Шрифт:
– Ты хорошо одеваешься, и у тебя хорошие знакомства.
– Регина дружит с Андреа, и Андреа меня ей представила… Там будут крупно играть, а я никогда не проигрываю, ты ведь знаешь.
– Значит, у тебя все по-прежнему с Андреа… с прекрасной дочкой мамаши Башю…
– Ее барон де Мальтаверн совершенно на мели и не стесняется водить дружбу со мной. Кроме того, ведь я букмекер, бываю всюду, и господа из большого света мною не брезгуют.
– Хватит болтать, быстрее давай накидку, и уж раз ты ею дорожишь, то проводи меня до патрона, там что-нибудь найдется из верхней одежды.
Оба проходимца переоделись тутже, впитейном зале. Бамбош облачился в плащ дружка, схватил с вешалки чью-то фетровуюшляпу, и они отправились на площадь Карусель.
У потайного входа в дом графа Бамбош вернул дружку одежду, они распрощались, и верный слуга предстал перед хозяином, человеком темным, хотя и всем известным в кругу бездельников, называемом «большим светом».
Граф де Мондье и в сорок пять лет еще оставался весьма привлекательным мужчиной. Он выглядел скорее усталым, чем постаревшим. Глаза не утратили блеска, волосы не поредели, и зубы хорошо сохранились. Благодаря постоянным физическим упражнениям у него не было брюшка, щеки не обвисли и под подбородком не образовалось складок. Он еще сохранил и спортивную форму, мог хорошо ездить верхом, фехтовать, быстро ходить, во всем этом не уступая многим, тем, кто был на десять лет моложе.
Он был непременным участником великосветских праздников, увеселительных прогулок и даже оргий; когда требовалось, мог кутить до утра. Он изрядно пил и переходил от одного любовного свидания к другому, не вредя своему здоровью и с полным успехом.
Соучастники всех забав говорили про него:
«Этот Мондье поразителен! Мы все более или менее сдали, а ему хоть бы что!.. Свеж и силен, как тридцатилетний».
Наследник знатной фамилии и большого состояния, Мондье не отказывал себе в любых прихотях и пользовался уважением у людей своего сословия.
Ему ничего не стоило истратить на пустяки или проиграть пятьдесят луидоров, и он никогда не требовал возвратить долг, хотя сам щепетильно возвращал в срок куда как меньшие суммы. Он интересовался красивыми безделушками и лошадьми, понимая в них толк, и охотно выступал свидетелем или судьею в спорах чести.
Граф Мондье – вдовец, но так давно, что никто не помнил графиню, как говорили, умершую родами за границей через десять месяцев после свадьбы, шестнадцать или семнадцать лет назад.
Было также известно, что у него прелестная дочь, мадемуазель Сюзанна, которую граф боготворил. В скором времени девице предстояло выйти в свет, а пока она жила очень уединенно, под присмотром дальней родственницы, во флигеле возле отцовского дома, и ее время от времени видели на прогулке с графом Мондье, но он никогда никого ей не представлял.
Зато сам граф уходил из дому и возвращался когда ему вздумается, иногда вдруг надолго исчезал. В подобных случаях дом его запирали, а мадемуазель с родственницей отправлялись погостить в монастырь Визитации [31] , где девица воспитывалась до пятнадцати лет.
31
Монастырь Визитации – от слова «визит» (фр.). Назван так в честь посещения Девой Марией своей родственницы Святой Елизаветы (Лук. I, 43).
В такие дни графу не доставляли почту. Письма, книги, газеты, журналы скапливались у привратницы, которая на все вопросы неизменно отвечала: «Граф путешествует».
Вернувшись из отлучки, что обычно продолжалась не менее шести недель, но редко больше трех месяцев, Мондье неожиданно появлялся в чьем-нибудь салоне слегка загоревший, слегка изголодавшийся по наслаждениям и счастливый, как человек, радующийся возвращению в привычную жизнь большого света, от которой был на время оторван.
Мадемуазель Сюзанна и ее воспитательница и родственница мадам Шарме возвращались из монастыря; жизнь дома входила в обычную колею, столь разную для каждого из его обитателей.
Граф с нетерпением ждал Бамбоша.
По выражению лица он сразу понял, что произошла неудача.
– Ты промахнулся.
– Увы! Да, хозяин. Правда, напиток был высшего качества, доказательство тому – смерть монахини, которая его выпила.
Граф в бешенстве выругался и закричал:
– Бесполезный труп!.. Полиция поднята на ноги… Князь предупрежден об опасности… И Жермена все ему скажет!..
– Уж в этом можете быть уверены. Потому я и прибежал сразу после катастрофы…
– Правильно сделал. Через каких-нибудь четверть часа проклятый Березов может свалиться мне на голову… Надо торопиться. Подожди меня пять минут.
Князь подошел к флигелю, откуда неслись звуки прекрасно исполняемой музыки.
Когда он переступил порог, мелодия смолкла. Девушка, одетая в белое и розовое, с радостной приветливостью поспешно встала.
Она была скорее миловидной, чем красивой: рыжеватая блондинка, среднего, даже небольшого роста, пропорционально и изящно сложенная. Выражение лица было нежным и добрым, но немного робким, как у людей, которые редко бывают в обществе.