Возвращение было невеселым.

В конце января в Париже стояла омерзительная погода, все было серое, грязное, тусклое. Даже квартира на авеню Поль-Думер казалась тесной и убогой, а мадам Рене как будто скукожилась! На липких тротуарах толклись прохожие с угрюмыми, мрачными, пугающими физиономиями. На мокрых, унылых фасадах домов проступала грязь.

Патрик, за последнее время привыкший к роскоши и независимости, воспользовался моментом и объявил мне о своем предстоящем отъезде на горнолыжный курорт, где родители сняли ему квартиру!

А я? Меня в расчет не берут? Я ведь тоже сняла шале в Мерибеле, и что мне теперь с ним делать?

Это были мои трудности, не его.

И он уехал!

На сей раз я отнеслась к этому иначе: я решила ни в коем случае не принимать его обратно. Я была сыта этим по горло, дальше так продолжаться не могло.

Я совсем забыла о квартире на бульваре Ланн, а там обо мне не забыли. На моем письменном столе накопилась гора чеков на оплату ремонтных работ в парижской квартире и в «Мадраге», которые я должна была подписать. Это напомнило мне папу в те дни, когда надо было платить служащим на его заводе. И настроение, какое бывало у него тогда. Сейчас я была в таком же положении, я одна отвечала за все.

А мой жиголо меня бросил!

Тогда я бросилась в вихрь развлечений.

Между двумя бессонными ночами подписала контракт на «Нефтедобытчиц», чтобы доставить удовольствие Ольге. Я слабо представляла себе, что это может быть за фильм, но если Клаудия Кардинале согласилась в нем участвовать при условии, что ее партнершей буду я, значит, все будет в порядке.

Не имея ни малейшего желания ехать в Мерибель, я все же не отказалась от шале и оставила его за собой! Там будет видно.

На Втором Салоне гоночных автомобилей я познакомилась с Франсуа Севером. И как меня занесло на эту выставку, я ведь ненавижу рев моторов, скорость и все эти прообразы машин — «формула один», «формула два», «три» или «четыре», которые давят на психику и на барабанные перепонки?

И тем не менее этот самый Франсуа Север был большой любитель женщин, видный автогонщик, красивый парень и прекрасный, очаровательный любовник! Правда, звезд с неба он не хватал, но кого это волновало? Во всяком случае, не меня! Он обожал лыжи, снег, горы. Я вспомнила о шале в Мерибеле, которое ждало меня с начала февраля.

Нельзя было терять ни минуты!

Я объявила общий сбор: мадам Рене отправлялась туда первой, чтобы все подготовить, Жики и Анна с детьми запрыгнули в машину, а Филипп Летелье, мой старый приятель, фотограф в «Пари-Матч», переживавший трудный разрыв с женой, должен был сам выбрать средство передвижения.

А я наняла маленький самолет, который благополучно доставил нас с Франсуа на очень ненадежный мерибельский аэродром. Вся эта веселая суета не давала мне задумываться, заставляла час за часом двигаться вперед! Но когда мы оказались в шале, все пошло иначе. Присутствие Франсуа стало невыносимо тяготить меня, и я всеми силами старалась от него избавиться.

Моего сердца он не тронул, а сердцу не прикажешь!

Поскольку он никак не желал это понять, нам пришлось устроить ему адскую жизнь, и в конце концов он уехал. Надо сказать, мы, клан Бардо, не слишком-то церемонились с теми, кто оказывался лишним!

Итак, у меня больше не было козла отпущения, горные лыжи меня не слишком привлекали, и вот я заскучала, снова стала думать о Патрике, и на меня напала ужасающая тоска. Ни вечерние партии в покер до поздней ночи, ни кулинарные изыски мадам Рене, ни шутки Жики не помогали мне развеяться.

Тогда клан принял решение: «малышку» надо выводить в свет. И вот мы все отправились в клуб «Сен-Никола» в Куршевеле, к повелительнице наших бессонных ночей, Жаклин.

Я не стала шикарно одеваться, заранее зная, что там будет за публика: лысые, тучные дельцы, увешанные золотыми цепями, лопающиеся от денег, в сопровождении несчастных девчонок, ищущих богатого содержателя. Мне осточертел весь этот гам, пьянство, потная толпа, которая вихлялась на площадке для танцев. Я повернулась лицом к бару, ища глазами Жаклин, хотела сказать ей, что мы уходим.

И тут я увидела его!

Потрясающий парень, прямо Клинт Иствуд!

Он стоял за стойкой, поглощенный своим делом, и совершенно не обращал внимания на то, что происходило с другой стороны.

У меня перехватило дыхание!

Жаклин сказала, что это ее бармен, что зовут его Кристиан, что он заносчивый, скрытный и увлекается спортом. Я попросила диск-жокея поставить медленный фокстрот и подошла к бару — пригласить Кристиана на танец. Он мягко и вежливо отказался: при его работе ему нельзя было отойти даже ненадолго!

Ну это уж слишком! Мое самолюбие было задето.

Узнав, в чем дело, мои спутники предложили ему на время занять его место.

Нет! Он отказался!

Пришлось вмешаться Жаклин.

Или он танцует со мной, или он уволен!

Он пошел со мной танцевать. Но, надо сказать, без воодушевления. Я вела себя так скромно, как только могла. Но я была Брижит Бардо, а он испытывал непреодолимое отвращение ко всему, что относилось к шоу-бизнесу, к его звездам, к его видным деятелям. Ему было глубоко чуждо все это! Насмотревшись в своем ночном клубе на знаменитостей, он теперь их на дух не переносил. Я не знала, куда мне деваться, снова, в который раз, проклинала судьбу, сделавшую меня знаменитой, в то время как мой склад характера и желания влекли меня к скромной жизни. Он любезно проводил меня к столику, потом вновь скрылся за стойкой бара и продолжал работать, как будто ничего не произошло. Нет, мне решительно не везло! Любой парень отдал бы все на свете, лишь бы потанцевать со мной, но именно тот, кто мне нравился, эту возможность ни в грош не ставил. Вдобавок, он еще и бармен. Я конечно, не сноб, но все-таки!