Они прошли по ажурному мостику над бассейном.

В глубине воды виднелось темно-бурое пятно.

— Сожрали-таки, — с отвращением сказал герцог.

— Несчастные, — добавил граф. — Твоего, поди, сожрали-то.

Иеро вздрогнул. Значит, и в самом деле прислужнику грозила смерть. Хорошо, что он не настоящий мастер Раа. Тогда бы он встал перед мучительным выбором — побеждать, и тем обрекать невинное существо на смерть, или предлагать мир, подвергая свой родной Мир опасности спуститься на ступеньку другую по Лестнице Миров.

Они прошли дальше.

— Бельфлаи. Очень симпатичные существа, — герцог приглашающе вытянул руку, сюда, мол.

— Особенно Льга, — непонятно ухмыльнулся граф.

— Особенно Льга, — серьезно подтвердил герцог.

Они вошли в сектор бельфлаев.

Навстречу им выпорхнула бабочка. Нет, бабочка-человек. Еще раз нет. Крылатая дева.

— Привет вам, бескрылые! — голос ее звучал серебряным колокольчиком.

— Привет, жестокосердная, — ответил поклон герцог со всей учтивостью. Граф перещеголял его, выписав шляпою вензель необычайной сложности. Их, герцогов да графов с колыбели учат галантности. Нечего и пытаться угнаться за ними. Потому Иеро лишь слегка склонил голову.

И вообще! Нечего ему, служителю церкви, пялиться на порождение неизвестно кого.

Но глаз от крылатой девы оторвать было трудно.

Она лишь немногим уступала в росте Иеро, но сложением своим, хрупким и, в то же время, оставляющим ощущение исключительной гибкости и крепости, зачаровывала. Лицо же пленяло необычной, ангельскою красотой.

Наваждение. Морок. Искус.

— Мы давно с вами не встречались, герцог!

— Твой мир, Льга, слишком высок для нас. Пока доберешься, семь потов сойдет, а это так не эстетично. Лучше снизойди к нам, явись в облаке ладана, а мы уж постараемся, усеем твой путь розовыми лепестками.

— У вас столько роз не выросло.

— Выросло, выросло!

— Действительно, Льга, брат ввел розовую повинность. Каждый вассал обязан посадить у себя столько розовых кустов, сколько у него детей. А народ наш чадолюбив, и потому благоухание земель герцогства уже вошли в поговорку.

— Действительно? Нужно подумать. А ты кто, милый мальчик?

— Я? — на мгновение Иеро смутился. Назвали мальчиком, да еще милым. Захотелось ответить изысканно-остроумно, но ничего остроумного в голову не пришло. — Я обыкновенный человек.

— Замечательно! Так редко видишь обыкновенного человека, что поневоле это становится событием! Эй, Айше, Лиа, Инига! посмотрите, кто к нам пришел! Обыкновенный человек!

Из розового облачка, что висело над сектором бельфлаев. вылетели еще три крылатые девы.

— В самом деле, обыкновенный человек! Как удивительно! — защебетали они.

Веселятся. Ну и пусть себе веселятся. Какое ему, Иеро, дело до этих красоток.

— Обыкновенный человек, ваше сердце свободно?

— Сам не знаю, — чистосердечно ответил Иеро.

— Это неправильно. Знать, свободно ли сердце — это все, что вы знаете на Земле, это единственное, что вам и нужно знать.

— Я постараюсь узнать.

— Поздно, обыкновенный человек, поздно. Я беру ваше сердце себе, — крылатая дева, сказавшая эти слова, смотрела без тени улыбки. — Меня зовут Айше.

— Но с чем останусь я?

— С надеждой, обыкновенный человек. С надеждой и с мечтой.

— Это хороший обмен, — согласился Иеро.

— Это точно, — заверил его граф. — А мне ни надежды, ни мечты?

— Тебе? — крылатые девы засмеялись. — Тебе мечты мало. Ты слишком земной даже здесь, в Нави.

— Я такой, — видно было, что граф одновременно и печален, и радостен. Чему печалиться-то? Иеро взглянул на Айше, и понял — чему. Оно, конечно, морок, но морок, за который не жалко и сердце отдать.

— Вы постарайтесь подняться повыше, — сказала одна из крылатых дев. — А то далеко сниться. Пока дойдешь до вашего мира, уже и просыпаться пора.

— Мы постараемся. Верно, брат?

Герцог оторвал взор от Льги.

— Я буду биться изо всех сил.

— А ты? — спросила Иеро Айше.

— Мне придется биться сверх своих сил, — чистосердечно признался Иеро.

— Простой человек, тебе придется это сделать — свистящий, невыразительный голос произнес откуда-то сзади. — Но только этого мало.

Иеро оглянулся.

Насколько привлекал вид бельфлаев, настолько отталкивала внешность этой монструозии. Более всего она походила на паука, но паука чудовищного. Ему, пауку, не мух подавай, а бельфлаев. Или людей.