сохранить тайну, — продолжала Кэнди, — но все пять лет мне приходилось присматривать за мужчинами. Женщины сильнее. Гораздо сильнее. В общем, я внимательно следила за… — Соучастниками, — подсказала Бритт. Кэнди улыбнулась. — Ну, за неимением лучшего определения… Я не спускала с них глаз, ждала любого проявления слабости. Смертельный диагноз Джея насторожил меня. Я поставила его телефон на прослушку. Очень удобная штука. Не успел он назначить вам свидание, а я уже знала об этом. Он умирал и боялся отправиться в ад. Я поняла, что он хочет вам все рассказать. Пришлось быстренько сообразить, как заткнуть ему рот, а если не получится, сделать так, чтобы вы все забыли. Надо было и вас убить. Теперь я это понимаю. Но тогда мне казалось, что живой вы будете мне полезнее: одной из множества брошенных любовниц Джея до смерти надоели его фокусы, и она придушила его во сне. Вы должны были стать главной подозреваемой, чтобы полиция не отвлекалась ни на кого другого. Все шло по плану. — Коварная улыбка сползла с лица Кэнди. — И вдруг вы исчезли. — Рейли похитил меня из дома. Кэнди изумленно вытаращила глаза, затем расхохоталась: — Шутите! Похитил? Законопослушный Рейли Гэннон? Бритт кивнула. — Кто бы подумал! Вероятно, годы, прожитые в глуши, возродили в нем первобытные инстинкты, — развеселилась судья и подмигнула Бритт. — И в постели? Мы знаем о сексуальных талантах Джея, благодаря его хвастовству, но Рейли меня всегда интриговал. Надежный, сдержанный, не трепался о своих победах, как Джей. Кэнди шаловливо погрозила Бритт пальцем: — Я давно подозревала, что в этом тихом омуте черти водятся, и не ошиблась, не так ли? Бритт не сводила с судьи глаз, пытаясь выглядеть как можно безобиднее, но в то же время отчаянно пыталась придумать, как выбраться отсюда, как выжить. — Не хотите поделиться? Ну, и ладно. Не имеет значения. — Кэнди взглянула на наручные часы. — У меня мало времени. На чем я остановилась? — На первобытных инстинктах Рейли, — подсказала Бритт. — Они помогли ему нырнуть за мной в реку. — Ага. Спасатель. Вот это похоже на Рейли, которого я знаю. А как он узнал, что вы в реке? — Я… — Ладно, забудьте. У меня нет времени на длинные истории. — Простите за вторжение в ваш плотный график. — Не язвите, Бритт. Вам не идет. — Судья помолчала пару секунд. — Я не удивилась, услышав, что Рейли объявился на похоронах Джея. Нельзя забывать об их многолетней дружбе. Я не встревожилась, узнав, что он накинулся на Джорджа со своими намеками, и психоз Джорджа меня не сильно расстроил. А вот ваше воскрешение меня потрясло. Я ведь думала, что с вами покончено навсегда. — Вы перехватили мой телефонный разговор с адвокатом? — Да, мы прослушивали его телефон. И когда я узнала, что вы связали смерть Джея с пожаром в полицейском участке, медлить уже было нельзя. Мистер Смит подстроил ваш нырок в Комбахи. — И если бы меня нашли, это выглядело бы как самоубийство. — Так задумывалось, но теперь я понимаю, что слишком много было оставлено на волю случая. Я думала, что нам все удалось, не знала, что вы еще живь, пока вы с Рейли не нанесли визит в дом Пата Младшего. — Он вам доложил? — Как только вы уехали. Напугал меня. Еще когда Пат валялся в больнице с загипсованной челюстью, я предупредила его: если он когда-нибудь кому-нибудь расскажет, что я присутствовала при допросе Кливленда Джоунза, я разоблачу его гомосексуальность, которую его отец считает позором и даже пошел на убийство, чтобы сохранить тайну. Периодически я напоминала Пату Младшему о том предупреждении. Так, на всякий случай, чтобы он не подумал, будто я все забыла и меня можно не бояться. В день его свадьбы я сказала ему, что, если он вздумает предать меня, я разоблачу его фальшивый брак. Когда родились его дети, я оба раза приносила в больницу плюшевых мишек и угрожала изуродовать малявок, если выплывут подробности смерти Джоунза и поджога. — Пат вам поверил. Он ни слова не сказал о вас. — Молодец. Чем дольше Бритт заставляла судью молоть языком, тем больше были ее шансы на спасение. Хотя какое тут спасение? Смит крепко держал ее. Даже если удастся вырваться, до двери не добежать. А если кинуться вперед? Единственное окно прямо за Кэнди. Сплошная стеклянная панель без всяких переплетов. Но ведь они на шестом этаже! Если она каким-то чудом вырвется из рук Смита, обогнет Кэнди и бросится в окно, разве она сможет выжить в падении с такой высоты? Скорее всего, нет. Но ведь ей все равно умирать, так, может, стоит рискнуть? Не сейчас. Сначала надо узнать все. Все до конца. Ведь она профессионал! Рейли говорил, что она недооценивает себя, что могла бы стать звездой где угодно. Она должна закончить это последнее интервью ради него. — Как вы покинули здание в день пожара? Судья загоготала. — Джей устроил поджог, и мы вышли из комнаты. Мне незачем было оставаться, я и ушла. Когда я уже прошла полквартала, то почувствовала запах дыма, услышала пожарную сирену. Я присоединилась к толпе зевак, бросившихся к зданию поглазеть на пожар. Никто не понял, что я только что вышла оттуда. — И ваши сообщники промолчали? — А что они могли сказать, не разоблачив себя? — Вы помогли организовать смерть Сузи Монро. — Я ужасно не хотела так поступать с Рейли. Правда, не хотела. — Кэнди