— Мадам, пожалуйста, поосторожнее с молодыми побегами. Они только-только прорастают, и любая небрежность может погубить их.

— Я постараюсь. — Она была счастлива, что он наконец заговорил с ней, но опасалась, что эта радость улетучится прежде, чем успеет созреть. — Я и не знала, что в это время года что-то растет.

— Я развожу только многолетники, мадам.

Кэролайн присмотрелась к ближайшему холмику и заметила маленькие белые ростки, только-только проклюнувшиеся из земли. Белые, мягкие на вид, может, ростки тюльпанов, может, лука.

— Что это? — спросила она.

— Трупаты, мадам.

— Что такое "трупаты"? Овощи?

Он снисходительно улыбнулся ее невежеству и покачал головой:

— Не совсем, мадам. Я думаю, их можно назвать плото-овощами. Они требуют особого ухода. На начальной стадии я применяю костное удобрение, а потом через равные промежутки поливаю их кровяной смесью. Но самое важное — это правильно нарезать посадочный материал. Если нарежешь слишком мелко, плоды окажутся жилистые и несъедобные. Нарежешь слишком крупно, — тут он пожал плечами, и Кэролайн залюбовалась мальчишеским воодушевлением, осветившим его лицо, — тогда оно вырастет рыхлое и безвкусное. Вы увлекаетесь садоводством, мадам?

— О да! — воскликнула Кэролайн. — Прошу вас, расскажите еще. Я могу слушать вас часами.

Теперь на его лице играла дивная улыбка. Вся его ледяная сдержанность пропала, и он весело болтал, как заядлый филателист, встретивший просвещенного почтальона.

— Здорово, я так рад. Видите ли, отец с матерью, а уж дед тем более — завзятые охотники. Они свысока смотрят на огромное удовольствие, которое получаешь от выращивания и сбора плодов земли. Иногда они меня несколько раздражают, и я боюсь, что не сумею сдержать себя и натворю что-нибудь ужасное. Но на самом деле земля так щедра. Она дает гораздо больше, чем получает.

— О да, вы правы, — охотно согласилась Кэролайн, обеими руками стискивая его руку. — У вас, что называется, "зеленые руки".

Марвин нахмурился, и молодая женщина вздрогнула. Неужели она сказала не то, что надо?

— Вовсе нет. Зеленые руки только у давно умерших. У тех, кто созрел для посадки.

Она выпустила его руку и замотала головой, отрицая очевидное, переполненная отчаянием и страхом. Благодаря его красоте и броской внешности она сочла его обычным, несколько застенчивым юношей, из которого может выйти замечательный любовник. Теперь она знала наверняка, что он не менее, если не более ужасный монстр, чем его старшие родственнички, но самое ужасное заключалось в том, что это ее не только не оттолкнуло, но, наоборот, еще больше притягивало к нему. По крайней мере, притягивала эта мальчишеская увлеченность.

— За последние пятнадцать лет здесь появлялось трое новых владельцев, но они не вполне подходили. Они не созревали до нужной кондиции, а именно это и важно. А отец с дедом такие противные. Их интересует только эссенция, которая дает нам жизненные силы, да еще как дренировать их, и никто не слушает меня, и выдают мне только всякое барахло — старых, больных, пересушенных…

Тут с глаз Кэролайн словно упала пелена, и она увидела ужасную правду. Она повернулась и побежала к дому, а вслед ей звенел юношеский голос:

— Пожалуйста, не уходите. Не переношу, когда от меня уходят, это меня серди-и-и-и-и…

Последнее слово перешло в некое подобие протяжного свиста. То был не настоящий свист, а так, распад гласных, намек на то, что может последовать. Кэролайн помчалась еще быстрее.

Вначале Шеридан не захотел ее впускать.

— Ты на их стороне! — прокричал он из-за перегороженной двери. — Не пытайся убедить меня в обратном. Я видел, как ты пялилась на этого молодчика и ничего не сделала, чтобы их остановить. Ничегошеньки!

— Пожалуйста, Шеридан. Впусти меня. Мы должны помочь друг другу. Господи, если бы ты только знал.

— Я могу чем-нибудь помочь, мадам?

Кэролайн чуть не вскрикнула, когда сзади раздался тихий голос, — Грантли собственной персоной, важный, почтительный, стоял в нескольких футах от двери.

— Дверь. — Она прислонилась к стене и выпалила первое, что пришло в голову: — Дверь… заклинило.

— Позвольте, мадам.

Он уперся своей огромной ладонью в левую половинку двери и, помедлив несколько мгновений, сильно надавил. Дверь распахнулась, и раздался грохот гардероба, отлетевшего к боковой стене. Шеридан сидел на кровати, трясясь от страха. Грантли поклонился:

— Простите за вторжение, сэр. Но должен вам сообщить, что миссис Грантли через полчаса будет готова и придет зевать. Полагаю, что здесь будет удобнее.

Шеридан издал какой-то странный звук, нечто среднее между визгом и криком, и Грантли предпочел принять это за согласие и снова поклонился:

— Благодарю вас, сэр. Весьма обязан.

Он удалился, и откуда-то снизу донеслось приглушенное рычание — низкий, нетерпеливый звук, не то угроза, не то вопрос. Кэролайн подбежала к мужу и стиснула его руку: