— Насколько я понимаю, ваше такси сломалось и вы торопитесь на поезд. Могу ли я предложить вам подвезти вас до станции? — бодро произнес он.

— Вы так любезны... — Лин говорила как с незнакомым человеком; собственно, это почти так и было. Он не так давно стал хирургом-консультантом в Бродфилде и сталкивался в основном с хирургическими сестрами. Иногда он бывал и в Бартраме — терапевтическом отделении, но она не думала, что он может узнать ее.

Однако не успела она сесть рядом, как убедилась в обратном.

— Отделение Бартрам. Младшая сестра. Верно? — Решительный тон Уорнера Бельмонта говорил скорее о констатации факта, чем о вопросе.

— Да. Я была сестрой в Бартраме. Моя фамилия Эсолл, — ровно ответила Лин.

— Я знаю. Я вас хорошо помню, — последовал странный ответ.

На какой-то приятный момент Лин почувствовала удовольствие, что ее помнят. Но немедленно последовала отрезвляющая мысль, что феноменальная память и невероятная наблюдательность — качества, на которых строилась легенда об Уорнере Бельмонте... Ходили и другие слухи — например, что мистер Бельмонт совершенно не переносит несерьезности; что он безупречен, как и его работа; что его частная жизнь совершенно скрыта от чужих глаз, так что, по мнению бродфилдских сплетниц, он ее вообще лишен; что сестры для него (и даже старшие) не женщины, а просто удобные роботы для исполнения его приказов.

Да ладно, думала Лин, что мне его репутация, я с ним больше не увижусь. И в этот момент девушка поняла, что он, коротко глянув на нее, переспрашивает:

— Была? Разве вы не в отпуск едете?

— Нет. Я уезжаю насовсем, потому что выхожу замуж.

— Сейчас уезжаете? К себе домой?

— У меня нет своего дома. Родители умерли, и я собираюсь выйти замуж в Эмберли, где приходский священник — мой очень старый друг Деннис Дорн. Я буду жить у мистера и миссис Дорн до свадьбы, то есть примерно месяц.

— Хм... Грустно.

— Грустно?! — Удивление сделало ее вопрос резким.

— Не для вас, конечно, — послышался спокойный ответ. — Просто я подумал о бесполезности женского образования: они осваивают сложные специальности только затем, чтобы все бросить, выходя замуж. Но едва ли это вас волнует. Ведь вы рады, что выходите замуж?

Лин помедлила.

— Да. Женщина всегда хочет выйти замуж.

Ей не хотелось подлаживаться и выражать сожаление о том, что да, все, что она знает и умеет, будет отброшено как ненужное, когда она примется вить гнездо для Перри и детей, о которых она мечтала.

Он промолчал. Они уже приближались к станции. Внезапно он спросил:

— Эмберли? Вам придется сделать пересадку?

— Да, на городском вокзале.

— Тогда, может быть, я вас прямо туда и отвезу? Мне самому надо в центр, и я вас там высажу.

Лин поблагодарила его и с облегчением уселась поудобнее. Машина развернулась и поехала прямо. Она не особенно задумалась над вопросом, который он ей задал, и мысленно искала тему, которая могла бы его заинтересовать.

Однако он сам выбрал тему. Снова вопрос:

— Я не мог вас видеть в операционной?

— Нет. Только когда я привозила больных на операцию.

— Конечно, вы не работали со мной. У вас нет опыта работы в хирургии. А в терапевтическом вы долго проработали?

— Довольно долго. — Снова детская строптивость заставила Лин промолчать о том, что до назначения Бельмонта в Бродфилд она прошла полный курс подготовки операционной сестры при его предшественнике на посту консультирующего хирурга. Теперь, когда она уезжала насовсем, незачем было оставлять данные о своих личных делах в знаменитой памяти Уорнера Бельмонта!

Снова наступило молчание; они медленно, с остановками, пробирались через узкие улочки университетского городка. Когда машина на мгновение остановилась у серых стен одного из колледжей, Уорнер Бельмонт указал девушке на здание:

— Моя альма матер.

— Вы учились в Сент-Питере? — спросила Лин.

— Да. Перед тем как заработал свои степени в медицине, разумеется. Для вас это очень-очень давно! — Его быстрый улыбающийся взгляд будто приглашал ее посмеяться вместе с ним, и внезапно ей тоже этого захотелось.

— Ну конечно, тысячу лет назад! — кротко ответила она и была вознаграждена его веселой улыбкой, оценившей ее понятливость. Оказывается, не такой уж он сухарь!

На вокзале он пожелал ей счастья и уехал, влившись в поток машин. Лин глядела вслед машине, пока она не исчезла, и пошла к своему поезду. Какое неожиданное последнее звено связи с Бродфилдом. И оно тоже разорвалось.

Осенний день клонился к закату, когда она сошла с поезда в Эмберли. Еще от станции ей были видны освещенные окна в доме ректора[1], и она почувствовала, что там ее ждут. Тропинка шла по лужайкам для игр, ведя к дому, стоящему в тени квадратной башни церкви, где Лин предстоит венчаться.