Тугра (монограмма Орхана, первого султана, взявшего Город осадой).

Тугра Мехмеда.

Человек, которому самой судьбой предначертано было, так сказать, затянуть мусульманскую петлю вокруг Константинополя, родился через десять лет после осады Мурада. Согласно турецкой легенде, 1432 год стал годом предзнаменований. Многие лошади рожали двойни; деревья гнулись под тяжестью плодов, длиннохвостая комета появилась на полуденном небе над Константинополем. Ночью 29 марта султан Мурад ожидал во дворце в Эдирне, когда придет новость о рождении ребенка. Не в силах заснуть, он начал читать Коран. Лишь только он добрался до Суры победы — стихов, предсказывающих победу над неверными, — как гонец принес ему весть о появлении на свет сына. Его назвали Мехмедом (турецкая форма имени Мухаммед) — так звали отца Мурада.

Подобно многим пророчествам, предвестия ощущаются таковыми лишь в свете последующих событий. Оба единокровных брата Мехмеда, третьего сына Мурада, были существенно старше его, и мальчик никогда не являлся любимцем отца. Его шансы стать султаном были весьма зыбки. Что касается обстоятельств появления Мехмеда на свет, то, возможно, немалое значение здесь имеет неизвестность относительно национальной и религиозной идентичности его матери. Вопреки усилиям некоторых турецких историков, пытающихся доказать, что она была мусульманкой турецкого происхождения, есть немалая вероятность, что она была рабыней с Запада, плененной во время набега на пограничные области или захваченной пиратами. Возможно, она была сербкой или македонянкой и скорее всего родилась христианкой. Подобное происхождение проливает свет на парадоксы натуры Мехмеда. Но каким бы ни был его генетический «коктейль», по характеру Мехмед оказался совершенно несхож со своим отцом Мурадом.

К середине XV века османские султаны давно перестали быть невежественными вождями племен, руководившими военными отрядами, не слезая с седла. Горючая смесь джихада и грабежа уступила место гораздо большей умеренности. Султан по-прежнему пользовался огромным престижем в качестве величайшего вождя священной войны в землях ислама, но это все в большей степени становилось инструментом династической политики. Османские правители теперь именовали себя «султаны Рума» — титул, содержавший в себе претензию на обладание наследием древней христианской империи, — или «падишахами», согласно высокопарной персидской формулировке. От византийцев они усвоили (развив его) вкус к проведению сложной системы церемоний. Их дети-принцы проходили формальное обучение, дабы занять высокий пост. Они жили во дворцах за высокими стенами. Доступ к султану тщательно регламентировался. Страх перед ядом, интригами и убийством все более отдалял правителя от его подданных (процесс усилился в результате гибели Мурада I от рук сербского агента [11] после первой битвы на Косовом поле в 1389 году). Правление Myрада II стало поворотным моментом в этом процессе. Он по-прежнему именовал себя «бей» — древний титул знати в Турции, предпочитая его более пышному «султан», и пользовался популярностью у народа. Венгерского монаха брата Георгия удивляла скромность церемониала при дворе Мурада II. «Ни на его одежде, ни на его лошади нет особого знака, который позволил бы его отличить. Я видел его на похоронах его матери, и если бы мне на него не указали, я бы не признал его». В то же время начала появляться дистанция между султаном и окружающим миром. «Он не вкушает ничего прилюдно, — замечает Бертрандон де ла Брокьер, — и почти никто не может похвастаться тем, что они слышали, как он говорит, или видели, как он ест или пьет». Этот процесс привел последующих султанов в закрытый мир дворца Топкапи с его белыми внешними стенами и тщательно выработанным ритуалом.

Именно такая чопорная атмосфера османского двора окружала Мехмеда в детские годы. Проблема престолонаследия серьезно сказывалась на воспитании султанских детей мужского пола. Прямая передача власти от отца к сыну в рамках династии являлась непременным условием выживания империи. Защиту ее обеспечивала гаремная система, поставлявшая необходимое количество выживших детей мужского пола. Однако в ней же крылась причина великой уязвимости империи. Трон сделался предметом соперничества между наследниками. Закон не давал никаких преимуществ старшему из них: принцы, которым удалось уцелеть, после смерти султана просто добивались власти силой. Исход считался зависящим от воли Божией. «Если Он решил, что ты должен унаследовать царство после меня, — писал один из позднейших султанов своему сыну, — то никто из живущих не сможет помешать этому». В действительности вопрос о престолонаследии часто зависел от исхода борьбы за центр: победителем оказывался наследник, завладевший столицей, сокровищницей и получавший поддержку армии. Это могло помочь выжившему и наиболее подходящему претенденту прийти к власти или, напротив, привести к гражданской войне. Османская империя едва не погибла в начале XV века в результате братоубийственной борьбы за власть, причем Византия самым непосредственным образом оказалась вовлеченной в эту борьбу. Использование династической слабости стало почти что государственной политикой Константинополя, поддерживавшего соперничающих между собой претендентов на престол.

