Когда они добрались до этих осколков лавы, сердце Эльдекерка выскакивало из груди. Нервно оглянувшись, он продолжил наблюдать за вереницей кораблей.

Корабли были уже совсем близко. Первый, сбавив скорость, находился в пяти шагах от берега, в то время как остальные его догоняли. Море шумно бурлило, и Эльдекерк вдруг увидел огромное количество переливающихся всеми цветами радуги шаров, всплывших на волнах между кораблями. Шары испускали какой-то странный свет.

— Что это, Шеннон? — шепотом спросил он.

— Тихо! — прошипел Шеннон. — Смотрите.

Он указал на расщелину в скале. Теперь она уже не была пуста. Ее контуры освещались слабым красным сиянием, который исходил из самой скалы. Этот свет, казавшийся угрожающим, вызвал у Эльдекерка ассоциации с пламенем и жаром. В следующее мгновение в расщелине беззвучно появилась освещенная сиянием фигура человека. Он стоял и молча наблюдал за процессией кораблей, а затем сделал шаг вперед. Когда луна осветила его лицо, Эльдекерк закричал от ужаса.

Судя по луне и звездам, дело близилось к полуночи. В гарнизоне было тихо. Хижина, в которую меня притащили Росфельд и двое его прихлебателей, находилась немного в стороне от лагеря — еще внутри ограждения, но уже в двух сотнях ярдов от низких солдатских бараков и большого здания штаб-квартиры, напоминавшего крепость, что я вполне оценил.

Росфельд толкнул меня, и я, пролетев по комнате, упал на колени у противоположной стены. Голландец отпустил двух своих спутников, и мы остались вдвоем. Когда солдаты закрыли дверь с другой стороны, я внимательно огляделся. Здесь царил холод. Окинув взглядом стены, выложенные из голого неполированного камня, и глиняный пол, я поежился. Кроме двери здесь было еще крошечное зарешеченное окно, но, поскольку крыша оказалась дырявой, в помещении вполне хватало света.

Не нужно было иметь богатую фантазию, чтобы понять, каким целям служило это здание.

Медленнее, чем нужно, я поднялся и, прислонившись к стене, поднес руку к голове, будто мне было трудно держать себя в руках. Росфельд расхохотался.

— Вы идиот, Крейвен, — сказал он, расстегивая мундир.

Под мундиром у него была побитая молью белая рубашка, сквозь которую проступали накачанные мышцы.

— Вот уж вправду, — продолжил он, — вы могли бы избавиться от массы неприятностей. Два часа — это довольно долго, Крейвен. Обещаю вам, что вы будете звать Тергарда уже через четверть часа.

Ухмыльнувшись, он бросил мундир в угол и, покачиваясь, подошел ко мне.

Я отступал, сколько мог, но уже через пару шагов сержант загнал меня в угол. Конечно, я прекрасно представлял себе, что он сделает, если я попытаюсь проскользнуть мимо него.

— Я большой любитель английского бокса, Крейвен. Вот увидите, — ухмыльнувшись, сказал Росфельд. — Я ведь не зверь какой-то, знаете ли. Я даже предоставлю вам право первого удара.

Он остановился в двух шагах от меня и, уперев руки в бока, поднял голову, демонстрируя мне свой подбородок. Несомненно, это было бы впечатляющее зрелище, если бы мне нравились подбородки размером и крепостью с наковальню.

— Спасибо, — сдавленно произнес я. — Я — пас.

Росфельд пожал плечами.

— Как хотите, Крейвен. Я лишь хотел предложить вам честный бой. Но раз вы пасуете…

Удар был настолько быстрым, что я едва его увидел, хотя и ожидал атаки. В последний момент я уклонился и, подняв руки, все-таки парировал его. У меня возникло ощущение, будто я пытаюсь удержать руками отбойный молоток. Покачнувшись, я отлетел к стене и в последний момент, когда Росфельд подло попытался пнуть меня коленом, отскочил в сторону.

Колено, движимое инерцией двух центнеров его тела, налетело на стену. Росфельд, чертыхнувшись, зашипел — скорее от ярости, чем от боли, — и попытался отвесить мне оплеуху.

Перехватив его руку, я присел и резко повернулся. Из-за силы собственного удара Росфельд перелетел через меня и упал на пол. Правда, это не помешало ему мгновенно вскочить на ноги. В его глазах я увидел не только разгоравшуюся ярость, но и изумление.

— Вот, значит, как, — пробормотал он. — Наш шпионишка еще и ловкач, да? Ну что ж, если тебе нравятся битвы в тяжелом весе, Крейвен, ты их получишь!

Пригнувшись, я принял защитную стойку, левую руку выставил вперед, а правую поднес к лицу и стал медленно водить ею по кругу. Нервы у меня были напряжены до предела, ибо Росфельда, как противника, не стоило недооценивать. Конечно, я удивил сержанта, оказав сопротивление, которого он не ожидал. И теперь он был начеку. Я даже подумал, что, если он доберется до меня, со мной будет покончено.

— Будьте благоразумны, Росфельд, — сказал я. — Никто не выиграет, если один из нас будет серьезно ранен.