– Нет, не забыл.
– Сцепив зубы, стараясь звучать как можно более холодно, произнес Уцур.
– Разве что пьянство.

– Пьянство, разврат.
– Кивнул Ник.
– И потому мы здесь. Не скрежещи зубами, царь. Здесь это приветствуется. И ты знаешь, была бы моя воля, я бы избавил тебя и от чаши, если она тебе так уж ненавистна, но это подарок свыше, если так можно выразиться.

– Да, знаю.
– Проскрипел Уцур.

– Сколько уже лет они преподносят ее тебе?
– Непринужденно спросил он, забрасывая ногу на ногу и откидываясь в кресле.

– Много.
– Отозвался Уцур. Он заметил сферу на столе и теперь его взгляд шарил по ней.
– Что случилось?

– Ты ведь знаешь о наших недавних проблемах.
– Ник внимательно изучал его лицо, от темных бровей до жесткого квадратного подбородка. Он никогда не понимал, как генетически в этой ветви царей сформировалась эта наглядная черта жестокости, эти тонкие плотно сжатые губы, точь в точь как у его отца, и отца его отца.

– Знаю, - кивнул тот.
– И я бы поклялся, что это тоже подарок свыше.

– Нет, Уцур, ты ошибаешься.
– Ник отвел от него взгляд.
– Я говорил с Уриэлем. Он не стал бы мне лгать. Он давился бы от гордости, если бы один из их придурков сумел такое натворить в наших слоях.

– Но это достойно их безумия. Достойно прыжков в бездну, которые самые чокнутые из них совершают из раза в раз в течение многих столетий.

– Да, но никогда так глубоко, ты знаешь. Никогда настолько мощно, чтобы при этом можно было стольких забрать.
– Глаза хозяина сузились, руки снова непроизвольно сжались.

– Значит, все действительно настолько плохо, насколько я слышал.

– Ты бы не слышал, а знал все в точности, если бы не забивался каждый раз в нору, обуреваемый страхом перед чашей.
– Во взоре хозяина сверкало пламя.

Глаза Уцура вспыхнули, но он сумел подавить свой гнев, и ответил сдержанно:

– Не может это быть один из них?

Аба раскатисто рассмеялся.

– Уцур, ты действительно глупеешь. Я держу в руках сферу этого существа.

Уцур снова уставился на сферу, молча, изучающе, с недоверием.

– Но там ничего нет.

Хозяин молчал.

– Нет ничего такого, что объясняло бы...

– Какой коктейль может превратить обыкновенное серое ничтожество в героя, а, Уцур?
– Вкрадчиво произнес хозяин.
– Какое потрясение, поступок, событие? Ведь христианская теория гласит, что один стоящий поступок может отвернуть душу от ада, верно?

– Но ведь не отвернул.
– Растерянно произнес Уцур, продолжая рассматривать сферу.
– Но я также не вижу там ничего такого, что заслуживало бы нижних слоев. А ведь, если я правильно понимаю, оно докатилось до самого...

– Да, ты правильно понимаешь, - раздраженно произнес Аба, словно эти слова были горькими, и ему приходилось выплевывать их прочь.
– Я не привык ощущать себя беспомощным у себя дома.

– А где она, оно сейчас?
– Спросил Уцур, глядя в его лицо.

– На самом дне.
– Мрачно ответил Ник.

– Ты не хочешь спросить его, что оно такое?
– Произнес Уцур и тут же умолк, словно сам испугавшись своих слов.

– Верно, Уцур, бойся, потому что это уже слишком. Но я не рассержусь на тебя за сказанное. Просто, если это все-таки чья-то глупая выходка, чья бы то ни было, - он сделал паузу, постукивая по шару, - ему никто не позавидует, никто.

Холодная волна пробежала по спине Уцура - он полностью верил сказанным словам, и в этот момент чаша, доверху наполненная кровью, такая ненавистная ему во все дни его жизни здесь, вдруг показалась детской игрушкой. Он невольно испуганно взглянул на Абу.

– Никто, Уцур.
– Подтвердил тот.

– Ты сказал, на самом дне?
– Немного помедлив, спросил Уцур.

– В индивидуальных слоях.
– От ответа царь передернулся. Он удостоился великой чести побывать там краткосрочно единожды, после чего с радостью согласился быть компаньоном хозяина на всю оставшуюся вечность.

– Желаешь ли ты, чтобы я сходил за ней?
– Голос подвел его, и звучал хрипло и по-чужому.

– После того, как она прошла все предыдущие?
– Аба с сомнением покачал головой.
– Не думаю, что ты вернешься оттуда, а я не готов еще расстаться с тобой, халдей.

– Тогда кто?
– Он не мог скрыть явного облегчения.
– Дреги?

– Я не хочу об этом распространяться.
– Ник поднялся из-за стола, и Уцур невольно повторил его движение, вытянувшись во весь свой немаленький рост перед креслом.
– Придется самому.
– При этом его глаза загорелись недобрым огнем.