– Не огорчишь, – успокоил ее Ланс. – Неужели он такой жуткий? Не знаю, не знаю. По-моему, его очень трудолюбиво возделывают целых три садовника.

– Может, – предположила Пэт, – в этом вся беда. Средства вбуханы большие, но индивидуального вкуса не чувствуется. А ведь наверняка тут все как положено: и рододендроны отобрали лучшие, и высадили их, когда и как надо.

– А ты, Пэт, что посадила бы в свой английский сад?

– В моем саду, – ответила Пэт, – росли бы штокрозы, шпорники и крупные колокольчики – никаких клумб, тем более этого кошмарного тиса.

И она чуть ли не с ненавистью взглянула на тисовую изгородь.

– Ассоциативное мышление, – не задумываясь определил Ланс.

– В отравителе есть что-то такое, от чего у меня мороз по коже, – сказала Пэт. – Представляешь себе этого человека: мрачный, переполненный желчью, мстительный…

– Ты так его воспринимаешь? Занятно! По-моему, для отравителя больше характерны деловитость и хладнокровие.

– Да, наверное, ты прав. – Она чуть поежилась. – Все равно три убийства… Этот убийца – просто маньяк.

– Да, – глухо произнес Ланс. – Боюсь, это так. – Внезапно он заговорил громко: – Послушай, Пэт, ради бога, уезжай отсюда. Возвращайся в Лондон. Поезжай в Девоншир или на озера. В Стратфорд-на-Эйвоне или в Норфолк, там есть что посмотреть. Полиция тебя задерживать не будет – ты к этой истории не имеешь никакого отношения. Когда убили отца, ты была в Париже, а когда умерли двое других – в Лондоне. Поверь, я страшно обеспокоен тем, что ты здесь.

Пэт помолчала минутку, потом негромко спросила:

– Ты ведь знаешь, кто это, правда?

– Нет, не знаю.

– Но тебе кажется, что знаешь… Потому ты и боишься за меня. Лучше бы ты мне все рассказал.

– Да нечего мне рассказывать. Я сам ничего не знаю. Но, видит бог, я хочу, чтобы ты отсюда уехала.

– Дорогой, – сказала Пэт, – я никуда не поеду. Я останусь здесь. К добру это или нет – останусь. Иначе просто не могу. – Она добавила с неожиданной дрожью в голосе: – Только со мной всегда не к добру.

– Как тебя понимать, Пэт?

– Я приношу людям несчастье. Вот так и понимать. Приношу несчастье всем, с кем соприкасаюсь.

– Моя дорогая, обожаемая глупышка, но мне ты принесла счастье. Ведь отец пригласил меня вернуться домой и восстановить мир, когда мы с тобой поженились.

– Ну, вот ты вернулся, и что произошло? Говорю тебе, я приношу людям несчастье.

– Послушай, прелесть моя, ты просто вбила себе это в голову. Суеверие в чистом виде.

– Ничего не могу с этим поделать. Есть люди, которые приносят несчастье. Я – одна из них.

Ланс взял ее за плечи и как следует встряхнул.

– Ты – моя Пэт, и быть твоим мужем – величайшее счастье в мире. Постарайся понять это своей бестолковой головкой. – Потом, успокоившись, он сказал уже более ровным голосом: – Но, Пэт, серьезно, прошу тебя – будь осторожней. Если вокруг бродит кто-то с мозгами набекрень, я не хочу, чтобы именно ты нарвалась на пулю или отведала белены.

– Лучше уж белены.

– Когда меня нет рядом, держись поближе к старушке, как там ее… Марпл. Как думаешь, почему тетушка Эффи пригласила ее остаться?

– Одному богу известно, почему тетушка Эффи делает то, а не другое. Ланс, мы здесь долго пробудем?

Ланс пожал плечами:

– Трудно сказать.

– По-моему, – сказала Пэт, – мы здесь не сильно кому-то нужны. – После секундного колебания она продолжала: – Дом сейчас принадлежит твоему брату, да? Он совсем не в восторге от того, что мы здесь.

Ланс внезапно хохотнул.

– Ясно, что не в восторге, но ему придется нас потерпеть, пока по крайней мере.

– А потом? Что мы будем делать, Ланс? Вернемся в Восточную Африку?

– Ты бы хотела туда вернуться, Пэт?

Она энергично закивала головой.

– Это здорово, – обрадовался Ланс, – потому что и я хочу того же. С Англией меня теперь мало что связывает.

Пэт просияла.

– Как замечательно. А то в прошлый раз я здорово напугалась: подумала, что ты решил остаться здесь.

В глазах Ланса вспыхнула дьявольская усмешка.

– Насчет наших планов чур язык за зубами, Пэт, – предупредил он. – Уж больно мне хочется прищемить любимому братцу хвост, хоть чуть-чуть.