Шрифт:
– Это очень старая станция. Охлаждение реактора стоит почти на максимуме. Мне всего лишь нужно вернуть его в нормальный режим.
– Наверное, система этого не позволит, - неуверенно сказал Джайк.
– Нормальный режим, Липучка. Всё в норме, и всё взрывается к чертям.
– Ты хочешь умереть побыстрее?
– Я хочу, чтобы сдох ты. Взрыв спрятать не удастся, это не канал связи.
– Ты меня специально пугаешь?
– Пришли челнок, Липучка.
– Ты не сможешь... нет, ты не сможешь. Ты специально злишь меня. Я не хочу с тобой разговаривать.
Картленд тупо разглядывал жёлтые чёрточки на экране "Параллели". Палочка, ещё палочка, крючок. Буква. Жёлтая квадратная буковка в чёрной бездне монитора.
Это так просто - умереть. Обмануть "Параллель", вытащить стержни поглотителя, отключить охлаждение и ждать, пока эта дрянь не рванёт. Можно даже не обманывать, просто вернуть охлаждение к обычному режиму, старая железка сама решит все проблемы.
Отличный будет фейерверк.
Картленд всхлипнул.
* * *
Он засыпал, обнимая пульт. Просыпался в ужасе оттого, что во сне набирал пароль и отключал охлаждение. И снова засыпал, бормоча что-то реактору. Он боялся отойти от пульта больше, чем на пять минут. Он гладил пальцами клавиши и в болезненном угаре представлял, как вводит двенадцать букв ключа.
Умереть так просто.
Выжить - вот, что по-настоящему сложно.
– Челнок, Липучка.
– Я не могу...
– Смотри внимательно, Липучка.
"Состояние реактора на 02:01:42
Включено аварийное управление
Кэф: стабилен
Режим: критический"
– Челнок!
– Я не могу... я не могу выслать челнок. Я стёр все данные по "Эре". Она... считается демонтированной. Я думал... что я буду смотреть на тебя... долго...
Картленд оскалился. В его взгляде уже не было ничего человеческого.
– Смотри, Липучка. Смотри внимательно: сейчас я выпущу целую кучу новеньких нейтрончиков. Маленьких, шустреньких, хорошеньких нейтрончиков, Липучка.
– Ты не сможешь. Ты не сможешь по-настоящему...
– Это здорово, правда?
"Состояние реактора на 02:08:57
Режим охлаждения: стандартный
Кэф: увеличивается
Режим: надкритический"
"Параллель" взвыла.
– Его, кажется, ещё можно остановить, - подсказал Липучка, облизывая губы красным языком.
– Ты ведь всё равно не сможешь умереть. По-настоящему ты же трус, я знаю. Я видел.
Картленд смотрел на жёлтые буквы в глубине экрана. Режим надкритический. Цифры сменялись, отсчитывая секунды, а ему казалось - это его жизнь тонкой струйкой ползёт по запястьям.
"Кэф: увеличивается
Режим: надкритический"
– Если он взорвётся, я не увижу, как ты умрёшь, - обвиняюще заявил Липучка.
Картленд рассмеялся и показал ему средний палец.
"Параллель" вопила на невыносимо высокой ноте.
– Когда он взорвётся, ты вылетишь со своего места, понял, придурок?
– заорал Картленд.
– Этот взрыв тебе припомнят, и разговорчики с "Эрой" тоже. Когда тебя вышвырнут, ты утопишься в чане с водорослями, урод! И одной вонючей Липучкой на свете станет меньше!
– Я не хочу, - Липучка прижал дёргающиеся пальцы к щекам.
– Сдохни, сволочь!
Липучкины глаза были прозрачны, как осколки стекла.
Картленд набросил на камеру одеяло и рванул к шлюзу.
"Кэф: увеличивается
Режим: надкритический
Аварийная ситуация!"
"Параллель" ревела так громко, что Картленд уже не мог её перекричать. Лицо на экране расплывалось, уходило в небытие, в холодную пустоту за бортом, в ту пропасть, через которую не перепрыгнуть.
Картленд приник к пульту, обнял нагревшийся металл. Смех душил его, а сквозь слёзы не разобрать было жёлтых букв.
– Сдохни, сволочь!
– проорал в пустоту.
Он ещё продолжал хохотать, когда безумие нейтронной пляски выплеснулось на свободу.