— Отличное знание анатомии, говорите? — рассеянно пробормотал он. — Ну что ж, поживем — увидим. Как это необычно, — продолжал он, бережно укладывая на место тело Рэнкина, — его лицо совершенно непроницаемо. Если бы по нему хоть что-нибудь можно было прочесть! А сейчас мне бы хотелось, если можно, повидать сэра Хьюберта.

— Я выясню, — сказал доктор Янг официальным тоном и оставил Аллейна в кабинете наедине с трупом.

Хэндсли уже ждал в холле. С ним были Найджел и Анджела. Найджел был потрясен переменой в поведении хозяина дома и принял ее ближе к сердцу, чем все остальное, случившееся после смерти Рэнкина. Хэндсли выглядел ужасно. Его руки дрожали, и он передвигался, немного пошатываясь.

Аллейн вошел в холл и был официально представлен маленьким доктором Янгом, которого, по-видимому, приводил в некоторое замешательство отчетливый оксфордский выговор инспектора.

— Сожалею, что вам пришлось подождать, — сказал Хэндсли. — Я готов ответить на любые вопросы, которые вам будет угодно задать.

— Их пока совсем немного, — ответил Аллейн. — Мисс Норт и мистер Басгейт дали мне подробный отчет обо всем, что здесь произошло со вчерашнего вечера. Как вы полагаете, мы могли бы перейти в другую комнату?

— Гостиная в вашем распоряжении, — отозвался Хэндсли. — Вы, наверное, хотели бы видеть нас там по очереди?

— Это было бы великолепно, — согласился Аллейн.

— Остальные в библиотеке, — сказал Найджел.

Хэндсли повернулся к инспектору:

— Так что же, пройдем в гостиную?

— Полагаю, что могу задать вам несколько вопросов прямо здесь, а остальные пусть подходят туда попозже. Я правильно понимаю, сэр Хьюберт, что мистер Рэнкин был вашим старым другом?

— Я знал его с рождения. Просто не могу поверить в эту ужасную трагедию. Невероятно! Мы… мы все так хорошо знали его. Это, должно быть, кто-то посторонний. Наверняка.

— Сколько у вас слуг? Я бы хотел попозже с ними повидаться. А пока что мне бы хотелось знать их имена.

— Да, конечно. Безусловно, каждый должен… должен отчитаться в своих действиях. Но мои слуги! Все они у меня уже многие годы. Не могу себе представить, чтобы у кого-то нашелся мотив.

— Мотив совершенно не обязательно должен бросаться в глаза. Если можно, составьте мне список.

— Мой дворецкий — русский по происхождению. Он поступил ко мне на службу двадцать лет назад в Петербурге и с тех пор не расстается со мной.

— Он хорошо знал мистера Рэнкина?

— Очень хорошо. Рэнкин много лет регулярно гостил здесь и был в отличных отношениях со слугами.

— Мне сказали, что кинжал — русского происхождения?

— Его история русская, но происхождение — монгольское, — возразил сэр Хьюберт и коротко изложил сведения о кинжале.

— Гм, — сказал Аллейн. — Почерк русский, а кинжал монгольский. Ваш слуга видел этот восхитительный музейный экспонат?

— Да. Должен был видеть. Сейчас я припоминаю, что он был в холле, когда Рэнкин впервые продемонстрировал кинжал.

— Он как-нибудь отреагировал на него?

— Василий? Нет. — Хэндсли поколебался и повернулся к Найджелу. — Хотя… минуточку. Он вроде бы что-то сказал, когда Токарев рассуждал о кинжале и его связи с «братством»?

— Кажется, да, — медленно вымолвил Найджел. — Он подал какую-то реплику по-русски. Доктор Токарев сказал: «Этот крестьянин согласен со мной», а вы, сэр, отпустили его.

— Так все и было, — подтвердила Анджела.

— Понятно. Интересное совпадение. Кинжал, ваш дворецкий и ваш гость — все одной национальности.

— Ничего удивительного, — сказала Анджела. — Дядя Хьюберт всегда интересовался Россией — особенно после войны. Чарлз был хорошо знаком с его коллекцией оружия и специально принес эту ужасную вещь, чтобы показать дяде Хьюберту.

— Так. Представляет ли кинжал интерес с точки зрения коллекционера?

Хэндсли вздрогнул и посмотрел на Анджелу.

— Огромный интерес, — сказал он. — Я даже хотел купить его.

— Вот как? А мистер Рэнкин собирался его продавать?

Наступило неловкое молчание. Найджел уныло собирался с мыслями, чтобы прервать его. Но это сделала Анджела.

— Вы очень устали, дядя Хьюберт, — мягко сказала она. — Позвольте, я сама расскажу мистеру Аллейну.

Не дожидаясь ответа, она повернулась к инспектору.

— Чарлз Рэнкин, шутки ради, написал вчера вечером завещание, по которому кинжал после его смерти должен перейти к моему дяде. Мистер Басгейт и мистер Артур Уайлд, еще один из гостей, подписали документ. Все это делалось в шутку.

Аллейн, ничего не говоря, сделал пометку в блокноте.

— Возможно, этот документ мне впоследствии понадобится, — сказал он, — а теперь, пожалуйста, о других слугах.