— Чего он хочет добиться, обращаясь с письмами к тебе? Лучше бы ты позволила мне ответить ему вместо тебя.

Она покачала головой.

— Нет. Ты можешь прочитать его — мне бы даже хотелось, — сказала она, передавая ему письмо. — Я отвечу ему сама. Потому что теперь я это могу. Видишь ли, Деннис, теперь у меня нет никаких чувств к Перри — совершенно никаких. — Она засмеялась: — По-моему, самое время тебе сказать: «А я что говорил?»

Он сложил письмо и отдал ей.

— Хочу только поздравить тебя с твоей уравновешенностью, которая, как я знал, всегда была характерна для тебя и которая должна была снова вернуться, когда ты преодолела этот удар судьбы. Но это очень бесцеремонное письмо. Ты ведь можешь не отвечать на него.

— Да, — медленно сказала она. — Но почему-то я думаю, что все же напишу ему. Мне безразлично, увижу ли я еще раз Перри или нет, но Герду мне бы хотелось встретить, хотя бы один раз.

— Это страшно похоже на любопытство — нужно посмотреть, что это за девушка, которая вытеснила тебя из его сердца, ведь так? — предупредил ее Деннис.

— Нет, это не то. — Улыбка Лин была уверенной. — Просто я помню, что сказала я Мэри тогда. Что я считаю вероятным, что та девушка ничего и не знала обо мне. И кажется, я была права. Но теперь-то она знает все, и я думаю, что, выйдя замуж за него, она ничем меня не обделила. Видишь ли, несмотря на всю легковесность письма Перри, я думаю, что у Герды бывали тяжелые моменты из-за меня, и мне бы хотелось убедить ее, что ее душа должна быть спокойна. Вот почему я сама отвечу на письмо и встречусь с Гердой, как просит Перри.

Деннис негромко сказал:

— Ты великодушна, Лин, и вообще прекрасный человек, мы с Мэри всегда это знали. Ты заслуживаешь счастья.

Лин покачала головой, как бы протестуя против его похвалы. Но все равно на сердце у нее стало тепло от того, как верно он понимает мотивы ее действий.

Она решила не терять времени и сразу же ответить на письмо Перри, и, выбрав спокойные минуты во время работы на следующий же день, она села в своем кабинете за письмо. У нее была привычка сначала приготовить конверт и надписать его. Она так и сделала и праздно сидела, теребя бумагу и думая, о чем написать Перри. Начало письма шло с некоторым трудом, но потом слова нашлись и она стала писать легко и непринужденно. Короткое письмо было вскоре кончено последней импульсивной фразой:

«Мне было приятно получить весточку от тебя. Пожалуйста, пиши еще, как ты хотел. Буду с нетерпением ждать нашей встречи».

Она колебалась, думая, как подписаться, но потом, не желая прибегать к официальным фразам вроде «искренне твоя» (какая же «твоя»?..), она просто написала «Лин». Положила ручку и приготовилась перечитать написанное. В этот момент в дверь торопливо постучали, и ее младшая практикантка предстала на пороге, слегка важничая дурной новостью, которую она принесла.

— Ох, сестра! — драматически сказала она. — Младшая сестра просит вас скорее прийти, пожалуйста! Что-то случилось с кипятильником в дезинфекционной, вода льется на пол; там никого не было, и воды уже чуть ли не по щиколотку!..

— Хорошо. Не надо терять голову, сестра! — Лин спокойно поднялась, отложив письмо в сторону. Она пошла в дезинфекционную, которая была действительно в состоянии некоторого затопления, младшая сестра, балансируя на каблуках, пыталась нащупать вентиль под кипятильником. Прошло несколько минут, прежде чем соединенными усилиями обеих удалось завернуть кран; потом Лин позвонила слесарям и велела практикантке вытереть пол, после чего пошла назад в свой кабинет.

Но кто-то уже ждал ее там. Уорнер Бельмонт повернулся к ней.

— Извините, мистер Бельмонт, — быстро сказала она. — Вы хотите сделать обход палаты?

— Нет, только посмотреть, да я уж и сделал это. Бейнера можно выписывать. Я думаю, мы все хорошо поработали с ним. Последние одна-две недели у вас в Принстоне совершенно успокоили меня на его счет — теперь у него дело пойдет хорошо. Но я хочу, чтобы на его место положили еще одного моего больного из мужского хирургического. Это мальчик по фамилии Дэлглиш. Ему потребуется специальное наблюдение...

Он продолжал знакомить Лин с ее будущим больным, а затем встал, собираясь уйти. И в этот момент она решила — импульсивно и не вовремя — приступить к трудному разговору о Еве. Она вдруг услышала самое себя, говорящую:

— Мистер Бельмонт, можно мне поговорить с вами по поручению мисс Адлер? — Только бы у него нашлось достаточно способности понимать — сейчас ей это было так нужно ради Евы, а не для самой себя!

— По поручению Евы? — Это удивленное повторение ее слов уже не давало никакой надежды на одобрение. Но Лин очертя голову бросилась в разговор:

— Да... хотя вам может показаться странным, что она обратилась ко мне с такой просьбой — поговорить с вами. С профессиональной точки зрения я, конечно, не имею права вмешиваться...

Уорнер повернулся, чтобы поудобнее опереться о стол, и сложил руки.

— Давайте с самого начала уточним, — сказал он тем тоном терпеливого снисхождения, который казался Лин очень холодным. — Значит, вы говорите, что Ева просила вас передать что-то такое, что она сама не в состоянии лично сказать мне?