нахмурилась. Глубокая складка пролегла между ее густыми бровями. Ее сожаление показалось почти искренним. — Когда мы были детьми, он всегда был мил со мной. Я не была красивой, не пользовалась успехом у мальчиков. Они с Джеем часто поддразнивали меня, но его шутки не были такими жестокими, как у Джея. Рейли всегда хорошо ко мне относился. — И вот как вы отплатили за его доброту. Погубили его репутацию, разрушили его жизнь. Складка на лбу исчезла. Кэнди пожала плечами. — Бритт, как я и сказала, я не могла добиться успеха благодаря своей внешности. Мне надо было делать карьеру. Нет, я должна была сделать карьеру. — Даже убивая ради этого, — сказала Бритт. — Кливленда Джоунза, Сузи Монро, Пата Уикема Старшего. Надеюсь, вы не будете отрицать, что подстроили фатальную перестрелку в том проулке. — Он деградировал, спивался на глазах. Я боялась, что он признается. — Кэнди пожала плечами, взглянула на Смита. — Я делала то, что было необходимо. — Что подумали о том убийстве Джей и Магауан? — Понятия не имею. Никогда не спрашивала, возможно, подумали, что им безумно повезло. Может, они и догадывались о моей причастности, но мы все делали вид, что случилась трагедия, и никогда ее не обсуждали. Бритт все надеялась еще потянуть время. — Итак, вашей тайне еще несколько лет ничего не грозило. Затем заболел Джей. Вы советовались с Джорджем насчет Джея? Кэнди отрицательно покачала головой: — Джордж слишком много пьет, а, напившись, мог выложить все Миранде. Поэтому я действовала в одиночку. Ну, если не считать мистера Смита и его напарника мистера Джонсона. — Того, кто приехал в дом Фордайса. — Именно. Хотя сомневаюсь, что его фамилия Джонсон. — Вы нашли их в телефонном справочнике? На интернет-ресурсе частных объявлений? Кэнди хихикнула. — Назовите это секретной информацией. Очень удобно. Они прилетели из Сен-Луиса в тот день, когда вы встретились с Джеем в «Уилхаусе». — А сегодня утром Джонсон мгновенно отреагировал на вызов Фордайса. — Мы поставили жучок на телефон генерального прокурора и прослушали его разговор с помощницей. Он просил прислать охранника, чтобы проводить вас и Рейли в отель. Мне повезло: он не уточнил, зачем хочет посадить вас под замок. Еще большая удача — Джонсон поджидал у Капитолия вас и Рейли. Он сразу помчался к дому Фордайса и представился вызванным охранником. Рейли говорил, что их будет ждать засада, вспомнила Бритт и еще вспомнила объяснения Джонсона, почему он не в форме. И все-таки что-то ее смущало. — Вы хотите сказать, что Кобб Фордайс действительно счел Джонсона охранником Капитолия? — Господи, Бритт, — раздраженно ответила судья. — Неужели вы так и не поняли? Кобб Фордайс не имел никакого отношения ни к Кливленду Джоунзу, ни к Сузи Монро. Он говорил вам чистую правду. — Кэнди улыбнулась, убирая в карман маленькую видеокассету. — Очень жаль, что никто не увидит вашу запись. Возможно, это один из звездных моментов нашего генпрокурора. Очень пикантно, если подумать. Он умрет… — Подождите! — воскликнула Бритт. — Что значит, умрет? — О господи. Со всеми этими волнениями я совсем забыла сказать вам, что после вашего бегства Джонсон выстрелил Фордайсу в голову. Вы и Рейли объявлены в розыск за покушение на убийство. Бритт, уже не зная, верить ли словам Кэнди, выслушала ее реплику о том, что Кобб Фордайс балансирует на грани жизни и смерти. Оказывается, он действительно говорил им правду. Он действительно хотел защитить их, пока не разберется в этой безобразной истории. И открыл дверь своему будущему убийце, подосланному Кассандрой Меллорс. — Настоящий охранник обнаружил в холле миссис Фордайс. Она билась в истерике, поддерживая окровавленную голову мужа. Потрясающие новости. Как жаль, что не вы освещали это событие. Но не переживайте, Бритт, ваш звездный статус никуда от вас не денется. Вы с Рейли — новоявленные Бонни и Клайд [29] . Бритт невольно заскулила. — Неужели мы помешали зарождающемуся роману? — спросила Кэнди с фальшивым сожалением. — Какая жалость. В этот момент снова зазвонил ее сотовый. Кэнди достала его из кармана жакета, и, как только раскрыла, Смит снова зажал ладонью рот Бритт. 29 Бонни Паркер и Клайд Бэрроу — известные американские грабители, действовавшие во времена Великой депрессии. Выражение «Бонни и Клайд» стало нарицательным для обозначения занимающихся преступной деятельностью любовников. — Да? — Кэнди слушала, и лицо ее расплывалось в торжествующей улыбке. — Замечательные новости! Когда он должен позвонить? Отлично. Я успею. — Она захлопнула телефон. — Сенат только что проголосовал. Я — новый федеральный судья по гражданским делам. Кэнди прошептала эти слова, словно еще не до конца поверив в исполнение своей мечты, затем уверенно встретила взгляд Бритт. — Вы понимаете. Конечно, как деловая женщина, прекрасно понимаете. Это мужской мир, Бритт. Я сделала то, что должна была сделать. Бритт дернула головой, и Смит освободил ее рот. — Вам это с рук не сойдет, — пытаясь сохранить ровный тон, сказала она. — Знайте, придет время… — Прошу меня извинить, Бритт. С удовольствием послушала бы, что, по-вашему, будет, когда придет время, но через пять минут мне должен звонить с поздравлениями президент, а в моем офисе собираются репортеры. — Кэнди выдавила