– Да. Одно точно – в бомбе нет хлората натрия. В этом я разбираюсь благодаря Кувано. Кислотой не пахло.

– Похоже, СМИ дают ограниченную информацию. Попробую поискать другие источники.

Я посмотрел на Асаи.

– Я же сказал тебе: у меня остались связи в отделе по борьбе с бандитизмом. Больше ни о чем не спрашивай. Ради репутации одного подразделения.

– Хорошо, – ответил я. – А вообще у меня появилось еще больше вопросов, чем было.

– Точно. Сплошные вопросы. Давай решать их по очереди. Первый. Кого хотели пристрелить парни: тебя или меня?

– Ни тебя, ни меня.

Асаи посмотрел с удивлением:

– Что ты имеешь в виду?

– Сколько пуль в «беретте»?

– Обычно в магазине – пятнадцать пуль. И что?

– Они целились в нас во время езды. То есть в движущуюся мишень. К тому же если хотели убить меня, то времени между наведением и выстрелом тратилось слишком много. И при таком количестве пуль естественней было бы палить по машине очередями. «Беретта» же автоматическая? Даже профи не пришло бы в голову управиться одним выстрелом.

Асаи слушал меня, погрузившись в раздумья, наконец он поднял голову:

– Несомненно, ты прав. Они ехали совсем рядом, и если бы хотели остановить нас, то стреляли бы по колесам. Тем более если им надо было нас убрать, пристрелить по одному на дороге – верный способ. А на самом деле выстрел произошел от падения мотоцикла.

Я кивнул.

– Что ж, будем считать, что так оно и было. Тогда зачем они устроили это яркое ослепительное шоу при свидетелях?

– Именно это шоу меня и настораживает. Такими методами – преследовать цель на мотоцикле – часто пользуются террористические группировки Европы и Южной Америки. У нас я что-то о подобном не слышал. Но пожалуй, чтобы запугать, способ самый действенный.

Асаи выглядел удивленным:

– То есть они хотели нас запугать?

– Как один из вариантов. Не вижу большого смысла плодить гипотезы, но давай оставим эту. Как ты думаешь, где тебе поставили передатчик в машину?

– Я пользуюсь парковкой в пяти минутах ходьбы от офиса. Плачу сразу за месяц. Наверное, одна из самых дорогих в Японии. А войти может кто угодно.

– Хорошо. Предположим, что передатчик тебе поставили там. Только зачем он группировке Эгути?

– Врагов у меня хватает. Угрозы ли это или еще что, но подготовка отменная. Наверняка парни из Эгути постарались. Одного не могу понять, почему именно в тот момент, когда мы вместе с тобой были? Ты можешь объяснить?

Я покачал головой:

– Нет. Кто кроме Мотидзуки знает о нас с тобой?

– Насколько я могу судить, только Мотидзуки. Но все равно я ему верю. Он мой должник.

– Ты говорил, он был танкистом. Когда он уволился из Сил самообороны?

– Пять лет назад. А что?

– А про кондиционер в «девяностом» танке он тебе когда рассказывал?

– Когда покупал мне машину. Он тогда заржал, будто вдруг вспомнил эту историю, и рассказал мне. Года два назад.

– Значит, он врет, – сказал я.

Асаи пристально посмотрел мне в глаза, я ответил ему тем же.

– Получается, что Мотидзуки скрывает причину, по которой ушел с прошлой работы. Сначала я не обратил внимания, а вопрос очень простой. Я когда-то работал вместе с мужиком из Сухопутных сил самообороны. Он о многом мне рассказывал. Номера моделей машин бронетанковых войск начинаются с того финансового года, в котором начались их поставки. Поэтому «девяностый» танк ввели в эксплуатацию в девяностом или девяносто первом году. Может, кто-то ему и рассказывал про кондиционер. Но сам Мотидзуки не мог ездить на таком танке.

Асаи изменился в лице. На мгновение в его взгляде появились острые льдинки, которые я уже видел однажды. Появились и тут же исчезли.

– Похоже, теперь я твой должник.

– Скорей всего, это безобидная ложь. Или он просто фанат всяких армейских штук.

– Ну-у, – пробормотал Асаи, будто разговаривал сам с собой, – может, оно и так. Но его никто за язык не тянул. А в моем мире даже самая крошечная ложь недопустима. Особенно для парней такого уровня, как Мотидзуки. Скала начинает рушиться с муравьиной норки. Смотришь – а вокруг одни обломки.

И тогда наконец у меня возник вопрос, который подспудно мучил меня долгое время.

– Хочу тебя спросить, – сказал я, – о том, что ты сегодня утром говорил по телефону. Кто тебе напел, что я люблю выпивать в парке в погожие дни? Я сегодня прочитал от корки до корки шесть газет. Ни в одной не писали о моих привычках.

Асаи побледнел. У него было точно такое же выражение лица, как в тот момент, когда он говорил о смерти жены. Голос стал ровный, будто металлическая плита.