Я дождался конца состязаний, полагая, что Джордж тоже захочет выехать и показать свою технику владения арканом. Но других мастеров, желавших улучшить мое время, не появилось. Я поваживал Стоунуолла вдоль ограды в тени тополей и ждал, когда назовут мое имя. Я вырастал и в собственных глазах. И в приливе оптимизма подумал, что у меня, пожалуй, есть шансы на победу. Разве я уже не превзошел лучших в их коронных номерах? Джорджа вчера в скачке задом наперед, а сейчас Сандауна в роупинге? Голос Сирены Клэнси объявил меня победителем, но милая Сара не прискакала ко мне с наградой. Слишком прозаическое состязание — принцесса здесь не требовалась. Слишком будничное.

Нордструм дал мой выигрыш бойскауту, и тот принес мне. В глубоком разочаровании я сел на коня и поехал прочь. У поворота дорожки группа ковбоев и индейцев облюбовала пятачок тени и наблюдала оттуда. Некоторые были еще в седлах, другие сидели на ограде. Индейские мамы и дети смотрели на арену из-за висящих сапогов.

— Пристраивайся, Нашвилл, с галерки лучше всего следить за скачками скво.

Это был Джордж — он сидел на сосновом столбе, как птица. Я повернул Стоунуолла и подъехал.

— Опять скачки скво? Я понимаю, почему тут индейцы, но вам-то, кавалеристы, какой интерес? Нравится наблюдать черноволосых дев верхом на пятнистых лошадках?

— Одна из этих дев не такая уж черноволосая, — сообщил мне рыжий малый, сидевший рядом с Джорджем.

Это был Бисон, тот близнец, которому хватило ума не сесть на Оладью. Он подвинулся, освобождая мне место. Джордж протянул фляжку. Вода слегка отдавала дурманом.

— Хорошо завалил бычка, — раздался под тополем ровный голос Сандауна.

Джордж с энтузиазмом подхватил:

— Точно! Ты не свистел, когда сказал, что твоя специальность — лассо. Я пробовал соревноваться с Сандауном и каждый раз заканчивал у него под хвостом.

Поэтому и сегодня не стал. Но послушай, Нашвилл, — голубую ленту получил, а лицо что-то постное.

Постное, сказал я, оттого, как эту ленту вручили или, верней, не вручили.

— Почему, — возмутился я, — приз за роупинг вручает бойскаут, а за вчерашнюю дурацкую задом наперед нас чествуют по-королевски? Понять не могу…

— А-а! — Джордж поднял палец, — Теперь понятно. Ты думал, Сара Меерхофф опять тебя будет чествовать. Да ты что, не слышал? Сару Меерхофф, как это сказать, «дисквалифицировали»? Сместили? Принцессу можно сместить? Свергли? Низложили?

— Уволили, — сказал Бисон, — Узнали, что она ехала в скачке скво с выкрашенным лицом и в черном парике. Выиграла и улизнула без приза.

— С индианками? Поверить не могу.

— И судья Меерхофф не мог, — сказал Джордж. — Пока одна индианка не показала ему черный парик в ее седельной сумке. Но ее не поэтому… как его… Свергли?..

— Уволили, — подсказали в один голос три или четыре зрителя.

—.. уволили. Не за то, что участвовала обманом, выкрасив лицо, и выиграла. Пендлтонцы ей всякие фортели прощали — она им напоминает свою маму. Нет — за то, что чертовка записалась на сегодня, после того, как ее поймали с поличным.

— Собирается ехать?

— В сегодняшних полуфиналах. И без парика, без краски.

Он показал туда, где за паддоком, перед веревкой стартера толклись всадницы. В темной чаще мелькнула светлая голова.

— Она же не индианка! — воскликнул я.

— Доказывает, что индианка, — сказал Сандаун. — Потерянное колено, называется Леви [35] .

— Поднялся страшный переполох, — сказал Джордж, — Папа Меерхофф умолял ее, пока в горле не пересохло. Она не уступила, и тогда у нее отобрали корону принцессы. Вот, скачут. А вон и она — с ивовым хлыстом в зубах, на своей аппалусе [36] . Хи-хи. Маленькая оторва лучше поедет с индианками, чем будет выступать принцессой.

На том первом родео скачки скво были единственным состязанием, открытым для женщин. Я не считаю заезды вокруг бочек, где едут по одному и на время, и не считаю вольтижировку. Сара Меерхофф не ездила вокруг бочек [37] и не была вольтижёркой. Ее призванием были скачки — не призванием, инстинктом в крови, более древней, чем сами скачки. И конь ей был милее трона.

К первому повороту Сара на своей кобыле, такой же худой и скупой в движениях, как она сама, отстала от группы на три четверти корпуса. Ко второму — уже на два корпуса позади трех других девушек, рвавшихся в лидеры. Перед последней прямой она пошла по внешней дуге, близко к нашей ограде. Она выдернула из зубов хлыст, но прежде, чем хлестнуть свою аппалусу, сильно подмигнула мне, как вчера вечером. Она огрела лошадь по боку и взвизгнула сквозь зубы: «Ии-ап!», и лошадь сиганула вперед, как гигантский заяц. Финишную черту они пересекли даже не на два корпуса впереди, а скорее на два прыжка. По стуку в груди я почувствовал, что эта девушка из колена потерянных Леви одержала победу не только в скачке скво.