сочувственную улыбку. — У вас получился бы отличный репортаж. Я сожалею, что вы не сможете присутствовать среди ваших коллег. Я говорю это совершенно искренне, поскольку, в сущности, вы мне нравились, и я восхищалась вашей профессиональной этикой. Ну почему вы не сказали Джею, что у вас другие планы на тот вечер? Бритт заметила, что судья говорит о ней в прошедшем времени, и сердце ее замерло. Судья уверенно направилась к двери, обронив мимоходом Смиту: — Сделайте это тихо. Вечером мы позаботимся о трупе. Она открыла дверь, но путь ей преградили двое мужчин. Когда они ворвались в комнату, Бритт тут же узнала их, несмотря на черные пуленепробиваемые жилеты, надетые поверх спортивных рубашек. — Всем на пол! ФБР! — заорали Буч и Санденс, водя по углам зажатыми в вытянутых руках пистолетами. Вслед за ними ворвались бойцы полицейского спецназа в полной боевой экипировке. Замыкал отряд одетый в пуленепробиваемый жилет Рейли. Смит отпустил Бритт — она упала на пол, как было приказано, — а сам потянулся к пистолету, заткнутому сзади за пояс. Один из спецназовцев бросился на Смита, уложил его на пол лицом вниз и выдернул пистолет. Другой вжал колено между его лопатками и, вывернув руки, сковал их наручниками. Рейли подбежал к Бритт, поднял ее с пола. — Как ты? Ошеломленная, она пробормотала: — Н-норм-мально. Кэнди Меллорс осыпала проклятиями агентов ФБР, которые прижали ее лицом стене и охлопывали тело в поисках оружия. — Вы с ума сошли? Мне должен звонить президент. Сенат… Мужчина, которого Рейли прозвал Бучем, развернул ее лицом к себе. — Президент не собирается поздравлять вас, судья. Мой босс позвонил ему пару часов назад и посоветовал повременить с вашим назначением, пообещав представить исчерпывающие разъяснения по факту вашей предполагаемой криминальной деятельности. Президент последовал его совету. Кэнди вытаращила пылающие яростью глаза, затем перевела взгляд на Рейли и Бритт, снова посмотрела на агента. — Но мое назначение одобрено. Только что звонила моя помощница, и она… — Это отвлекающий маневр, — охотно пояснил агент. — Никакого голосования сегодня не было. И не будет. Никогда. — И он начал зачитывать ей ее права. — Это он тебя трогал? — тихо спросил Рейли, прижимая к себе Бритт и ласково поглаживая ее плечи. Она проследила за его взглядом, сверлящим мужчину, известного ей как мистер Смит. — Да. Рейли аккуратно отодвинул ее в сторону, решительно подошел к мужчине. — Рейли, — предчувствуя недоброе, окликнула Бритт. Зажатый с двух сторон спецназовцами, Смит, должно быть, чувствовал себя в полной безопасности. Он заметил приближение Рейли, но, не ожидая ничего непредсказуемого, презрительно фыркнул. Он совершенно не был готов к нападению. Рейли резко поднял согнутую ногу и вонзил колено в пах Смита с такой силой, что тот взлетел на пару дюймов, но от шока и боли отреагировал не сразу. Затем все его тело затряслось, он завизжал, как девчонка, упал на колени и уткнулся лицом в пол. — Хватит, Гэннон! — рявкнул Санденс. — Отойди. Бритт показалось, что Рейли не услышал, а если и услышал, то наплевал на приказ. В этот момент Кэнди, воспользовавшись тем, что все отвлеклись, вывернулась из рук агента и сделала то, о чем недавно думала Бритт: выбросилась прямо в закрытое окно, разбив стекло вдребезги. Рейли, не размышляя, бросился за ней. Бритт в ужасе уставилась на оскалившуюся острыми осколками раму. 30 Выпрыгнув из окна, Рейли пролетел всего десять футов. Он знал это старое здание, поскольку часто тренировался здесь с друзьями-пожарными. В этом квартале Броад-стрит, одном из старейших в городе, дома стояли так плотно друг к другу, что их тылы представляли собой лабиринты кирпичных стен и причудливые разноуровневые лоскуты крыш. Он знал, что это здание от соседнего отделяют каких-то четыре фута и что, прыгнув вроде бы с шестого этажа, он приземлится на соседней крыше. Ветхая крыша спружинила, ослабив удар, но оказалась ненадежной опорой, и Рейли с трудом сумел подняться на ноги. Кэнди уже балансировала на краю крыши. — Кэнди, стой. Давай поговорим. Она повернулась к нему лицом, стоя спиной к пропасти глубиной футов в пятьдесят. — О чем нам говорить? — Обо всем. Агент ФБР, пожалев Кэнди, сковал ей руки впереди, а не за спиной. Рейли видел порезанные стеклом, окровавленные запястья. Стеклянные осколки торчали и в ее волосах. Упав на крышу, Кэнди порвала чулки, исцарапала колени. Ей, наверное, было больно, но виду она не подавала. — Нам больше не о чем говорить. Ты все знаешь. А чего не знаешь, расскажет твоя девчонка… О тебе. О ней. Я даже рада. После всего, что мы с тобой сделали, ты имеешь право на удачу. — Кэнди! Зачем? Как ты могла? — Будь ты проклят, Рейли, ты все никак не мог угомониться с тем гребаным пожаром. И с тем подонком. Мы должны были придумать что-то… или убить тебя. Ты бы не сдался. — И ты не сдалась, — тихо сказал он. — Ты убила их всех. Пата Старшего. Джея. Твоего друга Джея. Кэнди криво улыбнулась: — Раз уж я в это вляпалась, мне пришлось защищать себя, свою карьеру. — Ты можешь сдаться сейчас. — Боясь резким движением спровоцировать Кэнди на прыжок, он подвигался к ней потихоньку, дюйм за дюймом. Ее взгляд метнулся за его спину, и Рейли оглянулся через плечо. Два спецназовца