Но главным их козырем было не это.

Раньше жизнь в океане била ключом, размышлял Свец. Теперь необитаемы целые континенты — там нет ничего, кроме покинутых людьми городов. Когда-то здесь зеленели деревья, пели птицы, журчали ручьи. Мы вырубили леса, истребили животных, отравили воду в реках, наладили искусственное орошение пустынь, окончательно загубив там все живое; на Земле не осталось никого, кроме нас самих.

Мы оторвались от своих корней, не знаем абсолютно ничего о нашем прошлом и даже не можем отличить правду от выдумки. Мы погубили многие формы жизни на планете за последние полторы тысячи лет и изменили состав воздуха до такой степени, что теперь уже не в состоянии исправить положение.

На меня наводят ужас жившие в прошлом существа. Я не могу дышать чистым воздухом. Я не знаю, какие растения годятся в пищу, и не умею охотиться. Я понятия не имею о том, какое животное представляет опасность для моей жизни.

Прошлое Земли так же чуждо мне, как и история любой другой планеты.

Так пусть им занимается Институт Космических Исследований!

Главный ветеринар была занята тем, что опускала меченые концы разноцветных трубок в пробирки с частицами тканей, взятыми из различных органов птицы. Трубки были соединены с находившимся на подносе прибором.

Зазвонил карманный телефон Свеца. Он откинул крышку.

— У нас неприятности, — сказал появившийся на экране Ра-Чен. — Зеера уже возвращается. Похоже, она нажала на рычаг обратного перелета, как только вызвала большую кабину.

— Она улетела из прошлого до прибытия туда большой кабины?

Ра-Чен угрюмо кивнул.

— Я не знаю, что именно произошло, но это случилось в считанные минуты. Раз она попросила отправить большую кабину перелетов, значит автомобиль был уже у нее. Секундой позже все было кончено. Свец, я очень волнуюсь.

— Мне бы очень не хотелось уезжать отсюда именно сейчас, — Свец повернулся и посмотрел на страуса. Как раз в это время у него стали отпадать перья, что делало его круглым и голым. Это расставило все точки над i. — Я не могу покинуть виварий, сэр. Через каких-нибудь десять минут мы получим настоящего гигантского руха.

— Что? Прекрасно! Но как вам это удалось?

— Страус является неотоническим отпрыском руха. Нам удалось воспроизвести его предка.

— Хорошо! Оставайтесь там, Свец. Мы вручим его прямо на месте, — связь с Ра-Ченом прервалась.

— Не следует давать обещаний, которых вы не можете сдержать, — сказала ветеринар.

У Свеца душа ушла в пятки.

— Беда?

— Нет. Пока что все идет гладко.

— Выпали все перья. Это нормально?

— Об этом не беспокойтесь. Ваш страус возвращается в то время, когда он был птенцом, — весело сказала она. — Точнее, когда его прародитель был птенцом. Если его предок на самом деле по размерам не отличался от индюка, когда лишился способности летать, то птенец будет еще меньше.

— А что произойдет после этого?

— Он утонет в собственном жиру.

— Надо было произвести клонирование.

— Слишком поздно. Вы только взгляните на него, особенно на ноги. Они уже не такие мощные, как раньше.

Птица теперь напоминала большой мяч, покрытый бледно-желтым пухом. Ее тело словно сморщилось, ноги резко уменьшились. Она стала не больше четырех футов длиной. Лишний мышечный вес превратился в жир, страус теперь напоминал шар, а точнее, надувную игрушку, лежащую на обвислом боку в облачке перьев.

— Вот теперь он на самом деле похож на птенца, — заметил Свец.

— Вы правы, Свец. Собственно, так и есть. У такого большого детеныша будет гигант-папаша. — Внезапно ветеринар вскочила на ноги. — Придется поторопиться, Свец. В этом павильоне предусмотрено стационарное снабжение пищей?

— Ну конечно. А что?

— Он будет постоянно требовать пищи, если мы не… Покажите, где выдается корм…

Обитатели этого своеобразного зоопарка получали питание, как и везде, порционно, но каждому из них полагались необходимые добавки. Компьютер, подключенный к мозгу животных, внушал им представление, что они едят в привычные для них часы. Их «распорядок дня» выясняли с помощью специально разработанной программы.

Свец подвел ветеринара к трубе, по которой подавался корм. С помощью шланга она соединила ее с одним из приборов на своем летающем подносе; после этого, настроив его на работу, она подсоединила еще один…

Птица увеличивалась в размерах прямо на глазах. Жировая прослойка уменьшалась. Ее ноги и крылья удлинились, а клюв принял естественную крючковатую форму, становясь при этом острым и твердым.

Однако Свец заволновался — птица все еще казалась не чем иным, как обтянутым кожей длинным скелетом. Только ее тело было покрыто густым пухом, а местами даже перьями.