Согласно арабской традиции, предложения о вторжении в Синд поступали еще с 644 года, когда мусульмане впервые напали на соседнюю провинцию Макран. Возможно, в то же время предпринимались морские экспедиции в Индию. Существует, однако, предание, что первые халифы, Умар и Усман, запретили походы в эту далекую и опасную страну, так что сообщения о кампании VII века, скорее всего, основаны на мифе.

В отношении кампании 710-712 годов мы стоим на твердой исторической почве. По сведениям Балазури, непосредственной причиной экспедиции стало то, что «царь Острова Рубинов» (Шри-Ланка) послал к Хаджаджу, наместнику Ирака и всех восточных земель, несколько женщин — вдов умерших в его стране мусульманских купцов. Автор вставляет примечание, что остров назывался Островом Рубинов за красоту лиц его женщин. В пути корабль атаковали пираты миды, плывшие из Дайбула. Они захватили в плен всех пассажиров. Одна из женщин в отчаянии воззвала к имени Хаджаджа, и тот, услышав о нападении, решил принять меры.

Прежде всего он написал Дахиру, предлагая царю освободить женщин, но тот ответил, что он не властен над пиратами, захватившими пленных, и ничем не может помочь. Тогда Хаджадж послал две малые экспедиции, но обе потерпели поражение, и их начальники погибли. Тогда он решился на масштабную военную кампанию. Он выбрал предводителем своего молодого родича по имени Мухаммад ибн аль Касым аль-Такафи (то есть из племени такиф). Мухаммад был в своем роде юным гением. О нем отзываются как о «благороднейшем такафи его времени». Говорят, что он получил высший командный пост в возрасте семнадцати лет, но оказался способным командиром и мудрым, терпимым правителем. Его короткая, как полет метеора, карьера и трагический конец оставили по себе долгую память и в Синде, и в мусульманских странах Среднего Востока.

Хаджадж приказал ему собрать армию в недавно основанном городе Шираз на юго-западе Ирана. Из Сирии прислали 6000 профессиональных солдат, чтобы те стали ядром войска. Также Хаджадж прислал ему «все нужное, вплоть до иголок и ниток». Когда все было готово, они двинулись долгим сухим путем через Южный Иран и дальше, через Макран, взяв по пути город Фанназбур. Тем временем морем послали корабли с людьми, оружием и припасами.

Силы объединились под Дайбулом. Мухаммад немедленно окружил город и распорядился выкопать осадные укрепления. Он приказал воткнуть в землю копья с развевающимися на них племенными знаменами, и устроить лагеря разных частей — каждой под своим стягом. Кроме того, он установил катапульту (манджаник), для работы с которой требовалось 550 человек. Она называлась «Невеста». Описание предполагает большую осадную машину с рычагом, взводившимся вручную, и это один из редчайших примеров использования мусульманами осадной техники в процессе завоеваний. Одной из главных примет города был храм, описываемый как «будд», подобный высокому минарету в центре города: возможно, это была буддийская ступа. На вершине храма стояла мачта (дакал), на которой развевались и хлопали на ветру огромные красные знамена. Теперь эта мачта стала целью для катапульты, и когда ее удалось сбить, горожане упали духом. Мухаммад приказал установить лестницы, и его люди вскарабкались на стены, взяв город штурмом. Правитель Дахир бежал, и три дня продолжалась бойня, в которой перебили, среди прочих, всех жрецов храма. После этого Мухаммад велел заложить мечеть и раздать участки для поселения 4000 мусульман.

Потом Мухаммад продвинулся в глубь суши к городу-крепости Нирум у берегов Инда. Там его встретили двое монахов-буддистов (самани), которые начали переговоры. Они заключили мир и радушно приняли его в городе, снабдив продовольствием. Он поднимался вверх по реке, где повторялось, в общем, то же самое, и буддийские монахи часто выступали миротворцами. Согласно «Чачнаме», город Сивистан пал из-за розни между горожанами. Одну сторону представляли буддисты, другую —правитель-индуист. Буддисты заявили командующему крепостью, что не станут драться. «Наша религия — мир, и наша вера — желание добра всем. Наша вера не дозволяет сражений и убийства. Мы никогда не одобряли кровопролития». Они добавили, что боятся, как бы арабы не приняли их за сторонников правителя и не атаковали бы. Они убеждали его заключить договор с арабами, потому что, «говорят, они верны своему слову. Что обещают, исполнят». Когда правитель отказался прислушаться к их советам, они передали арабам сообщение, что все крестьяне, ремесленники и простой люд покинули правителя и что он теперь не сможет долго сопротивляться. Город продержался неделю, после чего командир защитников ночью бежал. Мусульмане вошли в город, который, по обыкновению, разграбили, не тронув только имущество буддистов. Как всегда в «Чачнаме», трудно отделить факты от вымысла, но повествование наводит на мысль, что буддисты действительно могли способствовать успехам мусульманского оружия и что разделение между простонародьем и военной кастой индуистов позволяло мусульманам брать некоторые города без особого труда.