вылезли из окна и, спустившись на веревке, прижались к наружной стене, нацелив оружие на Кэнди. — Не вмешивайтесь! — крикнул Рейли. Они послушались, но винтовки не опустили. — Дайте мне поговорить с ней. — Он снова повернулся к Кэнди. — Не доставляй им удовольствие. Сдавайся. Все кончено. Кэнди глянула вниз, на улицу. — Сомневаюсь… Рейли не видел, что творится внизу, но мог себе это представить. Он слышал крики полицейских, отгоняющих зевак, рев сирен машин «Скорой помощи». Наверняка сейчас по улице снуют репортеры и операторы в поисках самых выгодных ракурсов. — Это не совсем тот репортаж, который я планировала на сегодня, — подтвердила его догадки Кэнди. Рейли услышал шуршание тяжелых ботинок и понял, что спецназовцы подкрались поближе. Атаковать они не спешили, давая ему время отговорить судью от прыжка вниз. Но сколько времени осталось до их броска? Сколько времени осталось до того момента, когда Кэнди решит сама свести счеты с жизнью? — Ничего себе падение: от президентского назначения до такого конца, — прошептала Кэнди. — Мне жаль, что все так обернулось для тебя. Кэнди презрительно взглянула на него. — Неужели? — Да, правда. Мне очень жаль. Я сожалею обо всем, начиная с нападения в парке на Пата Младшего, продиктованного ненавистью и непримиримостью Кливленда Джоунза. Раздался рокот винтов. Кэнди увидела приближающийся вертолет, заметила снайперов, занимающих позиции. Она снова повернулась к Рейли, который, воспользовавшись передышкой, подкрался к ней почти на расстояние вытянутой руки. Он замер на месте. — Я ведь не смогу бежать, правда? Он отрицательно покачал головой и осмелился еще на один шаг. — Нет, но ты не должна умирать. — Как раз наоборот. Рухнуло все, ради чего я работала. Мне незачем жить… — И с этими словами она опрокинулась назад. Рейли мгновенно рванулся вперед. Плечевая кость хрустнула, когда он со всего размаха шлепнулся на край крыши. Он даже вскрикнул от боли. Или от радости, потому что правой рукой он сумел ухватить левую руку Кэнди. И не отпустил, несмотря на страшную боль. Рейли посмотрел вниз. Кэнди сучила ногами, колотила по кирпичной стене, пыталась выдернуть руку. — Рейли, отпусти! — выкрикнула она. — Ради бога, отпусти! По обе стороны от него оказались спецназовцы. Один отбросил винтовку и попытался дотянуться до руки Кэнди. Не получилось. Теперь все зависело только от Рейли. Ладонь Кэнди была скользкой от крови, но каким-то чудом Рейли удалось удерживать ее. — Рейли, пожалуйста, — простонала Кэнди, еще с большим отчаянием пытаясь освободиться. Ее окровавленные пальцы медленно выскальзывали из его правой руки, выворачивая, раздирая плечевой сустав. Боль в левой, абсолютно бесполезной руке пронзала все тело. Но он скрежетал зубами и держался. — Отпусти, идиот! — взвизгнула Кэнди. — Я сломала тебе жизнь! И в этот момент он не смог придумать ничего, что бы смогло удержать ее от задуманного. Их взгляды встретились. В глазах Кэнди он увидел ту же безнадежность, какую испытывал сам, когда узнал о ее предательстве. Она на самом деле разрушила его жизнь и лишила всякой надежды. Он смотрел в ее глаза и чувствовал, как ее рука выскальзывает, выскальзывает, выскальзывает из его хватки. Рейли давал показания под присягой в маленькой комнате в офисе ФБР на Митинг-стрит, всего в нескольких кварталах от места недавних драматических событий. — Ну, вот и все, — сказал специальный агент ФБР Миллер. Специальный агент Стайнер согласно кивнул. Миллер, или Буч, выключил видеокамеру. — Мистер Гэннон, спасибо, что дали показания сегодня, хотя мы вполне могли подождать до завтра. — Хотел поскорее покончить с этим, — пояснил Рейли. Миллер повернулся к приглашенным детективам Кларку и Джавьеру, которые за последние три часа не проронили и дюжины слов. — Господа? — Когда мы получим копию? — поинтересовался Кларк. — Завтра утром, — ответил Миллер. Джавьер молча поднялся, направился к двери. Кларк сдержанно кивнул присутствующим и последовал за напарником. — Кретины, — пробормотал Рейли. — Они всегда злятся, когда мы вторгаемся в их расследование, — сказал Миллер, похоже, ничуть не удивленный поведением детективов. Интересно, что подумали бы оба федеральных агента, если бы узнали о своих прозвищах? Миллер и Стайнер удивительно походили на знаменитых бандитов, во всяком случае, на их кинематографические образы. Миллер был более добродушным, Стайнер — более мрачным и, по виду, настоящим злодеем, а его цепкий взгляд, казалось, не упускал из виду ни одной мелочи. Уже несколько минут он сосредоточенно смотрел на Рейли. — Вы неважно выглядите, — заметил Стайнер. Рейли и сам это знал. Перед началом долгого допроса он мельком видел себя в зеркале. Бледное, в порезах от разбитого окна лицо. Загипсованная, на перевязи левая рука. Ободранные при приземлении на крышу ладони. Подбитый Джорджем Магауаном, распухший глаз. Он даже не был похож на себя самого недельной давности, но не из-за сегодняшних физических испытаний. И вовсе не из-за сбритой бороды и стрижки. Настоящие изменения произошли в его внутреннем состоянии. Он, наконец, разобрался со всем, что случилось с ним пять лет назад, и с тем, что произошло с Бритт. — Как ты? — с тревогой спросила она. — Держусь. Бритт сидела рядом, и он