Москва – Черноголовка – Москва – Байконур – Караганда – Кустанай – Байконур – Москва

Удивительная условность в названиях созвездий. Если соединить, например, все звёзды созвездия Дракона, то в контуре можно разглядеть десятки различных фигур, ничего общего с Драконом не имеющих.

В юношеские годы в Одессе Сергей Королёв ходил на курсы стенографии, где изучалась ныне почти забытая система Тэрне, очень был увлечён этими занятиями. По словам его первой жены К.М.Винцентини, письма из тюрьмы он тоже стенографировал (во что я верю слабо. Зашифрованные письма просто не передавали бы). На модели первой ракеты стенографически было написано «СК» (во что я верю ещё меньше. Первая ракета, сделанная под руководством Королёва в 1933 году, разработана М.К.Тихонравовым. Присваивать себе чужие работы – категорически не в правилах Королёва. Если имеется в виду первая баллистическая ракета Р-1, то она была копией Фау-2 конструкции Вернера фон Брауна, и в этом случае Сергей Павлович тоже не поставил бы на ней свои инициалы, хоть и зашифрованные).

По моей просьбе Витя Легостаев 75 выступал сегодня в ЦДЛ, рассказывал о полёте «Аполлона-8» вокруг Луны. Потом ужинали в ресторане втроем: с ним и Володей Губаревым. Всё соображали и не могли сообразить: кто в СССР руководит космическими полётами? Какая организация? Кто персонально? По нашим подсчётам набралось 6 организаций и бесчисленное число руководителей.

Шаталов – космонавт №13, старт назначен на тяжёлый день – понедельник, 13 января. Разумеется, такой старт состояться не мог. Всё дошло до «готовности 5 минут», потом объявили готовность 30 минут, затем – 24 часа.

Центр управления полётами. В первом ряду академик В.П.Глушко, президент АН СССР М.В. Келдыш, академик Б.Н.Петров, заместитель председателя СМ СССР Л. В.Смирнов

Вчера Володя 76 приезжал на старт «Союза-4» в рыжих унтах, а сегодня – в ботинках. Телевизионщики в полной панике: вчерашние плёнки они уже перегнали в Москву. Старт «Союза-4» состоялся с точностью до 0,12 секунды.

«Союз-5» стартовал без особых приключений, но с задержкой: отказали какие-то выпрямители. Баллистикам пришлось поломать голову, чтобы эта задержка не помешала стыковке. Программа полета была такой: первым стартует «Союз-4» (В.А.Шаталов), на следующий день «Союз-5» (Б.В.Волынов, А.С.Елисеев, Е.В.Хрунов). Корабли встречаются в космосе, стыкуются друг с другом, и Елисеев с Хруновым переходят из «Союза-5» в «Союз-4» через открытый космос. Первым садится «Союз-4» (В.А.Шаталов, А.С.Елисеев, Е.В.Хрунов), на следующий день – «Союз-5» (Б.В.Волынов). С опозданием на сутки эта программа была выполнена.

Когда Володя Шаталов на земле высунулся из спускаемого аппарата, один из кинооператоров заорал на него страшным голосом:

— Куда?! Обратно! Обратно!

Оказывается, он не успел навести свой аппарат, чтобы зафиксировать сам момент возвращения космонавта на землю.

Шаталов после приземления сел за штурвал вертолёта и большую часть времени вёл его сам.

Спор перед стартом. Владимир Шаталов, Борис Волынов, Евгений Хрунов и Георгий Береговой, сзади которого сидит Алексей Елисеев

В субботу, 18 января, накануне посадки Бориса 77 , пополз слух, что сядет-де он не под Карагандой, а под Кустанаем. Ой, как мне всё это не нравится...

Если начальство в Караганде более-менее привыкло к встрече космонавтов, то для Кустаная – это событие! В обкоме партии в Кустанае небывалой щедрости стол, море выпивки. Бориса ждали очень долго. Его нашли уже в темноте за несколько сотен километров от Кустаная. В обкоме появился он неожиданно. Мы расцеловались. Ничего не ел и сидел со всеми этими бонзами из вежливости минут 15. Потом мы улетели на Байконур, а в обкоме продолжался пир «на халяву».

Волынов в самолёте пришёл к нам, сел, подписывал фотографии. Видно, что он очень усталый. Я спросил его тихонько, почему он сел под Кустанаем? Он говорит: «Когда-нибудь расскажу...» С ним занимался врач, пробовал уложить его в постель. Он лёг, а потом опять к нам вышел, напевая: «Не спится бедному ковбою...»

Во время приземления Борис Валентинович Волынов чудом остался жив. У «Союза-5» не отстрелился при входе в плотные слои атмосферы приборный отсек, корабль вошел в нерасчетный режим спуска, летел к Земле, беспорядочно кувыркаясь, перегрузки возросли в 2 и более раза. Приземление на парашютах из-за закрученных строп привело к очень сильному удару о Землю. Но обо всем этом Борис рассказал мне много месяцев спустя. Подробно эту историю описал наш сегодняшний «космический» спецкор Александр Милкус в статье «Как космонавт № 14 чуть не сгорел в «Союзе» (см. «КП» от 10.4.1998.).