Мы покинули берега Америки и около полумесяца находились в открытом океане, как вдруг однажды вечером появились волны, подобно сегодняшим.

«Это неспроста! — вскричал Блэк.— Ну-ка, молодцы, подбирайте паруса и запаситесь добрыми порциями рома! Буревестники уже кружат, ночь будет бурной! Давайте-ка сюда по стакану рома, прежде надо уплатить дань морю!»

С этими словами капитан Блэк вылил ром в шипящие волны, окружавшие «Фридриха Вильгельма». Небо вдруг потемнело, шторм усиливался с каждой минутой. Я стоял возле штурмана, в задней части корабля, откуда едва можно было видеть среднюю мачту. Огромные волны с гребнями пены подбрасывали наше судно, как ореховую скорлупку, и перекатывались через палубу. Было, я думаю, около одиннадцати часов вечера, когда, взглянув вверх, я вдруг заметил у мачты на средней рее нечто похожее на нашу кошку, но это «нечто» было гораздо больше, чернее и безобразнее. Чудовище кружило вокруг мачты, как кот вокруг трубы, глаза его светились огнем. Я толкнул штурмана и указал ему на это странное животное:

«Посмотрите, что это такое?»

«Пресвятая Дева,— вскричал тот, бледнея и дрожа,— да ведь это Блабаутерманн! Мы погибли!»

Когда он назвал это имя, я понял, что увидел существо, появление которого предвещает гибель кораблю. Дрожь пробежала по моим членам, но странное существо уже исчезло, и только волны все сильнее играли нашим судном. Чтобы избежать гибели, нам пришлось срубить две мачты, так что когда мы добрались наконец до английских берегов, «Фридрих Вильгельм» имел весьма плачевный вид. С той ночи, когда наша жизнь висела на волоске, при всяком сильном шторме я не могу без ужаса думать о чудовище с огненными глазами…

Маргарита не могла удержаться от улыбки, хотя старый Мартин рассказывал эту историю очень серьезно; очевидно, призрак существа с огненными глазами играл немаловажную роль в морских легендах. Она попробовала дать штурману более правдоподобное объяснение этому видению, пытаясь убедить его, что в минуты сильного волнения часто возникают зрительные и слуховые галлюцинации. Однако старый моряк упорствовал в своем суеверии, говоря, что не желает дочери господина Эбергарда видеть этой ночью зловещее чудовище.

Тем временем небо все сильней заволакивалось тучами, и «Германия» продолжала бороться с волнами, гонимыми навстречу ей порывами ветра.

На горизонте засверкала молния, отдаленный гром доносился пугающими раскатами; Жозефина со страхом прижималась к матери, пока, наконец, обе по совету Эбергарда не спустились в каюту.

Началась гроза; крупные капли дождя хлестали по палубе, но корабль и его команда стойко боролись с разъяренной стихией.

Князь спокойно подставлял лицо шквалистому ветру, матросы без суеты исполняли свою работу, а Маргарита с дочерью молились в каюте.

В непроглядной тьме ослепительно сверкали вспышки молний; море походило на чудовище, простиравшее свои исполинские руки, чтобы поглотить корабль, то опускавшийся в бездну, то снова взмывающий на гребень волны.

Под утро непогода улеглась; буря закончилась проливным дождем, и хотя океан еще катил с шумом волны, небо на востоке прояснилось и восходящее солнце как будто лишило грозные стихии последних сил.

Утром, когда опасность счастливо миновала, Эбергард вошел к дамам и объявил им, что можно смело выйти на палубу подышать освеженным после бури морским воздухом.

— Теперь вы имеете право с гордостью рассказывать, что испытали настоящий шторм,— с улыбкой сказал он.— Подобные бури не часто случаются, И я по этому поводу добавлю: без борьбы нет победы! Зато тем радостнее вы будете приветствовать свое новое отечество.

Через несколько дней на горизонте показались вершины мыса Фрио, рисовавшиеся на голубом небе, а вслед за тем взорам путешественников представился живописный форт Санта-Круц.

Широкая бухта Рио-де-Жанейро открывала перед ними окаймленную зеленью панораму; таможенные чиновники почтительно встретили и осмотрели украшенный флагами паровой бриг известного и везде чтимого князя Монте-Веро, а Маргарита с радостными слезами обнимала свое изумленное дитя.

Переждав ночь близ укрепленного острова, «Германия» вошла следующим утром в бухту. Император Педру, извещенный о прибытии князя, поспешил в роскошной гондоле навстречу своему другу, которого давно не видел. Радость дона Педру была искренней. Он заключил сошедшего на берег князя в объятия, и зрелище это было поистине трогательным.

Все находившиеся в бухте корабли подняли флаги расцвечивания; широкая, расположенная амфитеатром набережная наполнилась любопытными, приветствовавшими князя Монте-Веро. Его встречали, как любимого брата императора, и радость от столь теплой встречи была тем сильнее, чем менее Эбергард ожидал ее.

Потрясенный таким приемом, князь едва мог преодолеть свое волнение. Мартин же, стоя в сторонке, самодовольно улыбался, будто заранее все это предвидел. Обе дамы были обрадованы и смущены искренними и задушевными словами, которыми император приветствовал их.

На берегу наших путешественников ожидали придворные экипажи, которые доставили их во дворец князя, откуда, отдохнув, они должны были отправиться в свое имение.

Члены императорской семьи нанесли визит Эбергарду и его дочери и осыпали их всевозможными ласками. Дон Педру, несмотря на заботы, причиненные ему войной с Парагваем, был исполнен радости и повторял князю Монте-Веро, что встреча с ним доставляет ему такое удовольствие, какого он давно не испытывал. Императрица Тереза, повсюду чтимая как благодетельница всей страны, искренне полюбила Маргариту; разъезжая с ней и Жозефиной по улицам и окрестностям Рио, она показывала им достопримечательности бразильской столицы.