остро чувствовал ее заботу и поддержку. Он не выпускал ее руку из своей, а сейчас слегка сжал ее. Почти три часа он — в присутствии агентов ФБР и двух чарлстонских детективов — излагал перед видеокамерой все, что с ним произошло, повторяя те факты и события, о которых наскоро наговорил в диктофон во время бешеной гонки из поместья Джорджа Магауана. Там, в кабинете Джорджа, ему понадобилось несколько секунд, чтобы осознать: парочка, которую он принял за убийц, на самом деле федеральные агенты. Он отбросил пистолет Джорджа, как было приказано, а потом постарался как можно быстрее убедить их в том, что инициатор нескольких убийств — он с изумлением узнал, что они это уже сами вычислили, — Кэнди Меллорс и что жизнь Бритт Шелли может оборваться в любой момент. Стайнер сказал, что дождется прибытия полицейских и ареста Джорджа, а потом догонит их. Миллер помчался в центр города, по дороге известив полицию о кризисной ситуации и скоординировав завершение операции, предупредив, чтобы старались обойтись без жертв. Рейли увязался за Миллером, пригрозив, что в противном случае поедет на своей машине. Именно во время той гонки, показавшейся мучительно долгой, Рейли коротко пересказал признания Джорджа. Последние сто восемьдесят минут он предоставлял подробный отчет и отвечал на многочисленные вопросы агентов. Правда, у Миллера остался еще один вопрос, который он и задал сейчас. — Как вы объединились с мисс Шелли? — Я ее похитил. Миллер и Стайнер вопросительно приподняли брови и переглянулись. — Может быть, вы поясните, мисс Шелли? — спросил Стайнер. — Это имеет отношение к делу? — Вот вы мне и скажите. Имеет? — Нет. Агенты снова переглянулись. Стайнер пожал плечами. Рейли подумал, что, поскольку он и Бритт сидят, тесно прижавшись друг к другу, вряд ли его арестуют за федеральное преступление. — У меня есть вопрос к вам, — проговорил Рейли. Его рука пульсировала, из-за подшибленного глаза гудела голова, но, как ни мечтал он убраться отсюда поскорее, хотелось прояснить все моменты сейчас, а не содрогаться с утра при мысли о новом допросе. — Как в это впуталось ФБР? — Рутинное расследование при назначении федеральных судей. У Кассандры Меллорс похвальный, даже выдающийся послужной список, собственно, поэтому ее кандидатура и была предложена. Никто не ожидал, что обнаружится нечто странное. Однако один из наших самых въедливых аналитиков обратил внимание на то, что ее имя вскользь упоминалось в ходе расследования смерти некоей Сузи Монро. Уцепившись за это, мы вышли на пожар в полицейском участке, его героев и — вот оно! — связь пожарного расследователя со смертельной передозировкой девушки. Мы также узнали, что через год после пожара один из тех самых героев был застрелен в проходе между домами, а его убийство осталось нераскрытым. Теперь нам было известно о двух смертях, произошедших при весьма загадочных обстоятельствах и, что интересно, с одними и теми же фигурантами. Скажете, случайность? Однако нам она показалась подозрительной. Ну, мы копнули поглубже и, кроме судьи Меллорс, занялись Джеем Берджессом и Джорджем Магауаном. — Так вы поэтому были в «Уилхаусе»? — воскликнула Бритт. — Да, мы узнали, что Берджесс болен и ему недолго осталось жить, но все равно держали его под наблюдением и проводили до бара. Вы, мисс Шелли, с ним встретились, очень мило беседовали, вышли вместе, направились к нему домой. — Миллер виновато покосился на Рейли. — Мы со Стайнером решили, что парень заслужил перед смертью свидание с хорошенькой женщиной, и отправились спать. Рейли почувствовал, как глубоко сожалеют агенты о том решении. — Почему после убийства Джея вы не сообщили местной полиции, что проводите конфиденциальное расследование? — Ну, мисс Шелли, — вступил Стайнер, — с нашей точки зрения, вы вполне могли поссориться с Берджессом и придушить его, как и подозревала полиция. Это не имело никакого отношения к нашему делу. Убийство и его расследование подпадали под юрисдикцию полиции. — Кроме того, — добавил Миллер, — мы не хотели раскрывать свои карты, не хотели, чтобы судья Меллорс, если она замешана, почувствовала слежку и начала заметать следы. Берджесс был полицейским. Парни в синем слишком рьяно защищают своих, даже мертвых. Если бы они подумали, что мы, хреновы федералы, пытаемся очернить одного из их героев, много ли, по-вашему, поддержки они нам оказали? — А потом вы пропали, — перехватил инициативу Стайнер. — Это нас насторожило. — Вы не подумали, что я сбежала от правосудия? — Отчасти. Но к тому времени мы успели расследовать ваше прошлое. Вы чисты, как стеклышко. И вы не производили впечатление истеричной дамочки, способной из ревности придушить парня. Бежать вам было ни к чему. — Спасибо, — проговорила Бритт. — Честно говоря, мы боялись худшего, — сказал Миллер. — Мы боялись, что кто-то уже расправился с вами. — И среди прочих заподозрили меня? — с вызовом спросил Рейли. Ни один из агентов не отреагировал на этот выпад, но Рейли продолжал: — Когда Бритт исчезла, вы явились ко мне домой. Зачем? Зачем обыскали мой дом? — И он, и Бритт уже признались, что видели их там. — Хотели поговорить о ваших старых друзьях Джее и Кэнди, прощупать вас, понять, как вы к ним относитесь. — Ерунда! Если вы хотели