Не то, чтобы я не могла сама управиться со своим невеликим хозяйством. Конечно же, могла, и легко. Просто меня, выросшую в окружении дружелюбной нежити, такой откровенный снобизм здорово задевал. Мне становилось обидно до слез, когда домовики Диннориэли обдавали меня ледяным презрением, едва я переступала порог дома Арранта. Но если я старательно делала вид, что мне всё равно, то Степка возненавидел мелких зазнаек от всей своей кошачьей души и при первой же возможности старался им напакостить. Изощренные баталии с Микешей закалили кота и сделали его изобретательным, а я, хоть и ворчала на пушистого мстителя, сама чувствовала, что делаю это не вполне искренне.

— Ну и наплевать! — рассмеялся Дар, выслушав мою скорбную повесть. — Наплевать и не думать. Тоже мне, снобы мохнатые! Зато ты только представь, как порадуется твой Микеша, узнав, что ты ему не изменила! И не вздумай никуда ходить. Того, что есть, нам вполне хватит. Давай лучше на крылечке посидим — ветер совсем стих.

Действительно, к вечеру снегопад прекратился и заметно потеплело. В воздухе запахло сыростью; с крыши капало. Облака пухлым одеялом укутали Священный Лес, не давая морозной предзимней ночи добраться до подрагивающих во сне деревьев.

Дар застелил влажное крыльцо волчьей шкурой, я вытащила на улицу лохматый шелковистый плед, и мы, зарывшись в его щекотное тепло, уселись на верхней ступеньке, тесно прижавшись друг к другу и грея руки о кружки с горячим сбитнем. Затепленные мною магические светлячки заключили нас в уютный кокон мягкого света. Время вдруг словно сделало петлю, вернувшись больше, чем на полгода назад, когда мы вот так же вечерами посиживали на крылечке дома, схоронившегося у подножья Синих Гор, поеживаясь от вечерней прохлады, кутаясь в куртки, говоря обо всем на свете.

— Расскажи мне всё, что с тобой приключилось, — попросил мой чародей, отставляя опустевшую кружку и прижимая меня к своему боку. — С того самого момента, как тебя похитил Сивелий, и как можно подробней.

Я неуверенно покосилась на него. Вот "как можно подробнее" — это вряд ли. Не думаю, мой милый, что тебе придутся по вкусу некоторые "подробности"…

Рассказывая, я старательно смотрела прямо перед собой, лишь изредка бросая в сторону Дара незаметные взгляды. Мои опасения оправдывались: как я ни старалась подбирать слова, как ни смягчала описание своих злоключений, как ни опускала наиболее неприятные "подробности" — лицо чародея превратилось в бесстрастную маску — верный признак того, что моему любимому приходится несладко. Когда я в самой шутливой форме расписала Степку, пытающегося подвинуть шкаф в кабинете Сивелия, Дар так заскрипел зубами, что я даже испугалась. Не приведи Боги, придется мне завтра стоять под венцом с беззубым женихом! Моё легкомысленное замечание успеха не имело — Дар лишь глухо заворчал и предложил мне не беспокоиться о сохранности его прикуса, а продолжать рассказ.

В общем, пришлось постараться, и в моем изложении наше путешествие к землям эльфов предстало некой познавательной прогулкой. А что? Кто скажет, что это не так? Новые места, новые встречи, новые приключения…. Правда, историю моего обретения второй сущности замять не удалось — Радош не поленился и поведал о змеевихах всё, что знал, включая моё "триумфальное" пребывание на жертвенном камне. Немудрено, что после его рассказа Дар с Зораном только обрадовались нападению оборотних на посольство: искать врага даже не пришлось, он сам вышел на дорогу и огреб по полной программе. Чародеев было нельзя упрекнуть в излишней свирепости — узнав, что проклятая Ягира и ее коварная свора уничтожены, лично я вздохнула с большим облегчением.

Зато всё, что случилось после того, как Радош умчался в Синедолию, я представила в самом радужном свете. Идем себе, идем, болтаем о всякой всячине, гномиков по деревьям отлавливаем. Ужинаем у костра, печем сладкие корни лопуха и остролиста, уток жарим. На лапнике спим. Романтика!! И вовсе не обязательно вспоминать о том, как я по нескольку раз за день падала от изнеможения, как боролась с угнездившейся во мне тварью, как однажды (не без помощи эльфа!) чуть не завершила обращение. Ерунда всё это и не стоит даже вспоминать!

Только в конце я прокололась. Оказалось, что Дару прекрасно известно, кто такие кабаны из Преисподней. Так что, одурачить его веселыми байками мне не удалось. Продемонстрировав завидную проницательность, он быстро меня раскусил и вытянул все подробности схватки с этой смертельно опасной нежитью, пригрозив, что иначе пойдет за правдой к эльфам. Там ведь был один, не так ли? Вот он-то всё и расскажет!

— Дар, но Аллардиэль и сам здорово пострадал в битве! Ему не очень-то приятно о ней вспоминать! Тем более что он так и не сумел меня убить, и если бы не кентавры… ой!!

— Эльф пытался тебя убить? — мертвым голосом переспросил мой чародей.

Я зажала себе рот рукой, но было поздно. Дар вцепился в меня словно клещ в собачий хвост и по каплям выдавил всю историю. Чтобы уберечь любимую мною семью Аранта от немедленного и неминуемого террора, пришлось рассказывать и о колдовстве на самом пределе возможностей, и о вырвавшейся из-под контроля змеиной сущности, и о том, как я едва не растерзала Ала и двух гномьих малявок и не стала змеевихой уже навсегда. Наплевав на осторожность, я захлебывалась словами, заново переживая те ужасные мгновения, когда я умоляла зеленого от страха эльфа меня убить, а тот упрямо мотал головой и пытался сохранить мою бестолковую жизнь. Я вновь отражала яростные атаки пылающего чудовища, опять и опять сходилась с Алом в смертельной схватке, падала, давясь криком, с вершины утеса и теряла сознание, повиснув на пригвоздивших меня к скале стрелах.