– Сапоги жмут, – выдвинул версию Приходько. – Ты новые купила? Прикольные чуни.

– Они носят название дугги, – снисходительно объяснила я, – из натурального меха, грубо говоря, как дубленка, и жать не могут. Если мы закончили совещание, я поеду домой.

– Ой, чуть не забыл! – оживился босс. – Купил тебе подарок.

Я поразилась до глубины души:

– Восьмое марта давно миновало, Новый год еще не наступил, и дня рождения у меня не намечается.

Приходько кивнул на довольно большую коробку.

– Да просто так решил тебя порадовать.

Вот ведь странно. Чеслав никогда не вступал со мной в дружеские отношения. С Димоном у нашего прежнего начальника были более тесные контакты, оно и понятно почему: они работали вместе много лет, а я – недавно приобретенный кадр, поэтому шеф был ко мне справедлив, но строг. Правда, в последнее время он стал со мной даже шутить, пару раз хвалил, но никаких подарков и комплиментов не делал. Но я его любила, уважала и хотела стать лучшим агентом. А Приходько очень старается быть мне отцом родным: он всегда осведомится о здоровье, скажет любезность, сейчас вот вознамерился преподнести мне сувенир, но я все равно его не люблю и считаю, что он занимает не свое место.

– Ну, открывай, – потер руки наш главный. – Неужели не интересно?

Я придвинула к себе коробку и, дернув за ленточку, зачирикала:

– Сгораю от любопытства!

Отлично помню, как на свой десятый день рождения получила от папы с мамой в качестве презента рейтузы, а не игрушечный домик с мебелью, о котором мечтала, и по детской глупости честно сказала:

– Не хочу шерстяные штаны, они колются, такие в школе никто не носит, надо мной весь класс смеяться будет, когда стяну их в раздевалке. Мамочка, я же просила домик!

– Самое страшное, что может продемонстрировать ребенок, – это черная неблагодарность! – заорал папа. – Подарок – это то, что тебе купили с любовью! Его не выклянчивают!

– Девочка, не способная радоваться в день рождения, не заслуживает ни гостей, ни торта, – подхватила мама, – ступай к себе и подумай над своим поведением. Сегодняшний чай с друзьями отменен.

Я заревела, а бабушка, предпочитавшая никогда не спорить ни с зятем, ни тем более с авторитарной дочерью, неожиданно возмутилась:

– Вы с ума сошли! Вот придумали! Рейтузы! Неужто вы ребенку их так не купите? Нельзя отнимать у девочки праздник!

Разгорелся вселенский скандал, крик стоял несколько часов. В конце концов родители забыли про бабушку, начали самозабвенно выяснять отношения, и дело закончилось совсем плохо. Отец хлопнул дверью так, что в коридоре упала трехрожковая люстра, и с воплем: «Я сюда не вернусь!» – убежал из дома. Бабушка начала заметать осколки, а мать влетела в комнату, где я пыталась спрятаться в диванных подушках, и заорала:

– Довольна? Учишься на тройки, друзей не имеешь, торчишь постоянно дома, пальцем в носу ковыряешь, по хозяйству не помогаешь! Рада, что из-за тебя отец семью бросил? Рейтузы ей не понравились! Вообще теперь барбариски не получишь!

Мне стало жутко. Неужели папа ушел от мамы потому, что я закапризничала из-за домика? Как мы будем теперь жить? В нашем классе есть несколько ребят, которых учителя называют «безотцовщиной», им дают бесплатный завтрак и обед, а еще перед каждыми каникулами классная руководительница объявляет:

– У нас будут билеты в театр. Завтра все, кроме Борисовой, Никитина и Муромцева, должны принести по два рубля.

Одноклассники хихикают, и кто-нибудь непременно спрашивает:

– Бедные на спектакль не пойдут? Или мы за них заплатим?

Мне очень не хочется очутиться в списке отверженных. Ко мне класс относится равнодушно, я не вызываю ни любви, ни ненависти, но, если на меня наклеят ярлык «девочка без отца», это катастрофа!

Поздним вечером подвыпивший отец вернулся домой и помирился с мамой. Игрушечный домик мне не купили. Рейтузы я таскала три года. Противные шерстяные штаны оказались вечными, они никак не хотели протираться. На следующий мой день рождения отец демонстративно преподнес мне черные резиновые сапоги, но я уже была научена горьким опытом, поэтому изобразила бурную радость, мгновенно нацепила обновку и стала демонстративно восхищаться потрясающими сапожками. На лице папы появилось откровенно разочарованное выражение, и я получила второй урок: хочешь стать неуязвимой для врага и никогда не превратиться в объект насмешек заклятых друзей – не показывай им своей боли, обиды или горечи. Наоборот, навесь на лицо улыбку и изобрази полнейшее счастье. Упаси бог громко заявить во весь голос:

– Я боюсь мышей.

На следующий день одноклассники притащат с десяток грызунов и сунут тебе в парту. Думаете, только дети жестоки? А кто вырастает из злых школьников? Неужели добрые, сострадательные взрослые?

Гостей я в тот день рождения встретила в резиновых сапогах. Мне понравилась папина расстроенная мина, и я решила продлить собственное удовольствие. Каждому ребенку, который появлялся на пороге, я тут же говорила:

– Смотри! Папа с мамой подарили мне особые сапоги! Таких ни у кого нет! Они из космической резины! В них наши космонавты будут ходить по Марсу! Этих сапог всего десять пар в мире!