поговорить, почему не дождались меня? Миллер покраснел. Стайнер закашлялся, прикрыв рот кулаком. — Ладно, мы подозревали вас в причастности к убийству Берджесса. — И исчезновению Бритт, — добавил Рейли. Стайнер кивнул: — И в этом тоже. После всего, что мы прочитали и услышали о вас, то подумали, что вы жаждете отомстить им всем, включая и мисс Шелли. Мотив у вас был, мы хотели проверить ваши возможности. — И запаслись ордером на обыск? — Нет, но причина для того, чтобы войти внутрь, была. — Какая же? — Мы заглянули в окна и увидели разбросанную на вашей кровати женскую одежду. Совершенно новую. Кое-что еще было не распаковано. В ходе расследования мы не обнаружили в вашей жизни ни одной постоянной женщины. Поэтому, увидев одежду, решили зайти и проверить. — Как видите, интуиция нас не подвела, — съязвил Стайнер. — Вы ее похитили. Рейли взглянул на Бритт. Она улыбнулась ему и обратилась к агентам: — Когда Рейли объяснил, как его подставили с Сузи Монро, почти так же, как меня — с Джеем, мы решили объединиться и докопаться до истины. — Мы так и предположили, — сказал Миллер. — Мы не нашли никаких признаков борьбы. К тому же, если мужчина собирается убить женщину, вряд ли он станет покупать ей новую одежду. К тому же у нас не было времени вас дожидаться. Мы спешили на похороны. Хотели посмотреть, кто явится, оценить поведение, реакций… — Миллер смущенно покосился на Рейли. — Мы поняли, что вы нас засекли, только когда вы смылись после похорон, удирая от слежки. Между прочим, мисс Шелли, отличный трюк с шинами. — Спасибо за комплимент. — Почему вы не представились агентами ФБР, когда гнались за ней? — И вы бы поверили, подняли руки и сдались? — поинтересовался Миллер. Вспомнив, как Буч гнался за Бритт в одних трусах, Рейли улыбнулся. — Нет, конечно. — Между прочим, я кричал: «ФБР!», — заметил Стайнер. Но вы рванули с места. У меня не было ни значка, ни оружия, ничего, что бы могло убедить вас, а вы держали нас на прицеле. — Вам повезло, что я не выстрелил. — Да, повезло. Сегодня тоже. Рейли вспомнил их противостояние в кабинете Джорджа. — Что будет с Джорджем Магауаном? — Ну, у нас есть видеозапись вашего разговора с ним. Хотя хороший адвокат оспорит ее приобщение к вещественным доказательствам. За Магауаном стоят большие деньги, так что, вполне вероятно, он купит себе оправдательный приговор. — Или повторит свое признание, — задумчиво сказал Стайнер. — С чего бы это? — удивился Миллер. Рейли знал, с чего. Возможно, Джордж предпочтет тюрьму тому аду на земле, в котором уже долгие годы живет с Мирандой и Лесом. Так или иначе, но ему не позавидуешь. — Пат Уикем сказал, что поддержит заявление Рейли, — вспомнил Миллер. — Он больше не боится мести Кэнди Меллорс, — подхватила Бритт. — Она держала его в страхе. Он боялся за себя и свою семью. В своих показаниях Рейли рассказал, что они с Бритт подстерегли Пата Младшего у бара для гомосексуалистов и видели там агентов. Как объяснил Миллер, они тоже заподозрили Пата в нетрадиционной сексуальной ориентации и в причастности к остальным событиям. Пата с семьей обнаружили в курортном отеле в Арканзасе, и теперь он находился под арестом. Ему предъявили обвинение в препятствии правосудию. Рейли даже жалел парня и надеялся, что снисходительный судья не отправит его в тюрьму. Еще больше Рейли сочувствовал жене и детям Пата, пожалуй, единственным невинным жертвам во всей этой чудовищной истории. Неизбежный скандал навсегда омрачит их жизни. — Джонсона перехватили по дороге к дому Магауана, — сообщил Миллер. — Он и Смит хорошо известны бюро под разными именами, но, благодаря высокопоставленным покровителям, для которых они выполняли грязную работу, поймать их не удавалось. Теперь мы с радостью засадим их до конца дней. — Хорошо, что Джонсон не смог пополнить свой послужной список убийством Кобба Фордайса. Представитель больницы объявила чуть раньше, что состояние генерального прокурора улучшилось. После операции по извлечению пули он пришел в сознание, узнал жену и даже назвал ее по имени. Врачи выразили осторожный оптимизм. Насколько поврежден мозг, пока неизвестно, но Фордайс жив, и на данный момент состояние его стабильно. — Что касается Кассандры Меллорс… — Стайнер умолк и многозначительно посмотрел на Рейли. — Врачи обработали ей раны, весьма поверхностные, а вот ее душевное состояние внушает им опасения. Ее оставили в больнице для обследования. Под круглосуточной охраной. Один охранник в коридоре у двери, медсестра и женщина-полицейский в палате. Вроде все было сказано, и в помещении воцарилось тягостное молчание, в конце концов нарушенное Миллером. — Никто не стал бы обвинять вас, мистер Гэннон. Спецназовцы подтвердили бы, что вы старались ее спасти. Они так и заявили: вы не отпускали ее, рискуя собственной жизнью. — Он никогда бы ее не отпустил. Никогда, — сказала Бритт с такой нежностью и пониманием, что у Рейли сжалось сердце. Он не смог бы отпустить Кэнди и отправить ее на смерть так же, как не смог бы отрастить крылья и взлететь над крышей. Он боролся с безжалостным земным притяжением и собственными физическими возможностями. Вцепившись в ее скользкую руку, превозмогая боль, он тянул ее вверх миллиметр за миллиметром, пока спецназовцы не перехватили