— Пошли вниз, — сказал Говард.

— А как же… он? — я указал на сидящего за столом мертвого Шоггота, но Говард в ответ только пожал плечами.

— Он постепенно разложится, — сказа он. — Шогготне сможет долго пребывать в таком состоянии. Он и так долго продержался, мы могли не найти здесь и следа его присутствия.

— А Бенсен?

— Это не Бенсен! — сказал Говард так грубо, что я испуганно вздрогнул.

Говард секунду помолчал, затем сжал в бессильном гневе кулаки и посмотрел в сторону.

— Прости, Роберт, — пробормотал он. — Я не хотел тебе грубить. Но это существо — уже вовсе не Бенсен. Это всего лишь мертвый Шоггот, принявший вид Бенсена. Через несколько дней от него ничего не останется.

Чувствуя глубокое отвращение и даже ненависть к Шогготу, я нерешительно приблизился к столу и при неподвижном желтоватом свете лампы всмотрелся в лицо трупа. Даже теперь, когда я знал, что это существо мертво, от его вида у меня все равно бегали мурашки по коже. Он казался какой-то жуткой карикатурой на живого человека.

— От чего он мог умереть? — прошептал я, как будто боялся, что если буду разговаривать громко, это чудовище может проснуться.

— Он уже выполнил свое предназначение, — ответил Говард. — И теперь он больше не нужен. Его задача состояла в том, чтобы книга попала в руки Тремейну, и он эту задачу выполнил. После этого для него уже не нашлось никакого применения.

Я удивленно посмотрел на него.

— Ты имеешь в виду, что они умирают сами по себе, как только выполнят свою задачу? — спросил я.

— Да, насколько мнеизвестно, — сказал Говард. — А мне известно о них не так уж и мало. Хотя никто досконально не знает, что они реально собой представляют, Роберт, — он вздохнул. — Пойдем вниз. Мне не хочется оставлять Рольфа одного с Макмадоком.

Я удержал Говарда, уже собиравшегося идти вниз.

— Что мы с ним будем делать? — спросил я.

— С Макмадоком? — Говард пожал плечами. — А что мы должны с ним делать? Отпустим на все четыре стороны, как только окажемся в безопасности. А почему ты об этом спрашиваешь?

— Из-за миссис Уинден, — ответил я. — Ей нельзя возвращаться в Дернесс. Ее там убьют, если выяснится, что она помогала нам, — я опустил глаза и некоторое время смотрел в пол. — Я теперь упрекаю себя, Говард. Мне не следовало заставлять ее помогать нам. Даже если ее не тронут, она уже не сможет жить в этом городе. Там к ней все будут относиться с подозрением.

— Я знаю, — ответил Говард. — Мне это было ясно еще тогда, когда я увидел, что ты приехал вместе с ней. И она это знает. Но мы что-нибудь придумаем. А пока что подождем до рассвета. Нам ведь прежде всего нужно отвезти Рольфа к врачу. А там будет видно, что делать дальше. Пошли.

Он повернулся и вышел из комнаты так быстро, что разговор поневоле пришлось прервать. Свет лампы, которую держал Говард, скрылся за дверью, и затем стал маленькими резкими скачками двигаться вниз по лестнице. Я взглянул еще раз на жуткое существо, сидящее за письменным столом, повернулся и пошел вслед за Говардом.

Когда мы спустились на первый этаж, в камине уже горел огонь, а миссис Уинден и Макмадок пододвинули кровать Рольфа поближе к огню. Макмадок стоял у одного из окон и всматривался в темноту, в то время как миссис Уинден опустилась на колени перед Рольфом и влажной тряпкой вытирала ему лоб.

Говард поставил свою лампу на каминную плиту, потер руки, поднес их поближе к огню, чтобы хоть немного согреть, а затем подошел к Макмадоку. Я остановился посреди комнаты и стал смотреть на миссис Уинден. Она почувствовала мой взгляд и посмотрела на меня.

— Ему уже лучше, — сказала она. — Он очень сильный и обязательно выздоровеет.

Я кивнул, присел напротив нее на противоположном краю кровати и долго разглядывал лицо Рольфа. Он снова был в бессознательном состоянии, но жар, похоже, начал спадать.

— Миссис Уинден, я… я должен с вами поговорить, — произнес я через некоторое время.

Она посмотрела на меня, но ничего не сказала, и через несколько секунд я продолжил:

— Когда я вчера вечером пришел к вам, я тогда… я тогда еще не знал, что…

— Ничего страшного, мистер Крэйвен, — перебила она меня. — Вы спасли жизнь моей дочери. То, что я сделала, — это просто возвращение долга вам и вашим друзьям.

— Когда все это закончится, вам придется уехать из Дернесса, — сказал я.