Имаи махнул рукой.

— Нам с вами везет на нетипичные случаи.

— Он убил Ямакава?

— Я полагаю, что да, — ответил Имаи. — Машина, которая стояла у дома Ямакава, принадлежит этому Ватанабэ. Вот зачем он убил и зачем убили его это вопрос.

— Да, непонятно. Ничего не взял.

«Короллу» подняли и погрузили на платформу, прицепленную к тягачу.

— Поедем?

Имаи кивнул.

— Надо допросить этого длинного парня, которого арестовали в доме Ямакава. У него и документов даже не оказалось.

Но допрос не состоялся.

В полицейском участке их дожидались начальник отделения и патологоанатом, который должен был произвести вскрытие человека, найденного в свалившейся под откос «королле».

— И арестованного, и машину, и труп приказали срочно отправить в Саппоро. Звонил сам начальник префектурального штаба полиции.

Начальник отделения, впервые удостоившийся такой чести, был почти в невменяемом состоянии.

— Почему? — спросил Имаи.

— Приказ. Вам тоже приказано немедленно прибыть в Саппоро. Начальник штаба хорошо отозвался о вас. Позвольте поздравить.

Патологоанатом с интересом спросил Имаи:

— Это вы арестовали симпатичного молодого человека, которого только что увезли?

Имаи передернуло.

— Мерзкий тип. На паука смахивает.

Врач захохотал:

— Угадали. Я тут с ним успел немного побеседовать. Довольно редкий образчик. Я такого первый раз вижу. У него арахнодактилия — болезнь, встречающаяся очень редко. Например, я читал о ней только в учебнике. Характерный признак — пальцы паучьей формы, гнутся в любую сторону. Личность действительно малоприятная. Ваш профессор Ямакава был, видно, большой оригинал, раз держал у себя в доме таких людей. Второй-то не лучше.

— Да уж, до смерти сниться будет.

— Еще бы! — Молодой врач был рад показать свою осведомленность. Неестественно крупные черты лица, надбровные дуги, челюсть, конечности бьюсь об заклад, у него акромегалия.

— Я и слов таких никогда не слышал, — заинтересовался инспектор Касуга. — Это еще что такое?

— Опухоль передней доли гипофиза. Выделяется слишком много гормона роста. Отсюда и гигантизм. Крайне опасные люди, возможны внезапные вспышки ярости.

— Зачем они были нужны Ямакава? Опыты на них ставил?

— Возможно, — пожал плечами врач. — Это ведь люди умственно неполноценные, но не до такой степени, чтобы не чувствовать своей ущербности. Если ваш Ямакава к ним хорошо относился, могли привязаться, верно служить. По-собачьи.

Только потом Имаи вспомнил: когда он ночевал в деревне и к нему ночью пытались залезть, он видел страшную маску за окном, длинную руку, которая вытащила из кармана пиджака записную книжку. Уж не эти ли ребята навестили его ночью?

В таком случае фигура профессора Ямакава приобретает новые краски. Если они действовали по его приказу, значит, профессор имел отношение к гибели того молодого человека на дороге.

Агенты бюро расследований общественной безопасности через своих людей в полиции довольно быстро выяснили, что произошло в доме Ямакава. На исходе дня Итикава доложили, что бумаги, относящиеся к «Храму утренней зари», предположительно находятся у некоего Морита. Агенты бюро расследований проследили его путь из Саппоро в Токио.

«Найкаку тёсасицу» — исследовательское бюро при кабинете министров. Таинственная организация, сфера деятельности которой известна немногим. Имаи, во всяком случае, не принадлежал к их числу. В полицейской академии им дали понять, что бюро создавалось по типу американского ЦРУ, только обладает более скромными ассигнованиями, а следовательно, и штатом. В основном оно занималось внешнеполитической разведкой, концентрируя у себя всю информацию, получаемую разведывательными органами Японии, и готовила информационные сводки для правительства. Штат бюро был небольшим примерно полторы сотни человек. Но особенность японской разведывательной системы состояла в том, что к этой деятельности привлекались все, кто имел отношение к загранице. Ученые, которые получали от бюро немалые «гонорары» перед поездкой в социалистические страны — аванс за представление затем подробных отчетов, заграничные представители торговых фирм, занимающиеся сбором информации «на постоянной основе», — все работали на разведку. Особое значение имели данные, поставляемые Японской ассоциацией развития внешней торговли (Джэтро): разведкой занимались 270 ее сотрудников в 59 странах. Некоторые специалисты даже считали крупные торговые фирмы главным звеном разведывательной системы Японии. На бюро работали также информационные агентства, служба радиоперехвата, научно-исследовательские учреждения, поставлявшие по заказам разведки аналитические доклады. Разведкой занимались и другие ведомства: разведывательные отделы управления национальной обороны и родов войск, МИД, иммиграционный департамент министерства юстиции, отдел по делам иностранцев главного политического управления. И вся добытая ими информация опять-таки передавалась бюро. Имаи никогда не приходилось сталкиваться с людьми из исследовательского бюро. Поэтому он был удивлен, когда в штабе полиции в Саппоро с ним захотел побеседовать сотрудник бюро, который интересовался странным убийством профессора Ямакава.

— Сам не знаю, почему приехал человек из «Найкаку тёсасицу», — сказал начальник отдела, когда они с Имаи остались вдвоем. — Впрочем, тебя это не касается. Ты возвращаешься в Токио. Характеристика твоя уже составлена, и очень хорошая, так что присвоение следующего звания не за горами, можешь мне поверить.

— А как же убийство Ямакава? Дело не окончено.

— Мы доведем, — улыбнулся начальник отдела. — Или ты сомневаешься в нашей компетентности? Рано нос задираешь.

В конце концов, думал Имаи, собирая вещи, все это действительно его уже не касается. Что он мог сделать — сделал достаточно добросовестно. Во всяком случае, лучше, чем многие другие на его месте.

И вообще он никогда не воображал себя сверхпринципиальным человеком, это просто глупо. Он достаточно рано, еще в полицейской академии, понял: чтобы ладить с людьми, продвигаться по службе (а карьера означала для Имаи прежде всего возможность получить более интересную работу), необходимо и душой кривить, и через какие-то собственные принципы переступать. Таково общество, в котором он живет. Да и нравы полиции хорошо известны. Каждому ясно: все, что пишут в разных наставлениях молодым полицейским, чепуха, сплошная реклама. А истина — интриги, взаимная ненависть и зависть. И твоя репутация в полиции зависит прежде всего не от того, хороший ли ты работник или плохой, а от отношений с начальством. Имаи принял все это как данность: ничего не поделаешь, надо приспосабливаться.