ее и не вытащили обратно на крышу. В безопасность. И под арест. — Смело вы сиганули за ней в окно, — заметил Миллер. — Дело не в смелости. Я там тренировался и знал, что падать придется с небольшой высоты. — Ну, все же. Больше ведь никто не прыгнул. — Миллер помолчал немного, вдруг вскочил и начал деловито складывать папки с документами. — Хватит на сегодня. Думаю, местные детективы еще сами захотят допросить вас. Возможно, вас вызовут свидетелем на предстоящие суды. Что касается ФБР, пока все. Езжайте домой. Вы еле держитесь на ногах. Миллер был прав. Рейли с трудом поднялся. Бритт поддерживала его, пока он за руку прощался с Миллером. — Я рад, что не пристрелил вас. Агент ухмыльнулся: — Я тоже. Они приняли предложение Стайнера подвезти их, но когда вышли из здания, агент словно врос в землю. — Какого дьявола? 31 У тротуара возвышался «Франкенштейн», а перед ним стоял Делно Пикенз. Ради поездки в город старик надел башмаки, но одна из лямок упала с плеча, оголив почти весь торс. В призрачном свете уличных фонарей седые растрепанные волосы создавали вокруг его тела причудливую ауру. Рейли не удивился реакции Стайнера. — Это мой друг. — Наш друг, — поправила его Бритт. Делно смерил Стайнера неодобрительным взглядом, фыркнул и смачно сплюнул табачную слюну в сточную канаву. — Делно, какого черта ты здесь делаешь? — спросил Рейли. — Приехал вам на подмогу. Видел по телику, как федералы выводили вас из больницы. — Делно снова мрачно посмотрел на Стайнера и презрительно фыркнул. — Мы не под арестом, я просто давал показания под присягой. Все закончилось, и мы как раз собираемся домой. — Ну, тогда ладно. Могу вас подвезти. — Спасибо. Это было бы здорово, — после недолгой паузы сказал Рейли. Стайнер явно не хотел отпускать их с Делно, но Рейли уверил, что старик не такой ненормальный, каким кажется. — Он безобиден. По своей сути. Агент по очереди пожал им руки и пожелал удачи, вроде бы вполне искренне, а затем вернулся в здание. Рейли помог Бритт забраться на пассажирское сиденье хитрого изобретения Делно, вскарабкался вслед за ней и тихо сказал: — Ну, держись! Бритт объяснила старику, как доехать до ее дома. По дороге они рассказали Делно о своих злоключениях, и напоследок Рейли сообщил соседу, что история пятилетней давности наконец закончена и можно о ней забыть. — Хорошо, может, у тебя характер немного исправится, — проворчал Делно. Несмотря на это замечание, Рейли знал, что Делно разделяет его радость от того, что все наконец завершилось. Как и родители. Рейли удалось дозвониться до них, пока ему в больнице накладывали на руку гипс. Рейли боялся, что новости долетят до Огасты и родители разволнуются. У него было мало времени для разговора, но главное — они теперь знают, что он отомщен, а виновные в смерти Сузи Монро будут наказаны. Мама расплакалась. Да и отец, кажется, едва сдерживался. Свернув на улицу, где жила Бритт, они испытали облегчение, увидев, что она пуста — ни одного репортера. Когда Рейли выразил удивление, Бритт сказала: — Слишком насыщенный новостями день. Сначала Фордайс, затем судья Меллорс. Арест Джорджа Магауана. Обо мне и забыли. Делно вылез из кабины и помог Бритт спуститься на землю. — Не скромничайте. Я слышал, что утром по телику будет ваше интервью. — Я приняла приглашение, но только если будут выполнены определенные условия. — Ну, один-то зритель вам точно обеспечен. Бритт сжала его ладони в своих, потом обняла старика. — Спасибо, что подвезли, Делно. Спасибо за все. Старик сорвал с головы потрепанную соломенную шляпу и прижал ее к сердцу. — Всегда рад помочь. А как твоя рука, Рейли? Это серьезно? — Врач сказал, что смещения нет, заживет за несколько недель. — Просто чудо, что ты не разбился. Надо же, из окна сиганул. Дурь какая. — Делно привычно сплюнул и вытер рот тыльной стороной ладони. — Ты вернешься? — В лес? — Ты теперь большая шишка. Я подумал, может, ты уедешь. Рейли был тронут. Как Делно ни хорохорится, а точно будет без него скучать. — Тебе от меня не избавиться. Я вернусь. А в мое отсутствие, пожалуйста, не расставляй капканы там, где я хожу. Продемонстрировав в широкой улыбке обломки своих коричневых от табака зубов, Делно залез в кабину. Железное чудовище, дергаясь, со скрежетом и лязгом покатилось прочь. Рейли вслед за Бритт вошел в ее квартиру, но заговорил, лишь когда была заперта дверь и закрыты ставни. — Как Делно узнал о твоем интервью на телевидении? — С того момента, как я дала согласие, они весь день крутят рекламу. — И каковы твои условия? — Во-первых, публичное извинение директора канала за отстранение от работы без всяких доказательств моей вины. Во-вторых, я возвращаюсь на прежнюю должность с существенным повышением зарплаты. В-третьих, мне предоставляют не меньше трех часовых программ в год, и я сама выбираю темы. В-четвертых, личный кабинет и ассистент. И все это должно быть подтверждено договором. Рейли присвистнул. — Круто. Бритт дерзко улыбнулась. — Я сейчас нарасхват. — Ты могла бы диктовать свои условия… — Он выдержал стратегическую паузу. — В любом месте. — Возможно, но… — Страх провала? — осторожно спросил он. — Нет. После всего, что случилось сегодня, чего мне бояться? Просто я не хочу уезжать из Чарлстона. Наконец-то я