Один из священников натыкается на странную пару. Его внимание привлекла красота девушки. Нормальная реакция здорового человека, скучно патрулировать сутки напролет. Фотографическая память аналитика подняла из своих глубин текст записки и личное досье отца Иннокентия. Сверяясь с двумя документами, Димитрий продолжил анализ.

Личное дело утверждает, что чутье у патрульного выше среднего. Практика должна была отточить и обострить его еще больше. Тем не менее, попытка прощупать молодых людей на предмет запретного не удалась. Цитата из докладной: 'Поисковые молитвы вернулись, притащив мешанину ярости, боли и привкуса чего-то животного. Не злого или темного, нет. Самое близкое определение - дремучее'. По крайней мере, именно так священник интерпретировал вспышку ощущений. Ничего подобного раньше не было. Слишком короткая и непонятная информация, к тому же с последствиями. Как утверждает Иннокентий, по его нервам словно прошлись наждачной бумагой. Пощечина за попытку сканирования? Возможно.

Реакция патрульного вполне логична. Действия нареканий не вызывают. Перед глазами аналитика появилась картинка. Он словно увидел наяву, как отец Иннокентий, встряхнувшись подобно цепному псу и вызвав подкрепление, двинулся наперерез парочке. Готовность защищать свою паству сквозила в каждом движении. Даже ценой собственной жизни. Молодой еще. Похвально. Глупо, но похвально.

Дальше. Из документов удалось выяснить имена и место прописки Елены Смирновой. Застыв на мгновение, ручка стремительно метнулась к бумаге и несколько раз подчеркнула адрес девушки. На полях появилась пометка - 'проверить'. Парочка вызывала подозрения, не смотря на удостоверение Александра Стальнова. Аналитик нюхом чувствовал возможности сыграть с 'чертями' злую шутку. И упускать ее не собирался. Кстати, надо присмотреться к этому патрульному, если у отца Иннокентия есть чутье, надо немедленно переводить его в свой отдел. Кадры сейчас решают все. Как впрочем и всегда.

Все же не зря священник решил прощупать их в упор, расстояние сильно искажает данные. Но пробиться через защиту парнишки он так и не смог. Причем хуже всего было то, что Александр даже не замечал усилий священника. К тому же неосознанно укрыл свою спутницу, а с ней явно что-то нечисто. В докладной написано, что она нервничала. Паршивка мастерски скрывала свои чувства, но церковь не зря натаскивает своих людей.

Человек Графа вел себя спокойно. Переживал не больше других, реакцию людей на проверку святой отец хорошо изучил. В отличие от Елены. Не будь там мага, можно было бы надавить. К сожалению, указания были совершенно ясными - тринадцатых не трогать.

Синяя шариковая ручка, печально известная всему аналитическому отделу, походя подняла гриф срочности у доклада. На всякий случай. Базы данных церкви немногим уступали аналогичным у спецслужб, а в некоторых случаях - даже превосходили. Тайна исповеди - она только для чужих тайна. Механизм вздрогнул, и заворочался, собирая информацию со всего мира. Александром Стальновым и Еленой Смирновой заинтересовался один из древнейших институтов власти в мире.

Граф сидел в кабинете у начальства и с нетерпением поглядывал на часы. Опаздывают. Не зря говорят, что 'понедельник - день тяжелый'. Только в присутствии Власова координатор мог позволить себе снять маску стального командира, расслабиться и перестать контролировать мимику. Редко кто догадывался, чего это стоило молодому, в сущности, парню.

С минуты на минуту должны подъехать представители церкви, а мысли крутятся вокруг этого оборотня. Выдержит или нет? А сосредоточиться на церковниках необходимо. Вампиры - ключевой вопрос, и архиерей Павел наконец поставил его ребром. Хотя, святоши и так проявили редкое терпение, но сейчас подключился аппарат президента. На очередном заседании, глава государства мельком поинтересовался, как обстоят дела с упырями. Власову просто не оставили другого выбора, Москву начали готовить к полномасштабной операции по уничтожению вампиров. Своим авторитетом церковь сразу отбросила мирный вариант решения проблемы.

– Расслабься, Петр. Рано или поздно, это должно было случиться.

– Вы о чем?
– Фраза Власова выдернула его из дебрей размышлений.

– Приедет церковник. Поторгуемся по срокам, обсудим детали - ничего страшного. Мы и так долго с Никифором мурыжили, пора его кодлу к ногтю прижать. У них руки по локоть в крови. И не только руки.

– Да я не об этом переживаю. Сегодня Стальнова проверяют. Там все мутно, он же оборотень. Если все нормально пройдет - к завтрашнему вечеру можно печать ставить. Расчеты под него уже готовы. Нервы.

– Вот и замечательно, останется один участок. Ты говорил, у тебя есть подходящий человек?

– Нету. Паникует он сильно. Трус. Я за ним понаблюдал на кладбище, во время операции.

– Что, совсем никак?

– Даже хуже, чем я думал. Категорически против, он мне людей пожжет. Чертова восьмая печать, столько погибших.

– По этому вопросу новостей нет?

– Пока нет, сработали мастерски. Не могу понять, от кого информация ушла? Все проверили. Печать стоит, значит ключник жив. Надо заговаривать архиерею зубы, тянуть время. Войну лучшеначинать, когда город закроем, не раньше.

– Угу.
– Рассеяно буркнул Власов.
– Ты это президенту скажи.

Селектор пиликнул, прерывая разговор.

– Владимир Николаевич, приехал архиерей Павел с секретарем. Будут через две минуты.

– Ну пропускай, куда ж их девать-то.
– Генерал тяжело вздохнул и разорвал связь.
– На пенсию хочу. Устал.

Граф только кивнул. Последнее время в городе постоянно что-то происходило. Начали пропадать патрули, прошедшей ночью сразу три группы не вышли на связь. Восемь сверхов, а тут каждый на счету. И тишина.