Токарев издал короткий, всхлипывающий звук, похожий на стон.

— Так, — сказал Аллейн. — Давайте-ка зажжем мой фонарь.

Луч фонаря осветил Токарева, лежащего ничком, и Найджела, сидящего на нем верхом.

— Возвращайтесь на пост, Банс, да поживее, — приказал инспектор. — Грин еще там?

— Да, сэр, — выдохнул Банс, — мы услышали ваш свист.

— Мисс Норт, мистер Басгейт и я выезжаем на «бентли» в течение десяти минут. Держите ворота открытыми и не останавливайте нас. А потом смотрите, чтобы мышь не проскочила! Теперь идите.

— Да, сэр, — прогудел Банс, и бычий глаз растаял в темноте.

— Так вот, доктор Токарев. Этот славный револьвер будет упираться вам между ребер, и я думаю, что вы пойдете спокойно.

— Проклятье! Проклятье! — бешено вскрикнул Токарев по-русски. Что-то резко щелкнуло.

— Да, осмелюсь сказать. Пошли, вставайте.

Трое стояли лицом к лицу в темноте, к которой их глаза уже привыкли.

— Не думаю, что у него при себе оружие, — сказал Аллейн, — но все-таки посмотрите, Басгейт, хорошо? Доктор Токарев, считайте себя под арестом. В карманах ничего? Точно? Все правильно. Теперь сюда, быстро. О черт, слишком поздно! Уже поднялся шум и гам. Ну что ж, ничего не поделаешь.

Голоса доносились из дома. Две фигуры обрисовались на фоне распахнутого окна кабинета.

— Аллейн! Басгейт! — звал сэр Хьюберт.

— Мы здесь! — отозвался Аллейн. — Ничего не случилось!

— Как это не случилось?! — вдруг завопил русский. — Еще как случилось! Я под арестом! Я, невиновный в убийстве! Сэр Хьюберт! Мистер Уайлд!

— Пошли, — сказал Аллейн, и они с Найджелом потащили своего пленника к дому. Хэндсли и Уайлд встретили их в слабом круге света, падающего из окна.

— Всего лишь небольшие «салочки по-русски», — объяснил Аллейн. — Доктору придется немного погостить вдали от дома.

— Доктор Токарев, — сказал сэр Хьюберт, — как это ужасно!

— Токарев! — пробормотал Уайлд Найджелу. — Все-таки Токарев!

Найджел не мог понять, прозвучала ли в голосе Уайлда нотка явного облегчения, или ему показалось. Русский яростно протестовал, потрясая руками в наручниках. Найджелу безумно захотелось хихикнуть.

— Сэр Хьюберт, — продолжал Аллейн, дождавшись, пока русский смолкнет, — пожалуйста, возвращайтесь с мистером Уайлдом в дом. Можете кратко объяснить остальным, что произошло.

— Что вы собираетесь делать?

— Мы будем некоторое время отсутствовать. Я попрошу мисс Анджелу отвезти нас в здешний полицейский участок. Доктор Токарев…

— Я невиновен! Спросите крестьянина Василия, дворецкого! Он знает — в тот вечер… я должен рассказать вам!

— Должен предупредить вас, — вмешался Аллейн, и Найджел увидел, как он метнул враждебный взгляд на Уайлда, — все, что вы скажете, может быть использовано против вас. Впоследствии, если пожелаете, вы сможете сделать официальное заявление. А теперь, сэр Хьюберт, и вы тоже, мистер Уайлд, идите, пожалуйста, в дом. Я с вами свяжусь позднее.

— Законники! — прорычал Токарев им вслед. — Адвокаты! Судьи! Юристы! Как вы их называете? Я их просто побью!

— Ну конечно, побьете. И скажите спасибо этому юноше, — сказал Аллейн, когда остальные ушли. — Пошли, Басгейт, в гараж. И, доктор Токарев, чтоб я больше не слышал «Смерти Бориса»!

Он решительно вывел их к подъездной дороге, где они нашли Анджелу в тихо урчащем «бентли».

— Молодчина! — мягко сказал Аллейн. — Доктор Токарев едет с нами, как видите. Садитесь, доктор. Басгейт, вы спереди. В местную тюрьму, мисс, пожалуйста.

— Силен! — прошептала Анджела, когда «бентли» рванулся с места.

— Действительно силен! — согласился Найджел. — Токарев арестован.

— За убийство?

— За что же еще?

— Но… он все время пел «Смерть Бориса»!

— Видимо, не все.

— Ну, вот и приехали, — очень скоро объявила Анджела, затормозив у дверей тюрьмы.

— Подождите нас, — попросил Аллейн. — Пойдемте, доктор Токарев.

Сержант полиции пригласил их в ярко освещенную, чисто вымытую комнату. Высокий офицер в голубой униформе тепло приветствовал посетителей.

— Инспектор Фишер — мистер Басгейт, — походя представил Аллейн. — А это доктор Токарев. Я хочу предъявить ему обвинение в…

Токарев, до сих пор молчавший, встрепенулся:

— Я невиновен в убийстве!

— А кто говорит, что вы в нем виновны? — устало ответил Аллейн. — Обвинение будет в заговоре и подрывной деятельности, если это правильная формулировка. Я вечно в них путаюсь, правда, Фишер? Этот человек обвиняется в соучастии в деятельности русского общества, имеющего штаб-квартиру на улице Литтл Рэкуит, 101, в Сохо. Он обвиняется в публикации и распространении некоторых памфлетов, содержащих подстрекательства к измене и подрывной деятельности и… черт возьми, в любом случае это — обвинение!