— О'кей, Пузан, выкладывай. Что там за история?

Ну так там и истории-то никакой нет. Этот, как его,

Кьеркегор, был сыном богатого купца в Копенгагене, время — Викторианская эпоха, самое начало. Старик был суровым, страдающим комплексом вины мерзавцем и детей своих воспитывал соответственно. Они были ярыми протестантами. Еще в юности у Кьеркегора немного поехала крыша.

— Есть сведения, что он как-то раз побывал в публичном доме, — объяснил Пузан.

— Как-то раз? — спросил я.

— Он очень винил себя за это, — сказал Пузан. — Скорей всего, тот сексуальный опыт оказался у него единственным. Позднее он обручился с девушкой по имени Регина, но разорвал помолвку.

— Почему? — спросил я.

— Посчитал, что они не будут счастливы, — ответил Пузан. — Он страдал от тяжелых депрессий, как и его отец.

— Я так понимаю, что это не комедийный сериал, Пузан? — уточнил я.

— Нет, — даже не улыбнулся он. — Это очень печальная история. После разрыва — причины никто так и не понял — Кьеркегор на какое-то время уехал в Берлин и написал книгу, которая называется «Или — или». Потом вернулся в Копенгаген, втайне надеясь на примирение с Региной, но узнал, что она обручилась с другим.

Тут он умолк и посмотрел на меня так горестно, словно это была величайшая трагедия в истории человечества.

— Понятно, — проговорил я, выдержав паузу. — А что он делал потом?

— Написал много книг, — ответил Пузан. — Он мог принять сан священника, но не захотел делать карьеру на религии. По счастью, от отца ему досталось значительное состояние.

— Похоже, это единственное его достижение, — заметил я.

Что, она сказала — девятнадцатый, Джордж? Здесь, моя милая, мы девятнадцатые. Один с говядиной и почками и один с курицей и грибами, точно. Отлично. Спасибо. Очень быстро. Конечно, в микроволновке. Кусай осторожно, этими пирогами весь язык обжечь можно. Внутри они горячее, чем кажется. М-м, неплохо. А твой как? Отлично. Так Пузан Пассмор, да. Я спросил, был ли Кьеркегор признан при жизни.

— Нет, — ответил Пузан. — Его книги считали странными и туманными. Он опередил свое время. Он основоположник экзистенциализма. Выступил против всеобъемлющего идеализма Гегеля.

— На первый взгляд, Пузан, это не тянет на материал в прайм-тайм на коммерческом телевидении, — сказал я.

— Книги — это так, между прочим, — стал объяснять он. — Основной упор будет на любовь Кьеркегора к Регине. Он так и не смог ее забыть, даже когда она вышла за другого.

— Что у них было? Они сошлись? — поинтересовался я. Своим предположением я его здорово шокировал.

— Нет-нет, он лишь видел ее в Копенгагене — в те годы это был маленький город, — но никогда с ней не заговаривал. Только раз они столкнулись в церкви, и ему показалось, что она сейчас что-то скажет, но она промолчала, он тоже. Это была бы потрясающая сцена, — сказал он. — Потрясающие эмоции, без единого слова. Только крупные планы. И разумеется, музыка.

Очевидно, в этот момент они были близки как никогда больше. Кьеркегор попросил у ее мужа разрешения писать ей, но тот отказал.

— Но он любил ее всю жизнь, — сказал Пузан. — И все завещал ей, хотя после смерти от его состояния уже мало что осталось.

Я спросил, от чего он умер.

— От легочной инфекции, — ответил Пассмор. — Но по моему мнению, на самом деле от разбитого сердца. Он утратил вкус к жизни. По сути, никто его страданий не понимал. Когда он лежал на смертном одре, его дядя сказал ему, что ничего особенного с ним не происходит, надо перестать сутулиться — и все пройдет. Ему было всего сорок восемь, когда он умер.

Я спросил, чем еще занимался этот тип, помимо сочинительства. Ответ последовал — ничем особенным, ну, еще ездил в деревню. Я спросил:

— И где же здесь интрига, Пузан? Где саспенс?

Он ошарашенно на меня посмотрел и ответил, что это не триллер.

— Но ведь нужно, чтобы твоему герою что-то угрожало, — напомнил я.

— Ну, одно время сатирические журналы нападали на него, — выдал Пузан. — Это его очень ранило. Они потешались над его брюками.

— Над его брюками? — переспросил я.

Знаешь, Джордж, честное слово, мне с трудом удавалось сохранять серьезность во время нашего разговора.

— Да, они печатали карикатуры, в которых изображали его в брюках со штанинами разной длины.

И вот, как только он произнес «карикатуры», я вспомнил ту, из «Паблик интерест», и все разом встало на место. Да, ты все верно понял. У этого парня образовался странный пунктик — он отождествляет себя с Кьеркегором. Все из-за проблем в семье. Но я и виду не подал. Только кратенько резюмировал то, что он мне тут наплел.