— И представить даже не могу.

— Он сказал, что с Сергием был более молодой человек, возможно, его товарищ, а также мужчина средних лет и подросток. Он их не знает, но вроде бы слышал, будто того человека называли Гордиан.

Она посмотрела на меня, вопросительно подняв бровь.

— А Гней сам видел их?

Да. Но уже надвигались сумерки. Несмотря на свой молодой возраст, Гней плохо видит. Поэтому ему и не удается подстрелить кабана на охоте.

— Ага. Значит, ты спрашиваешь…

— Ничего я не спрашиваю. Я все вижу по твоему лицу. Ну, не все, так многое. Это твое дело, почему ты решил пройтись по владениям моего родственника. Если Гней хочет разобраться с тобой, то пускай сам разбирается. Но тем не менее плохой бы я была соседкой и родственницей, если бы хранила молчание. Гней вовсе не обрадовался, когда Форфекс назвал твое имя. Сомневаюсь, что он посетит тебя или хотя бы пошлет раба; он предпочитает размышлять в одиночку, охотясь на своих кабанов. Но если у тебя есть какие-то тайные дела, я советую тебе быть осторожным. Смотри, Гордиан! С моими родственниками шутить не стоит. Я с трудом могу их успокоить. Я говорю с тобой как с другом.

Она остановилась, чтобы я хорошенько обдумал ее слова, потом наклонилась и пошарила в корзине.

— А теперь у меня для тебя сюрприз — медовые пирожные! Мой новый повар испек их только сегодня утром. Увы, он не Конгрион, но печет неплохо.

Метон охотно оторвал глаза от холма; ему всегда нравились пирожные. Он быстро умял парочку и облизал пальцы. Я отказался от угощения.

— Ты не любишь сладкое, Гордиан? Мой новый повар обидится, если я вернусь с ними домой.

— Цицеронов недуг, — объяснил я, дотрагиваясь до живота и хмуря брови.

— Ах, я, наверное, расстроила твое пищеварение всеми этими разговорами про Гнея. Не надо было затевать эту беседу во время еды. Но вдруг пирожное с медом поправит твой желудок?

— Не думаю.

Меня расстроили не только новости Клавдии, но также мысль, что она в любой момент может обнаружить Катилину на склоне горы. Если бы она ушла! Но моя соседка хотела еще немного поговорить с нами.

— Итак, праздник тоги будет в этом месяце. И когда же?

— За два дня до ид.

— Ах, да, как раз после выборов.

Я кивнул, но ничего не ответил, надеясь, что мое молчание поможет забыть о политике. Плохо, что я собирался в город как раз после выборов. Выиграет Катилина или проиграет, его враги и сторонники не преминут устроить беспорядки на улицах. И если, как сказал Целий, в воздухе действительно носится дух революции, то мне в этот момент меньше всего хочется быть именно в Риме.

Клавдия кивнула и улыбнулась.

— Пройдет десять дней, и ты станешь мужчиной, Метон! Но я подожду со своими поздравлениями до твоего рождения. Я надеюсь, вы устроите праздник в доме перед тем, как он пойдет на Форум? Я не рано напрашиваюсь в гости?

— А ты тоже будешь в городе, Клавдия?

— Боюсь, что да. — Она вздохнула. — Вместе со своими дорогими родственничками. Они все собираются в город на время выборов. Конечно же, голосуют только мужчины, и я бы ни за что не поехала в город, но ничего не могу поделать. Луций оставил мне дом в городе, я собираюсь сдавать его, управляющий говорит, что его нужно отремонтировать. И я хочу сама за всем проследить. Уезжаю я завтра и собираюсь пробыть там больше месяца.

Она ожидающе посмотрела на меня.

— Ну конечно, ты можешь прийти и поздравить Метона.

— Спасибо! Я так рада. Понимаешь, ведь у меня никогда не было сына… — Ее голос дрогнул. — И я, конечно же, привезу медовые пирожные! — добавила она, просияв. — Метону они понравятся.

Клавдия протянула руку и похлопала его по плечу. Метон скромно улыбнулся, а затем странное выражение пробежало по его лицу.

Он смотрел куда-то вниз. Я проследил за его взглядом и увидел, как Катилина с Тонгилием выходят из леса на дорогу.

Клавдия почувствовала, что что-то ускользнуло от ее внимания, и посмотрела сначала на Метона, а потом на меня.

— Возможно, — пробормотал я. — Наверное, и мне понравятся эти пирожные.

— Хорошо, давай я тебе выберу одно, самое лучшее, как раз то, что лежит сверху, — сказала она, склоняясь над корзиной.

Я взял пирожное, глядя ей прямо в глаза. Она улыбнулась, кивнула, а потом резко перевела взгляд на дорогу.

— Посмотрите, — сказала она. — Кто вон те люди и откуда они взялись?