Шрифт:
Площадь быстро заполнялась народом. Осужденные плотной массой стояли в центре. Отцы города совещались.
– Согласно обычаю мы должны всех их казнить.
– Это немыслимо!
– Таков закон!
– Но их больше двухсот человек…
– А что мы можем сделать?
– Такого еще не было. Они наши сограждане, многие из них еще неразумные дети. Они не ведали, что творили!
– Они пытались уйти из города. Наши предки завещали нам…
– Да, да, я знаю про обычай, но посудите сами, у многих из них есть родственники и друзья среди добропорядочных граждан. Видите, люди уже волнуются.
– Толпа действительно нервно шумела.
– В конце концов, главный виновник – Марк убит. Остальные лишь поддались его наущениям…
– Но мы не можем просто так их отпустить! Это немыслимо. Они нарушили закон и обычай. Если мы начнем прощать святотатцев, то завтра нам придется миловать убийц и воров!
– Надо отыскать какой-то другой выход…
Наконец отец-настоятель вышел перед осужденными. Толпа затихла.
– Знаете ли вы, – начал священник, – что наши предки завещали нам оставаться в этом благословенном месте среди пустыни до тех самых пор, пока к нам не явится посланец несущий четыре знака?
– Над площадью зависла тишина.
– Отвечайте мне!
– Знаем… – донесся нестройный хор голосов из толпы осужденных.
– Но знаете ли вы, пришел ли уже этот посланец?!
– Не-е-ет…
– Тогда почему вы решили преступить заветы ваших отцов?
– Не тяни… – крикнул кто-то из неудачливых беглецов, – зови палачей.
– Соседи зашикали на него.
– Мы виноваты, – повысил голос один из сподвижников Марка, – и заслуживаем смерти. Но пощадите наших жен и детей. Они лишь следовали за нами…
– Дурной крови не должно оставаться, – окрысился кто-то из старейшин, – никому не будет снисхождения.
Стоявшая вокруг площади толпа загудела. Из задних рядов донеслись рыдания и неразборчивые выкрики. Настоятель поднял руку.
– Не спеши Парфений. Твой брат Марк заплатил за свое безумство жизнью, но погоди вести по его стопам остальных.
Толпа снова притихла в ожидании.
– Вы нарушили законы, надругались над нашими обычаями, над заветами предков! – голос настоятеля далеко разносился над городом. Толпа снова зашумела, но уже на другой лад.
– Негодяи! Лучше других себя считаете. Клятвопреступники… - В гуще народа вспыхнуло несколько драк. Сидевшие на карнизах и крышах мальчишки засвистели и заулюлюкали. В связанных пленников из толпы вылетело несколько камней.
– Но Господь не хочет, чтобы мы проливали кровь своих братьев! – хорошо поставленный голос оратора перекрыл начинавшийся гам. Толпа настороженно замерла.
– Поэтому мы сохраняем преступникам жизнь, но они должны будут навсегда покинуть город. Вы спуститесь в Зеленую Бездну и останетесь там до тех пор, пока не придет время Посланца…
Расположившись на вершине надвратной башни старейшины наблюдали за уходящей в пустыню цепочкой изгнанников.
– Захотели уйти из города, и желание их было исполнено…
– Все равно им там не выжить…
– Но зато никто теперь не сможет сказать, что это мы их убили…
Когда последний из обреченных спустился с обрыва, стражники втянули лестницу наверх и бросили в костер. Изгнанные нестройной толпой побрели вниз по ущелью в сторону котловины.
– Теперь вам нет возврата, – крикнул сверху один из стражников вслед уходящим.
– Мы вернемся, – донеслось снизу, – когда-нибудь мы все равно вернемся… - Смех был ему ответом.
Разведчик выбежал из-за скалы и начал бурно жестикулировать.
– Что там? – ведший изгнанников Парфений выхватил меч. Дыхание разведчика срывалось, и он лишь пыхтел и бормотал что-то невнятное.
– Лев… я убил… люди… язычники…
– Вперед, – скомандовал Парфений.
За поворотом они увидели тушу льва. Из покрытого короткой желтоватой шерстью бока торчал дротик разведчика. Рядом в пыли валялось сломанное копье. Его обладатель лежал тут же, в нескольких шагах. Даже издалека было ясно, что дела земные его уже больше не волнуют. Чуть в стороне виднелось еще одно тело. Парфений обошел льва, перешагнул через растерзанные останки первого охотника и наклонился ко второму. Тот был еще молодым смуглым человеком. Густо вьющиеся борода и волосы были сваляны в косички, осьминожьими щупальцами свисавшие с темени и подбородка. Парфений слышал о подобном обычае. Такую прическу носили кочевники пустыни, жившие по краю котловины. Раньше они были многочисленны, но после жестоких засух часть крестилась и поселилась в Зерзуре, прочие укрылись где-то на самой окраине Зеленой Бездны. Иногда они приходили в город выменивать еду и товары на шкуры и зубы диковинных зверей и самоцветные камни.
– Кажется язычник еще дышит, – заметил кто-то сзади.
– Дайте воды, – распорядился Парфений.
Раненый жадно глотал содержимое фляжки. Наконец он оторвался от нее и дрожащей рукой вытер губы.
– Моя есть Мба. Имя моя… – пробормотал он на ломаном арабском.
– Его зовут Мба, – пояснил кто-то.
– Помолчи, – оборвал его Парфений, – пусть он говорит.
– Моя охота ходи. Лев копье кидай, не попадай, лев прыгай, брат Мба умирай, сам Мба живой оставайся… - Он снова прильнул к фляжке и сделал еще несколько глотков.