Отсюда я был вынужден предположить, что вне зависимости от нашего задания, это будет только первая фаза операции. Если это так, то нас используют как наживку. Следовательно, источник Главного Партизана в полиции не может быть одним из нас, следовательно, нами можно пожертвовать, а это, с точки зрения теории революционной борьбы, просто замечательно: больше мучеников за веру.

Если же, наоборот, мы были частью второй фазы операции, то Партизан мог использовать нас только в том случае, если считал нас абсолютно надежными. Эта идея меня порадовала, по-тому что означала получение ресурсов, необходимых для проведения операции и резко снижала для меня вероятность закончить в качестве тела на столе судебно-медицинского эксперта.

Эти размышления привели к немного обеспокоившей меня мысли. Партизан предложил мне пять тонн стоунов за одну операцию. Такие деньги не собрать подаянием, бренча на абазуки на углу улицы. Я был на Хелен только четыре месяца и за все это время ни разу не видел, чтобы СЛИВ в целях сборах средств на своё дело проводил хотя бы благотворительные распродажи домашней выпечки, и ещё реже видел рекламно-пропагандистские вечеринки стоимостью по тысячу стоунов на персону с толпами приглашенных сексапильных знаменитостей. Мой гонорар и обещание Главного Партизана достать мне тачку предполагали чьи-то очень глубокие карманы. Я был уверен, что это не сам Главный Партизан. Так же я был убежден, что все его рассусоливания насчет лемуров – ерунда. Я знал о нем немного, но ногти его рук были недавно отманикюрены, а его часы, сверкавшие в левом рукаве, стоили несколько моих гонораров.

Итак, примерно на такой ноте я осознал, что оказался обеими ногами на минном поле, о существовании которого и не подозревал. Выйти с него, сохранив все части тела при себе будет непросто. Я пожал плечами. Если вся эта история меня убьёт, по крайней мере, я умру в чистом белье.

Я спросил Летисию насчет душа. Она показала мне дорогу за дверь и в угол, где были сооружены водостоки. Шланг имелся, но занавеса или чего-то подобного не было, поэтому я бесстыдно оголился и вымылся. В качестве полотенца я использовал мою старую рубашку, затем натянул свежий наряд и вернулся в тюрьму.

С моего белья и прочей одежды были срезаны все бирки. Это меня немного удивило, по-скольку предполагало больший уровень профессионализма, чем ожидавшийся мной от ПЭФ.

Отсутствие бирок добавит работы местным ищейкам отслеживающим деятельность ПЭФ.

Только по одному этому многое можно было сказать, но я решил, что Партизан просто хочет впечатлить своим опытом людей. Это был неплохой способ повысить их уверенности в себе и он означал, что они знали его не так уж давно.

Я усмехнулся и подумал о вечере в баре перед дракой. ПЭФ, возможно, появился только по-сле того, как рухнула сеть. Главный Партизан явно прибыл для формирования организации, но по чьему приказу? Причина – власть – была очевидна, но менее очевидно было то, у кого её должны отнять и кому передать. По мере подготовки станет ясно, как будут разворачиваться события и у меня все зудело от нетерпения узнать, кто подписывает Главному Партизану чеки.

Один из похитителей с предыдущего вечера появился в проеме двери. Он бросил мне куртку, которую я легко поймал.

– О, кожа! Нам можно носить такое?

Он мгновение колебался.

– Ну да, это же для маскировки, разве нет?

Я кивнул.

– Разумно. – Натянув куртку, я сунул в один из карманов бутылку воды. Я последовал за мужчиной через дверь здания и вышел в переулок. В конце улицы был металлический забор из гофрированных листов, поэтому мы вернулись назад к месту ответвления другого переулка и прошли через ворота во двор многоквартирного жилого дома для бедноты. На парковке он направился к старой модели ховера «Гайдзин» и указал мне на место водителя.

– Ты хочешь, чтобы я вел машину?

– Просто делай то, что я тебе скажу и все будет отлично.

Я уселся за руль и ввел код зажигания, который он мне сообщил. Двигатель заурчал на первой же попытке. Я вывел на вспомогательный монитор технические характеристики машины и стало видно, что хотя машинка выглядела непрезентабельно, её двигатель был отрегулирован просто идеально или даже лучше.

– А этот монстр способен мчать.

– Да, но если мы не будем сильно невезучими, то это не потребуется. Веди, тихо и спокойно.

Я поднял ховер на воздушную подушку и мы отчалили. Он заставил меня накручивать по городу ленивые круги, пока высматривал в зеркало заднего вида нет ли за нами хвоста. Ничего не заметив, он начал указывать мне направление, уводя нас назад в центр Овертона. Когда мы оказались поблизости от главного управления полиции, я начал немного нервничать. Это, казалось, забавляло моего спутника.

– Расслабься, – сказал он. – Мы просто продолжим начатое другой группой.

– И что мы будем делать? – Когда я задал этот вопрос, показался Замок де Рейс.

Он усмехнулся.

– Ждать и наблюдать. Припаркуйся где-нибудь здесь и смотри в оба. Мы у ворот врага и скоро мы собираемся их снести.

Я припарковался на улице, удачно попав в свободное место между машинами и мы профланировали вниз до небольшого бистро с открытой боковой площадкой на тротуаре, откуда мы могли легко наблюдать за зданием полиции. Он сидел лицом к управлению, а я под углом, так что здание располагалось слева от меня и я мог видеть наш ховер, оставшийся справа. У Рея был небольшой наладонник, с которого он, как казалось, читал местные новости, но его большой палец нажимал на кнопку всякий раз, когда кто-то входил в здание или выходил из него.