Но князь-батюшка до бабьих пересудов не опускался…

— Лян, а Милава тоже должна присутствовать на Роданице? — негромко спросила я. Смелянка негодующе передернула плечами и сердито фыркнула.

— Слав, ну ты ж понимаешь, обычай, бес бы его побрал! Будь моя воля — Милашку и через порог моих покоев не перенесли бы! Так приказано же быть всем. Тьфу! Ну ничего: Гостятишна ее из своих рук всё одно не выпустит! — старая нянька княгини, переселившаяся вместе со своею воспитанницей во дворец, была единственным человеком, которому (кроме собственно родителей и меня) позволялось прикасаться к девочке. И хвала Богам, что у Смеляны хватило на это ума и настойчивости…

— Тогда в самый угол станьте, подальше, — посоветовала я, — а то у Цветки сопли через губу, бабка Улита какую неделю кашляет (а лечиться не желает, так, говорит, угодно богам!), а у Божкиной сестры Званки опять всё лицо сыпью обметало — но, думаю, это незаразно…

— Да уж встанем, встанем, не переживай, — проворчала Смеляна. — В самый что ни на есть угол забьемся! Слав, повернись-ка! Дай я на тебя перевязку надену, — в руках молодая княгиня держала головной убор, представляющий из себя очелье, искусно расшитое мелким жемчугом, с длинными красными лентами, которые завязывались на затылке.

Я покорно повернулась. Что толку спорить?

Скрипнула дверь. Я удивленно скосила глаза — и кто это у нас стал таким смелым, что без приглашения в мою светелку пожаловал? А-а-а, ну это ладно…

— Красавица! — сладко мурлыкнул хрипловатый голос. — Чудо, как хороша! Нет, правда-правда, век смотрел бы, не отрывая глаз!

— Ох, да ладно тебе, Степка! — отмахнулась мигом развеселившаяся Лянка. — Не вгоняй в краску!

Я насмешливо скривила угол рта. Мой кот повадился сыпать комплиментами на каждом шагу, но предназначались они вовсе не мне. Любвеобильный кошак не только завел шашни со всеми дворцовыми кошками, но и не остался равнодушен к чарам красавицы княгини. Даже бурный роман с ее личной белоснежной голубоглазой крысоловкой не помешал нахальному Степану при каждом удобном случае подлизываться к молодой женщине, тереться пушистой щекой о ее шею и нашептывать всякие милые глупости — благо, князю Велимиру и в голову не приходило ревновать жену к коту.

Мне же — наверняка, по доброй традиции — доставались шпильки, колючки и прочая здоровая дружеская критика…

Может, обидеться?

— Слав, а ты сегодня тоже ничего! — пушистый гад обошел меня по кругу, вспрыгнул на стол и с ног до головы обшарил снисходительным взглядом и глубокомысленно добавил: — Вот что одежда делает с женщиной!

— Правда, Степочка, скажи и ты, ведь как идет Славочке это платье! — немедленно затараторила воодушевленная Смеляна. — Не то всё штаны, да куртки, да сапоги по колено, да ещё и ножи метательные вместо украшений!

Зря старалась. Стёпка выразительно поморщился и закатил глаза.

— Бес-по-лез-но! — пропел он, подмигнул мне и пояснил: — Нашу ведьму даже могила не исправит! Придется нам с тобою, Смеляночка, до конца жизни это терпеть…

— Не беспокойся, Степушка, твой длинный язык очень укоротит твою собственную жизнь, так что долго терпеть тебе лично не придется! — в тон коту протянула я и сладко-пресладко улыбнулась. Несколько мгновений мы со Степаном пристально смотрели друг другу в глаза, а затем дружно рассмеялись. Кошак пружинисто оттолкнулся от гладкой столешницы, с размаху сиганул мне на грудь (Смеляна истошно заахала, перепугавшись, что от кошачьих когтей пострадает наряд для грядущей церемонии), прижался пушистой мордочкой к моей щеке и муркнул:

— Ты ведь не обижаешься? Я всё равно больше всех люблю тебя!.. Но твоя подружка так хороша! Эх, была бы она кошкой!!

Я расхохоталась. Степка в своем репертуаре!

Наконец кот был изгнан обратно на стол, коса переплетена заново, ленты нарядной перевязки завязаны на моем затылке пышным бантом, шею стиснуло ожерелье, а запястья — браслеты всё из того же жемчуга. Смеляна сделала шаг назад, критически осмотрела свою работу и удовлетворенно кивнула.

— Ну вот, хоть прямо сейчас в храм веди!

— Ой, девчонки, — вдруг оживился Степан, — а что я к вам шел-то! Я ведь тоже хочу на эту вашу Роданицу попасть!

— Степ, да ты что?!! — изумилась юная княгиня. — Это никак нельзя! В конце-то концов, ты все-таки мужчина!

Кот приосанился.

— Рад, что ты это осознаешь, — самодовольно промолвил он, потирая лапой роскошные белые усы. — Однако вряд ли этот неоспоримый факт может мне помешать последовать за моей хозяйкой даже на край света!

Но Смеляна была непреклонна.

— Даже и не думай! Степа, своим присутствием ты можешь оскорбить богов и богинь, которым посвящен этот обряд! И что скажет Дар, когда узнает, что Роданица была проведена с серьезными нарушениями?!

— Да он и не узнает! Я тихо-о-онечко!

— Ты собираешься осквернить священный ритуал ложью?!!!

Кот скривил хитрую морду. Он явно не возражал исподтишка напакостить моему жениху, которого порядком побаивался, да и на ритуалы ему было плевать с самой высокой крыши города.

Героическим усилием воли (и ма-а-аленькой такой крупицей магии) я успокоила свое заколотившееся сердце и заставила побледнеть вспыхнувшие щеки. Я даже слега поёжилась, представив, что именно скажет Дар, когда узнает, что я всё-таки нарушила данное ему обещание сидеть во дворце, не высовывая носа…