Конан понял, что должен проявить определенный интерес к собеседнику. Но киммерийцу было скучно, и он ничего не мог с собой поделать. Все эти тайны и покрывала оставляли его сегодня равнодушным.

Тем временем незнакомец повернулся опять к киммерийцу.

– Ты сказал – «странно», – вернулся он к разговору. – Что ты имел в виду?

– Странно, что ты предлагаешь мне работу, – пояснил Конан, невозмутимо прихлебывая вино.

– Почему?

– Потому что я не похож на человека, который охотно берется за работу. Я вообще не люблю работать. Странно, что ты не заметил этого обстоятельства.

– Не любишь работать? – переспросил незнакомец, немного сбитый с толку.

– Если бы я любил работать, – Конан наклонился к нему через стол, пристально разглядывая черные глаза и полоску смуглой кожи, видневшуюся под покрывалом, – то находился бы сейчас не в этом клоповнике, а где-нибудь в поле, с мотыгой, или на мельнице… с мельничным жерновом на шее.

Незнакомец моргнул.

– Я неудачно выразился, – сказал он. – Я хотел предложить тебе… дело. Не работу. Маленькое дельце. Услугу даме.

– Аш-Шахба – маленький город, – проговорил Конан, – но даже в таком маленьком городе есть рынок. Время от времени на этом рынке наверняка появляются рабы. Пусть купит себе по дешевке какого-нибудь громилу. Я дорого стою.

– Услуга пустяковая, – заверил незнакомец. – И не из таких, ради которых стоит покупать на рынке громилу.

– Ладно, – милостиво кивнул Конан. – Слушаю.

– Ты ведь здесь человек пришлый? – зачем-то спросил незнакомец.

– К делу, – перебил Конан. – Обо мне поговорим потом. Если у меня будет настроение.

Незнакомец странно напрягся. Сейчас он напоминал Конану торговца, который находится на пороге чрезвычайно выгодной сделки. Большая ошибка. Покупатель всегда чувствует на-строение продавца, и если тот стремится продать некий товар, стремится всеми силами души, напряжением всей воли, то покупатель ощущает подвox и чаще всего покидает лавку без товара.

Конан поневоле заинтересовался. Итак, для оказания некоей услуги даме требуется человек не местный. Человек, который исчезнет из горо-да и никогда больше здесь не появится.

Или – другой вариант, – человек, которого можно убрать так, что ни родственники, ни друзья его не хватятся. Был – и нету. Какой-то бродяга. И никому нет дела. Ни единого вопроса.

Впервые за долгое время Конан почувствовал, как в нем шевельнулся червячок любопытства.

Итак, ты не здешний, – продолжал незна-комец медленно. Теперь его глаза остановились и впились в лицо киммерийца.

Густые глаза, без зрачков. Конан догадался: это от постоянного употребления наркотиков.

Здешний люд жует какую-то белую кору, от ко-торой зрачок расползается во всю ширь радуж-ки, а в голове становится пусто и ясно, так что если там и возникает некая мысль, ничто не препятствует ей развиваться в тишине, покое и почти идеальном одиночестве.

– Моя госпожа нуждается в мужчине, который подарил бы ей ребенка, – прошептал незнакомец. – В мужчине, похожем па тебя.

– Почему на меня? – удивился Конан. Будь он повнимательнее к окружающему, то

успел бы узнать, что у здешнего правителя – голубые глаза. В окрестностях Шадизара это была редкость: местные уроженцы смуглы и темноглазы, а светлые, особенно голубые глаза представляются знаком опасным. Они указывают на избранника богов, на человека, отмеченного свыше – и потому могущего принести как великие блага, так и великие беды.

Родить своему господину синеглазого мальчика было заветной мечтой Альфии. И киммериец как нельзя лучше подходил для того, чтобы коварная наложница приблизилась к своей цели.

– Моей госпоже нужен сильный, красивый, молодой мужчина, – шептал посланник Альфии. – Мужчина с голубыми глазами. Она одарит тебя драгоценными камнями и золотыми монетами за одну ночь любви. Неужели ты находишь подобную работу нежеланной или скучной?

Конан покачал головой.

– Не называй больше свое поручение «работой», друг. Идем – покажи мне, где обитает твоя госпожа, и я приму окончательное решение.

Он поднялся, пошатываясь, и протянул незнакомцу руку.

Его привели в дом, который внешне ничем не отличался от прочих: те же сложенные глинобитными кирпичами глухие стены, обращенные в переулок, такая же плоская крыша, на которой сохнет коровий навоз – будущее топливо для печей.

Однако стоило Конану войти, согнувшись в три погибели, в маленькую деревянную дверь, украшенную простой резьбой, как перед ним распахнулись настоящие райские кущи. Прямо эк стенами располагался небольшой покойчик, застланный коврами, шелковыми подушками и покрывалами, заставленный кувшинами, причудливыми лампами, сосудиками, содержащими в себе благовония, шкатулками с драгоценностями. Четвертой стены у покоя не имелось – он выходил прямо во внутренний садик, где журчал хрустальный фонтан и цвели диковинные цветы, а между тщательно подстриженными кустами бродили белые фазаны и цесарки.