Торская: Ну что вы сделали? Что вы сделали?

Вальченко: Как что сделал? Узнал: прибыли.

Торская: Надо же узнать, где они? Выехали или вышли с вокзала?

Вальченко(снимает трубку): Западный вокзал. Дежурного. Товарищ дежурный, простите пожалуйста, это из коммуны имени Фрунзе. Где сейчас коммунары? (К Торской). Спросить — выехали? А на чем они могут выехать?

Торская: Ах ты, Господи, на чем? На трамвае, на автобусах.

Вальченко (в телефон): Вышли? На чем вышли? На трамвае или автобусе? Пешком? С музыкой? Ага, спасибо. (Повесил трубку).

Торская: Боже мой, какой ужасный человек! Не спросили, когда вышли?

Вальченко: Вышли пешком, с музыкой. Наверное, недавно.

Торская: «Наверное» — ну что это такое?

Вальченко: Надежда Николаевна! Я хотел у вас спросить у вас об одной вещи… Вы только не сердитесь.

Со двора вошел Воргунов.

Торская: Петр Петрович, вы знаете, коммунары приехали.

Воргунов: Вы знаете, что сверлильные поставили черт знает где?

Торская: Мне сейчас не до ваших сверлильных.

Воргунов: А мне не до ваших нежностей.

Торская: Всего хорошего. (Реверанс, направляется к выходу.)

Воргунов: Оревуар. (Реверанс.) Вы куда, Иван Семенович? Постойте, об этом вы еще успеете.

Вальченко: О чем?

Воргунов: А вот об одной вещи. Скажите, где Григорьев?

Вальченко: В конструкторской нет.

Воргунов: Это совершенно невозможное животное. Сверлильные вчера сволок на фундамент для шлифовальных. А у вас что делается?

Вальченко: А что?

Воргунов: Где вы этого идиота нашли? Рыжий такой? Вы ему поручили наметить сталь?

Вальченко: Да, наметить сталь серой и желтой краской.

Воргунов: Ну, так он ее выкрасил с одного конца до другого.

Вальченко: Да что вы? (Выбежал в дверь.)

Воргунов подымается наверх. Со двора входят Блюм и Белоконь.

Блюм: Вы понимаете, в половине десятого они вышли с вокзала. Через четверть часа они будут здесь. Это вы так встречаете коммунаров? Это называется, вы произвели уборку? В спальнях грязь, в столовой ужас, а здесь что, может, вы скажете, что это порядок? Где ваши убиральщицы?

Белоконь: Товарищ Блюм! Я не завхоз и не дворник, а механик.

Блюм: Я спрашиваю — где ваши убиральщицы?

Белоконь: У меня только две уборщицы, что я могу сделать?

Блюм: Так где же они? Может, они в доме отдыха или у них мертвый час? Это же ужас что такое! Столовую уберите!

Белоконь побежал наверх. Блюм направляется к выходу. В дверях Воробьев.

Воробьев: Соломон Маркович, так как же, едем на вокзал?

Блюм: Чего я на вокзале не видел? Носильщиков? Коммунары уже давно вышли с вокзала. Ах, боже мой, боже мой…

Воробьев: Соломон Маркович, так я один поеду навстречу. Узнаю, чи далеко, и вам скажу.

Блюм: Ты мне фигели-мигели не рассказывай. Он узнает и мне скажет! Тебе Наташу нужно посмотреть?

Воробьев: А что же, нельзя, что ли?

Блюм: Ну, поезжай. Вам только разные глупости, а что здесь грязь до самой прически, так вам все равно.

Воробьев: Я машину начистил… блестит… Так я поехал.

Вышел. Блюм побежал и немедленно выбежал наружу.

Сверху спускаются Белоконь и две уборщицы.

Белоконь: Как можно скорее уберите столовую, через полчаса чтобы было готово.

1-я уборщица: То коридор, теперь столовую…

Белоконь: Пожалуйста, без дискуссий! (Вышел.)