— Благодарю вас, сэр. Я никогда этого не забуду.

Хекель коротко кивнул:

— Я всего лишь стараюсь хорошо исполнять свои обязанности, Дэрроу.

— Пилот снял с плеча вещевой мешок и отдал честь своему бывшему командиру.

— Дэрроу, — задумчиво произнес Хекель, и на его лице вдруг появилось какое-то странное, никогда раньше невиданное выражение. — Дэрроу, как ты думаешь, они считают меня виновным?

— О ком вы говорите, сэр?

— О курсантах звена «Охота». Император хранит нас, но сколько же их погибло…

— Вы сделали все, что могли, сэр.

Хекель глубоко вздохнул:

— Ты знаешь, Дэрроу, это как раз то, что печалит меня больше всего.

Он поднял вещевой мешок и, хлопнув бывшего подчиненного по плечу, поспешил к ожидающим их военным транспортам.

Тэда. Южная ВВБ, 15.34

— Это правда, что он приносит несчастье? — спросил Милан Бланшер.

— Это вы о ком, сэр? — не сразу понял Хеммен, главный механик.

Сейчас его команда не покладая рук работала в полутьме большого ангара, стараясь совершить невозможное и все же починить сожженную и разбитую «Громовую стрелу» Эспира. В ангаре стоял невероятный шум от трескотни зубчатых колес мощного храпового механизма.

— А вот он, — пояснила Джагди, указывая на покореженный самолет.

— Серийный номер Девять-Девять? — переспросил Хеммен и покачал головой. — Если можно, мамзель командир, я бы воздержался от комментариев на эту тему.

Теперь уже Джагди покачала головой и вместе с Бланшером вышла из ремонтного эллинга. Поле аэродрома было свободно, если не считать самолетов звена «Умбра» и нескольких громыхающих перехватчиков Содружества, в данную минуту выруливающих на взлет.

— Как Эспир? — спросил Бланшер.

— Можешь о нем забыть. Он теперь месяцами будет валяться в госпиталях. Даже если ему поставят аугметику, все равно — как летчику ему конец.

— Так что, значит, одного пилота мы уже потеряли?

— Боюсь, да. Я запросила Космический Флот, чтобы нам откомандировали кого-нибудь из резерва, но они ответили, что у них теперь каждый пилот на счету. Пришлют только в случае, если самолет сбит, а летчик спасся или обнаружены серьезные неполадки в его машине. Бог-Император! Ты понимаешь, Мил, линия фронта ужасно растянута. Вся имеющаяся в наличии техника, весь квалифицированный личный состав брошены в бой. Я думаю, наступают горячие деньки.

— Что ты имеешь в виду?

— Решающее сражение. Архенеми почувствовал, что Крестовый поход выдыхается. Что ударные силы Империума увязли в локальных сражениях, фронт растянут. И вот — они атакуют здесь и в Геродоре. Таковы последние известия. Если одна из этих планет падет, то элитная группировка попадет в окружение, имперские силы будут обезглавлены. И тогда прощайте, военмейстер Макароф. Прощайте все, кто сюда приехал. Прощай, Крестовый поход! Как только линия фронта будет прорвана, они обложат нас со всех сторон.

— Не пора ли нам тогда уносить ноги? Она улыбнулась:

— Пусть каждый решает за себя.

— Что с Маркволом? Джагди пожала плечами:

— Все еще никак не может прийти в себя. Его весь день выворачивает наизнанку. Сейчас отмокает в душе вой. Я хотела дать ему таблеток для детоксикации, а потом подумала: какого черта! Мучительное похмелье — это то, что наш Император посылает как заслуженно наказание за проступок.

— Он винит себя за то, что случилось с Эспиром?

— Да, винит.

— Думаешь, заслуженно? — спросил Бланшер. Джагди лишь пожала плечами. Винтовые самолеты местной эскадрильи в этот момент отрывались от земли и полностью заглушили ее ответ.

— Извини, не расслышал. Не скажешь еще раз?

— Марквол напортачил. Он вел себя в бою как желторотый новичок и совершил почти все возможные в той ситуации ошибки. Эспир прикрывал его. Так что, пожалуй, да — заслуженно. Но вместе с тем он вполне приличный пилот. Уж я-то знаю это. Как бы то ни было, он нам нужен. Поэтому необходимо привести его в норму. Чтобы он был спокоен, уверен в себе, извлек уроки из прошлых ошибок.

— Ты так мне и не рассказала, как тебе тогда удалось его сюда притащить, — напомнил Бланшер.

— Не важно. Мне помогли. Не совсем так, как я хотела, но… В общем, это сработало.

Бланшер недоуменно пожал плечами.

— Когда-нибудь я тебе обязательно расскажу, — улыбнулась Джагди.

— Я вылетаю в восемнадцать тридцать, если мне память не изменяет, — сказал Бланшер.

— Правильно, а Лэрис выводит свою четверку в двадцать один ноль четыре. Мне же придется подождать, пока Марквола отпустит похмельный синдром.