Или, быть может, мое сходство с Джеффрисом — эффект целенаправленных биохимических фокусов ученого Мефистофеля? Результат — перерождение моих индивидуальных тканей под ткани Джеффриса. Своеобразное, «запрограммированное флюидами» превращение одного человека в другого! А зачем?..

Великий эксперимент. Но такой эксперимент привел бы в бешеный восторг всех биологов, о такой сенсации надо было бы кричать на весь мир, демонстрировать меня на глобальных конференциях ученых и миллионах телеэкранов. А они втихомолку упрятывают Джеффриса, меня же сбывают его жене. Почему?!.

А не проделали ли они и с Джеффрисом то же, что со мной? Не стал ли и он, вроде меня, непохож на себя, и им приходится скрывать все это? Так что, быть может, одновременно где-то происходит параллельно еще одна нелепая биологическая путаница, абсурдный психологический хаос.

Ночью мне взбрела на ум совсем фантастическая, сверхдикая гипотеза: они убили Джеффриса. То есть он умер по их вине. Быть может, при операции. Врачебная ошибка. Чтобы скрыть это скандальное дело, проделали — с первым попавшимся под руку — такой фокус: привили мне какие-то ткани Джеффриса, вследствие чего я и стал похожим на него. А затем подсунули меня его жене взамен ее покойного супруга. Объект физически вполне сходный, хотя духовно, в качестве Джеффриса, — выживший из ума.

Блестящая теория, не правда ли? Или я уже окончательно помешался?..

Так провел я в доме Джеффриса 6 дней. В следующую ночь пришла еще одна идея: не порыться ли в столе Джеффриса? Быть может, найдется что-либо наводящее на путь истины. И тут я натолкнулся на лиловую тетрадь.

Стал вписывать в нее эти фрагменты. Одновременно начал вести дневник. Вклеиваю его сюда.

Когда меня осенило прозрение, захотелось кричать от жгучей досады. Сколько дней и ночей я беспомощно путался в лабиринтах противоречий, тонул в диких теориях, захлебывался в мистике! И как проста и логична оказалась разгадка. «Проста»! Но кому могло прийти подобное в голову?!

Теперь все парадоксы разрешены. Все фигуры стали на свои места. Поэтому в верности своей догадки не сомневаюсь. Но говорить о ней еще рано. Гипотеза есть гипотеза. Я обязан проверить ее и убедительно доказать. Дерзко-фантастичная, она должна стать незыблемой истиной. И тогда я предъявлю гениальному Мефисто большой счет. Но как и чем он оплатит его?..

Нервы взвинчены до предела, не терпится, в голове бушует ураган планов. Но после этойночи я уже не в состоянии ничего предпринять.

Надо сначала набраться сил и мужества. Успокоиться. Без торопливости. Тщательно все продумать.

Бедная моя Мери... И Мод. Что с ними будет, когда они узнают всю правду... Какие же они обе несчастные! Но общо-человеческая совесть не позволяет мне покинуть этот мир молча.

Утром был с Вероникой у Гаттона. Знакомые здание, лифт, коридор, дверь, в которую я сотни раз влетал без доклада... По привычке, чуть было не гаркнул мессенджер-бою: «Ну, как дела, милый Питт?»

Мальчишка шмыгнул в кабинет, затем немедля распахнул дверь: «Пожалуйте, сэр!» И мой добрый старый Ричард, увидев на визитной карточке имя знаменитого писателя, почтительно, с широкой улыбкой выскочил навстречу.

Ах, теперь вспомнил, я же должен был дать ему еще два экземпляра сценария «Звезда Востока». И «телетайп памяти» выстукал: «Экземпляры были приготовлены для вас, они находятся в верхнем левом ящике письменного стола в серой папке, перевязанной красной ленточкой. Попросите Мери, и она даст их вам».

Нестерпимо хотелось озвучить этот воображаемый текст... К счастью, словоохотливый Ричард сразу же зарокотал своим басом:

ОН. Доброе утро, садитесь, миледи, садитесь, сэр! Чем я обязан такому высокому посещению?

Я. Доброе утро, мистер Гаттон. Разрешите сразу приступить к делу. Вы ведь хорошо знали режиссера и сценариста Дейвиса, не правда ли?

ОН. А как же! Мы с беднягой Чарли много лет дружили.

Я. Мне говорили об этом, поэтому я и обращаюсь к вам. К сожалению, сам я не был знаком с ним, мы даже никогда нигде не встречались. А сейчас мне понадобились сведения о нем для одной работы... Прошу вас не отказать в любезности рассказать подробности о катастрофе, в которую несчастный попал.

ОН. К сожалению, как раз об этом я не могу сообщить вам ничего сверх того, что было в газетах.

Я. А что было в газетах?

ОН. Вы не читали?.. Одну минуту, я вырезал описание этих жутких подробностей, сейчас достану...

ВЕРОНИКА. Простите, мистер Гаттон, мой брат Майкл не мог знать об этом, он находился в то время в лечебнице и перенес серьезную операцию. А затем врачи строго запретили волновать его чем бы то ни было. Никаких разговоров, рассказов и чтении о неприятном.

Я. Но, дорогая Вероника, я уже в достаточной мере окреп и горю желанием начать работать.