Во время этого похода к Мухаммаду присоединились примерно 4000 зуттов, что заметно усилило его войско.

Дахир по-прежнему оставался лидером сопротивления. Мухаммад стоял на восточном берегу Инда, отделенный от противника рекой. «Чачнаме» подробно описывает, как Мухаммад переправлялся через реку, чтобы атаковать Дахира. Он решил навести лодочный мост и наполнил балластом из песка и камней собранные лодки, соединив их между собой досками. Между тем сторонники Дахира собирались на восточном берегу, чтобы помешать его высадке. Мухаммад приказал выстраивать лодки вдоль западного берега, пока их цепь не сравняется с шириной реки. Затем отважные воины встали на лодки, и весь мост развернули по течению, пока он не уперся в противоположный берег. Арабы тут же отогнали неверных от берега, осыпав их стрелами, после чего переправились конница и пешие воины.

Балазури уделяет несколько кратких строчек последнему противостоянию Мухаммада ибн Касыма и Дахира, зато «Чачнаме» описывает события в драматических тонах. Армию Синда составляли 5000 воинов-ветеранов (и 20 000 пехотинцев) и шестьдесят слонов. Дахир ехал на белом слоне, вооруженный тугим луком, и с ним на носилках были две служанки: одна, чтобы подавать ему для жевания лист бетеля, другая, чтобы подавать стрелы. С обеих сторон были произнесены речи, приводятся многочисленные имена арабских воинов — верный признак того, что поэма «Чачнаме», по крайней мере, основана на арабском оригинале. Нам сообщают также, что арабы, по прежде не упомянутым причинам присоединившиеся к войску Дахира, теперь снабдили Мухаммада жизненно важной информацией о передвижении противника. В последовавшей жестокой битве мусульмане горящими стрелами подожгли носилки, с которых сражался Дахир, и белый слон устремился в воду. Дахира схватили и обезглавили. Его тело опознали девушки-рабыни, бывшие с ним на носилках. Историк Аль-Мадаини сохранил для нас короткий победный стих, якобы произнесенный убившим Дахира арабом:

Поражение и смерть Дахира означали конец организованного сопротивления. Многие из женщин Дахира покончили с собой, сгорев вместе со своими служанками и имуществом, чтобы не стать пленницами. «Чачнаме» вкладывает в уста одной из сестер убитого правителя короткую речь: «Наша слава ушла, и близок предел нашей жизни. Коль нет надежды на свободу и безопасность, давайте соберем дерево, хлопок и масло. Лучше для нас, думается мне, сгореть дотла и скорее повстречаться со своими мужьями в ином мире». Все они вошли в дом, подожгли его и сгорели заживо. Несмотря на эту добровольную жертву, хроники говорят, что многих благородных женщин великой красоты отослали Хаджаджу в Ирак. Тот, в свою очередь, переслал их ко двору халифа, где их продали или раздали в награду родичам и соратникам. Остатки войска Дахира преследовали до Брахманабада, близ которого мусульмане позже их снова разбили и основали город Мансуру.

«Чачнаме» сохранила сообщение о том, как поступил Мухаммад ибн Касым с жителями Брахманабада. Возможно, этот эпизод отражает множество проблем, возникших при мусульманском завоевании. Первым его порывом было пощадить всех ремесленников, торговцев и простолюдинов и казнить всех, принадлежащих к военной касте. Но скоро он осознал необходимость привлекать местных чиновников для работы в администрации. Первым делом он установил для ремесленников и чиновников ценз, вынуждавший их обратиться в ислам или платить подушный налог. Затем он назначил сельских старост для сбора налогов. Тем временем брахманы старались упрочить свой статус при новом режиме. Они пришли к Мухаммаду ибн Касыму с обритыми в знак покорности головами и лицами и подали ему петицию. Прежде всего они желали обезопасить всех выживших членов семьи Дахира, в том числе его жену Лади, которую вывели из внутренних покоев. Рассказывали, что Мухаммад ибн Касым купил ее, и она стала его женой. Интересно сравнить этот брак с относящейся к тому же времени женитьбой сына Мусы ибн Носсейра, завоевателя Аль-Андалуса, на дочери визиготского короля Родриго. В обоих случаях арабы-завоеватели стремились заключить союз с прежним правящим домом, возможно, в надежде, что их потомки станут наследственными правителями. Однако в обоих случаях этому помешали энергичные действия правительства в Дамаске.