Шрифт:
— Все в сборе?
— Все. Давай рассказывай. Нечего время терять.
— Хорошо. Итак. Вход в подземелье находится…
И в этот момент произошло совсем не лирическое, а довольно обыденное отступление от сюжета. Не успел Миша Кретчетов договорить, как его прервал громкий, протяжный зевок. Взгляды присутствующих обратились к дивану. Но зевал не граф Яркула, который вообще чесал одной рукой нос, а второй пятку. Зевал Саныч Циклопедиус. Еще мгновение он протирал глаза кулаками, потом потянулся и сел.
Оглядев нас хмурым, заспанным и чуть-чуть трезвым взглядом, он пробормотал заплетающимся языком:
— А чо это вы здесь все делаете? А? О!
Глава седьмая
Где-то я слышал, что самый верный способ лечения от алкоголизма — это дать алкоголику понять, что с ним в конечном итоге будет. Алкаш, когда он увидит разлагающуюся печень, когда он сможет в полной мере вкусить все прелести плохо работающего сердца и его начнет после каждого стопарика тошнить желчью, будьте уверены, бросит пить стремительно и бесповоротно.
Так вот. При взгляде на мутные глаза Саныча, на его худое, костлявое тело, на небритый подбородок и впалые щеки, а также на желтые зубы, торчащие во все стороны из приоткрытого рта, я решил, что с этого момента принимать "на грудь" что-нибудь крепче безалкогольного шампанского (да и то на Новый год) не буду. Ну, не хотелось мне так выглядеть к сорока годам!
Проснувшийся сосед был страшен. Выкатив глаза, он вертел головой из стороны в сторону и силился что-то сказать. Все находившиеся в зале замерли в ожидании. Яркула чесал пятки, Ирдик теребил порядком истлевшую занавеску, Кант пилил ногти. И только Мусор с Се вой о чем-то тихо переговаривались за столом.
— Чо-то я не поня-ик! — л, — произнес Саныч, дергая кадыком. — Вы хт-ик! — о? И что вы делаете в моей кварти-ик! — ре? — Сощурившись, Саныч внимательнейшим образом всмотрелся в Ярку-лу, сидевшего рядом, и пьяно погрозил ему пальцем: —А-а-а! Понимаю! У вас есть так-ик! — ой обычай! Вы с приятелями каждый Новый год ходите в баню!
Яркула принюхался, скосил глаза и предпочел отодвинуться на край дивана. От проснувшихся алкоголиков можно ожидать чего угодно.
Саныч попытался подцепить угол вампирско-го пиджака дрожащей рукой, а когда у него этого не получилось, посмотрел на Ирдика разбегающимися в стороны глазами.
— А крокодила кто в квартиру принес? Я еще пойм-ик! — му, что вас в самолет с этаким чудищем зубастым пустили, но в квартиру?!
— Крокодила? — заорал Ирдик. — Да я тебе щас череп пробью, скотина!
— А ну сядь! — проорал в ответ Кант, требовательно взмахнув рукой. — А то получишь по полной программе с процентами!
Ирдик, заслышав про проценты, затих и облокотился о батарею.
— Вот-вот, — сказал алкаш, водя указательным пальцем из стороны в сторону, — А вы, значит, хозяин крокодила? Покажите документы на рептилию! Или лучше выведите его от-ик! — сюда! У меня аллергия на все, что движется на четырех лапах и кусается. Еще при Троянской битве меня покусал крокодил, так с тех пор рубец на пол-ладони чуть пониже копчика! Ну, да я вам показывать не буду. Стесняюс… — проглотив мягкий знак в конце слова, Саныч сглотнул и посмотрел умоляющими глазами на Мусора, сидевшего за столом.
— Брат! Брат, выпить дай чего! Вижу, ты тут единственный разумный человек в этом общ… обч… обсчестве! По глазам вижу, что друг! Дай глотнуть, а?
— Я уже год как не пью, — растерянно проговорил Мусор, протирая глаза кулаками. — По каким глазам видишь?
— По мутным! — прошептал Саныч. — Мочи нет. Тяпнуть бы чего, с огурчиком, а?
— А не пошел бы ты! — огрызнулся Мусор и сложил свои маленькие ручонки на могучей груди.
Видя, что помощи в столь пикантном деле, как опохмел, от Мусора ждать не стоит, Саныч обратил свой взор на Севу.
Посмотрев немного на застывшего в благоговейном ужасе моего ушастого друга с взъерошенными волосами, Саныч безнадежно махнул рукой и вперился взглядом в меня. В глазах его промелькнуло что-то, и он вдруг сказал:
— О! А я тебя помню!.. Не помн-ик! — ню где, но точно встречал! Ты случаем около канцтоваров не ошиваешься? Или возле рынка на Виш-няковке? Где-то, где-то…
— Вы и меня видели, уважаемый, — сказал граф с другого конца дивана. — Мы к вам уже приходили. Поговорить.