– Паша, как старого друга тебя прошу, помоги. Ну не виноват парень! Ему же покушение на тебя клеят! Сейчас вот допрашивают.

– А я тебе, Ваня, как старому другу скажу – не лезь не в свою епархию! Доиграешься! Пусть этим занимаются те, кому положено! Все!

– А теперь, майор. – уже громко и официальным тоном сказал Рычагов. – Доложите о состоянии вверенного вам…

Генерал не закончил фразы, привлеченный абсолютно неуместным здесь зрелищем: с грохотом распахнулась дверь соседнего здания и из нее вылетел пистолет. За ним последовал человек в форме НКВД, явно тоже получивший ускорение от внешнего источника. Последним вышел молодой летчик с разведенными в стороны руками. Он словно показывал, что ничего в них не держит. Тем не менее, водитель Рычагова, бывший, видимо, его же охранником, потянулся к кобуре.

– Это и есть твой орел? – спросил Соболева быстро, как и положенно летчику-истребителю, сориентировавшийся генерал.

Командир полка, находившийся в шоковом состоянии от увиденного, смог только судорожно кивнуть.

– Геро-ой, – протянул Рычагов, разглядывая здоровенный фингал, красовавшийся под левым глазом особиста.

– Товарищ генерал-лейтенант, разрешите обратиться! – еще издалека, не желая терять темп, прокричал Андрей.

– Разрешаю!

– Товарищ генерал-лейтенант, я располагаю сведениями, имеющими исключительную государственную важность! Прошу о немедленной встрече с глазу на глаз! – произнес Воронов заранее заготовленную фразу.

Рычагов удивленно приподнял брови и вопросительно посмотрел на командира полка. Тот, однако, и не собирался выходить из ступора. Понимая, что пояснений от него не дождешься, генерал повернулся к Андрею и прорычал:

– Сведения, говоришь? А это твоя работа? – он указал на глаз Никифорова.

– Так точно! Но он первый начал!

– Даже так! Ну ты даешь! Может и мне еще врежешь? – на обычно решительном лице генерала появились признаки неуверенности. Слишком уж нестандартный случай! С одной стороны его, конечно, заинтриговало заявление этого младшего лейтенанта о каких то сведениях. Сейчас время такое, что все может быть! Да и фингал под глазом особиста явно импонировал Рычагову. Типа "знай наших!"

С другой стороны, он не мог не понимать, что согласие на встречу с настолько подозрительной личностью при таком количестве свидетелей, неминуемо вызовет лавину донесений, быстро достигнущих самого "верха". Что могло привести в дальнейшем к разным неприятностям.

"Ну что, "Game Over?", – уныло подумал Андрей, жадно вглядываясь в лицо генерала и не находя там ничего особо утешительного.

"Можно разыгрывать последний акт драмы под названием "Убит при попытке к бегству"?" – возращаться обратно в лапы особиста он категорически не собирался.

– Я могу надеть ему наручники! – вдруг, неожиданно даже даже для самого себя, заявил уже совсем запутавшийся в происходящем Никифоров.

Это выступление решило дело. Окинув презрительным взглядом фигуру не сладившего с каким то молокососом особиста, Рычагов фыркнул:

– Я и сам справлюсь, если понадобится! Пошли, младший лейтенант, у тебя будет пять минут!

В кабинете командира полка, куда тот их проводил, так и не проронив ни слова, Никифоров все таки пристегнул Андрея наручниками к стулу, во избежание. Рычагов, в отсутствие публики, не сильно возражал, пробурчав что-то невразумительное. Закрылась дверь и генерал, усевшись за письменный стол и вперив в Воронова буравящий взгляд, произнес:

– Ну и? Излагай!

Андрей понимал, что должен успеть всерьез заинтересовать Рычагова до того, как тот начнет звать санитаров. Поэтому решил шокировать его с самого начала.

– А ведь вас скоро расстреляют, товарищ генерал, – тихим, печальным голосом начал он.

Лицо генерала начало багроветь

– И вашу жену, кстати, тоже. И я знаю, как этого избежать, – быстро добавил Андрей, стараясь успеть до взрыва. Он не замедлил состояться:

– Ты, твою мать, предсказатель…! Я тебе сейчас твое собственное будущее на твоей же морде намалюю! Давай выкладывай, кто ты такой!

– Я бы вам рассказал, кто я такой, но вы же меня и слушать не захотите. В психушку отправите. А что бы вы не сомневались, что я много чего знаю, я могу сообщить вам сейчас о завтрашнем событии, о котором никто знать не может. А вы проверите, получив подтверждения из разных, абсолютно независимых друг от друга источников.

– Так значит, предсказатель, все таки. Я тебя не в психушку, я тебя…

– А вам не интересно, за что вас расстреляют? – резко прервал бушующего Рычагова Андрей.

– Ну и за что же, по твоему? – хоть как то, наконец, втянулся в разговор генерал, несмотря на переполняющий его гнев. Такой вопрос было трудно игнорировать.

– Ну, формально, как водиться, припишут какой нибудь липовый заговор против руководства, – Андрей кивнул вверх. Рычагов оторопело посмотрел на него. Он не знал никого, кто мог бы ТАКОЕ сказать в открытую. Разве что, действительно, псих.

– А в действительности за провал подготовки советской авиации к войне, – жестко, с напором продолжал Воронов. – За слишком высокую аварийность в частях и, особенно, за попытку свалить ответственность за это на авиапромышленность, ударными темпами выпускающую самолеты новых марок!