Стремясь уберечь наследников от упреждающих ударов, а также обучить их тому, что должен уметь правитель, султаны отправляли своих сыновей (в весьма юном возрасте) управлять провинциями под бдительным присмотром тщательно выбранных наставников. Первые годы жизни Мехмед провел в дворцовом гареме Эдирне, однако в возрасте двух лет его послали в Амасию, главный город Анатолии, дабы там он мог сделать первые шаги на пути к образованию. В то же время старший из его единокровных братьев, двенадцатилетний Ахмед, стал правителем города. Темные силы преследовали принцев в течение последующего десятилетия. В 1437 году Ахмед внезапно умер в Амасии. Шесть лет спустя, когда правителем был другой единокровный брат Мехмеда, Али, в городе произошло ужасное и таинственное событие — османский вариант истории «Принцев Башни». Один из представителей верхушки знати, Кара-Хизир-паша, отправился в Амасию (причем неизвестно, по чьему приказу). Ему удалось проникнуть во дворец ночью и задушить в постели как Али, так и обоих его маленьких сыновей. Целую ветвь фамилии уничтожили в одну ночь, и Мехмед остался единственным наследником престола. Черной тенью этих мрачных событий стала длительная борьба за власть в государстве внутри правящего класса Османской империи. Во время своего правления Мурад усилил корпус янычар, набиравшихся из славян, и повысил некоторых перешедших в ислам христиан, сделав их визирями, — он пытался уравновесить власть старой турецкой знати и армии. То было состязание, финалу которого суждено было разыграться под стенами Константинополя девять лет спустя.

Смерть Али, любимого сына Мурада, глубоко потрясла султана — хотя в то же время вполне вероятно, что Мурад самолично отдал приказ о казни сына, когда открылся заговор, организованный принцем. Однако он понимал — теперь у него нет иного выбора, кроме как призвать в Эдирне юного Мехмеда и взять под контроль его воспитание: одиннадцатилетний мальчик оставался единственной надеждой османской династии. Мурад пришел в ужас, вновь увидев сына: тот оказался упрямым, своевольным и, можно сказать, совершенно необразованным. Мехмед открыто отказывался повиноваться своим прежним наставникам, не давая себя наказывать и не изучая Коран. Мурад призвал знаменитого муллу Ахмеда Гурани, приказав ему привести юного принца к повиновению. С палкой в руке мулла отправился к наследнику. «Твой отец, — сказал он, — послал меня к тебе учить тебя. Но если ты не будешь слушаться, я тебя накажу». Мехмед громко расхохотался в ответ на угрозу, но мулла задал ему такую трепку, что тот сразу взялся за учение. Под руководством отличного наставника Мехмед начал усваивать Коран, а затем продолжил расширять свои познания. Мальчик обнаружил исключительную понятливость, удваивавшуюся за счет железной воли к успеху. Он преуспел в постижении языков — по единодушному мнению историков, он знал турецкий, персидский и арабский и вдобавок умел говорить по-гречески, на славянском диалекте и немного по-латыни — а также увлекался историей и географией, наукой, инженерным делом и литературой. Все это позволяло надеяться, что он станет выдающейся личностью.

1440-е годы стали новым кризисным периодом для османов. Возникла угроза для империи в Анатолии: восстал один из ее туркменских вассалов, бей Карамана, а тем временем на Западе готовился новый крестовый поход во главе с венграми. Мурад решил ослабить угрозу, заключив перемирие на десять лет, собираясь разобраться с непокорным беем. Однако прежде чем отправиться в дорогу, он предпринял необычный шаг — отказался от трона. Мурад опасался начала гражданской войны в государстве и хотел закрепить власть за Мехмедом прежде, чем умрет сам. Возможно, свою роль сыграла усталость от жизни. Бремя, связанное с его высоким положением, тяготило султана. Кроме того, Мурад был подавлен гибелью своего любимого сына Али. В возрасте двенадцати лет Мехмед короновался в Эдирне. За церемонией наблюдал заслуживающий доверия великий визирь Халил. В честь Мехмеда чеканилась монета. Он упоминался в еженедельных молитвах, как и полагалось в отношении султана.