Настя, увидев меня, с радостью затопала навстречу, однако, когда я посадил ее на колени, вдруг заявила «у-у-у!» и протянула ручки к кошаку. Тот быстро запрыгнул на другое колено.

– Теперь все в порядке? – поинтересовался я у дочери.

– Угу, – подтвердила она, а Рекс кивнул.

– Знаешь, – поделилась со мной Мари, – я даже слегка беспокоюсь! Настя натуральным образом разговаривает с этим котом, сядут рядом и беседуют… И не засыпает, если он не подойдет и не помяукает что-то. Сказки ей пытались рассказывать – не помогает.

– А кто рассказывал, эта рыжая корова? Да на ее фоне не то что кот, ишак и тот Шахерезадой покажется.

– Так ведь Настеньке пора учиться говорить! А этот чему ее научит?

– Думаю, она не только с ним разговаривает. Правда, доча?

– Ага.

– Ну вот видишь. Просто если ребенок растет в двуязычной среде, то говорить он, как правило, сразу на двух и начинает. Так что Настенька с рождения будет знать не только русский, но и кошачий, чем плохо!

– Тебе бы только поиздеваться! Сам бы почаще с дитем разговаривал.

– Тогда она будет знать не два языка, а сразу три. Нет, все-таки русский командный лучше начинать учить попозже, где-нибудь лет с четырех. Вот стукнет четыре, подарю ей мотоцикл и займусь педагогикой.

Мари рассмеялась, но, по-моему, зря – насчет мотоцикла я говорил вполне серьезно.

– Но все-таки, – продолжала она ябедничать на Рекса, – он иногда такое вытворяет! Вчера целый час ей что-то рассказывал, так она ко мне пришла чуть не в слезах и не успокоилась, пока я ее кота не приласкала.

– Наверное, делился тяжкими воспоминаниями об английской неволе, – предположил я.

Рекс снова кивнул.

– Вот видишь? Политическая ориентация у него совершенно правильная, плохому он Настеньку не научит.

На обед у величеств была уха, картошка с котлетами, брусничный морс и беседа про Антарктиду. Дело в том, что на прошлой неделе англичане озвучили свои территориальные претензии. И это при том что недавно оттуда вернулась наша экспедиция, натыкавшая российских флагов везде, где только можно! Гоша пребывал в некотором недоумении.

– Понимаешь, – объяснил я, – у них там есть институт новых технологий при адмиралтействе, а заправляет в нем доктор Буш. Так вот, когда начальство спросило его, что может понадобиться русским в Антарктиде, тот после недельных вычислений выдал результат. Оказывается, если мы рванем там нечто наподобие того, что бабахнуло на Тунгуске, произойдет растопление подледного слоя. И льды, как по смазке, поползут в океан… От айсбергов в Южном полушарии станет не протолкнуться. А потом они растают, и уровень Мирового океана несколько поднимется.

– На сколько? – задал вполне резонный вопрос Гоша.

– Буш дал вилку от пяти до ста двадцати метров.

На самом деле эту вилку дал я, а английский гений просто подогнал под нее свои расчеты, но говорить об этом я не стал из скромности.

– Неплохая точность, – улыбнулась Маша.

– Нормальная, клиентам, как видишь, хватило. Так что с пятым материком делать-то будем? Просто так отдавать англичанам – это они первые же и не поймут.

– Вот поэтому и отдать, – предложил Гоша. – Пусть ночами не спят, мучаются вопросом, какую на самом деле пакость мы им приготовили.

– Они что, задаром будут мучиться? – возмутилась Маша. – Только продать, причем торговаться буду лично я! Вам доверь – так вы за нее и миллиарда не получите. Фунтов, я имею в виду. Вот только не выйдет ли как с Аляской? Продали, а там золото с нефтью. Дядя, это к тебе вопрос, как к самому эрудированному.

– А при чем тут эрудиция? В ближайшие сто лет точно не выйдет, это вы не хуже меня знаете. А что там потом будет – даже я не в курсе. Но сильно подозреваю, что еще лет пятьдесят ничего не изменится, а к тому времени или Россия начнет золото в поясе астероидов добывать, или ей станет не до Антарктиды, неважно, чья она. Так что, если сможешь развести народ на приличные деньги, – я только «за».

Разобравшись с Антарктидой, я отправился в кабинет генерального архитектора, посмотреть, что там они с Машей придумали в качестве моего московского жилища.

При ближайшем рассмотрении проект оказался не так уж и плох – нечто вроде маленькой крепости с четырьмя башнями по углам и одной, тонкой и высокой, как минарет, в центре.

– Линейка и транспортир у вас тут найдутся? – поинтересовался я и, получив просимое, приступил к измерениям.

– Не годится, – с сожалением констатировал я минут через десять.