– Что же в нем необычного?

– Поначалу ничего, – сказал Уэйт, – свидетели защиты были очень солидные. Как обычно, суд продемонстрировал пренебрежение к моему неофициальному наблюдательному комитету. Вердикт – "невиновен". Несколько дней общественность возмущалась, но вскоре все было забыто, и потом, потом, – продолжал проповедник, – я понял, что это дело и не следовало даже пытаться выиграть, потому что виновата была она сама, миссис Роули. В происшедшем, кроме нее самой, винить было некого. Я разговаривал со многими и в конце концов пришел к выводу, что дело, на которое я возлагал столь большие надежды, было абсолютно проигрышным. Возможна ли более горькая ирония, старший инспектор?

– Нет, – медленно произнес Роджер, – должно быть, это было очень горько. А что с наблюдательным комитетом? Он распался?

– Да. А вскоре я уехал из Лайгейта – из-за этого дела. Я понимал, что после этого надеяться на благоприятные результаты не приходится, но надо было продолжать борьбу. Не мог же я прекратить кампанию – крестовый поход – из-за одной ошибки! Но с того момента я начал терять поддержку общественности. Кое-что, конечно, оставалось, одна газета даже пожертвовала на кампанию деньги. Я получил множество писем от членов моей общины, они в какой-то мере погасили издержки кампании. Прежде я мог печатать плакаты, даже умудрился издать буклет тиражом сто тысяч. Я смог позволить себе выплачивать сотрудникам небольшую зарплату. Сейчас же я полагаюсь лишь на эпизодическую помощь, а плакаты рисуют дети на конкурсе в воскресной школе.

Он замолчал, и было видно, что его поглотили горькие мысли.

Но он не позволил им сокрушить себя. Тысячи людей сдались бы на его месте, но только не он, этот хрупкий человек с печальными глазами.

– Мистер Уэйт, – тихо произнес Роджер и взглянул на него.

– Да?

– Когда я только начинал служить в полиции, в Эппинг-Форест нашли труп женщины. Спустя восемнадцать лет я поймал убийцу, сейчас он в тюрьме, отбывает пожизненное заключение. Мне показалось, это воспоминание может заинтересовать вас.

Уэйт стоял почти неподвижно, руки чуть подняты, ноги расставлены – как боксер, приготовившийся к атаке. В серых глазах мелькнул огонек. После долгого молчания он сказал:

– Не знаю, что привело вас ко мне, старший инспектор, но слава Богу, что вы пришли. Должен признаться, я уже был готов все бросить. Я работаю над этой кампанией уже почти десять лет и почувствовал, что больше не смогу, не выдержу. Вы пристыдили меня. Я принимаю ваш упрек. Восемнадцать лет или восемьдесят, какое это имеет значение? Увижу ли я при жизни результат своих усилий или нет, какое это имеет значение? Вы знаете, с чего все началось, старший инспектор?

– Нет.

– Вот, – сказал Уэйт и подошел к каминной полке, на которой стояла фотография в рамке.

Это была старая, выцветшая фотография, вырезанная из газеты. Под фотографией была небольшая подпись:

«Миссис Л. Л. Уэйт, проживавшая по Ардит-роуд, 85, в пятницу днем была сбита частным автомобилем. Полученные телесные повреждения оказались смертельными. Возбуждено уголовное дело».

– Кто это? – спросил Роджер.

– Моя мать.

Новый штрих, теперь начала прослеживаться определенная логика. Женщина на фотографии выглядела молодой и очень миленькой – может быть, чересчур робкая и застенчивая, но, впрочем, какой еще могла быть мать этого человека?

– Я понимаю, – сказал Роджер, – итак...

Со стороны двери послышался какой-то звук. Уэйт встрепенулся: жизнь стала для него более важной, чем смерть. Потом раздался звонок, и Роджер наблюдал, как меняется выражение лица проповедника. Уэйт скрылся в прихожей, а Роджер быстро подошел к письменному столу, взял несколько конвертов и положил в карман. Потом взял еще один и стал внимательно его изучать. Его интересовала косо пробитая маленькая буква "с", слегка изломанная заглавная "Е" и "у", которая располагалась ниже, чем все остальные буквы.

Он слышал, как в коридоре Уэйт говорит:

– Ты все-таки пришла, – и женский голос ему отвечал: "Ну конечно же".

Письма для Розмари Джексон печатали здесь или, по крайней мере, на этой машинке.

Розмари Джексон разыскивала вся Англия. Ее фотографии были разосланы по всем лондонским и прилегающим к нему полицейским участкам, опубликованы во всех вечерних газетах страны – как обычно, с просьбой к гражданам, если им что-то известно о местонахождении этой женщины, немедленно сообщить в ближайший полицейский участок.

В полицию Плимута уже начали поступать сообщения, и пока Роджер Уэст находился в квартире Уэйта, дюжина полицейских допрашивала кучу "свидетелей". Но Розмари Джексон пока не обнаружили.

Она была в Лондоне.

Она видела чудесные сны.

Роджер опустил в карман и этот конверт и посмотрел на дверь. Он вспомнил лицо проповедника, пену на его губах – по всем признакам этот человек был фанатиком. От фанатизма только один шаг до безумия и...