Имя Рэфьел, очевидно, ни о чем не говорило старику.

– Я очень благодарна миссис Глинн и ее сестрам, – продолжала мисс Марпл. – Полагаю, они живут здесь давно?

– Не очень. Наверное, лет двадцать. Усадьба принадлежала старому полковнику Брэдбери-Скотту. Он умер почти в семьдесят.

– У него были дети?

– Сын погиб на войне. Поэтому он и оставил усадьбу племянницам – других родственников у него не было.

Старик садовник вернулся к своей работе.

Мисс Марпл зашла в церковь. От викторианской эпохи почти ничего не осталось: красочная мозаика, кое-какие бронзовые украшения да несколько табличек на стенах – вот и все.

Опустившись на неудобную скамью, она погрузилась в раздумья.

«Неужели я наконец взяла правильный след? Из отдельных кусочков складывается целостная картина... но далеко еще не завершенная.

Одну девушку убили (хотя, возможно, и не одну), подозрение падает на молодого человека. Полиция задерживает всех подозрительных – якобы желая помочь следствию. Обычная история. Но ведь все это случилось давным-давно, лет десять-двенадцать назад. Как теперь что-либо узнать? Дело давным-давно закрыто, виновник преступления найден...

Что могу сделать я? Чего хотел от меня мистер Рэфьел?

Элизабет Темпл... Я должна заставить Элизабет Темпл рассказать больше того, что она сболтнула. Она говорила о девушке, когда-то обрученной с Майклом Рэфьелом. Но было ли так на самом деле? Кажется, в «Старой усадьбе» ничего не знают об этом.

Что ж, такие истории часто случаются в наших местах. Начинаются они всегда одинаково: молодой человек встречает девушку. Далее события развиваются обычным путем...»

– А потом девушка вдруг понимает, что забеременела, – пробормотала мисс Марпл. – Сообщает об этом своему возлюбленному, желая женить его на себе. Но тот, возможно, совсем не стремится к этому... может, у него и в мыслях такого не было. Таким образом, он попал в сложную ситуацию. Его отец и слышать не желает о браке. Между тем родственники девушки утверждают, что он «обесчестил девушку и теперь должен покрыть грех»... Девушка ему надоела – возможно, он уже завел другую. И поэтому решает быстро и жестоко покончить с ней: задушить и изуродовать так, чтобы ее невозможно было опознать. Это «ужасное, зверское преступление» вполне соответствует его характеру. Однако сейчас о нем позабыли, тем более что и дело закрыто...

Мисс Марпл обвела глазами церковь. Все здесь дышало таким умиротворением, что трудно было поверить в существование зла. Мистер Рэфьел считал, что у нее есть особое чутье на преступления. Старушка поднялась, вышла из церкви и, обернувшись, снова бросила взгляд на кладбище. Но там, среди надгробий, ничто не напоминало о зле.

«Ощущала ли я присутствие темных сил вчера в «Старой усадьбе»? – спросила себя мисс Марпл. – Что таилось за этим безнадежным отчаянием, унынием и горем? Взгляд Антеи Брэдбери-Скотт постоянно блуждает, исполненный страха, – словно она боится кого-то, невидимого другим...»

Они что-то знают, эти сестры, но что именно?

Мисс Марпл снова вспомнила об Элизабет Темпл и представила себе, как та вместе с экскурсантами взбирается на скалы и глядит на море.

«Завтра, – решила мисс Марпл, – я присоединюсь к экскурсии и заставлю Элизабет Темпл рассказать мне побольше».

Мисс Марпл медленно направилась к «Старой усадьбе». Она устала. Это утро не оправдало ее надежд, не подсказало ни одной идеи относительно дальнейших шагов и не приблизило ее к пониманию замысла мистера Рэфьела. Она лишь узнала от служанки о давней трагедии. Впрочем, такие события надолго, остаются в памяти домочадцев, равно как и приятные – свадьбы, веселые празднества, удачные сделки и даже аварии, в которых чудесным образом никто не пострадал.

Подходя к дому, мисс Марпл заметила возле калитки двух женщин. Одна из них, миссис Глинн, направилась к ней.

– О, вот и вы! – сказала она. – А мы не могли понять, куда вы исчезли. Я подумала, что, наверное, решили прогуляться, и надеялась, что не слишком устанете. Я с удовольствием сопровождала бы вас и показала бы местные достопримечательности, если бы знала, что вы собираетесь на прогулку. Правда, достопримечательностей здесь не так много.

– Я просто побродила по округе, – сказала мисс Марпл. – Зашла на кладбище и в церковь. Меня всегда привлекали церкви и кладбища. Порой встречаешь весьма занятные эпитафии. Полагаю, здешнюю церковь реставрировали в викторианскую эпоху?

– Да, и, на мой взгляд, сделали безобразные скамьи. Из хорошего дерева, прочные, но без намека на художественный вкус.

– Надеюсь, при этом не уничтожили ничего интересного?

– Нет, это не слишком старая церковь, так что в ней не было ничего примечательного.

– Вы правы, – согласилась мисс Марпл, – я не заметила там никаких признаков старины.

– Вы и в самом деле интересуетесь церковной архитектурой?

– Специально я не изучала этого, но церковь – средоточие жизни в моей родной Сент-Мэри-Мид. То есть так было прежде, в дни моей молодости. Сейчас, конечно, все изменилось. А вы выросли в здешних местах?

– Мы жили неподалеку, милях в тридцати отсюда, в Литтл-Хердсли. Мой отец был отставным артиллерийским майором. Мы время от времени приезжали сюда погостить к моему дяде... вернее, к двоюродному дедушке, который жил здесь до него. Но я редко бывала здесь в последние годы. Мои сестры перебрались сюда после смерти дядюшки, но в ту пору я жила за границей с мужем. Он умер пять лет назад.

– Понимаю.

– Сестры просили меня присоединиться к ним, и, полагаю, это был лучший выход. Мы с мужем несколько лет прожили в Индии. Там он и умер. В нынешние времена трудно понять, где, если можно так выразиться, стоит «пустить корни».