Это был один из павильончиков, из которых и состояла столица эльфийского Королевства. Он с трех сторон утопал в зелени плюща, так что разглядеть в вечернем полумраке его черты и размеры было почти невозможно. Представлял собой он две комнаты — одну переднюю, побольше, не имеющую двери, роль которой играл ряд изящных колонн, и заднюю, поменьше. На лежанке недалеко от порога полулежала девушка, в которой я с трудом узнал возлюбленную Тильса — мне все эти девы казались как бы на одно лицо. На ней была только полупрозрачная сорочка, оставлявшая открытыми ее руки, шею, плечи и ужасно смелое даже для эльфийки декольте. Я поймал себя на мысли, что даже потянулся ближе, чтобы попытаться заглянуть туда. Что говорить о бедняге Тильсе, который пошел красными пятнами от смущения! К тому же она была босая, а разрезы на подоле наводили на весьма определенные мысли.

Царило безмолвие, но вот Энниль встрепенулась и обернулась на тропинку, ведущую к павильону. После чего переменилась в лице и схватила какую-то накидку, в которую поспешила завернуться — с моей — да и с Тильсовой точки зрения — зря.

К павильону строевым шагом приближался Тайн, сияющий как медный таз. Последние шаги он одолел бегом и с разгону сграбастал Энниль в объятия, закружив по комнате. Не обращая внимания на сопротивление девушки, он что-то кричал — видимо, пересказывал последние новости.

Энниль наконец удалось освободиться, и Тайн умерил свой пыл — иначе беснующийся от ревности Тильс не выдержал бы и разнес зеркало вдребезги. Оставив судорожно кутающуюся в накидку принцессу, принц принялся расшагивать туда-сюда, что-то говоря.

— Ты умеешь читать по губам? — спросил я у Тильса, чтобы как-то отвлечь его.

— Это позорная наука для шпионов! — скривился благородный тот. — Принцы крови ей не обучаются!

— Но ей легко обучаются двоечники на занятиях, — парировал я. — Смотри и учись.

Не скажу, что я так уж хорошо знаю эльфийский — способности к языкам у меня средние, — но, в конце концов, я Темный Властелин или нет? Я просто обязан знать все! И я стал переводить настолько близко к истине, насколько мне позволяли мои способности и постоянно вертящийся Тайн.

— «Объявлена война», «решено отправить две тысячи рыцарей», «я главнокомандующий», — повторял за ним я. — «Светлый благословил меня… покарать предателя», «оспаривать титул наследника»…

— Предатель! — шипел у меня за спиной Тильс. — Родной брат! Вот кто предатель! Кто бы мог подумать!

Последние слова Тайна я не разобрал — он подошел слишком близко к Энниль, — но девушка вдруг схватилась за голову, закричала и бросилась прочь, еле-еле увернувшись от дернувшихся обнять ее рук. Тайн сумел только схватить ее за накидку. Я раскинул руки, чтобы удержать Тильса, готового броситься на защиту девичьей чести. Затрещала ткань — я чуть не оторвал эльфу рукав, а Энниль порвала свою накидку и сломя голову бросилась бежать.

Тайн ломанулся за ней следом, разом растеряв свое природное изящество и ругаясь, наверное, так, что я даже обрадовался отсутствию звука. Но куда там! Энниль мчалась как вихрь. Длинные разрезы открывали ее тонкие красивые ноги. Я даже ущипнул себя, чтобы не отвлекаться, и попытался вспомнить ножки Вуньи.

Девушка примчалась на какую-то поляну, где стояла каменная чаша-фонтан, и склонилась над гладью воды, тяжело дыша. Длинные пряди ее волос коснулись чаши, и тут произошло маленькое чудо.

Изображение сместилось. Теперь мы как бы смотрели из чаши на раскрасневшуюся принцессу — как она прислушивается к звукам вечернего города, как черпает ладонями воду и пьет.

Тильс оттолкнул меня и замер напротив девушки.

— Энниль, — позвал он дрожащим голосом. — Бедная моя Энниль…

— Она тебя не слышит, — раздался ехидный голос моего отражения, — но может увидеть! Вуаля!

Послышался хлопок — и Энниль вдруг отпрянула от чаши, меняясь в лице. Я подумал, что моя физиономия — не самое приятное зрелище, особенно в сравнении с представительным Тильсом, — и поспешил слинять. Эльф остался один, но, кажется, не заметил этого. Он во все глаза смотрел на свою возлюбленную. И девушка тоже застыла, не в силах пошевелиться. Исчезло время и расстояние — между ними была тонкая пленка стекла-воды. Казалось, протяни руку — и она исчезнет. Губы склонившейся к чаше Энниль слабо шевелились. Она что-то говорила, но я не смотрел.

Я отвернулся, кусая губы и мечтая, чтобы Тильс провалился сквозь землю вместе со своей Энниль, потому, что неожиданно остро понял — Вунья никогда не будет смотреть на меня так, как эта принцесса смотрит на своего принца. Никогда. Ни за что. Темные Властелины всегда одиноки, а мне уже поздно отступать. Мой отец едва не стал Темным Властелином для этого мира пятьсот здешних лет назад, но его остановил взгляд моей матери. Меня не остановит никто.

Послышался звонкий всплеск, похожий на звон разбитого стекла, и голос отражения: