И тут же, словно опровергая воспеваемые им приятности жизни легкокрылых созданий, мистер Смизи, поймав великолепную бабочку, раздавил хрупкое создание пальцами, обтянутыми лайковой перчаткой.

– Какой достойный молодой человек! Не правда ли, Кэт?
– воскликнул мистер Воган с преувеличенным энтузиазмом и посмотрел на дочь в ожидании ответа.

– Наверно, правда, папа, раз все так говорят.

– А разве ты сама не разделяешь этого мнения?

– Его разделяешь ты, папа, и поэтому этого достаточно.

Тут снова донесся голос Смизи:

– Еще бы!
– подхватил мистер Воган.
– Уж конечно, ему ни о чем мечтать не нужно - у него и так все есть. Ведь ему принадлежит замок Монтегю, этих рабов у него пять сотен.

А Смизи все распевал:

– Слышишь, Кэт? Как он умеет выражать тонкие чувства!

– Чувства и выражения тонки, но ни то, ни другое ему не принадлежит, - не без сарказма заметила Кэт.
– Впрочем, раз он их разделяет, это почти то же самое.

– А какое имение!
– вернулся мистер Воган к теме, интересовавшей его больше, чем благородные чувства, которыми была полна песенка. Иронического тона дочери он не заметил.
– Просто великолепное имение! Лучше трудно сыскать, смею тебя уверить. А если присоединить его к нашему, то получится самое крупное поместье на всей Ямайке. Да что я говорю - на Ямайке! Во всей Вест-Индии! Слышишь, дочка?

– Слышу, папа. Но разве мистер Смизи собирается покупать Горный Приют? Или это ты думаешь купить замок Монтегю?

Кэт говорила нарочито простодушно. Она отлично знала, куда клонится разговор, и ее раздражала неопределенность, становившаяся для нее невыносимой. Ей хотелось все окончательно выяснить и решить. В этом ее желания вполне совпадали с отцовскими.

– Ах ты, плутовка!
– сказал отец, довольный, что разговор сам собой перешел на нужную тему.
– Ну, ты прямо попала в цель! Ты угадала, Кэт: речь идет о продаже, только мы оба с мистером Смизи покупатели. Он собирается приобрести Горный Приют, это верно. Но чем он собирается заплатить, как ты думаешь? Угадай-ка!

– Право, папа, понятия не имею. Но, во всяком случае, мне будет жаль расстаться с нашим домом. Хотя теперь и здесь мне нечего ждать радостей, все-таки в другом месте я буду, мне кажется, еще несчастнее.

Мистер Воган был слишком увлечен ходом своих мыслей и не заметил, как явно подчеркнула Кэт слово «теперь». Не понял он и скрытого смысла слов дочери.

– Нет, мистер Смизи не лишит нас Горного Приюта, - рассмеялся он.
– Не бойся, детка. Ты лучше угадай, чем он нам заплатит.

– Я не стану даже пытаться, отец. Все равно я ошибусь на несколько тысяч фунтов.

– Он нам не даст ни единого фунта, если только не считать, что не одну тысячу фунтов весит его великодушное сердце и щедрая рука. Потому что, Кэтрин, это и есть та цена, которую он нам заплатит!

Мистер Воган завершил свою витиеватую речь многозначительным и торжественным взглядом. Он был поражен собственным красноречием и выжидательно посмотрел на Кэт, полагая, что дочь с восторгом примет радостную весть. Его ждало разочарование: Кэт упрямо не хотела понять, что имеет в виду отец.

– Не думаю, чтоб сердце и рука мистера Смизи весили так много, - сказала она.
– И не слишком ли это мало за целое поместье, в котором столько рук и сердец?

Мистера Вогана начинало раздражать явное нежелание Кэт понять.

– Я уже сказал тебе, - снова начал он с особой внушительностью, - что в этой сделке мы с мистером Смизи оба приобретаем. Каждый свое. Он получит Горный Приют, а я - замок Монтегю. Он отдает в уплату свои руку и сердце, а я плачу ему тем же: отдаю твои руку и сердце.

– Мои?

– Ну, разумеется. Надеюсь, тебя это радует?

– Отец!
– Теперь и Кэт заговорила тоном глубочайшей серьезности.
– Никакого обмена сердцами между мной и мистером Смизи быть не может. Положим, что он готов отдать мне свое. Мне это безразлично. Я не стану обманывать тебя, отец: я никогда не полюблю его, это не в моих силах.

– Вздор!
– Неожиданное заявление дочери совершенно сбило с толку Лофтуса Вогана.
– Ты не понимаешь, что говоришь, дитя мое. Не любишь мистера Смизи? Такого любезного, такого одаренного, такого красивого молодого человека? Да ты просто шутишь, Кэт! Неужели он тебе не нравится, неужели он противен тебе?