Роджеру необходимо было знать, сколько еще героина вращается в этом деле. И еще требовалось найти Розмари Джексон. Сейчас это было, наверное, самым важным.

А она все спала и видела чудесные сны.

Под присмотром местных полицейских Роджер отправил Уэйта и девушку в Скотленд-Ярд, а сам поехал в Сент-Джон-вуд, где ночной дежурный сообщил ему подробности относительно миссис Канлифф:

– Грустная история, – сказал дежурный инспектор. – Канлифф души не чает в этой женщине. Она на пятнадцать лет моложе его и настоящая красавица. Но она частенько бывает навеселе – под героином. Надо сказать, у нее хороший источник. А поскольку он знает, как она страдает, когда не может достать наркотики, пару недель он позволяет ей предаваться этой страсти. Потом она приходит в себя, начинает понимать, что так больше продолжаться не может, Добровольно отдается в руки врачам, которые прописывают ей очередной курс лечения. Я знаю Канлиффа уже десять лет, – продолжал инспектор, – и могу сказать, что сейчас он женат на развалине, это лишь тень той женщины, которой она была несколько лет назад. Трагедия для Канлиффа.

– Далеко ли он живет? – спросил Роджер. – И где сейчас его жена?

– Она сейчас в клинике, но все это лечение – самообман, – холодно заметил инспектор. – Когда пришло сообщение из Тоттинга, я говорил с Канлиффом. Он сказал, что сегодня ляжет поздно и будет рад встретиться с тобой, только надо предварительно позвонить. Хотя он сомневается, что сможет чем-то помочь.

Было уже начало первого ночи.

– Как считаешь, это не слишком поздно? – спросил Роджер.

– Только не для Канлиффа, – уверенно сказал детектив. – Не возражаешь, если я поеду с тобой?

Водитель, который почти четыре года назад сбил миссис Роули, все еще бодрствовал. Этой ночью он и не собирался спать.

Роджер имел о нем представление лишь по старой фотографии, и потому Канлифф во плоти показался ему гораздо более энергичным, подвижным – бесспорно, он был интересной личностью, хотя по снимку это было не понять. Дом на Риджентс-парк был окружен частным парком, здание являло собой шедевр архитектурной экспрессии, его изящные линии, подсвеченные небольшими прожекторами, гордо вырисовывались на фоне ночного неба. Интерьер поражал роскошью и изысканностью вкуса. Канлифф выглядел усталым, но бьющее через край здоровье и благополучие невозможно было скрыть.

– Да, – сказал он Роджеру, – иногда мне кажется, что это возмездие за погибшую женщину, хотя, право, я и сейчас уверен, что ничего не смог бы тогда сделать. Это была не моя вина. Если бы скорость была чуть меньше, не двадцать пять миль в час... – он замолчал. – Это словно проклятие, – медленно продолжал он. – Через несколько месяцев после того происшествия заболела моя жена, – в то время я еще не понимал, что это наркомания. Когда я это обнаружил...

Он снова умолк и пожал плечами. Они разговаривали в большой просторной комнате с высокими потолками. Горел камин, окна были закрыты темно-голубыми бархатными портьерами, каждый предмет в этой комнате говорил о богатстве хозяев. А в воздухе витала беда.

– Я понял, что произошло, только через несколько недель после того, как она ушла из дома, – с трудом произнес Канлифф. – Она намного моложе меня, и я боялся, что у нее началась какая-то интрижка, поэтому мне казалось, что, натолкнувшись на мое спокойствие и показное равнодушие, она поймет всю безрассудность своего поведения. Вернулась она уже больной. Это и было началом. Она... – он тяжело дышал, – она всегда обвиняла меня.

– В чем?

– Она никогда не говорила, где достает наркотики, но как-то раз проговорилась, что они есть в одном из благотворительных комитетов, где она время от времени работала. Она вела большую общественную работу – потому что я на этом настаивал: ей практически нечем было заняться, а я считал, что труд пойдет ей на пользу. А вместо этого...

– Какой именно благотворительный комитет? – резко спросил Роджер.

– Я не знаю.

– Не был ли это комитет Питера Уэйта "Остановить убийства на дорогах!"?

– Она участвовала и в его работе, но я не уверен, что героин она доставала именно там, – настаивал Канлифф. – Этот вопрос интересовал всех, даже персонал в клинике "Палли", где она проходила лечение, но она была непреклонна. По-моему, она боялась, что если проговорится, то больше никогда не получит героина.

– Понятно, – сказал Роджер и достал из кармана список адресов, которые переписал из досье Уэйта. – Вам знакомы эти имена, мистер Канлифф?

Канлифф внимательно просматривал список.

Роджер наблюдал за ним.

На его месте он легко мог представить Чарлза Джексона, его глазах было такое же отчаяние. Чарлз Джексон, влюбленный в свою юную очаровательную жену, так же таинственно исчезнувшую.

Имело ли это какое-то отношение к его работе в области исследования и предупреждения наркомании?

– Единственное знакомое имя в вашем списке – это Артур Роули, – сказал Канлифф. – Но я не видел его с тех самых пор. После я ему писал, спрашивал, не могу ли чем-нибудь помочь, – понимаете, у меня есть деньги, а он очень беден. Ответа я не получил. Ничем другим я не мог быть ему полезен. Достаточно было того, что на моей совести лежала смерть этой женщины, и, конечно же, мне хотелось что-то сделать для ее мужа. Но я могу понять и его, особенно если он был уверен, что я действительно виноват в ее смерти. Если бы кто-нибудь убил мою жену...