Трудно сказать, насколько адекватно Рискет выражал позицию кубинского руководства. Возможно, он представлял одно из течений, но такое, которое во всяком случае не являлось абсолютно неприемлемым для Фиделя.

Выступавшие высказывали большое беспокойство за положение в международном коммунистическом движении. Звучала мысль, что причина нынешних трудностей в запоздалом учете коммунистами новых явлений в общественном развитии, в отрицательном влиянии проблем и трудностей в социалистических странах на привлекательность идей социализма. Коммунистическому движению необходимо новое мышление, преодоление сектантской ограниченности, не только упрочение связей между компартиями, но и усиление взаимодействия со всеми левыми силами, имея в виду восстановление в новых условиях единства рабочего движения.

За пределами совещания по нашей инициативе состоялась узкая встреча руководителей делегаций, на которой я по поручению руководства КПСС проинформировал коллег о ряде острых проблем внутренней жизни Советского Союза, и прежде всего о ситуации в Нагорном Карабахе, которая всех очень волновала.

Мною был также поднят довольно деликатный вопрос о практике взаимного награждения руководителей наших стран правительственными наградами. Я информировал секретарей, что ЦК КПСС рекомендовал воздержаться от принятия зарубежных наград руководителями ЦК КПСС и советского правительства, особенно в связи с их юбилейными датами.

Тем самым был сделан недвусмысленный намек на нежелательность практики награждения советскими наградами руководства братских партий по случаю их юбилеев. Надо сказать, что уже с первых месяцев деятельности в Отделе ЦК КПСС я убедился, что эта практика изжила себя, кроме иронии и насмешек ничего не давала. Находящиеся в преклонном возрасте руководители социалистических стран имели практически полный набор советских наград, в том числе по несколько орденов Ленина. Награждения приобретали явную двусмысленность, когда речь шла о людях, занимавших особые позиции в отношениях с Советским Союзом. Тем не менее нажим на нас из столиц соцстран шел по этому вопросу сильнейший, особенно через наших послов.

Была затронута мною еще одна проблема, возникшая в ходе работы Комиссии Политбюро ЦК КПСС по реабилитации репрессированных в прошлом деятелей Коммунистической партии и Советского государства. Известно, что репрессиям подверглись и многие зарубежные деятели коммунистического движения, работники Коминтерна. Со стороны ЦК КПСС была выражена готовность сотрудничать в деле восстановления справедливости и истины, реабилитации жертв репрессий. Это наше обращение также имело свой подтекст. Дело в том, что руководители некоторых партий, в частности СЕПГ, КПЧ, БКП, мягко говоря, не проявляли никакой заинтересованности и активности в этом направлении…

В один из дней участники совещания совершили поездку на остров Молодежи, которая превратилась в сплошной праздник и митинг. В дореволюционное время остров Пинос – так он тогда назывался – был полупустынным и использовался как место заключения революционеров. Нам показали тюрьму времен Батисты, в которой сидели и Фидель, и Рауль, и другие революционеры. Это огромное кольцеобразное здание в несколько этажей.

Камеры с решетками наружу и открытым выходом на внутреннюю галерею, где заключенные могли общаться друг с другом и даже переходить из одной камеры в другую. В центре круга – сторожевая башня, в которой сидели автоматчики. Практически все на открытом воздухе, под палящим солнцем. Вот такая «темница».

После революции остров был превращен в огромную базу для образования, трудового и революционного воспитания молодежи, построены школы-интернаты, разбиты плантации цитрусовых, чтобы молодежь могла совмещать учебу с трудом. В школы-интернаты приглашалось большое число молодежи из других, прежде всего латиноамериканских и африканских, стран.

В одной из таких школ, где учились намибийцы, состоялся красочный праздник с многочисленными встречами, самодеятельными концертами, песнями и танцами, а в заключение – огромный митинг на открытом пространстве, устроенный по случаю нашего прибытия, с пламенными речами, бурной реакцией на них разноликой молодежи. Пригласили выступить и гостей. Возникло секундное замешательство. Пришлось по настоянию коллег взять эту миссию на себя. Митинг закончился пением «Интернационала».

Должен сказать, что это было впечатляющее массовое действо. Кубинцы и тут остались верны себе – провели свою «революционную линию».

Совещание хозяева использовали и для привлечения внимания к положению в Никарагуа и усилению помощи сандинистам. В один из вечеров руководители делегаций, кроме Румынии, были приглашены в посольство Никарагуа. Специально для этой встречи на Кубу прибыл Даниэль Ортега. Он держал перед нами полуторачасовую речь, смысл которой сводился к оказанию срочной экономической помощи сандинистской революции нефтепродуктами, обмундированием и некоторыми другими вещами. Мы поддержали этот призыв, но наши европейские социалистические братья поеживались и чувствовали себя не особенно уютно: ведь все они, кроме ГДР, уклонялись от выполнения этого своего «интернационального долга».

3 марта по окончании совещания Фидель Кастро принял секретарей ЦК братских партий и выступил перед ними с развернутой информацией, преимущественно по вопросам экономического положения на Кубе.

Почему именно этот круг проблем избрал Фидель для своей беседы с секретарями по международным вопросам? Может быть, для того, чтобы продемонстрировать первоочередное внимание кубинского руководства именно к экономическим проблемам? Или потому, что между партиями, представленными на этой встрече, были серьезные различия во взглядах и подходах к международным проблемам, чувствительным для Кубы?