Заметим, что если отсутствие потолка, то есть закон-забор, обеспечивает рост в индивидуальном октанте (люди становятся богаче, имеют больше прав), то закон-потолок обеспечивает социальный рост (при абсолютном обнищании народа появляется все больше танков и знамен).

Если ориентация вертикальная, закон есть отделение от других людей. Если ориентация горизонтальная, закон есть отделение как от земли, так и от Бога.

Тот, кто строит правовой забор вокруг себя, также строит этот забор для других. Об этом надо постоянно помнить, потому что в России принято путать права и привилегии. Права даются всем людям одинаково, и поэтому тот, кто добивается прав для себя, автоматически добывает их для всех остальных. Рассмотрим следующий пример: в университет южного американского штата Миссисипи когда-то был принят один негр, и он посещал занятия под охраной, а теперь равные права на образование имеют все чернокожие. Отсюда вытекает еще одна важная особенность: права — это не подачка, их надо сформулировать для себя и добиться в борьбе.

Если общество состоит из людей, считающих себя достойными человеческой жизни и понимающих, что для создания такой жизни необходимо иметь права, которые защищают созидательную работу и свободную мысль, то эти люди создадут вертикальные законы, то есть построят забор из индивидуальных прав, способных защитить каждого человека.

Главный принцип вертикального общества состоит в том, что его законы в целом идентичны тем законам, которые отдельный гражданин, живущий по вертикальному методу, установил бы сам для себя. В вертикальном обществе гражданину не нужно скрываться от общества, потому что граждане, все вместе и каждый в отдельности, вырабатывают законы, идеальные для всех, кто не хочет чужого.

Законопослушное общество не есть общество, в котором много полицейских. Сколько бы полицейских ни было, общество, состоящее из людей, желающих нарушить закон, никогда законопослушным не будет. Законопослушное общество — это то, в котором люди глубоко осознают справедливость и важность существующих законов и посему готовы подчиняться им по тем же причинам, по которым утром они хотят завтракать, то есть для граждан эти законы есть осознанная жизненная необходимость. В этом случае люди будут стремиться создать такую систему законов, которая будет приспособлена к нуждам все большей части общества и чьей целью будет максимальное освобождение духовного и созидательного потенциала каждого человека.

Говоря о поддержке закона гражданами, надо отметить, что горизонтально ориентированное общество тоже может построить такую систему законов и создать такую атмосферу, при которой все граждане будут с огромным энтузиазмом исполнять эти законы, чувствуя, что исполнение законов эквивалентно их физической потребности. ХХ век продемонстрировал, что горизонтальный подход тоже можно довести до своего логического завершения, превратив страну в груду пробитых черепов и оставив в живых (если такое слово к ним применимо) лишь несколько выживших из ума престарелых руководителей.

Предположим, у моего соседа есть «Волга», а у меня — «Запорожец». Мы оба можем ездить на работу, но его машина намного лучше моей, я завидую, и мне плохо. Что же мне делать? Наконец меня осенило: продам-ка я свой «Запорожец», найму хулигана, и он эту «Волгу» сожжет. Теперь сосед мой на работу будет ходить пешочком, а я на оставшиеся деньги велосипед куплю. Проеду с ветерком мимо бредущего по обочине бывшего владельца «Волги», и будет мне очень приятно.

Мы видим, что я улучшил собственную ситуацию по сравнению с ситуацией соседа, но это произошло лишь благодаря уничтожению ресурсов: я уничтожил и его «Волгу», и свой «Запорожец», оставшись только с велосипедом. Нельзя забывать и про еще одного очень важного участника — бандита, который сжег «Волгу» и получил львиную долю от стоимости моего «Запорожца». Теперь всему нашему двору придется считаться с этим бандитом, которому я показал, что бандитизм может приносить деньги. Мы видим, что мое поведение было рационально с горизонтальной точки зрения, и оно принесло мне большое удовлетворение. И уж наверное, это не единственный пример, когда люди так поступают.

Конечно, история на этом не заканчивается. Бывший владелец «Волги» нанял того же бандита, и этот бандит отнял у меня велосипед и дал мне такого пинка, что теперь я хожу с палочкой. А очень скоро бандит на заработанные деньги покупает себе «Мерседес».

Почему победил бандит? Потому что история здесь не про то, кто на чем ездит, а про насилие, выражающееся в претензии на частную собственность другого, и так как бандит изначально занимался насилием, он и победил.

Если идеология основана на идее перераспределения, откуда же разрушение? Есть ли здесь противоречие? Теперь мы понимаем, что завистливый человек не только смотрит на других с завистью, но и сам выступает в качестве объекта зависти. Завистник должен быть осторожен, чтобы не пострадать от зависти других. Его целью становится не получить, а уничтожить то, что перераспределяется. Целью гонителей Пастернака отнюдь не было опубликование его стихов под своим именем и тем более не написание стихов лучших, чем те, которые писал Пастернак: они стремились к тому, чтобы он перестать писать, к тому, чтобы снизилась планка качества. Завистник способен нанести катастрофический урон, но всегда хочет казаться скромным.

Чудесным проявлением такой скромности был закрытый распределитель брежневских времен. Конечно, Брежневу, при его неустанной борьбе за мир, можно было установить зарплату и в миллион рублей, и тогда, приходя покупать продукты, он мог бы платить сколько угодно. Но такое богатство сделало бы его объектом зависти. Поэтому Брежнев жил очень скромно. Он приходил в закрытый распределитель, где мог купить икру по 4 рубля за килограмм, или севрюгу по 76 копеек. Действительно, как может являться объектом зависти тот, кто покупает такие дешевые продукты?