почувствовала себя здесь как дома и, надеюсь, смогу хорошо поработать. — Она склонила голову к плечу и посмотрела на него. — А как ты? Пока врачи занимались тобой, в приемную больницы заходил начальник Управления противопожарной службы. А потом я слышала… — Ты опять за свое… Никогда не упустишь сенсацию? — …он почти кричал, что должен с тобой поговорить. Ты отказался с ним встретиться. Почему? — Наверное, мне тоже хочется, чтобы меня поупрашивали. Пусть поволнуется денек-другой, а потом я соглашусь поговорить с ним. — А если он предложит тебе твою прежнюю работу? — Откажусь. Ее улыбка растаяла. — О?! — Я потребую повышения. После смерти Браннера его место занял один из ветеранов, но он собирается в отставку. Я хочу, чтобы меня назначили главным расследователем всего управления, всех городских пожарных команд. — О! — повторила она, но на этот раз другим тоном. — Я тоже могу хорошо здесь поработать. — Не сомневаюсь! Они улыбнулись друг другу, Бритт подошла к нему, а Рейли обнял ее правой рукой за талию и притянул к себе. Бритт обхватила его обеими руками. — Я не так уж сильно пострадал сегодня, — прошептал он, уткнувшись лицом в ее волосы. — Обними меня покрепче. Она прижалась к нему и прошептала в ответ: — Я просто хочу чувствовать тебя, слышать твой запах, быть уверенной, что ты рядом. — Ее голос дрогнул. — Я знаю тебя всего несколько дней, но, когда ты выпрыгнул в окно, у меня сердце чуть не разорвалось. Ты даже не представляешь… — Мне не нужно представлять. Я знаю. Я почувствовал то же самое, когда понял, что послал тебя прямо в лапы преступницы, которая уже пыталась тебя убить. Если бы с тобой что-то случилось… уж лучше бы федералы меня пристрелили. — Он приподнял ее голову, коснулся ее губ большим пальцем. — Неужели прошло всего несколько дней? — Странно, правда? Все, что они пережили за этот безумный день, выплеснулось в долгий, страстный поцелуй. Они с трудом оторвались друг от друга, едва владея собой. Рейли откашлялся. — Бритт, вчера ночью… — Я знаю. — Я не должен был. — Мы не должны были. — Особенно после моего выступления после первого раза. — Ты был честен. — Я был подонком. — Ну, немного, — сказала она с мягкой улыбкой. — Только в прошлую ночь было иначе. Было просто правильно. — И здорово. — Так ты не… Ты не сожалеешь? — Боже, конечно, нет, — прохрипел он. Когда Рейли проснулся, она спала, прижимаясь спиной к его груди, и какое-то время он просто наслаждался ее близостью. Но потом… Его возбуждение разбудило ее. Она зашевелилась. Поднесла его ладонь к своим губам, поцеловала, ласково лизнула его пальцы и опустила их к своей груди. Он стал ласкать ее так, что у нее перехватило дыхание. Она потерлась о него в безмолвном приглашении. Рейли едва сдерживался, ведь хотел лишь слегка приласкать ее, но, прикоснувшись к Бритт, почувствовал, что она готова принять его. Они долго любили друг друга. Время остановилось. Мир перестал существовать. Лишь неутоляемая страсть, неиссякаемая нежность, чудо обладания друг другом. Когда все закончилось, он нежно поцеловал ее, пылко и благодарно, и еще долго они просто лежали, соприкасаясь, рядом. А потом он опять прижал ее спиной к себе, уткнулся лицом в ее шею, лаская языком нежную кожу под волосами, пока они снова не задремали. Ни Бритт, ни Рейли не вымолвили ни слова, но они и не нуждались в них. Их объятия были такими сексуальными, такими нежными и многообещающими, полными намеков на счастливое будущее. И сейчас им по-прежнему не нужны слова. Взяв ее за руку, он молча повел ее в спальню. Примечание автора Пожар в романе — чистый вымысел. Чтобы рассказать эту историю, я придумала полицейский участок и уничтоживший его пожар. Я успела написать довольно много, когда в Чарлстоне действительно сгорел супермаркет. Несколько месяцев я думала, не изменить ли место действия, боялась, что моя книга будет оскорбительна для города, пережившего такую катастрофу. Однако я решилась оставить все, как есть. Отчеты многочисленных организаций привели к введению более строгих правил безопасности и более эффективным методам борьбы с огнем. И эти новые правила были приняты пожарными управлениями по всей стране. Надеюсь, что это поможет предотвратить подобные трагедии и избавит многих людей от страшного горя утраты близких. Выражения благодарности Полицейское управление Чарлстона переехало в свою нынешнюю штаб-квартиру в 1974 году. Я там побывала, когда работала над романом «Алиби». Прежде управление занимало старинное каменное здание на углу улиц Сен-Филип и Вандерхорст в историческом районе города. Строение около года простояло пустым, а затем его снесли. Я благодарю за помощь Эми Грей, а также Йена Хистера и чарлстонский музей за предоставленную информацию и фотографии. Особую благодарность я выражаю также трем жителям Йемасси в Южной Каролине, которые как-то тихим воскресным утром показали моему мужу Майклу и мне дорогу к реке Комбахи, оказавшейся совсем не там, где она должна была быть согласно нашей дорожной карте. Как только мы убедили этих господ в том, что не являемся представителями застройщиков, они проявили радушие и дружелюбие. Заблудившись, я часто «…зависела от доброты незнакомцев» [30] . 30 Реплика героини пьесы Т. Уильямса «Трамвай «Желание» Бланш Дюбуа.